Цена времени: записи Хельма Свордштайна

Чем сложнее и детальнее план, тем выше вероятность столкнуться с неудачей на одном из этапов. Чем проще схема действий, тем больше шансов на успех — это факт.

Поэтому план до безобразия прост: мы приходим без приглашения и предупреждения, проникаем в штаб Портовой Мафии, выясняем, что конкретно происходит в этой организации — и мой демон совершает оговоренное возмездие посредством применения своей мистической энергии (меня очень долго пришлось убеждать и разъяснять, что именно собирается сделать Себастьян, пока я не дал добро).

Для обеспечения собственной безопасности (демон должен быть всецело занят только одной задачей) посреди эпицентра боя я должен использовать щит на основе пентаграммы, который Себастьян заранее делает невидимым, как и, собственно, себя самого. Демон будет недоступен ничьему взору, за исключением моего, пока я не прикажу ему обратное (замечу, что навык телепатической связи между контракторами оказался неоценимым преимуществом, когда Себастьян упомянул его и предложил задействовать): фактически невозможно сражаться, пока не знаешь, кто тебя атакует.

Себастьян уверил меня: хоть способности одарённых и порождены магией демонов, одолеть их творца они едва ли смогут. И всё же я настоял на том, что если что-то, любая деталь, пойдёт не по плану, мы скроемся и заляжем на дно до тех пор, пока не построим новый план действий. Мне, без единой капли чар, больше нечего было предложить.

Второй полёт сквозь пространство, перемещение в портовой город Йокогаму, в сравнении с первым проходит настолько плавно и легко, абсолютно без побочных эффектов, будто я таких путешествий как минимум дюжину уже совершил. Себастьян материализовывает нас недалеко от замка, в котором обитает элита Портовой Мафии.

Охрана из человек тридцати (таких же безликих, как те, которые уже приходили за мной) обретает свой покой в густых ворохах крупных угольных перьев демона. Впрочем, нашуметь они успевают. Когда мы достигаем холла на третьем этаже, где, по полученным сведениям, проводит большую часть суток босс Портовой Мафии, созерцая чудесные ландшафты и предоставляя обратную связь подчинённым, я ожидаю увидеть его приспешников в сборе и в полной боевой готовности. Однако мужчина один: вальяжно сидит в кресле и наблюдает мир на исходе заката через огромные витражные окна своей крепости.

— Мори Огай, — громко окликаю его я, ведь мужчина явно не обратил внимания на вторжение.

Босс Портовой Мафии медленно поворачивает голову в моём направлении: мужчина, имеющий невероятное сходство с Себастьяном, только внешне более зрелый (он абсолютно не выглядит на двадцать пять, что странно).

— Полагаю, имею честь беседовать с Хельмом Свордштайном? — фиолетово-малиновые глаза хитро сверкают, а тонкие губы искривляются в подобии усмешки. — Хотя внешне ты не выглядишь так, каким я тебя знаю… Акутагава передал твоё послание. Ты нашёл нас довольно быстро. Похвально.

— Поиски были несложными, — фыркаю я. — Это навеивает мысль, что вы не особо прячетесь.

— Действительно, нам ни к чему скрываться.

— Я так понимаю, моих родителей убили по твоему приказу?

— Присаживайся, Хельм, побеседуем, — спокойно предлагает мужчина и указывает рукой на свободное кресло около него. — Ты ведь ради этого пришёл?

— Благодарю, мне и здесь неплохо, — отказываюсь я, скрещивая руки, когда около Мори Огая будто из ниоткуда возникает высокая женщина в кимоно. Её волосы отливают нежным коралловым оттенком, глаза спокойного карамельного цвета, а улыбка, вопреки обманчивой миролюбивости, источает угрозу. Через несколько секунд появляется низкий парень с морковно-рыжим беспорядком на голове, который прикрывает маленькая чёрная шляпка с багровой лентой. Мимика его надменно-агрессивная, и, мне кажется, она такая всегда.

«Озаки Коё со способностью фантома, использующего катану. И рыжий парень, Накахара Чуя, управляет гравитацией…»

Себастьян, застывший за моим левым плечом и до сих пор смотрящий на своих противников со скептицизмом, направляет ответ в моё сознание:

«Да, я помню, Хельм».

— Но, конечно же, я желаю услышать, чего ради вы обнуляете людей.

— Полагаю, представлять моих коллег я тебе не буду, потому что ты знаешь о них не меньше, чем они о тебе, не так ли? — флегматично роняет босс Портовой Мафии, когда полукруг около его кресла образовывают ещё две фигуры. Осаму Дазай, шатен с карими глазами и доброжелательно-отстранённым видом (никогда не думал, что такое сочетание существует, но теперь знаю, что оно возможно), а ещё — Акутагава Рюноскэ, прожигающий меня своей ненавистью и причинённым оскорблением насквозь. Если бы он мог, прикончил бы меня взглядом, не используя свой неординарный талант превращения тканей в смертоносные орудия, бьюсь об заклад. — Это не все члены моей организации, но это все те, кто занимаются вместе со мной той миссией, которая тебя коснулась.

— Убийство невинных людей… хороша миссия, ничего не скажешь.

— Для Портовой Мафии насилие — инструмент для достижения целей. Для меня лично, как для бывшего врача, который знает цену жизни и вытянул с того мира сотни людей, цель в изобретении настоящего, не изуродованного бессмертия — превыше всего, — заявил Мори Огай.

Я пренебрежительно ухмыляюсь.

— Бывший врач? Тогда всё, что вы делаете, сплошное лицемерие и мерзость.

— Мы анализируем, чем время одарённых отличается от времени обычных людей, — продолжает следовать своему сценарию беседы босс Портовой Мафии, — какой отпечаток способности конкретного человека на полученном объёме времени остаётся и как можно этот след превратить в компонент, творящий бессмертие. Понимаешь, сопутствующий ущерб неизбежен, Хельм, — мужчина пожимает плечами. — И ты, хотя этого не знаешь, воистину уникален. Возможно, ты ключ к решению этого вопроса. Поэтому твоё время для нас заполучить было критически важно. Однако до меня дошли сведения, что ты всю свою жизнь изучал тот же вопрос, который волнует меня и моих союзников. Присоединяйся к нам. Мы откроем эту тайну и заполучим формулу бессмертия вместе, Хельм Свордштайн.

Слова «воистину уникальный» мой мозг пропускает сквозь себя. Во мне нарастает волна бешенства. Она настолько сильна и стихийна, что где-то внутри во мне будто образовывается трещина. Моя склонность к быстрому обретению контроля над собой не работает так гладко, как прежде.

На трясущееся плечо ложится рука. Рука Себастьяна. Это неожиданно помогает мне сформулировать мысли (но не помогает довести разговор в нужное русло до конца).

— Ты предлагаешь сотрудничество, — шиплю я. — Назвав моих родителей и неизвестно сколько невиновных людей сопутствующим ущербом! Нет, ты не знаешь цену жизни. Жизнь бесценна — вот что тебе нужно было осознать. Искать бессмертие в смерти — путь изначально ошибочный. И своё право на жизнь вы все добровольно поставили под удар.

— Что ж, раз так, — раздосадованно вздыхает мужчина и прикрывает глаза. — Придётся следовать изначальному плану. И узнать, какие же способности есть в тебе, Хельм Свордштайн, иным путём… Мы выяснили, что ты умеешь создавать защитное поле, но уложить одну третью часть нашего боевого отряда ты едва ли мог такой способностью. Что же ты скрываешь?

И тогда меня осеняет: подсознательная догадка, что разговор со смертоносным Акутагавой Рюноскэ, человеком, который молча нападает из-за спины, имел место по той единственной причине, что убивать меня на тот момент было нерационально, крепнет. Моих родителей просто убрали, чтоб они не мешали взяться за меня, прихватив их время как дополнительный материал. Всего лишь… «сопутствующий ущерб».

Нет. Нет здесь места пересмотру их судьбы.

«Убей их всех, Себастьян!»

«Как прикажешь, Хельм».

И в тот момент, когда перистая мгла демона стелится-плывёт густой вязкой волной под ногами врагов, глаза Мори начинают светиться слепящим малиновым светом.

И случается то, что сильно выбивается из рамок нашего плана.