На лезвии ножа

Практически всю ночь Гарри был вынужден слушать причитания привидений. Чуть ли ни каждый из полутора сотен гостей Кровавого Барона счел своим долгом подойти, представиться, поведать свою печальную историю и сказать, что считает своим долгом сделать все, чтобы покинуть таки этот мир. Судя по всему, многим надоело пребывать в том подвешенном состоянии, когда ты не жив и не мертв. Пару раз подлетал Ник, чтобы спасти гриффиндорца от излишне назойливых просителей. Надо ли говорить, что, явившись в башню с рассветом, усталый юноша тут же завалился спать. На его счастье было воскресенье и не требовалось вставать рано, чтобы тащиться на уроки. Это давало небольшую возможность отоспаться.

А потом опять потянулись дни, наполненные многочисленными занятиями, а так же размышлениями по поводу происходящего. К вящему сожалению, занятия со Снейпом, на которые Гарри рассчитывал, так и не возобновились. Более того, Дамблдор объявил, что уроки Зельеварения временно отменены из-за болезни преподавателя. Большинство учеников были несказанно рады этому факту. Все учебные часы Снейпа были отданы Защите от Темных Сил. Чтобы не перегружать профессора Поэнари, в Хогвартс пригласили еще и Хмури. После пары занятий даже Рон признал невероятное везение, что на четвертом курсе им преподавал Барти Крауч. Может, Хмури и был некогда величайшим аврором, но вот среди всех его талантов педагогический точно не было. Под его всевидящим оком случалось больше травм, чем в матче Слизерина и Гриффиндора. Более того, этот полоумный маг, помешанный на бдительности, был слишком предубежден к тем, кого он называл «юными последователями Темного Лорда». Это начало влиять на только затихшие внутренние межфакультетские войны. Мадам Помфри только и могла, что ругаться на «этого мужлана, забывшего, что он находится в школе, где учатся дети». Ее поддержали некоторые из преподавателей, так что боевые действия начались и в учительской.

Гарри начало казаться, что весь знакомый мир рушится, превращается в незнакомую вселенную, в которой ему просто нет и не может быть места. Он пытался как-то справиться со своим настроением. Иногда это даже получалось, особенно на занятиях АДа, которые стали очень популярны среди школьников, и которым теперь отводилось все свободное время. Только там юноша мог оторваться, сражаясь со своими соперниками чуть ли не в полную силу. Лишь немногие выдерживали его темп и уж тем более не могли похвастаться таким же объемом знаний. Как-то незаметно для всех его постоянными спарринг-партнерами стали Гермиона и Драко, притом последний был наиболее удобен, так как Гарри не приходилось сдерживаться. Только после особенно сильных заклинаний, когда блондин с трудом мог подняться на ноги, гриффиндорец испытывал угрызения совести. Но стоило Малфою открыть рот, как совесть тут же умолкала и уходила в подполье. Но, так или иначе, эти стычки делали юного некромага более живым. И самое интересное, что практически только они и вспоминались из всего дня, когда Гарри усталый падал на кровать, чтобы хоть немного поспать.

Эта постоянная гонка за временем, длящаяся уже не первый месяц, ужасно выматывала. Иногда юноше приходило в голову, что он спит и видит один из тех снов, после которых просыпаешься еще более уставшим, чем был, когда ложился. Его состояние сильно беспокоило его друзей. Гарри даже начало казаться, что Гермиона догадывается о причине его усталости, раздражительности и отчуждения. В конце концов, у нее тоже был опыт пользования Маховиком времени. Они с Роном старались не отпускать Гарри одного, чтобы с ним чего-нибудь не случилось. Со стороны все выглядело вполне естественно, учитывая не столь давние события с нападением на школу. Гарри был благодарен друзьям за заботу, но временами это сильно раздражало, так как его душа и тело требовали регулярных встреч с Сириусом. Кроме того, от Нарциссы юноша узнавал самые последние новости. Ведь живя в Хогвартсе и не имея возможности общаться со Снейпом, он словно находился в информационном вакууме. Последнее время даже почтовые совы стали редко приносить газеты, словно кто-то пытался отрезать детей от внешнего мира.

А за стенами школы происходило много интересного. Упивающиеся и их последователи вовсю третировали оба мира. Стиратели памяти уже не успевали урегулировать все возникающие вспышки магии, и скоро отзвуки военных действий докатились до маггловских газетных полос. Журналисты кричали о ритуальных убийствах, странных смертях и загадочных происшествиях. По всей стране нарастала истерия.

Нельзя было сказать, что магический мир вел себя достойнее. Если в прошлом году журналисты упорно не замечали приближавшейся катастрофы, то теперь о ней говорили, как о свершившемся факте, то и дело рассказывая о произволе сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть. Кроме того, все наперебой строили предположения о дальнейшем развитии событий, и большинство сходилось на том, что только Мальчик-Который-Выжил способен победить зло в лице темного мага. Вера людей в Героев, призванных их спасти, не поддавалась никакой логике. И никого не интересовало, что думал по этому поводу сам нареченный избавитель. А Гарри ничего не думал, просто знал, что ему предстоит это сделать, если он хочет исполнить свою Клятву. Более того, не раз встречавшись с Волдемортом, Гарри кое-что понял о нем. Помимо жажды власти и мести у Тома Ридла было еще одно желание, исполнению которого он отдал большую часть своей жизни и сил. Его влекло бессмертие не потому, что он хотел жить вечно, а потому что ему банально не хотелось умирать. Для некромагов это звучало нелепо: Темный Лорд, коим Волдеморт себя провозгласил, более всего на свете боялся смерти. Так что Гарри понимал, как уничтожить своего противника, но пока не считал, что готов к этому.

Честно говоря, юноша сейчас ни к чему не был готов. Гарри чувствовал себя странно, на него навалилась непонятная апатия, и если бы не подконтрольная тяга видеть Сириуса, дотрагиваться до него, он бы забросил занятия с Нарциссой. Он жутко устал, и если бы крестный раз за разом не вытягивал его с Той Стороны, то Гарри навсегда бы остался в сером мире. Один раз ему удалось краем уха услышать разговор Нарциссы с невидимым собеседником. Женщина беспокоилась, что «изменения слишком далеко зашли» и что они рискуют «потерять мальчика». Если бы это случилось раньше, то Гарри пошел бы выяснять правду, а теперь он только пожал плечами и вернулся в теплые объятия своего любовника.

Отношения с Сириусом были тем якорем, который привязывал его к жизни как к таковой. Ему и раньше нравилось нежиться в крепких объятиях любовника, но куда приятнее было самому обнимать еще трепещущее влажное тело, которое еще несколько минут назад с таким пылом отвечало на ласки. Юноше нравилось смотреть в эти ярко-синие глаза, которые уносили его в другой мир. Мир, в котором не было ни печали, ни войны, ни сложного выбора, только всепоглощающая нежность. И страсть, как огромная океанская волна, сметающая все мысли. Гарри тонул в этих глазах, он желал, чтобы наслаждение длилось как можно дольше. Ему не хотелось возвращаться к реальности, которая, казалось, медленно убивала его. Юноше еще предстояло убедиться, что эти ощущения не были обычной мнительностью, что все обстояло гораздо более угрожающе.

***

После матча прошло достаточно много времени, чтобы Гарри начал забывать о покушении на его жизнь. В конце концов, это было не впервые в его жизни. Многие так долго жаждали его смерти, что уже можно было привыкнуть к такому положению вещей. Апатия и усталость, которые сейчас сопутствовали юноше, отнюдь не улучшали его состояние. Гарри по большей части было плевать на то, что с ним происходит. Но многие так не считали. Удивительно, что первым спасателем стал Драко, а вторым – Рон.

Передвижение по коридорам и лестницам Хогвартса было довольно опасным делом, но вполне обыденным для того, кто проучился тут пять с лишним лет. Казалось, что за это время можно было выучить каждую ловушку на пути следования из класса в класс, но, тем не менее, Гарри чуть не упал с движущейся лестницы, когда его нога угодила в проваливающуюся ступеньку. Юноша потерял равновесие и кубарем покатился к краю. Рон, не успевший его подхватить, помчался за ним вслед и чудом успел ухватить друга, когда тот уже грозил в свободном полете пересчитать этажи школьного замка. Еще больше сил потребовалось, чтобы втащить Гарри обратно до того, как лестница припаркуется у другого пролета. Но даже это происшествие не вывело юношу из присущего ему в данный момент состояния. Он посчитал себя виноватым, пообещал испуганным друзьям, что впредь будет внимательнее, но продолжил ходить по школе с тем же отсутствующим видом.

Но следующее же происшествие показало, как Гарри заблуждался. Это случилось в пятницу, когда он катастрофически опаздывал на урок ЗОТС, который должен был вести Хмури. Вместо ланча Гарри поднялся в спальню, чтобы хоть немного перевести дух. Но стоило голове коснуться подушки, как усталый юноша просто провалился в сон. Ему снился уже знакомый ворон, и теперь он понимал, что это Оливьер в своей анимагической форме. Как и в прошлый раз, маг пытался его о чем-то предупредить, но это послание было слишком неясным. Когда же Гарри открыл глаза, то понял, что до урока остается меньше десяти минут, а этого едва хватало, чтобы добежать до класса. Он сорвался с места и вылетел из Гриффиндорской башни под возмущенные крики Полной Дамы.

Передвижение по замку всегда было сопряжено с трудностями. Даже без учета движущихся лестниц попасть из одного класса в другой было сложно. Гарри не раз казалось, что Хогвартс вполне живое и даже разумное существо, которое с удовольствием играет со своими обитателями, имеет своих любимчиков и врагов. Так что юноша взял за привычку, отправляясь на прогулку по замку, всегда мысленно просить позволения беспрепятственно ходить, куда ему вздумается. Обычно это срабатывало. Хотя может быть причина была в Карте Мародеров и в отцовской мантии-невидимке. В этот же раз ему нужно было преодолеть несколько лестничных пролетов, столько же перекрестков и два длиннющих коридора. Когда от конечной цели юношу отделяли только два поворота и один коридор, из-за угла показалась призрачная фигура Почти Безголового Ника.

— Гарри, стой! – закричал призрак, завидев гриффиндорца. – Там ло…

Последующие слова потонули в жутком грохоте. Из-за поворота, громыхая металлическими латами, появились… рыцарские доспехи. Гарри в другой ситуации очень долго бы смеялся, глядя на не слишком уверенные движения этого псевдо-рыцаря, если бы тот в свою очередь не размахивал двуручным топором, стремясь добраться до юноши и порубить его в мелкий винегрет. Гарри достал палочку и направил на нападавшего. К его изумлению ни одно из известных и подходящих по случаю заклинаний не остановило эту пародию на грозного командора. Не долго думая, Гарри развернулся и побежал в обратную сторону.

Грохот за спиной не прекращался, а значит преследователь не хотел угомониться. На бегу Гарри лихорадочно пытался подыскать в своем арсенале нужное заклинание, но в голову как назло ничего лезло, кроме одного не столь актуального на данный момент вопроса: кто натравил на него это убожество? В поле зрения уже показалась мраморная лестница, ведущая к классу заклинаний, и тут Гарри осенило. Он развернулся и, направив палочку в стык лат, произнес заклинание "Diffindo". Металлическая перчатка с лязгом упала на каменный пол. Гарри как сумасшедший повторял заветные слова вновь и вновь, пока рыцарь не развалился по частям. Только тогда юноша смог облегченно вздохнуть. За пробуждение памяти он мысленно поблагодарил Седрика, ведь именно на этом месте они встретились во время подготовки к первому этапу Турнира. В тот раз Гарри использовал это же заклинание, но куда в более мирных целях. Звонок, призывающий на урок, возвестил о том, что предаваться воспоминаниям не место и не время. Гарри схватил шлем и кинул его вниз. Так, на всякий случай. Посчитав свою миссию на этом выполненной, он помчался в обратную сторону.

На его удивление Хмури ничего не сказал по поводу опоздания. Прирожденный практик, он разбил ребят на пары и устроил показательные дуэли. Нужно ли говорить, что все, кто занимался с Гарри, выглядели, куда выигрышнее тех редких лентяев, которые не входили в расширенный состав АДа. Это еще раз доказало Гарри, что он делает нужное дело. И если разразится открытый конфликт, то его друзья, приятели и просто знакомые будут иметь больше шансов выжить в той мясорубке, к которой подталкивают мир два обезумевших от полноты власти мага. Это позволяло Гарри смириться с превращением того, что начиналось как факультатив, в полноценную работу. Занятия теперь проходили пять дней в неделю, и с каждым днем учеников становилось все больше, а требования к учителю все выше. И Гарри старался не подводить доверившихся ему.

Прошла неделя, за время которой не произошло ничего особенного и состояние полной боевой готовности, возникшее после сражения с проклятыми доспехами, стало сходить на нет, когда Гарри снова оказался в смертельно опасной ситуации. На этот раз угроза пришла оттуда, откуда ее никто не ждал.

***

Тренировки по ЗОТС проходили даже в выходные, на что согласились даже вечно занятые квиддичные команды. В конце концов, следующая игра должна была состояться только после каникул, а в связи с происходящим в мире не было уверенности, что до этого времени ничего не случится. С легкой руки Малфоя, которому не нравилось состоять в Армии Дамблдора, факультатив был назван клубом «Опасное приключение», тогда как его члены получили гордое звание приключенцев. К всеобщему удивлению новое название прижилось. Особенно оно нравилось Рону, который согласно кивал головой и говорил, что все правильно, а битва в Министерстве лишь подтверждает это. Гарри и Гермиона пытались убедить его, что произошедшее никак нельзя назвать битвой, в лучшем случае мелкий вооруженный конфликт, в котором им ужасно повезло. Но Рон продолжал гордиться своим участие в той вылазке, подчас забывая, чем все закончилось для его друга.

Гарри старался не обращать на это внимания, но в спарринг с Роном никогда не вставал, понимая, что это может плохо кончиться для них обоих. На этот раз его партнером по тренировкам стала Гермиона, тогда как Малфой, как один из опытнейших дуэлянтов, должен был приглядывать за остальными. Слизеринец как всегда ухмыльнулся и, сказав «Конечно, профессор», удалился третировать хаффлпаффцев. Гарри поклонился стоящей напротив девушке и встал в стойку, взяв палочку наизготовку. Обычно в их сражениях право первого хода принадлежало Гермионе. Она начала с обычного обезноживающего проклятия, призванного склеить ноги вместе и помешать дальнейшему передвижению. Гарри пришлось поставить щит и ответить заклятием парализации. Далее действия пошли по нарастающей: темп все увеличивался, проклятия становились все изощренней. Но Гарри доверял своей подруге.

Их отношения очень изменились за последние полгода. Все, что происходило с Гарри, отдаляло его от друзей, но при этом заставляло относиться к ним, как к родным брату и сестре. Он всячески старался оберегать их покой, чтобы лишний раз не волновать. Может быть, ему и хотелось бы поделиться с ними своими переживаниями, но юноша чувствовал, что это может привести к тяжелым для всех последствиям. Давая Клятву мага, Гарри был искренен до конца, более всего он желал, чтобы виденное им в зеркале Еиналеж стало реальным. Может быть, они позволят ему стать крестным для одного из своих детей, если Темному Лорду разрешено будет иметь крестника. Но чтобы все это стало возможным, нужно было сохранить друзьям жизнь, а это значило держать их подальше от тех неприятностей, которые как магнитом притягивал Мальчик-Который-Выжил. Одна из таких неприятностей обрушилась на него в этот самый момент незнакомым заклинанием.

— Cainicero! – выкрикнула Гермиона, и с палочки сорвался черный луч, который ударил почти в центр лба, чуть коснувшись знаменитого зигзагообразного шрама. Гарри хотел было чем-то ответить, но тут его горло сжалось, дышать стало нечем, в глазах потемнело, и юноша почувствовал, как падает. Краем уха он слышал возглас подруги, а затем на него навалились воспоминания. Это были самые тяжелые видения прошлого, какие только можно было придумать, и одно из ключевых мест занимали в нем смерть Седрика Диггори и Сириуса, но потом всплыло еще более страшное, доселе забытое, событие. Он – маленький мальчик, лежащий в своей кроватке, смотрит на крутящиеся над его изголовьем игрушечные луну, звезды и кометы, более похожие на снитчи с одним крылом. Малыш тянет свои ручки к этой игрушке, пытаясь ее достать, но тут его привлекает шум снизу. Крики, женские крики. Это мама! Мама кричит, малышу становится страшно. Он начинает громко плакать, больше всего на свете желая, чтобы мамины ласковые руки прижали его к себе и утешили. Это желание исполняется быстро. Молодая женщина с распущенными пушистыми волосами и такими родными глазами вбегает в комнату, хватает своего сына и пытается выскользнуть из комнаты, но уже слишком поздно. Фигура в темной мантии появляется в дверном проеме.

— Нет, - кричит обезумевшая мать, а детский плач вторит ей. – Только не Гарри, пожалуйста, не надо!

— Отойди прочь, глупая девчонка. Отойди и, возможно, ты сохранишь свою жизнь. Прочь, говорю тебе.

Но женщина продолжает крепко прижимать малыша к себе и срывающимся голосом повторяет раз за разом:

— Пожалуйста, только не Гарри… Убейте лучше меня, меня… Только не Гарри, пожалуйста, пожалуйста…

Кажется, она не слышит, как с губ убийцы срывается:

— Авада Кедавра!

Женщина падает замертво, все еще пытаясь укрыть сына собственным телом, но это получается плохо. Большие зеленые глаза ребенка смотрят на убийцу своих родителей. Его рот открывается в жутком крике, а мордашка мокрая от слез. Сколько слез может вмещаться в этом маленьком тельце, как долго еще он может кричать? Волшебнику в черной мантии недосуг это проверять. Кончик его палочки направлен прямо в лоб мальчика. Снова звучат два смертельных слова, и все окутывается зеленым светом. Это так больно, что малыш не может проронить больше ни звука, лишь как рыба, выброшенная на берег, молча открывает ротик. Дальше на смену зелени приходит тьма, а вместе с ним голос:

— Поттер! Давай, просыпайся, не фиг разыгрывать из себя спящую красавицу. Очнись, я говорю!

— Малфой, не трогай его! – раздается другой более резкий голос. Он неприятен, он режет слух.

— Хочешь, чтобы твой друг сдох, как собака, или еще больше сошел с ума?!

— Ты не врач, его нужно отнести к мадам Помфри!

— И заложить твою подружку, которая швыряется темными проклятьями в своих друзей? Еще немного, и я начну ее уважать. Так долго обхаживать нашего Героя, чтобы, наконец, угробить его на радость Волдеморту.

— Кто бы говорил! – неприятный голос зазвучал радостно, что придавало ему еще большую резкость, которая царапала внутренности и заставляла хотеть вернуться обратно, к тишине. - А откуда ты знаешь, что это темномагическое заклятье?

— У меня было хорошее домашнее обучение, - презрительно ответил тот, другой, тот, что разбудил, что докричался. - Эй, кто-нибудь, уберите этого умника, пока я его сам не пришиб.

Послышались звуки борьбы, но вскоре все затихло, остался лишь голос:

— Слушай меня, Поттер. Все, что с тобой происходит, это лишь воспоминания и только. Ты ни в чем не виноват, ни в чьей смерти, ни в чьем преступлении. Я не буду говорить, что ты чист, как агнец небесный. Уж можешь мне поверить, ты редкостная заноза в заднице, но в тех кошмарах, которые ты сейчас видишь, ты не виноват. Так что тащи свою прелестную попку обратно и прекрати пугать и без того пуганую общественность. Ты же не хочешь, чтобы твоя любимая грязнокровка села в Азкабан по обвинению в твоей смерти? Или ты желаешь долгой жизни Волдеморту? Так что двигай обратно. Слышишь меня? Возвращайся.

Чья-то рука коснулась шеи, приподнимая голову. Тонкие холодные пальцы коснулись татуировки и начали медленно поглаживать ее, словно пытаясь на ощупь разглядеть контуры рисунка. Внезапно Гарри стало тепло и даже жарко. И он услышал в голове другой голос. Он говорил: «Малыш, не уходи, пожалуйста. Еще не время. Не оставляй меня! Или возьми с собой».

— Сириус! – тихо произнес Гарри, или ему показалось, что произнес, так как тут же его настиг дикий кашель. Все его тело согнулось от боли, но чьи-то руки не дали ему свернуться калачиком и снова провалиться в спасительную тьму. Кто-то навалился на него всем телом и прижимал к полу до тех пор, пока приступ не кончился, и боль не отступила. Только тогда Гарри не без усилия открыл глаза и первое, что он увидел, это внимательные серые глаза.

— Драко, - тихо, одними губами прошептал гриффиндорец, боясь говорить громче, чтобы не разбудить только что затихший кашель. – Что произошло?

— На тебя наложили Каинову печать. Это одно противнейшее заклинание из серии малоизвестных, а посему не запрещенных. Жертва падает бездыханной, а потом видит самые кошмарные воспоминания из своего прошлого.

— Дементоры…

— Да, эффект похожий, да и результат примерно тот же, только много быстрее. Если сердце проклятого не останавливается в ближайшее время, то он просто сходит с ума. А потом он может быть и опасен, потому что некоторые впадают в банальную истерику, а кто-то начинает убивать всех, по его мнению, виновных. Тут, как и во всех темных проклятиях, многое от человека зависит. И я не совсем уверен, что в таком случае мог выкинуть ты.

— Кто… - Гарри не мог говорить длинными предложениями, да и вообще говорить у него получалось с большим трудом, но Драко его понимал с полуслова.

— Кто наложил? Твоя красавица Грейнджер. Уж не знаю, чем ты ей так досадил, но впредь ссориться с ней не советую, - ухмыльнулся Драко, все еще возлежащий на полураздетом гриффиндорце, чтобы слышать все, что тот мог сказать. Отвечал он так же тихо, так что их разговор вряд ли кто слышал.

— Откуда… Позови…

— Не стоит, я и без того могу сказать все, что понял из ее рыданий. Это заклинание подсказал ей Поэнари, только вот о последствиях не поведал. Или солгал. Так что у вас, мой Лорд, появился новый противник.

— Я должен…

— Да, должен разобраться, но завтра. Сегодня вы не в лучшей форме, милорд. Так что закрывайте глаза и постарайтесь поспать. Не бойтесь, никаких кошмаров, я позабочусь. Верьте, на это моих сил и способностей хватит.

И Гарри послушался. Его глаза закрылись, и он заснул. И снова снилось ему море, и корабль, покачивающийся на волнах, который, не торопясь, нес его к горизонту…

***

Проснулся Гарри лишь на следующий день. Драко рядом уже не было и это было хорошо, потому что подле его кровати сидел напряженный Рон. Если эта пара собиралась вместе, то спать под аккомпанемент их перепалок способен только мертвый или смертельно уставший человек. А так юноше дали отдохнуть хотя бы до полудня.

— Доброе утро, Гарри. Как ты себя чувствуешь? – спросил Рон, подсаживаясь к нему на кровать.

Гарри прислушался к себе и понял, что все в порядке, от вчерашней боли ничего не осталось, лишь легкая слабость говорила о том, что все происходящее не было сном.

— Нормально, - ответил он и увидел, как друг облегченно вздохнул.

— За одно это я готов вымаливать прощение у Малфоя за все, что когда-либо ему наговорил или сделал.

Гарри вытаращил глаза на Рона.

— Неужели все было так… - он не сразу смог подобрать слова, но Рон сделал это за него.

— Страшно? Да, именно так. Когда ты упал и стал задыхаться, мы не знали, что делать. Все так перепугались, а Гермиона, которая всегда все знает, стояла там столбом и лишь покачивалась, словно находясь в трансе.

— Почему она это сделала? – задал Гарри волнующий вопрос.

— Она просто хотела тебя превзойти, - потупил глаза Рон. - Кажется, ей было трудно смириться, что кто-то знает больше нее. А ты все время удивлял ее новыми заклинаниями, и она не понимала, откуда ты берешь свои знания. Ведь ты не так часто корпишь над книгами, ты активен, тогда как она просто зарылась в библиотеке.

— Я понимаю, но почему так?

— Я не оправдываю ее, – ответил Рон, так и не поднимая глаз, но голос говорил об обратном. - Но пойми и ее. Она очень старается во всем быть первой, ей нелегко сдавать позиции в чем бы то ни было. А ты стал таким таинственным, загадочным. В чем-то ты стал знать больше нее, это ее завело. Она просто хотела узнать, что творится в твоей голове.

— Так она хотела прочитать мои мысли? – удивился Гарри. Он не знал что сказать. С одной стороны ему было приятно, что умница Гермиона ему позавидовала, но с другой, копаться в мыслях друзей даже ему не приходило в голову.

— Она знала, что ты занимался окклюменцией, так что она посчитала, что обычные заклинания тебя не возьмут, и она спросила Поэнари о том, какое заклинание может помочь прочитать мысли опытного окклюмента.

— И он дал ей это проклятие?

— Гарри, поверь, она не знала, к чему это может привести.

— Ей рассказали о новом заклинании, и она не порылась в книгах, чтобы все о нем узнать? – Гарри искренне недоумевал и чувствовал какой-то подвох. Когда они занимались с Поэнари, Гермиона первым делом шла в библиотеку и старалась найти все о новом заклятье, чтобы знать, к чему может привести его использование. Но тут она швыряется проклятием, даже не зная, что оно не относится к разделу легилименции. Это было непонятно, и Рон не мог развеять его сомнения. Гарри захотел сам встретиться с Гермионой.

— Прости, друг, но это сейчас не лучшая идея. Она так испугалась за тебя, а еще больше саму себя, что теперь заперлась в своей комнате и не с кем не разговаривает. Джинни говорит, что она со вчерашнего дня сидит на кровати, раскачивается и тихо плачет. Все увиденное ее поразило, что мы все боимся за нее.

— А как все выглядело со стороны? – поинтересовался Гарри, чтобы быть готовым к возможным слухам, которые как пить дать разнесутся по школе.

Рон посмотрел на друга и начал рассказывать:

— Знаешь, это было как-то неожиданно. Вот я спорю с Малфоем, он язвит не хуже своего декана и тут в секунду - все его внимание приковано к тебе. И вдруг ты падаешь. Гермиона кричит, все шумят, никто ничего не понимает, а Малфой бросается к тебе и щупает твою шею, а при этом орет на Гермиону: «Дура, ты что наделала!» Сейчас я думаю, что это странно смотрелось со стороны для тех, кто знает нас всех. Гермиона, которая качается и жалко лепечет, решительный Малфой, который играет в доктора, и я, позволяющий ему расстегивать на тебе рубашку и касаться твоей груди. От того, как он себя вел мы еще больше испугались, потому что было видно, что он не может услышать биение твоего сердца. Но когда он полез целоваться, я уже не выдержал. Мне так захотелось расквасить ему лицо, но мне не дали.

— Он меня целовал? – с изумлением переспросил Гарри. Это как-то не укладывалось в голове.

— Нет, конечно, нет, но так выглядело со стороны. Мне потом Финниган объяснил, что это называется… Подожди, ведь помнил же. Ну, это еще маггловские спасатели используют.

— Искусственное дыхание? – помог ему Гарри и увидел довольную улыбку Рона.

— Ага, оно. И вот Малфой делал тебе искусственное дыхание рот в рот, а потом сильно давил на грудь. Странно, откуда он это знает? Малфой и вдруг использует маггловские приемы. И вообще он какой-то странный стал, что он все вокруг вертится? - снова завелся Рон.

— Не отвлекайся, - попросил его Гарри, понимая, что это единственная возможность оборвать словесный поток, направленный на осуждение личности Малфоя.

— А дальше ты задышал. Мы хотели было оттащить тебя в больничное крыло, но из-за Гермионы… - Рон замолчал, не зная как объяснить, что он фактически пожертвовал жизнью друга, ради любимой девушки. Гарри поспешил его успокоить:

— Все правильно. Кому стало бы легче, если бы Гермиона оказалась виноватой. Мне бы точно лучше от этого не стало бы.

— Да, возможно. Но мне не хотелось, чтобы Малфой был прав, и мне не нравится быть ему обязанным.

— Стоит признать, что, кажется, он спас мне жизнь, а так же репутацию Гермионы. Это не самое плохое, что могло произойти, особенно если вся правда не выйдет наружу.

— Правда может и не выйдет, но… - Рон потупился и даже покраснел.

— Что такое? – спросил юноша, предвкушая неприятные новости.

— Может, тебе лучше услышать это от кого-то другого.

— Не уходи от ответа, говори, раз уж начал, - потребовал Гарри.

— Уже пошли слухи, что вы с Малфоем любовники, - пробурчал Рон, отворачиваясь.

Гарри не мог видеть себя со стороны, но догадывался, что таких круглых глаз, как у него в данный момент, в природе не существует.

— С чего они взяли? – наконец, смог выдавить он. И тут Рон взорвался:

— А ты бы видел, как Малфой расстегивает на тебе рубашку, как склоняется к твоим губам, а потом он лежал на тебе и что-то шептал, а ты, кажется, ему отвечал. А потом он сидел у стены и укачивал тебя, а ты мирно спал и даже улыбался. Что еще прикажешь думать! Значит, это к нему ты бегал на свидания? Как давно это длится, и сколько ты думал скрывать это от нас?!

Гарри от неожиданности расхохотался и еще долго не мог остановиться. Он даже не заметил, как Рон ушел, громко хлопнув дверью. Значит, все теперь уверены, что у них с Драко роман. В принципе, это не так уж плохо. Когда-то Гермиона сказала, что Малфой может иметь к нему вполне определенный интерес. Но тогда она оказалась неправа, дело было не в сексуальном влечении, а в магии. Но так или иначе странное поведение Драко и все произошедшие с ними обоими изменения теперь для многих нашли свою разгадку. Интересно, что об этом думает сам Слизеринский Принц?

Но об этом можно будет подумать и позже, сейчас важнее знать, что делать с Поэнари. Значит, прав был Оливьер, когда заподозрил здесь двойную игру. Странно, что нужно этому румынскому князю, только ли смерть Мальчика-Который-Выжил? Но зачем? И он ли стоит за всеми случившимися покушениями? Слишком много вопросов и ни одного путного ответа, одни лишь домыслы. Гарри всегда был любопытен, так что нужно просто пойти и выяснить правду, раз уж она напрямую касалась его.

Поздно вечером, когда уже все улеглись, юноша, закутавшись в мантию-невидимку, выскользнул из гриффиндорского общежития. Он двигался бесшумно по коридорам, залитым лунным светом, и чувствовал себя одним из привидений. Стоило только подумать о них, как из-за поворота показалась Серая дама, одно из самых обаятельных привидений Хогвартса, которое рейвенкловцы считали своим. Как все призраки, она тут же почувствовала присутствие Гарри. Склонив свою красивую головку в легком поклоне, она приветствовала юношу:

— Милорд!

— Миледи! – в тон ответил ей Гарри и поинтересовался: - Вы случайно не подскажете, где располагаются комнаты профессора Поэнари?

— Его сиятельство остановился в восточном крыле, - поведала Серая дама.

— А вы не могли бы проводить меня? – попросил Гари, на что привидение молча повернулось и поплыло впереди, указывая путь.

Вскоре они добрались до комнат профессора ЗОТС. Серая дама откланялась и улетела по своим делам. Гарри же поднял палочку и постучался.

Дверь открылась очень скоро. Несмотря на поздний час, князь был полностью одет, и не было похоже, что он готовился ко сну. Он отошел от двери и сделал приглашающий жест рукой:

— Проходите, мистер Поттер. И можете скинуть вашу мантию, я и так знаю, кто передо мной.

Гарри шагнул вперед, и дверь за ним закрылась.

***

Позже, когда Гарри пытался припомнить, все, что тогда происходило в кабинете Поэнари, воспоминания путались и прятались, уподобляясь солнечным зайчикам, которые дети пускают при помощи меленьких зеркал. Потом Снейп не раз ему припоминал всю глупость, совершенных юношей поступков, не желая слушать никаких оправданий. Он никак не хотел смириться с тем, что его ученик, поддался эмоциям, не давая себе труд подумать головой и, тем самым, рискуя всем.

Когда Гарри шел к Поэнари, он не представлял, что именно должен сделать с опытным магом, чувствуя только, что обязан наказать его за предательство. Более всего юношу возмутили не столько попытки убить его, сколько то, как профессор воспользовался Гермионой для своих целей. Гарри готов был даже применить непростительные проклятия, чтобы узнать правду. И он ее узнал, для этого даже палочка не потребовалась, тем более что против Поэнари она оказалась бесполезной. Сколько Гарри не уговаривал свою руку подняться, а губы произнести заклинание, но все оказалось бесполезным.

— Ты не можешь причинить мне вред, - спокойно сказал маг, вынимая палочку из ослабевших пальцев юноши. – Знаешь, магия крови довольно сильная штука, особенно если оно усилено доверием. Когда мы со Снейпом проводили ритуал твоей привязки, я добавил несколько капель своей крови в состав краски, так что мы в какой-то степени стали кровными братьями. Каждый раз, когда ты через татуировку опирался на помощь своего любовника, тем самым ты укреплял и связь со мною. Так что я спокоен за свою жизнь, тебе не убить своего кровного брата.

— Но эта связь должна работать и в другую сторону, - тихо произнес юноша.

— Нет, Гарри. Ты позволишь себя так называть? Так я хочу сказать, что ты не прав. Сдается, что ты плохо слушал меня на уроках, да и сейчас ты невнимателен. Я сказал, что в тебе есть несколько капель моей крови, а вот у меня твоей нет, так что ты для меня всего лишь парнишка, который должен умереть.

— Почему? – спросил Гарри, все еще продолжая бороться с собственным телом.

— Потому что мой сын должен жить. Ты лишь плата, - спокойно ответил Поэнари.

Дальше Гарри очутился на столе обездвиженный и немой, и мог только слушать. Слушать неторопливый и печальный рассказ отчаявшегося отца.

— Я очень древнего рода, Гарри. Таких чистокровных, как я, осталось так мало. Даже те, кто безмерно гордится своей родословной, не всегда может быть уверен, что это так на самом деле. Но я могу сказать точно, в моей крови нет ни грамма маггловской. Как специалист в магии крови я в первую очередь проверил свою. Знаешь, это как дар, так и проклятье, потому что магглы в какой-то мере разбавляют нашу силу, но при этом несут здоровые гены. Иногда это куда важнее всего остального. Все маги погрязли в межродственных связях, как маггловские королевские линии, и вслед за ними мы вырождаемся. Только сейчас мы понемногу начинаем понимать весь ужас происходящего.

Мой сын был рожден в любви, когда у меня уже не было надежды обзавестись законным наследником. Но день самой великой радости обернулся и днем самой великой грусти. Моя жена, Элиза, умерла сразу же после родов, она лишь два дня успела подержать нашего сына на руках. А потом выяснилось, что кроме своей красоты она подарила ему и свое слабое здоровье. У моего бриллиантового мальчика, у моего Диаманта обнаружилась редкая болезнь крови. Любая рана могла оказаться для него смертельной, любой укус простого комара приводил к приступу удушья, любой синяк распространялся на половину тела. А кроме этого были непереносимые запахи, еда, даже помещения. Никакого общения, никаких друзей, вечный затворник в доме, а я, один из самых сильных магов, ничего не мог сделать для него. Вся его жизнь была таким мучением, а я был бессилен. Двадцать лет было убито на то, чтобы найти лекарство от этой болезни. Но мне удалось лишь облегчить страдания моего мальчика. Несколько лет он почти даже прожил жизнью нормального подростка, а потом случился кризис и дальше ему становилось только хуже. И я пошел к вампирам. Нет, не к тем вурдалакам и упырям, про которых рассказывают страшные истории. Я обратился к высшим вампирам, перворожденным. Это одна из самых древнейших рас, возникшей задолго до разделения людей на магов и магглов. Они так долго живут и так много знают, особенно всего, что касается крови, ведь для них это живительная субстанция. Древнейшие могли подарить моему мальчику новую жизнь, как они делали неоднократно до этого со многими людьми. И я готов был заплатить им своей жизнью, но им потребовалась твоя.

Ты хочешь знать почему? Я угадал? Они очень боятся прихода нового Темного Лорда, истинного некромага. Они помнят те времена, когда один из твоих предшественников чуть не уничтожил половину вампирских кланов, по каким-то своим причинам. Они боятся повторения прошлой трагедии, ведь они так и не смогли восстановить свою численность. Они сказали, что если я убью тебя до твоего окончательного становления, то они подарят Диаманту жизнь. Они дали мне слово, а оно сродни Клятве мага. И я согласился.

Добиться приглашения в Хогвартс оказалось не так уж сложно. С Дамблдором мы давно знакомы, к тому же он остро нуждался в преподавателях Защиты от Темных Сил, а я преподавал похожую науку в Дурмштранге. Так что моя кандидатура была подходящей по всем статьям. Когда я пришел в школу, мне показалось, что справиться с тобой будет легче легкого. Но это оказалось далеко не так. Несмотря на свою репутацию, ты был осторожен, к тому же у тебя были ангелы-хранители: друзья, подданные и Снейп. Северус - странный человек, он может выглядеть суровым и неприступным, но очень верный, он отдал бы жизнь за тебя. Такая преданность много стоит в нашем мире. Пока Снейп был рядом, единственное, что я мог, это обезопасить себя с помощью связи кровного братства и подсказать одно заклинание, которое должно было сделать тебя менее внимательным. Пусть на это ушло больше времени, но, в конце концов, все сработало как надо. Ты же не знаешь, что чары маскировки, которые я подсказал вам с мисс Грейнджер, при длительном его применении делают человека более пассивным, апатичным, они начинают вытягивать его силы. Я видел даже сквозь чары, как ты вымотан, и ждал, когда ты начнешь допускать ошибки. Но чем дольше я ждал, тем больше ты набирал сил. Чары не справлялись с переменами, происходящими в твоем теле и сознании. Мне становилось понятно, что я проигрываю. Пришлось импровизировать.

Тебе никогда не казалось, что наш директор напоминает паука, который очень не любит когда из его сети выскальзывает крупная добыча? Поэтому хватило нескольких намеков на вашу связь со слизеринским деканом, а так же о том, что ты скрываешь новые способности и знания, как последовала ментальная атака на тебя. Альбус просто не мог не залезть в твою голову, он крайне любопытный старичок. Но и тут поперек дороги встал Северус. С оной стороны он помешал мне, с другой - только укрепил Дамблдора в его подозрениях. Не нужно быть гением, чтобы понять, что директор с тем же рвением, что некогда сводил вас, будет ставить препоны. Просто так, на всякий случай. Но этого было мало, Снейп мне мешал даже так, одно его присутствие укрепляло твой дух, а если бы с тобой начало что-то происходить, он не оставил бы это без внимания. Мне нравился Северус, но он мне мешал, потому я выдал его Волдеморту, как одного из тех, кто активно тебе помогает. Нет, во мне нет любви к этому выскочке, но враг моих врагов – мой друг, так всегда меня учили.

Но я опять недооценил вашу связь. Теперь пришла твоя очередь спасать своего наставника. Однако колесо уже закрутилось, и ничего нельзя было изменить. Волдеморт испугался твоих новых талантов, правильно связав их со своим некогда ручным алхимиком, и предпринял попытку уничтожить один из источников твоей силы. А Дамблдор всячески ему помогал, опоив Северуса сонным зельем. Но не сердись на своего директора, Гарри. Его можно понять. Снейп – отыгранная фигура: как шпион он уже ни на что не годен, да и его верность уже под вопросом. От балласта лучше всего избавляться заранее, а от джокера тем более. Так, на всякий случай. События Хеллоуинна поставили тебя на край, но Мальчик-Который-Выжил опять подтвердил свое прозвище. Ты знаешь, что я пытался уже тогда убить тебя? Если бы это получилось, все вполне могли списать на нападение Упивающихся. Но я не нашел тебя на месте. Сказать, что я был огорчен, значит, не сказать ничего.

Но, так или иначе, это сражение вымотало тебя, усугубив действие чар. А вынужденное отсутствие Снейпа делало тебя еще более уязвимым. Дамблдор хотел обезопасить себя и свою игру, но тем самым открыл тебя для моих ударов. Тебе продолжало везти, но я знал, что это ненадолго. Убедить мисс Грейнджер в том, что ты что-то скрываешь, было не трудно, она и так это видела. Эта леди очень умна и наблюдательна, но любого можно обыграть, когда тебе доверяют. Всего-то и нужно, что подкинуть идею и намек на ее решение, дальше она все сделала сама. Я знаю, что произошло на ваших тренировках. Мне жаль, что пришлось пожертвовать подающей столь большие надежды ведьмой. Может быть, я еще смогу все исправить, если не для ее репутации, то хотя бы подправить ее самомнение. Мне не хотелось бы, чтобы она пострадала больше, чем это уже произошло. Уж можешь мне поверить. Но что-то опять пошло не так, и ты снова остался пусть слабым, но живым. И я знал, что ты придешь сегодня ко мне.

Это мой последний шанс, Гарри. Сегодня полнолуние, это самый тяжелый для тебя день, ты беззащитен предо мной, и, когда я доведу ритуал до конца, древнейшие могут больше не беспокоиться: даже несмотря на свою силу, ты навсегда растворишься в сумраке загробного мира и никто не найдет там даже твоей тени. Ты станешь свободным, мальчик, свободным от долга, от предсказаний, от клятв. Разве тебе этого не хочется?

***

Что мог на все это ответить Гарри?… Он то и дело то проваливался куда-то, то воспарял к небесам. Голос Поэнари звучал для него как колыбельная, юноша даже не был уверен, что слышал всю историю и что ему это не приснилось. Он чувствовал себя маленькой песчинкой, которую то и дело подбрасывает морская волна. Он не знал, сколько он пролежал здесь, временами ему начинало казаться, что уже прошла вечность. Он слушал о событиях последних недель, но они его не трогали. Ему было все равно, что случится с ним дальше, и о каком ритуале говорит его палач. Но тут его спокойствие было потревожено. Что-то происходило в комнате. Гарри приложил все силы, чтобы открыть глаза, его могущества еле хватило на такое простое движение. И он увидел, что в комнате прибавилось народу. Прямо над его изголовьем стоял седовласый маг, в котором Гарри опознал Оливьера. Холодные пальцы растирали ему виски, тогда как черные глаза были устремлены на двух других мужчин. Поэнари стоял на коленях перед высоким рыжим человеком. Нет, не человеком, вампиром. Гарри очень четко это осознал, хотя и не смог бы объяснить, почему так решил. Юноша прислушался, пытаясь понять, что же происходит.

— Я выполню ваше требование, еще полчаса, и вам больше нечего будет бояться, - голос Поэнари звучал умоляюще.

— Ты опоздал, - тихо ответил незнакомец. - Мы разрываем договор, за этого мальчика просили те, кому мы не в силах отказать.

— Он же…

— Да, мы знаем. Но он заключил с нами договор через своего человека. И кланы приняли его условия. Мы поддержим его, как истинного Лорда, и будем исполнять заключенный договор.

— Но мой сын… - отчаяние отца было неподдельным. Гарри хотел было что-то сказать, но вампир опередил его:

— Мы примем его в свой круг. Твой сын будет жить, даю тебе слово. Но за это ты заплатишь своей жизнью, как и предлагал изначально.

— Да, конечно.

Гарри было странно видеть, как человек с такой радостью соглашается на смерть, но припомнил свою маму, которая сделала фактически то же самое. Еще более странно было наблюдать, как вампир подобно змее ударил клыками в шею своей жертвы и стал пить, впитывая самою его жизненную силу. Через несколько долгих минут, рыжеволосый вампир аккуратно опустил мертвое тело на холодный каменный пол.

— Все кончено, мистер Вилманту.

— Да, Яаков, - спокойно сказал ему Оливьер, будто ничего и не произошло. - Я благодарен тебе. Только сделай одолжение, забери тело и оставь его где-нибудь в лесу.

— Хорошо, как скажете, - склонил голову вампир. – До встречи, мистер Вилманту. С вами же, Милорд, - сказал он, обращаясь, к все еще лежащему бревном Гарри, - я предпочту больше не встречаться.

С этими словами, он легко подхватил тело Поэнари и просто вышел за дверь. Оливьер склонился над лежащим на столе юношей.

— Как ты себя чувствуешь?

— Усталым, - с трудом прохрипел Гарри.

— Зато живым. Я уже начал беспокоиться, что опоздал. Не думаю, что остальные простили бы мне такую оплошность.

— Снейп?

— Он в первую очередь, - ответил Оливьер с улыбкой. – А так же Нарцисса и, конечно же, твой Сириус, а с ними еще куча магических созданий, которые вполне могли бы меня растерзать за мою неспешность. Но с вампирами иначе не получается, они ребята неторопливые. Их можно понять: куда спешить, если впереди вечность. Подняться можешь?

Оливьер помог Гарри сесть, но на большее юношу не хватило. Он устал и слишком вымотался.

— С тобой все ясно, - поставил диагноз некромаг. – Давай, хватайся за свой портключ и отправляйся лечиться, а я тут пока опять поиграю в занимательную игру под названием Золотой Ребенок.

— Еще не время, - пытался сказать Гарри.

— Самое время, - покачал седой головой молодой человек. – Тебя там уже ждут и очень волнуются. Так что давай.

Оливьер сам поднес руку юноши к запястью, и тому только и оставалось, что схватиться за свой снитч.