Блэки умеют ждать

Первым делом Северус подумал о том, что Квиррелл был в ту ночь на месте преступления, и только потом — что Люциусу придется слишком многое объяснить. Снейп твердо знал, что тот не верит в легенду о Тайной комнате, но вот окаменевшая кошка должна заставить его поволноваться — слишком уж близка физиология детей и мелких животных. С Квирреллом, конечно, он разберется… скажем, после показательной дуэли. Этот пасквиль развязывал руки: личная месть за наговор и клевету всегда уважались в магическом сообществе. Значит, клятвой готов свидетельствовать? Ну-ну.

Обдумывая способы мести, он тщательно разгладил пергамент и спрятал его в своем сейфе. До открытия Дуэльного клуба осталось подождать каких-то три дня, а уж потом…

Собственная улыбка, отразившаяся в зеркале, показалась ему оскалом. И пусть! Жизнь, еще недавно казавшаяся ему пресной и в своем постоянстве похожей на трясину, начинала играть новыми красками. Чего добивался Квиррелл? Только ли избавиться от соперника? Неужели Блэк вызывает у него настолько сильное чувство, что тот готов разыграть целую драму и не пощадить завхоза? Положа руку на сердце, Северус мог признаться, что эта кошка ему никогда не нравилась, и как бы это ужасно ни звучало, но если бы не трясущиеся руки Филча, он бы и не вспомнил про спасительное зелье.

Если допустить, что МакГонагалл поверит в открытие Тайной комнаты и инициирует аврорское расследование, то это будет означать пристальное внимание к школе, а в таком случае кляуза Квиррелла имеет совершенно другой вес… Теперь уже Северус не сомневался, что вся эта афера была затеяна профессором ЗоТИ с одной целью — выпроводить лично его из замка. Тогда становились понятны и странные взгляды, и дурацкая слежка, и попытки подслушивать… неужели все это из-за чувств к Блэку?

За обедом Северус взглянул на Блэка так, словно никогда его прежде не видел, и с удивлением понял, что в того на самом деле до сих пор можно влюбиться. Более того, с годами Блэк стал даже интереснее. Еще бы: глава Рода, молодой, красивый, избавившийся от юношеской запальчивости, но по-прежнему страстный и горячий… Северус вдруг вспомнил то, что, казалось, забыл навсегда — жаркие ночи в Выручай-комнате, которая тогда принимала исключительно вид будуара с очень большой кроватью и множеством свечей, в ярком свете которых…

Блэк очень внимательно смотрел на него: без обычной насмешки, словно угадывая, о чем он сейчас думал. Северус равнодушно отвернулся, а в голове шумело: «Я бы хотел попробовать с тобой… сейчас… на равных… чтобы понять… что в тебе…» И кому сейчас кричать: «Заткнись!»? Он что-то отпил из кубка, совершенно не чувствуя вкуса, и, промокнув губы салфеткой, встал из-за стола и немного поспешно вышел. Гулкое эхо шагов билось по коридору: «Тебе же самому интересно… что было бы… если…»

Когда-то очень давно, изучая окклюменцию, он узнал, что болезненные воспоминания можно блокировать, чтобы они не мешали жить дальше. Такие блоки обычно ставились специалистами из Мунго жертвам насилия, когда память о самом происшествии никуда не девалась, но исчезала ее эмоциональная составляющая, позволяя полностью изменить свое отношение к произошедшему. Тогда он очень гордился, что сам сумел поставить себе такой блок, но, похоже, что специалистом в этой области он все-таки не был.

Ноги сами привели его на восьмой этаж. Северус трижды прошелся вдоль стены и прикусил губу, когда показалась простая деревянная дверь с бронзовой ручкой. Зачем он сюда пришел? Что его гнало? Быстрый Темпус показал, что до начала занятий еще больше часа. Внутренне содрогаясь, он повернул ручку. Разве он не может просто отдохнуть перед занятиями? Внутри комната была такой, как он ее помнил… он затушил половину свечей и улегся на широкую кровать, которая, казалось, хранила запах их страсти. Как же давно это было! Он помнил себя — тощего, нескладного, в ветхой от множества чистящих чар одежде, которая насквозь пропахла нищетой и безысходностью. Чем он привлек первого красавца школы, которому стоило щелкнуть пальцами, и на его зов сбегались десятки тех, кого Блэк готов был осчастливить?

Закрыв глаза, Северус пытался унять разыгравшееся воображение. Все-таки есть огромная разница в том, чтобы помнить о боли или чувствовать ее.

— Хорошо, что у тебя нет привычки посыпать свои следы перцем…

Блэк! Ему-то что надо?

— Какого черта?

— Вежлив, как всегда… мне показалось…

— Вот именно, показалось.

— Но ты здесь…

— Да. Я здесь. И заметь, я не писал тебе записок, чтобы ты шел сюда со смазанной задницей.

— Ты же знаешь, что это был не я!

— Мне это безразлично!

— Северус…

— Заткнись, Блэк! Заткнись и уйди!

Прежний Блэк ни за что бы не ушел и уж тем более не заткнулся, а этот — отступил к двери и упрямо вскинул подбородок:

— Я подожду!

Северус долежал до конца перерыва. Все-таки любую боль заглушает гнев…




***

Занятия в этот день прошли без происшествий. Единственное, что его насторожило на паре третьего курса Гриффиндор-Слизерин, это то, что лучшая студентка курса гораздо большее внимание уделяла тому, что происходит за столом Драко и Гарри, нежели своему котлу. Наконец, он не выдержал:

— Мисс Грейнджер, вы заметили что-то интересное в чужом котле?

Как же она покраснела!

— Нет, сэр.

— Будьте любезны, займитесь собственным зельем.

Девчонка взглянула на доску, затем в свой котел и, шепча что-то себе под нос, резво начала нарезать чемерицу. А девочка-то молодец! Сообразила, как можно исправить почти испорченное зелье. Северус решил пристальнее приглядеться к ней, может, она способна на большее, нежели заучивать наизусть страницы учебника. Тогда ее можно взять на свой факультатив, а то в ней тоже слишком много дурной энергии, которая пока сдерживается боязнью вылететь из школы. А вот как только она поймет, что со времен основания из школы не был отчислен ни один студент…

Вечером на дополнительных занятиях Северус с интересом наблюдал, как нервничает Драко от того, что Гарри работает в паре с Луной. Надо все же сказать Люциусу, чтобы поговорил с сыном, хотя разговор должен был оказаться очень непростым. А вот Том, наоборот, работая в паре с Драко, словно расслабился, как бывало и сам Северус, когда работал в лаборатории с надежным партнером. Гарри с Луной сварили веселящее зелье и долго хихикали, надышавшись паров. Драко же с Томом неудачно пытались экспериментировать с перечным, поэтому с кислыми лицами очищали свой котел от получившейся липкой дряни.

Северус объявил занятие оконченным и отпустил их. Каково же было его удивление, когда он заметил топчущегося у двери Драко, бросающего на него тоскливые взгляды. Если он правильно понимает…

— Мистер Малфой, вас я попрошу остаться!

Правильно! Лицо Драко на мгновение просветлело, и он повернулся к друзьям:

— Меня не ждите… это надолго…

Вышедший было Гарри просунул голову в кабинет:

— Правда надолго?

Северус строго кивнул и запер дверь:

— Что случилось, Драко?

Мальчишка мялся, словно не зная с чего начать. Только бы не начал рассказывать о своих чувствах к Луне! Северус совершенно не представлял, что говорить в таких случаях, да и вообще — это дело Люца! Наконец, Драко набрал в легкие воздуха и решился:

— Крестный, когда ты понял?

В голове замелькали различные варианты ответов: от «я знаю тебя с детства» до «поживи с моё»… желая потянуть время, Северус все же уточнил:

— Что понял?

Драко жалобно посмотрел на него, но все же выдохнул:

— Что тебе мальчики нравятся…

— Мне? Мальчики?

Что за чушь?

— Ну, мужчины… вы же с Филом…

Вот оно что! И все же Северус был не готов разговаривать на такую деликатную тему с подростком:

— Может быть, тебе лучше поговорить с отцом?

— С ума сошел?! — глаза Драко округлились от ужаса. — Он такого никогда не поймет…

— Ну почему же…

— Я точно знаю… — Драко вздохнул, — это только я такой неправильный… ну и ты…

— А Фил?

— Фил, наверное, наполовину… у него же Луна есть… он же с тобой только потому, что мама Луны умерла…

— Точно! От безысходности…

— Ага… ой, прости! Ты очень хороший… но я правда не знаю, что мне делать…

— Драко, а зачем тебе что-то делать? — осторожно поинтересовался Северус.

— Ну как же! А если он сейчас в Луну влюбится? Нет, она, конечно, тоже хорошая, просто я не знаю… я же за ним куда угодно… я знаю — это отвратительно, но мне-то что делать?

Черт! Мальчишка действительно запутался, и если его оставить с этими размышлениями, они его до добра не доведут.

— Стоп! А с чего ты решил, что это отвратительно?

— Ну как же? Говорят…

Понятно, с годами ничего не меняется — мальчишки перед сном все так же болтают в спальнях, хвастаются своими несуществующими победами и дружно осуждают «не таких».

— Драко, посмотри на меня!

Он поднял усталый взгляд и вымученно улыбнулся:

— Ты же никому не расскажешь?

— Конечно, нет. Скажи мне, я тебе отвратителен?

— Нет, ты что?!

— Может быть, тебе отвратителен Фил?

— Нет…

— Тогда, получается, мы с ним отвратительны Гарри, Луне, Тому, Юджину, твоему отцу, матери, тетке…

— Да нет же!

— Драко, что бы во мне изменилось, если бы я любил женщину вместо мужчины? Я бы от этого стал сильнее? Мужественнее? Порядочнее?

Драко только отрицательно мотал головой, а на лице проступало такое облегчение, что хотелось сгрести его в охапку, как в детстве, и подбросить к потолку, чтобы он вновь засмеялся, как тогда — счастливо и беззаботно.

— Ты хочешь сказать, ничего страшного?

— И говорю — ничего страшного.

— А как же… отец? Вдруг он… узнает и…

— Нет, Драко, это не оттолкнет его от тебя.

— А…

— Гарри?

Драко мучительно покраснел и кивнул.

— Чего ты боишься?

— Что он узнает и не будет со мной общаться.

Малфой, говорящий то, что думает! Куда катится мир?

— То есть, вариант, что он тебе ответит, ты даже не рассматриваешь?

Во взгляде Драко мелькнула робкая надежда:

— Разве это возможно? Он же… Луна же…

— Так ведь и ты тоже проявлял активный интерес к Луне.

— Ты думаешь?..

— Драко, я не знаю. Честно. Вполне может оказаться, что Гарри предпочитает девочек, но это не будет концом света. Потому что в любом случае вы останетесь друзьями. Любовь не всегда бывает взаимной, а вот дружба…

Мальчишка опять приуныл, но кивнул, соглашаясь:

— Наверное. Ты никому не расскажешь?

— Нет. Ты расскажешь об этом сам. Кому захочешь и когда захочешь.

Драко вежливо кивнул:

— А теперь мне идти?

— Если хочешь, останься — могу предложить чай с печеньем.

Драко с облегчением вздохнул и улыбнулся почти счастливо.

— Не откажусь.

Они пили чай и разговаривали обо всем, больше не касаясь опасной темы. Потом Северус проводил крестника, привычно уже запер дверь в слизеринскую гостиную и вернулся к себе. Он еще долго сидел, глядя на то и дело мерцающее зеленым пламя камина. Люциус так и не пришел.