“Смысл в том,
чтобы открыть кому-то
возможность стать отчасти псом”
(с) Эдвард Хогланд
Говорят, когда работаешь под прикрытием, фишка в том, чтобы позволять маленьким неприятностям случаться. Ты не можешь быть готов к каждой маленькой случайности. Иногда тебе нужно просто пустить всё на самотёк.
И, если честно, это было не так уж трудно. Когда я вошёл в тот бар, я словно снова оказался в участке в свой первый день работы – зелёный новичок, на которого все смотрели холодно и внимательно, пока, наконец, не поняли, что я “свой”. Вроде как один из них. Это общая черта полицейских и преступников. Ты либо один из них, либо автоматически зачисляешься к "другим".
Эти парни, Джо, Эдди и Белый, у них был один и тот же взгляд. Холодный, тяжёлый, оценивающий. Так было, пока я не выдал ту хорошо отрепетированную "туалетную" историю. И вдруг я понял, что имеют в виду, когда говорят о разнице между заученным текстом и рассказом. Я не рассказал ту историю. Я, блядь, её прожил, смог почувствовать запах застарелой мочи и горячее дыхание собаки после каждого резкого лая. И с каждым словом я всё меньше оставался собой. К тому времени как я закончил, а смех угас вместе с их подозрением, я уже был… кем-то другим. Несдерживаемым. Свободным. Спокойным и простым, способным позволить себе просто… плыть по течению.
И новый я сделал это. Принял предложение, заключил сделку и стал одним из них.
Смех, прежде выдавливаемый, стал искренним. Все жесты стали непринуждёнными: от нападок до лёгких прикосновений.
Он, Белый, задержался на парковке, после того, как Джо выпроводил нас. И он просто, знаете, смотрел на меня.
– Ночь только началась, – заметил он вскользь.
–Да ну? Есть что-то на уме? – я облокотился о свою машину, достал сигарету и пытался нащупать зажигалку.
– Возможно.
Язычок пламени затанцевал передо мной, отбрасывая тени на его лицо. Он предложил мне зажигалку, наклонившись, я дотронулся кончиком сигареты до огонька и сделал вдох. Он любезно подождал, пока я хорошенько затянусь, и захлопнул зажигалку.
– Бары скоро закрываются, – сообщил я.
– У меня в номере есть бар.
Это был тот самый взгляд, ошибки быть не могло, даже если бы я не заметил, как он касался меня весь вечер. Ничего явственного, говорю вам. Мелочи. Его колено касалось моего под столом. То, как он наклонялся вперёд, чтобы слушать, когда я говорил. То, как он смотрел на меня, когда я говорил, каким тяжёлым стал его взгляд, когда я облизнул капли виски с губ.
Прежний я начал бы что-то подозревать, думать, что он меня разводит. Новый я несомненно был шлюхой.
Я прошёл к его машине, медленно и легко, позволив ему рассмотреть всё, что он хотел, прежде чем послать ему взгляд из-под ресниц и спросить:
– Полный комплект?
– Да, – тихо ответил он.
– Тогда поехали.
Что-то в нем было, каким мягким он был. Каким обходительным. Моя мама зовёт это "Старым Добрым Обаянием". О да, в нём оно было. Бьюсь об заклад, он ни разу не позволил женщине самой открыть дверь, никогда не пренебрегал словами «пожалуйста» и «спасибо». Так что, конечно, он открыл мне дверцу машины и, когда мы тронулись, поинтересовался, не хочу ли я послушать что-нибудь другое вместо старпёрской радиостанции. Как я уже говорил, обходительный.
Тем не менее, как только мы оказались в его номере, я ждал, когда он выпустит когти. Как бы ни так. Он предложил мне выпить и даже вспомнил, что именно мне нравится.
Он отметил, как молодо я выгляжу, но не стал ни вдаваться в разговоры о том, что мне следует пересмотреть свой выбор карьеры, ни поздравлять меня с этим. Только кивнул, когда я сказал, что достаточно взрослый.
– Так и есть. Иначе ты бы этим не занимался, верно?
Когда я только улыбнулся, он продолжил:
– Знаешь, зачем ты здесь?
Я посмотрел на него, посмотрел на кровать и позволил своей улыбке сделаться шире. Будет ли это чертовски предосудительно говорить, что у меня и сомнений не было? То есть, ведь всё только к этому и шло? Никто не приказывал: влезай в дело, добывай информацию и, о, Фредди, заодно возьми в жопу, раз уж получилось.
Получить работу ничего не стоило. Это не было нарушением сделки. Вот если бы в этой комнате напротив меня сидел Джо, тогда да. Сделка была бы разрушена на раз-два-три. Но Белый – это Белый, а я был кем-то другим, так что к чёрту всё. Новый я хотел пустить всё на самотёк.
– Ага, знаю. Итак. Ты, правда, хочешь это допить? Или лучше подойдёшь и покажешь мне?
Он глянул на свой стакан. Отставил в сторону. А потом сказал просто:
– Предпочёл бы, чтоб ты сам подошёл.
Если бы я по-прежнему был Фредди Ньюэндайком, я бы воспротивился его тихой команде. Как бы то ни было, я тоже отставил свой стакан и пересёк комнату, чтобы встать перед ним.
Не знаю, чего я ожидал. Может быть, что он поставит меня на колени, просто, знаете, чтобы показать, кто тут главный. Вместо этого он изогнул рот в улыбке, отвёл назад мои волосы и поцеловал меня.
Он, должно быть, отличный вор. Пока он неоднократно возвращался к моему рту, я почти не почувствовал, как он снял с меня одежду, с трудом заметил, как он сложил её на стул. Ловкий. Он был очень ловкий.
Кровать была мягкой, простыни ещё мягче, намного лучше, чем я ожидал от стандартного отельного обслуживания. Но у Белого и бар был заполнен, и пачка презервативов имелась, и смазка в тумбочке. Обходительный, аккуратный, подготовленный. Я мог поспорить, что он даже прибрался после заселения.
Белый, должно быть, заметил, как я задрожал, когда он перевернул меня и поставил на четвереньки.
– Спокойно, – произнёс он низким, спокойным голосом, как будто нервной лошади перед забегом. – Всё нормально.
Под его голосом и рукой, ласкающей мой член, я расслабился, вздрогнув слегка, когда он вошёл.
Даже тогда он заметил:
– Ты в порядке?
Я закрыл глаза, сосредоточившись на ощущении его надо мной, во мне, и двинулся назад:
– Да. Позволь мне… о да.
И это было проще некуда. Он вышел, поменял угол и снова вошёл.
На этот раз не было никаких вздрагиваний, ничего, кроме него, заполняющего меня, притягивающего меня к себе одной рукой и ласкающего другой. Было бы легко, так легко потерять себя в ритме наших тел и его умелой, знающей руки, просто пустить всё на самотёк и очистить разум от всего остального, но…
– Стой.
Он остановился, задыхаясь.
– Что?
– Как твоё имя? ¬¬¬- Не должен был спрашивать, я знал это, но… блядь. – Послушай, солги, если хочешь. Просто я себя знаю, не хочу стонать “Белый”, когда кончу.
Он сделал вдох, думая над этим, затем произнёс:
– Лэрри.
Он не спросил моё. И это было правильно, так, как должно было быть.
Двигаясь во мне, он шептал мне в шею. Любовные словечки, сексуальные, ласкательные.
– Ты так хорош. Прелестный малыш. Сладкий мой.
Он кончил молча, только сжал меня крепче, когда я простонал "Лэрри" и излился ему в руку.
Позже он соскользнул с кровати и вернулся с влажным полотенцем, нежно вытер меня и убрал пальцами мокрые от пота волосы с моего лба.
– Вот так, - сказал он просто. – Намного лучше.
Он лёг позади меня, поцеловал в плечо и затих, даже его дыхание было мягким.
И перед тем как заснуть, мне стало ясно, что это была лучшая возможность убедиться, что я оказался неизвестно где, где-то между старым собой и новым. К чёрту. Не стоит заморачиваться на мелочах. В конце концов, у меня было его имя.
