Родственные узы

Джонни понятия не имел, что делать с плачущим Северусом. К счастью, у Роуз таких проблем не возникало, - она придвинулась к Севу поближе, обняла его, зашептала что-то на ухо. Джонни встал, подошел к Гипериону, присел рядом.
- Что думаешь? - спросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе и понимая, что это ему плохо удается.
Гиперион был, как обычно, спокоен.
- Думаю, что Джеймс Поттер - полный придурок, - тихо ответил он. - Что же до выручай-комнаты... Думаю, что у нас очень большая проблема. Она ведь действительно выполняет все пожелания того, кто ее открыл. А у твоего друга, по-моему, еще долго не возникнет желания выйти наружу... Разве что мы его как-то очень достанем... - Гиперион едва заметно оживился. - А правда, может, если мы его достанем... Нет, не пойдет, потому что тогда он может пожелать, чтобы только мы... А сам... Хм...
- Короче, что, нам надо его успокоить?
- Ну, в общем, да. Успокоить, чтобы он сам пожелал выйти. До тех пор мы тут застряли, как ты понимаешь, и остается только надеяться, что комната по крайней мере может нас накормить...
Сколько прошло времени, Джонни не знал. Северус не то уснул, не то просто немного успокоился, и теперь просто сидел у стены с закрытыми глазами. Рози держала его за руку и сердито поглядывала на Джонни и Гипериона, всем своим видом давая понять, что им лучше бы держаться подальше. Поскольку Джонни совершенно не знал, что он может сказать Севу, а главное, нужно ли что-то говорить вообще, он предпочитал промолчать. Такие родственные отношения были ему настолько непонятны и неприятны, что он ощущал почти физический дискомфорт от одной только мысли о Джеймсе Поттере. Захотелось пить. Джонни кое-как трансфигурировал носовой платок в стакан, наколдовал воды, выпил, наколдовал еще, предложил Гипериону. Тот покачал головой, и Джонни отнес стакан Роуз и Северусу. Когда за спиной у него раздался скрип открываемой двери, Джонни от неожиданности разжал пальцы. Плеснула вода, во все стороны разлетелись осколки. Джонни обернулся.
В узком проеме стоял Джеймс. Он оглядел комнату, близоруко щурясь, и шагнул внутрь. Дверь захлопнулась, но не пропала.
Джонни выдохнул. Роуз встала, судя по всему, готовая заслонить Северуса от старшего брата. Гиперион пробормотал: "Эванеско", - уничтожая остатки стакана, а затем помахал Джонни, подзывая его к себе. Джонни стряхнул ступор, ухватил Роуз за плечо и буквально силой отвел ее к противоположной стене.
Джеймс отлип от двери, подошел к Северусу, сел рядом с ним, пихнул ему в руку черную тетрадь и что-то яростно зашептал на ухо. Северус прижал дневник к груди, снова откинул голову и закрыл глаза. Джеймс чуть повысил голос, и Джонни услышал обрывки вроде: "Не стал... Я вправду... Реально жаль..."
Северус открыл глаза, энергично кивнул, вскочил, прервав Джеймса на середине фразы, подхватил рюкзак, запихал туда тетрадь и, не оборачиваясь, выбежал из выручай-комнаты. Джонни почувствовал, что у него внутри словно исчез давящий на сердце тяжеленный кирпич. Роуз стряхнула его руку, подошла к двоюродному брату, сказала громко и четко: "Ну ты и сволочь, Джим", - и пошла вслед за Северусом, обнимая сумку двумя руками. Джеймс остался стоять у стены вполоборота к выходу.
Молчание прервал Гиперион.
- Это и было его условие, ты понял, да, Джон? Чтобы он пришел извиниться!..
Джонни покачал головой. Кто бы мог подумать, что великий Джеймс Сириус Поттер придет извиняться перед своим бестолковым младшим братом. Казалось бы, условия невыполнимей придумать было бы нельзя... И вот, пожалуйста. Похоже, что в отношениях братьев Поттеров все еще менее понятно, чем ему казалось несколько минут назад. Честно говоря, размышлять об этом совсем не хотелось.
- Заткнись, малявка, - бросил Джеймс почти без выражения в голосе, а затем с силой протер глаза и продолжил устало, - я... Я не должен был... - он глубоко вздохнул и, наконец решившись, закончил:
- Вас там ищут. Твой... Ваш... В общем, Люциус Малфой... Он умер.