Что такое "клинит на поттериане"?
Это когда тебе снится сон, что тебе со Снейпом срочно нужно спасти Долохова, над которым издевается Поттер. И вот вы все вместе спасаетесь от погони по Ново-Садовой, и приходит мысль, что на старую квартиру нельзя и что срочно нужно сесть в троллейбус, но они по Ново-Садовой не ходят, значит нужно дворами бежать до Московского шоссе, а ты смутно помнишь как бежать, потому что была там в последний раз лет 15 назад и в весьма сопливом возрасте:)
Слизеринец, казалось, был чуть ли ни единственным представителем старших курсов своего факультета в то утра на завтраке. Он улыбнулся, вспомнив вчерашнюю, с позволенья сказать, вечеринку — много дорогой выпивки, много готовых на все девушек, много «шума из ничего».
Драко никому не рассказывал, что произошло до одиннадцати вечера. Никто не знал о том, как была проведена эта церемония. Ни Пожиратели Смерти, ни их дети не имели ни малейшего представления о том вечере в поместье Малфоев. Словно его и не было.
И только метка на предплечье служила ему напоминанием.
«Светлым» напоминанием о его «прекрасной» жизни.
И тут еще эта Грейнджер…
Малфой сидел, опустив голову и то сминая, то опять расправляя несчастное письмо. Эта самая «чужая ложь» не давала ему покоя. «Чужая» — значит, не его. И не Грейнджер. Тогда чья? Кого-то из сокурсников? Отца?
Да, второе юноше показалось более реальным. Эта гриффиндорская выскочка не стала бы заниматься такой мелочью, как ложь какого-то ученика. Хотя…
Драко подумал о Пэнси.
Нет, ложь отца — это все же более значимо.
Погруженный в свои мысли, он совершенно не заметил, как Гермиона вошла в зал. Она бросила на слизеринца быстрый взгляд и скоро проследовала к преподавательскому столу. Он не заметил ее короткой беседы с МакГонагалл и как она спешно покидала уже близящийся к концу завтрак.
На обратном пути она снова посмотрела на блондина. И если бы тот поднял голову, то увидел бы усмешку на ее лице. Почти малфоевскую усмешку.
* * *
Драко кончил.
Пэнси улыбалась и все еще продолжала обнимать его.
— Я так и не вручила тебе свой подарок, — разве что не промурлыкала она.
— Я заметил.
Малфой слез с кровати и стал натягивать брюки.
— Я хочу сделать это сейчас. Идем?
Он пожал плечами.
— Мы поймали ее в библиотеке, — начала рассказывать слизеринка. — Думаю, это именно то, что нужно. Особенно учитывая некоторые обстоятельства. Я думаю, тебе понравится.
Ему было параллельно. Паркинсон говорила что-то еще — он лишь понял, что она не с его факультета.
Да, каждая мечтает с ним переспать. Но так, как это подразумевала Пэнси, — он сомневался. Но если девчонка из другого дома, то это решало многое. Ведь ей могли просто не сказать, что будет. А томный взгляд Паркинсон и обещание «страстного секса с самим Малфоем»…
Да, наверное, так все и было.
Справившись, наконец, с галстуком, юноша направился в подземелья. Он не особо смотрел по сторонам, но, как ему показалось, слизеринка недолго строила из себя великого проводника.
Потому что уж очень быстро они пришли.
— Закроешь глаза?
— С чего бы?
Девушка обижено хмыкнула и открыла дверь. Подавив зевоту, Малфой последовал за ней.
Сонливость моментально пропала, когда он рассмотрел в полумраке две человеческие фигуры.
* * *
Блейза не узнать было нереально.
Так что наглого слизеринца Драко рассмотрел чуть ли не на пороге.
Правда, и вторая фигура оказалась весьма знакомой.
Привязанная к стулу, немного сгорбленная, с опущенной головой. Спутанные каштановые волосы, часто поднимающая грудь, которая выглядела еще более аппетитно из-за веревок на талии и плечах, на ногах только одна туфелька…
— Грейнджер?!
Боль в голосе. Безысходность во взгляде.
Он ведь не желал ей такой смерти. Он не хотел, что бы она умерла так! Она должна была умереть иначе, иначе!
— Грязнокровки иногда приятны на вкус, не правда ли?
Блейз поглаживал гриффиндорку по голове.
— У нас не так много времени, Драко. Но и нас всего лишь трое, — Пэнси начала расстегивать кофточку, открывая взору нежную кожу и кружевной лифчик.
— Серьезно? С ней?
— Что-то не так, милый?
Слизеринка выглядела немного озадаченной.
— Да, Малфой. В чем дело?
Блондин стоял и бурил взглядом Грейнджер. Злосчастную гриффиндорку. Выскочку. Подружку Поттера.
Ту, с кем он спал.
А она, похоже, была без сознания.
— Пропажа Грейнджер будет слишком заметной, вам не кажется?
— Да? Мне казалось, никто из учеников не интересуется ею. В том плане, что никто же с ней не разговаривает, — поправился Блейз.
Паркинсон, оставшись в одном белье цвета слоновой кости, теперь недоуменно смотрела то на Забини, то на Малфоя.
— Еще не поздно ее вернуть… — начал было Драко.
— Нет! — хором отозвались слизеринцы.
— Я отказываюсь, Пэнси.
Юноша направился обратно к двери.
— Что? Да как ты смеешь! Ты не можешь! Мы уже все повязаны!
— Если я сейчас позову Снейпа или, — он выдержал небольшую паузу, — МакГонагалл…
— Ты не сделаешь этого…
Угрожающий полушепот Забини буквально истекал ядом. Почти как его рот слюной по Грейнджер.
— Ему и не потребуется.
Голос декана, вспышка света, темнота.
* * *
— Ты скажешь профессору МакГонагалл то, что прочтешь здесь. Тебе понятно?
Драко приподнялся на локти.
Когда боль в глазах немного утихла, он увидел только кусочек мантии Снейпа и закрывающую дверь его комнаты.
Малфой повернул голову и действительно заметил небольшую записку на тумбочке.
По мере прочтения он то меланхолично сидел на кровати, то неистово вставал и начинал ходить по комнате.
После он спустился в гостиную, бросил злосчастный клочок пергамента в камин и покинул подземелья.
Никто из слизеринцев не смел даже обратиться к нему — не то, что бы встать на пути.
* * *
— Вам лучше? Воды?
Гермиона не ответила.
Она не проронила ни слова с тех пор, как пришла в себя. Даже когда к ней в палату заходила профессор МакГонагалл.
Обрывки вчерашнего дня все мелькали и мелькали у нее перед глазами. Паркинсон, Забини. Потом, кажется, Малфой — тут она не была уверена.
Уже было далеко за полночь, когда дверь едва слышно отворилась и кто-то пробрался к ней в палату.
— Не используй «Люмус», Малфой. У меня болят глаза.
Тихое шуршание прекратилось.
— Так и быть, Грейнджер.
Повисло некоторое молчание.
— Зачем ты пришел?
Зачем?
Да, зачем?
— Мне интересно, что ты хотела сказать своей запиской.
— И только ради этого? — Гермиона повернулась к юноше лицом.
— Не тебе спорить, Грейнджер, — он направил на нее волшебную палочку.
— Я и не собиралась. Тебя интересует эта чужая ложь? Да?
— Да.
— Ее еще нет. Но когда она будет, ты будешь единственным, кто будет знать о ней. Кроме меня.
