Что такое «клинит на поттериане»? Это когда выученные заклинания из ГП помогают тебе готовиться к экзамену благодаря своему латинскому происхождению (при этом специальность у тебя совсем даже не гуманитарная, а, наоборот, техническая…)
Однорукий демон не приказывал, и уж тем более не просил; он вообще оказался не слишком разговорчивым – во всяком случае, когда дело касалось Кары; но ее скромные заботы принимал – без благодарности, но и без гнева.
Ему и вправду легче стало после появления Кары: теперь его одежды были тщательно вычищены и аккуратно заштопаны, и пища его состояла не из одного сырого мяса…
А еще Кара умела заманить одинокого охотника точно в то место, где ее новый демон мог спокойно и без помех свершить новое кровавое мщение. Кара всегда нравилась мужчинам, привлекала их, единственным взглядом умела разжечь примитивную похоть; каким бы подозрительным не казался поначалу очередной охотник, хватало нескольких заготовленных заранее фраз, произнесенный певучим и жалобным голосом…
«Ах, мой ребенок поскользнулся на камне; нет, никакого мужа, я уже год как вдова… Помоги мне, молю, незнакомец, скорей помоги!» - и многозначительный взгляд снизу вверх: а после я как следует награжу тебя за твою помощь…
Ни один не отказался, ни один не смог противиться этим взглядам и этому голосу… Каждый покорно шел вслед за Карой, расправив плечи и горделиво выпятив грудь; каждый пожирал ее гибкое тело вполне хозяйским взглядом, не подозревая о том, что впереди его ждут отнюдь не томные ласки и не податливое женское лоно.
Однорукий демон действовал точно, расчетливо, безжалостно. Кара нечасто оставалась, чтобы посмотреть – отчаянные вопли резали слух, а запах свежей крови вызывал легкую тошноту; но лицо демона в те бесконечные, кровавые минуты становилось таким спокойным и сосредоточенным…
В другое время по лицу его то и дело пробегала волнообразная судорога, дергался то и дело угол глаза, брови то сходились на переносице, то лезли вверх; часто он вступал в путанные беседы с кем-то, кого Каре нельзя было увидеть. Наверное, духи убитых демонов приходят к нему, требуя новой и новой крови, не дают угаснуть пылающей в душе однорукого жажде мести.
Даже сон его был почти всегда беспокоен, даже беспамятный, он бормотал и вскрикивал, споря и убеждая, обещая и проклиная; и крупные капли пота выступали на лбу его и на щеках, и Кара, покинув свое скромное ложе – унесенные из дома покрывала, уложенные друг на друга в противоположном углу очередной пещеры – тихо склонялась к спящему демону и собирала эти горячие капли кончиками пальцев.
В первый раз демон едва не убил Кару за эту дерзость; синяки, оставленные сильными пальцами, долго не сходили с ее белой руки.
Однорукий демон вообще не любил прикосновений, избегал их – но и обойтись без них совсем не мог. Например, во время ежедневных купаний…
Небольшое, чистое озеро, окруженное со всех сторон отвесными каменными стенами.
Каждое утро – и каждый раз после кровавого пира; и в конце концов он позволил Каре помогать ему и здесь, покорно подставлял широкую, сильную спину ее осторожным ладоням.
Кара терла покрытую жесткой шерстью кожу и скользила по мускулистым плечам демона взглядом задумчивым и печальным.
Множество крошечных шрамов на неожиданно гладкой коже – он объяснил Каре однажды, нехотя, но объяснил о ненастоящей, сделанной искусными мастерами руке, которую сделали для него взамен потерянной в давней драке; Кара кусала губу и все не решалась коснуться беззащитного обрубка, но надеялась, что однажды…
Он ведь был, прежде всего, мужчина, ее однорукий демон; а слухи о взятых силой землянках оказались на проверку всего лишь слухами.
Демон вообще не слишком заморачивался с пойманными женщинами: один удар – сломанная шея, и никаких слез и оглушительных визгов.
Вся его ненависть доставалась мужчинам; вся скопившаяся в его теле страсть не доставалась никому. Но часто, пробудившись с первыми лучами солнца, Кара видела характерную выпуклость именно там, где ей полагается быть.
Каре пока что не доставало мужества позаботиться о нем еще и таким образом. Позаботиться и о себе – присутствие демона, который, к тому же, совершенно не стеснялся обнажать свое тело в присутствии Кары – рождало вполне определенные мысли и желания.
«Поймешь ли ты, о мой первый, мой самый любимый демон?» - вопрошала она вечернее небо; но тот, первый и пока единственный, не отвечал – ни наяву, ни в предрассветном горячечном сновидении.
Кара надеялась, что все-таки поймет и простит; Кара надеялась, что однорукий – позволит…
Впрочем, вздумай он наконец убить ее, она приняла бы это событие с радостью.
Что угодно, лишь бы не от человеческой руки…
Он позволил в конце концов, принял отчаянные, неуверенные поначалу ласки; злое изумление, выплеснувшееся на Кару из глубины желтых глаз, сменилось насмешливым смирением.
- Ну-ну, посмотрим, чем же ты сумела прельстить… того.
В конце концов, Кара вознаграждена была за свои усилия: неотрывно следящие за ней желтые глаза подернулись туманом плотского желания, и сильное тело подалось ей навстречу, и короткий, рычащий стон сорвался с его плотно сжатых губ…
Синяки, оставленные его пальцами на бедре Кары, служили лучшим доказательством случившегося той восхитительной ночью.
Он никогда не говорил об этом, и никогда не касался Кары первым; но не гнал ее сразу после, позволяя тихо лежать, прижавшись к своему жесткому горячему боку, лежать и слушать, как успокаивается понемногу сердце в широкой демонской груди.
Зато после Кары он спал крепко и без мучительных сновидений; и она была счастлива, что сумела подарить своему новому демону хотя бы несколько часов блаженного покоя.
Часто он оставлял ее, уходил на ночную охоту; Кара преданно ждала у входа в очередную пещеру – ни в одной они не задерживались надолго, и каждый раз тщательно уничтожали следы своего пребывания в гулком каменном мешке. Ждала, обняв руками согнутые колени и мечтательно глядя на звезды.
Над тускло мерцающим костром тихонько булькал котелок с вареным мясом, издалека слышались тревожные голоса ночных животных, а сердце Кары сжималось от жалости и беспокойства.
Всякий раз она боялась, что однорукий демон не вернется к ней, не окинет ее фигуру рассеянным и сытым взглядом, не присядет у костра, жадно зачерпывая приготовленное с ночи варево…
Но он возвращался – всегда.
В то утро Кара встала пораньше – вспомнила вдруг, что у нее закончились ароматные травы, горячий напиток из которых ее демон так любил.
Поддавшись невнятному импульсу, она надела то самое, белое платье, которое взяла с собой, покидая дом и род человеческий навсегда; до этого утра платье лежало на самом дне холщового мешочка, в котором хранилось все ее нехитрое имущество: завернутые в тряпку иглы с нитками, несколько глиняных мисок, небольшой котелок, нож…
Однорукий демон имел свой мешок – из крепчайшей черной кожи; толстый кожаный ремень перекидывался через здоровое плечо, а сам мешок оказывался подмышкой. Какие сокровища хранил в нем ее новый демон, Кара не интересовалась, только следила, чтобы черная кожа не разорвалась и не треснула; ведь второго такого мешка не найдешь, сколько ни старайся…
Итак, то самое, белое; легкий подол игриво щекотал стройные икры, и солнце понемногу окрашивало каменистые склоны нежно-розовым, и спящий демон тяжело и длинно вздохнул, заканчивая очередной сумбурный разговор с ночным кошмаром…
Кара постояла немного, любуясь блестящим от пота суровым лицом; свежий утренний ветерок неуверенно, как бы пробуя, пощекотал влажными пальцами в вырезе платья.
Кара поежилась и, улыбнувшись, как всегда безмятежно, скользнула навстречу новому дню.
Идти нужно было далеко, в долину – только там росли нужные травы; Кара прикинула, что к ее возвращению однорукий как раз проснется, и будет рад свежему отвару.
Девушка улыбалась своим немудреным мыслям, изредка принимаясь напевать себе под нос.
Воздух был свеж и прохладен, каменистая тропа так и стелилась под ноги, а нужные Каре травы разрослись так буйно…
И ничто этим утром не предвещало встречи.
- Кто ты? – довольно высокий, светловолосый, с лицом хмурым и подозрительным.
Очередной мужчина, очередной охотник.
Очередная добыча для однорукого демона.
Кара одарила будущую жертву нежной улыбкой.
История про сломавшего ногу ребенка здесь не годилась, но Кара не намерена была упускать столь удачный случай.
Улыбка ее стала еще нежней, еще соблазнительней.
Светловолосый впился в Кару подозрительным взглядом.
- Кто? Откуда? Почему ходишь одна? Зачем..?
Бессмысленное нагромождение глупых вопросов.
- Я знаю, где прячется однорукий демон. Идем, я покажу… Пока он не ушел.
Кара рисковала сейчас: вдруг светловолосый решит сперва привести подмогу? Ее демон способен убить четверых, а то и больше, но в схватке смерть получается быстрой, а он так любит растянуть удовольствие…
- Идем же, юноша; демон почти уже закончил есть, и скоро…
Она отпрянула назад – один маленький шажок, тревожный взгляд через плечо и вверх.
- Идем же, скорей; если повезет, покончишь с ним навсегда.
Потому что за поясом простых домотканых штанов зоркие глаза Кары уже разглядели зловещую сталь отобранного у поверженных демонов оружия.
Больше ни слова, нет; развернувшись, Кара взбежала по каменистой тропе, и светловолосому не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.
Вперед, вперед; а чтобы однорукий демон успел затаиться, она нарочно раскашлялась перед нужным поворотом…
Светловолосый шикнул, потянувшись к поясу; Кара изобразила вину и закрыла свой рот обеими руками.
Слишком невовремя вздумали губы сложиться в полную предвкушения улыбку…
Однорукий успел: едва нога светловолосого опустилась на широкую каменную плиту, за спиной его послышался отчетливый шорох.
Кара отшатнулась вперед и чуть в сторону – не следовало сейчас путаться у демона под ногами.
Она ждала обычного в таких случаях изумленного вскрика, сменяющегося сдавленными хрипами, звуков борьбы – но вместо этого глухой голос, принадлежащий однорукому, с отчетливым изумлением произнес:
- Тейлор?
И неразборчивое шипение светловолосого, и явственный смешок – а потом что-то свистнуло, и светловолосый, коротко всхлипнув, затих, и однорукий демон вышел к своей Каре, странно кривя рот и сверкая безумными желтыми глазами.
- Умница, Кара, - почти промурлыкал он, небрежным взмахом приказывая ей приблизиться. – Какая же умница…
Он сгреб ее за пояс своей единственной рукой, прижал к себе крепко, до боли, и поцеловал прямо в губы – впервые за все это время.
Властно, грубо, больно – и Кара не сумела сдержать сладострастного стона, и обхватила его своими слабыми человеческими руками…
- Позже, - отстранившись, прошептал демон прямо в ее пылающие губы. – Позже ты… Я сделаю все, что только захочешь, Кара.
Знала бы ты, что за подарок валяется там, на тропе, какой восхитительный, драгоценный…
Нужно связать его, пока не опомнился.
О-о-о, день будет долгим, очень, очень долгим…
Очень… насыщенным.
Да, да, ты тоже получишь свое, непременно!
Идем, Кара. Идем.
