Врут те, кто утверждают,что патронус может принимать только обличия животных.
Так же врут и те,кто утверждает.что патронус Северуса Снейпа - лань.
На самом деле патронус профессора - сам Снейп, кричащий "50 баллов с Дементоров!"
Двери закрылись как всегда: легко и бесшумно. Анафема готова была поклясться, что она слышала стук. Резкий, безжалостный. «Ты никогда не найдёшь того, что ищешь».
— Следующая станция Стоунбридж Парк.
В метро Лондона слишком много станций носило имена парков, подумала Анафема. Риджентс Парк, Финсбери Парк, Грин Парк, Чизвик Парк, теперь вот Стоунбридж. Было бы забавно, если бы все они сконцентрировались на одной ветке, однако ответственным лицам хватило воображения разнести парки по разным линиям и разбавить их садами, улицами, дорогами и простыми названиями вроде «Виктория» или «Элдгейт».
— Опять не то? — сочувственно поинтересовался Ньют.
Анафема вздохнула.
— Ничего похожего. Станция, которую мне показали, выглядела совсем иначе.
— Почему ты уверена, что тебе приснилась лондонская подземка?
— Потому что в Тэдфилде нет метро? А Нью-Йорк я бы узнала с первого взгляда.
— Метро есть не только в Англии и США, знаешь ли.
Анафеме не хотелось признаваться, что она чувствовала себя глупо. Станцию из сна окутывал полумрак. Стены украшали изъеденные жучками деревянные панели, рельсы покрывала ржавчина. Да, метрополитен Лондона являлся старейшим в мире, но за ним ухаживали, а станции смотрелись современно. Многие из них отличались минималистичным дизайном, в конструкциях хитро сочетались металл, пластик и стекло, и Анафема не заметила никаких дверей на платформах там, где им быть не полагалось. Найти такую дверь, неприметную, узкую, казалось важным, практически делом жизни и смерти. Поэтому, вместо того чтобы пойти в музей, галерею, театр, кафе или ресторан, они с Ньютом почти целый день провели под землёй. Но в итоге даже не приблизились к цели. Возможно, сон был иносказанием. Таким же, как пророчества Агнессы Псих, которым Анафема когда-то посвятила жизнь и успела выучить наизусть.
— Ньют?
— М-м?
— Ты веришь в вещие сны? — Когда Анафема решила не возвращаться в Америку и выкупила у владельцев Жасминовый коттедж, она немного опасалась, что жители Тэдфилда начнут от неё шарахаться. К счастью, этого не произошло. Но пусть они быстро привыкли к её манере старомодно одеваться и рассуждать об эзотерике, отсутствия сплетен это не гарантировало, скорее, наоборот. Мистер Тайлер вслед не плевал, но смотрел слишком пристально. Неодобрение витало в воздухе. Ей нравилось, что Ньют — милый, неуклюжий Ньют — не считал её странной, чересчур эксцентричной или сумасшедшей. И сейчас он её не разочаровал.
— Не знаю. Я никогда не видел вещих снов, — пожав плечами, ответил он. — Я допускаю, что они существуют. В конце концов, мы знакомы с самыми настоящими ангелом и демоном. Так что сны вполне могут быть реальностью.
Анафема откинулась на спинку сиденья и помассировала виски. Чёртова дверь сводила её с ума: сон с незначительными вариациями повторялся каждую ночь, после она просыпалась разбитая и не смыкала глаз до утра. Анафема воспринимала себя как девушку уравновешенную и уверенную в своих силах. Желание заплакать и побиться головой о поручень сбивало её с толку. «Во всём виноват недосып. И головная боль. Наверное».
— Ана, — Ньют коснулся её плеча, — я помню, ты поклялась не открывать второй том пророчеств Агнессы и оставить его будущим поколениям, но, возможно, там есть подсказка, которая поможет понять, где искать дверь?
— Нет. Я не прикоснусь к этой книге. Исключено.
— Проще часами кататься в метро? — фыркнул Ньют.
— Ну, извини. Мог со мной не ехать, — огрызнулась Анафема. — Моя жизнь — это моя жизнь. И я сама справлюсь, без чужих указаний, ясно?
Ньют примирительно поднял руки.
— У нас ещё фиолетовая ветка не охвачена, — напомнил он. Анафема скривилась. — Или мы можем выйти на Стоунбридж Парк, поехать в обратную сторону до Оксфорд Сёркус и пешком дойти до магазина мистера Фелла, в смысле, Азирафаэля. Ну, или проехать ещё одну остановку и идти уже от Пикадилли. Расстояние одинаковое, я проверил по карте.
Анафема прислушалась к себе. Необходимость побывать в магазине Азирафаэля ощущалась слабее, чем стремление отыскать дверь, но она определённо присутствовала. Кроме того, Азирафаэль коллекционировал книги с пророчествами и с нескрываемым удовольствием о них рассказывал. Получить подсказку от него было бы не так обидно, плюс Анафема не нарушила бы собственную клятву не открывать второй том.
— Едем до Оксфорд Сёркус, — сказала она.
Ньют понимающе усмехнулся.
Магазин совсем не изменился с их последнего визита. Разве что в нём прибавилось растений: горшки с фиалками гордо красовались на стеллажах, кадка с финиковой пальмой заняла место у стойки, а лимоны и герань обосновались на подоконниках. Азирафаэль нахмурился, когда звякнул колокольчик над дверью, но потом просиял. Буквально — от его кожи и светлых кудрей исходил неяркий рассеянный свет.
— Анафема! Ньютон! Какой сюрприз! — воскликнул он.
— Мы тут проездом, — пробормотала Анафема. Искреннее дружелюбие Азирафаэля несколько нервировало: её появлению никто и никогда не радовался настолько сильно. Впрочем, в гости она ходила не сказать чтобы часто. — Вот, зашли поздороваться.
— Тут всё такое… зелёное, — Ньют попытался сгладить неловкость. — Очень оживляет интерьер.
Азирафаэль засиял ярче:
— Растения принёс мой дорогой Кроули. Я попросил его не кричать на них: бедняжки и так запуганы. Теперь он учит их угрожающе шуршать на посетителей.
Анафема не стала уточнять, каких успехов добился демон. Но на всякий случай отодвинулась от финиковой пальмы подальше.
— Чаю? — продолжил Азирафаэль, увлекая их к задней комнате. — Я как раз заварил свежий, и у меня есть булочки с кремом.
Вскоре Анафема и Ньют сидели на диване с чашками из тонкого фарфора в руках. Ньют насторожённо поглядывал на свою. Дома он пил исключительно из кружек, разбить которые не боялся. Азирафаэль не перестал улыбаться, но взгляд у него сделался пристальным, напряжённым.
Анафема поёжилась. Она знала, что какой вопрос хочет задать, но не имела понятия, как подступиться к разговору. В старые времена, при дворе конунгов, например, на тебя посмотрели бы косо, если бы ты перешёл прямо к делу, сначала еда и беседа о незначительных вещах. К тому же Азирафаэль был очень вежливым ангелом и невольно заставлял соответствовать.
— Как дела в мире? — с преувеличенным энтузиазмом произнесла она. — Как поживает коллекция пророчеств? Добавилось ли что-то новое? О, кометы и астероиды. Не грозит ли Земле столкновение с ними?
— Комет и астероидов можно не опасаться, — после заметной паузы заверил Азирафаэль.
— Это хорошо. Если я построю во дворе бункер, меня не поймут соседи. — Ньют взглянул на Анафему. В его глазах ясно читалось: «Ана, что за чушь ты несёшь», и она показала ему язык. — А пророчества?
На этот раз пауза была ещё более заметной.
— Ничего нового. Ну, если не считать рукописи с поддельными предсказаниями Нострадамуса. Мистификатора подвело неумение писать катрены. Рисунки, однако, чудесные. Моя дорогая девочка, если ты хочешь, чтобы я вернул тебе «Прекрасные и точные пророчества»… Книга принадлежит твоей семье, и я не хотел бы…
— Нет-нет, я счастлива, что пророчества Агнессы нашли приют в магазине. У меня они лишь пылились бы на чердаке.
— Но тебя что-то тревожит.
Интуиция подсказывала: даже если Азирафаэль поймёт, что происходит, правды он ей не скажет — уж больно красноречивыми были паузы. Так что про таинственную дверь Анафема умолчала.
— Мне снятся странные сны. Так, ничего особенного. Сны в принципе нелогичны по своей природе, верно?
— Верно, — подтвердил Азирафаэль, хотя выражение его лица говорило об обратном.
Колокольчик над входной дверью звякнул.
— Ангел, — донёсся до них голос Кроули, — я купил «Цвайгельт» и твои любимые пирожные. — Несколько секунд спустя демон материализовался в дверном проёме с бутылкой вина в одной руке и коробкой, перевязанной розовой ленточкой, в другой. — О, у нас гости? Привет, любительница книг. Пульцифер.
Манере одеваться в чёрное с головы до пят Кроули не изменил. Как и привычке носить солнцезащитные очки в любое время суток. Единственное отличие от знакомого образа заключалось в том, что тёмные волосы стояли дыбом, и виноват в этом был отнюдь не лак сверхсильной фиксации.
— Что случилось? — забеспокоился Азирафаэль.
Кроули усмехнулся.
— Небольшой инцидент с линией электропередач. Не волнуйся, без света никто не остался.
— Меня больше волнует твоё самочувствие!
— А что мне сделается? Может, удары током меня прикалывают.
— Кроули!
— Держи пирожные, ангел, я открою вино.
«Инцидент с электричеством» (к сожалению, Кроули не поведал, в чём именно он состоял, хотя и заинтриговал всех присутствующих — демон, что с него взять) послужил предлогом для обсуждения биографии Николы Теслы и на диво живучей теории, что сербский учёный на самом деле был вампиром. Кроули допускал эту возможность («Так интереснее, ангел»), Азирафаэль рьяно её отрицал. Всё же вопрос о том, реальны ли сами вампиры, увы, не прояснился.
Оживлённая дискуссия не мешала Азирафаэлю и Кроули обмениваться многозначительными взглядами: очки Кроули в пылу спора съехали на кончик носа и не скрывали жёлтых змеиных глаз. По спине Анафемы прошёл озноб. Обмен взглядами происходил после того, как кто-то из них долго смотрел на неё, и она не понимала, пугало их увиденное или озадачивало. В любом случае ей это не нравилось.
— Нам пора. — Милый, милый Ньют. Анафема всегда могла на него положиться. — Нам нужно вернуться в Тэдфилд. Как бы не опоздать на поезд.
— Никаких поездов, — взмахнул рукой Кроули. — Я вас отвезу. Быстрее будет.
— Мой дорогой Кроули по-прежнему полагает, что правила дорожного движения не для него писаны, — Азирафаэль картинно возвёл глаза к потолку.
— Я помню, как он меня сбил, — хмыкнула Анафема.
— Это ты врезалась в мою машину, любительница книг!
— Всё же попробуй соблюдать скоростной режим, мой дорогой!
— Ничего не обещаю!
Кроули припарковал «Бентли» неподалёку от магазина. На двух парковочных местах сразу. Анафема и Ньют молча покачали головами и устроились на заднем сиденье. Кроули положил руки на руль, и машина мгновенно разогналась до 124 миль. Анафеме показалось, что к педали газа он и не прикасался.
— Азирафаэль был весьма уклончив, когда я спросила про новые пророчества. Нас случайно не ожидает ещё один Апокалипсис?
— Пока нет. Тем не менее я бы рекомендовал быть настороже. Мир меняется каждую секунду. И ты собиралась поговорить с ангелом о чём-то другом, что касается лично тебя.
— В проницательности тебе не откажешь.
— У меня нюх на такие вещи. Ты напугана до полусмерти, любительница книг. Почему?
В голосе Кроули звучало сочувствие, и Анафема решилась.
— Мне снятся сны. Про метро. Ну, я не уверена, что это реально существующая станция, но… Там жутковато. Темно, сыро. Как в фильме ужасов. И я вижу дверь. Я должна зайти внутрь, я чувствую, иначе случится что-то непоправимое, и… не могу. Потому что мне страшно. Я знаю, это глупо — бояться дверей из сна. Вон, Ньюта взбаламутила. Только зря время потратили. Зато сейчас я могу проводить экскурсии. По коричневой ветке особенно.
— Ты искала дверь в лондонской подземке?
— Я же говорю, глупость.
— Если кто-то хочет, чтобы ты открыла дверь, пусть расщедрится на подсказки.
— Не все двери следует открывать.
— Согласен. Мы приехали.
Выходя из машины, Ньют зацепился за коврик и ткнулся носом в траву у подъездной дорожки. Кроули выскочил наружу и помог Анафеме его поднять. В свете фонаря на его шее что-то блеснуло. Тонкая цепочка.
— Серебро? — удивилась Анафема.
Кроули сморщил нос.
— Я демон, а не вампир. Демонов серебро не обжигает. — Он вытащил цепочку из-под рубашки и продемонстрировал кулон — два соединённых крыла, одно просто серебряное, а второе чернёное. — Это подарок.
— Красиво.
— Я тоже так думаю. Попробуй сегодня выспаться. Видок у тебя…
— Умеешь ты делать комплименты.
Кроули улыбнулся, показав клыки, и нырнул обратно в «Бентли».
— Сайонара, ребятки!
Лишь поднявшись на крыльцо, Анафема осознала, что голова у неё перестала болеть через несколько минут после того, как они с Ньютом зашли в книжный магазин.
***
Голова раскалывалась. Словно её ударили по голове мешком с мукой. Ну, или тяжёлым тупым предметом. Анафема ощупала затылок, выдохнула с облегчением, не увидев на ладони следов крови. Горло саднило. Анафема прокашлялась и осмотрелась вокруг.
Она сидела на лавочке в начале платформы. На станции из своего сна. Странно. Раньше во сне у неё ничего не болело.
Название станции то расплывалось, то складывалось в причудливые линии, совсем не похожие на буквы латинского алфавита. Анафема оглядела себя. Она была в той же одежде, в которой утром выходила из дома: в темно-зелёном платье с отложным воротником и ветровке Ньюта. Интересно, куда делись кошелёк и тканевая сумка для покупок, она совершенно точно засунула их в карман.
Молоко закончилось; Ньют так сладко спал, что Анафеме не захотелось его будить. Она не сумела вспомнить, дошла до магазина или нет. Она надеялась, что дошла и всё-таки купила чёртово молоко. Неловко выйдет, если она отрубилась по дороге и в настоящий момент валяется где-нибудь под кустом. Мистер Тайлер и его собака не обрадуются.
Анафема встала. Раз уж ей опять снился этот сон, стоило попытаться открыть дверь. Она пошла вдоль платформы. Двери не было. Да и стена выглядела по-другому. Деревянные панели треснули, но всё равно позволяли рассмотреть вырезанные на них изображения. Когда-то они были цветными, но краска облупилась и слезла.
Первая панель, разделённая на три части, повествовала о допросе ведьмы. Бедную девушку раздели донага и поместили в «железную деву». Гвозди впивались в её грудь, живот и глаза, кровь (здесь краска сохранилась и казалась неправдоподобно яркой) тонкими струйками лилась сквозь небольшие отверстия, а инквизитор в белой маске довольно потирал руки.
На второй панели черти сжигали грешника. Неизвестный автор умудрился в подробностях вырезать огонь под котлом, ухмылки на мордах чертей, горящие волосы нечастного и то, как огонь неумолимо поедал его плоть, оставляя лишь пепел, кости и закопченный череп с пустыми глазницами.
По бокам панелей автор вырезал искажённые криком лица, как на картине Мунка, и они выступали в роли своеобразной рамы.
«Это не та станция. Похожая, но не та», — пришла откуда-то мысль. Подул ветер. Анафема вздрогнула: из туннеля показался поезд. Затормозил он со скрежетом, от которого противно заныли зубы. Фары не горели, по стёклам змеились трещины. Двери распахнулись с лязгом, словно намекая, что внутрь заходить не следует.
Немногочисленные люди в вагоне сидели неподвижно, как куклы. У женщины с посиневшим лицом вываливался изо рта распухший язык, на шее красовался след от верёвки. У мужчины в куртке, покрытой бурыми пятнами, парадоксальным образом кровь продолжала литься из перерезанного горла, но не достигала пола. У ещё одного мужчины правая нога была вывернута под невозможным углом, из кожи торчала кость с неровно обломанным краем. Они смотрели прямо на Анафему. Их глаза горели непонятной злобой.
Наконец жуткий поезд тронулся с места. Анафема выдохнула. Отлепилась от стены. Если уж она застряла в настоящем кошмаре, почему бы не проверить, есть ли у станции выход.
Эскалатор работал: одна лестница вверх, одна вниз. Анафема шагнула на ступеньку, ухватилась за поручень. Верхняя площадка терялась в дымке. Она немного рассеялась, когда Анафема подошла к дверям. Но за окнами клубился густой туман, не позволявший что-либо разглядеть, а двери, забрызганные чем-то красным, были заперты. Анафема подёргала их — безрезультатно. На ладонях остались розовые разводы. Анафема торопливо вытерла руки о ветровку, мысленно извинившись перед Ньютом и стараясь не задумываться, что двери измазаны не краской.
Услышав шумное дыхание, она обернулась. К ней приближалось существо, лишь отдалённо напоминавшее человека. Оно передвигалось короткими скачками, ослиные уши дёргались, а из оскалённой пасти капала слюна. Существо вытянуло длинные руки с когтями и бросилось вперёд. Анафема не успела отскочить в сторону. Существо обхватило её шею и принялось душить. Перед глазами замелькали цветные пятна. Анафема со всей силы ударила существо в пах и, когда оно ослабило хватку, вырвалась и понеслась обратно к эскалатору. Существо издало недовольный рык, который внезапно оборвался.
— Анафема! — позвал знакомый голос.
Она повернулась. Существо, поскуливая, как побитая собака, лежало у ног… Кроули, который стоял, небрежно засунув руки в карманы. Анафема выпустила из рук поручень и, на секунду забыв, что эскалатор ехал вниз, запнулась о ступеньку, пошатнулась и не смогла удержать равновесие.
…Она рухнула на каменный пол, не понимая, как не переломала себе все кости и не выбила пару зубов. Спина горела от боли. Анафема со стоном опёрлась на руки, кое-как сначала встала на колени, а потом на ноги. Что Кроули забыл в её кошмаре?
Она направилась к платформе, чтобы присесть на лавочку и отдышаться.
Двери поезда лязгнули, закрываясь, и мимо Анафемы, чуть не сшибив её, пробежал седой мужчина в рваном костюме с воплем:
— Прочь!
Дорогу ему преградил огромный чёрный пёс. Его глаза были красными, как угли, а треугольные зубы — острыми, как бритва. Ещё один пёс, точно такой же, выступил из полумрака. Они принялись кружить вокруг мужчины с утробным рыком.
— Нет, нет! — завопил тот. — Пожалуйста! Я всё понял, этого больше не повторится! Кто-нибудь, помогите!
Псы нападать не спешили: подбирались ближе, клацали челюстями, отбегали назад. Они знали, что жертве некуда бежать, подумала Анафема. Там, наверху, не было выхода. И то существо, что на неё напало… Кто знает, какие ещё монстры следили, чтобы со станции никто не выбрался? Как будто об этом уже не позаботились надёжно запертые двери.
Наигравшись, псы одновременно вцепились в ноги мужчины и вырвали по куску плоти. Пол мгновенно окрасился в красный. Мужчина упал, захлебываясь криком, попытался ползти, затем замахал руками в напрасной попытке отогнать чудовищ. Псы продолжили рвать его тело: один впился в бедро, другой — в руку. Хрустнула кость. Пёс с наслаждением перегрыз сухожилие, и рука осталась в его челюсти. Мужчина дёргался в агонии, не переставая кричать. Анафему замутило.
Раздался визг тормозов. «Лучше уж поезд с мертвецами». С этой мыслью Анафема проскочила в закрывающиеся двери. К её огромному облегчению, вагон был пуст. Она упала на сиденье, закрыла лицо ладонями. Проклятый кошмар не заканчивался, и она не знала, сколько ещё выдержит.
— Проснись, проснись, проснись! — раскачиваясь из стороны в сторону, забормотала она.
— Анафема, ты не спишь.
Она отняла руки от лица. Рядом сидел Кроули, более растрёпанный, чем обычно, но раздражающе невозмутимый. В его взгляде читались решимость и сострадание.
— Я так устала, — простонала Анафема.
— Я знаю, любительница книг. — Кроули приподнял руку, и Анафема привалилась к его боку, а он обнял её за плечо. — Потерпи. Скоро твоя станция.
— Значит, я не сплю?
— Нет. К сожалению или к счастью.
От Кроули пахло костром и чем-то пряным. Анафема сделала глубокий вдох. Этот запах успокаивал.
— Ты знаешь, где я и что происходит, да?
— Знаю, — коротко ответил Кроули.
— Но мне не расскажешь?
Кроули испустил вздох раскаяния.
— Тобой владеет страх. Ангел категорически запретил мне пугать тебя ещё больше.
Анафема нервно рассмеялась.
— А ты всегда слушаешься Азирафаэля?
— Ты не представляешь, какой силой обладает его осуждающий взгляд! Поход в театр и коробка швейцарского шоколада меня не спасут. Кроме того, сейчас он прав. Когда человек испуган, он не в состоянии адекватно воспринимать информацию. Могу лишь сказать, что тебе не нужно бояться. Тебе ничего не грозит.
— Скажи это чудищу наверху.
— У него не вышло бы тебе навредить. Ты жива. У местных созданий нет власти над твоей душой.
— Пробиться сюда было нелегко — это не моя территория, и я не могу здесь долго находиться. У меня мало времени, так что слушай очень внимательно: ты должна найти себя и освободить.
— Чего? — Анафема не ожидала услышать высказывание в духе тренеров «личностного роста» от демона-бунтаря.
— Я имею в виду, в буквальном смысле.
— Я не понимаю.
— Мы потом всё тебе объясним, я обещаю. Пока запомни: ты должна себя освободить. Думаю, ты почувствуешь свою станцию. Вот, — Кроули снял с себя кулон с крыльями и надел Анафеме на шею. — Считай, это талисман на удачу. Потом не забудь его вернуть — как я уже говорил, это подарок. Увидимся на той стороне, — он ободряюще улыбнулся и растворился в воздухе.
Анафема потрогала кулон. От него исходило ласковое тепло, и каким-то образом оно прогоняло страх. Поезд замедлил ход. Двери открылись. Анафема осталась сидеть. Если верить интуиции, её станция следующая. За окном мелькнула перекошенная морда, будто списанная со страшилки про бесконечную лестницу: иссиня-бледная маска с прорезями на месте глаза и рта. Анафема опять коснулась кулона, и маска исчезла.
Поезд снова замедлился. Анафема ступила на платформу. Она не ошиблась. Это действительно была станция из её сна: её встретили знакомые обшарпанные стены и деревянные панели, изображения на которых стёрлись до такой степени, что опознать вырезанные на них фигуры не представлялось возможным. Не то чтобы она хотела это делать: память о рисунках на панелях на той, другой станции, была слишком свежа.
Узкая дверь с облупившейся белой краской обнаружилась в конце платформы. Из мрака соткался пёс с глазами-углями и угрожающе зарычал.
— Уходи, — голос Анафемы дрожал. «У них не выйдет тебе навредить», — сказал Кроули. Это звучало как обещание.
Она потянулась к дверной ручке. Пёс прыгнул, намереваясь её укусить, челюсти клацнули в опасной близости от её запястья, и вдруг пёс завыл, а от его шерсти повалил дым. Вторую попытку он предпринимать не стал: поджав хвост, отполз в темноту.
Анафема дёрнула ручку. Дверь тут же открылась, словно ждала, когда в неё наконец-то зайдут. Анафема очутилась в небольшой комнатушке не больше двух метров в длину и полутора в ширину. Посредине возвышалась конструкция, подозрительно похожая на стеклянный гроб. К его крышке крепилось что-то вроде кроваво-красной печати в виде неизвестного Анафеме символа. В гробу явно кто-то был. Она подошла ближе и отпрянула с невольным вскриком: лежавшая внутри девушка была её копией — те же тёмные волосы (но на них запеклась кровь), ветровка Ньюта и… царапины на ладонях, будто вторая Анафема с кем-то дралась. Она дышала — грудь поднималась и опускалась. Спящая не-красавица.
«Ты должна освободить себя в буквальном смысле».
Анафема попробовала отодвинуть крышку. Та не поддалась. Анафема навалилась на неё всем весом. Ничего. Печать, сообразила она. Нужно было что-то острое, чтобы её подцепить. Понадеявшись, что кулон, который ей дал Кроули, не сломается, Анафема просунула край серебряного крыла между печатью и гробом. По символу пошли трещины. Анафема надавила сильнее, и скоро печать осыпалась на пол красными лепестками. После этого крышка легко сдвинулась.
Анафема, с облегчением отметив, что крыло не погнулось, надела кулон на шею двойника, повинуясь порыву, и взяла её за руку. Её затянуло в цветной водоворот. Тело прошила боль. Она ощутила рану на затылке, но не смогла поднять руки. Что-то мешало. Анафема открыла глаза. Её окружала мягкая, вязкая темнота, пахнущая травой и перегноем. «Меня что, похоронили заживо?!»
— Помогите! — вместо крика вырвался сип, а в рот забилась земля.
«Дышать, дышать, я не могу дышать…»
— Она здесь! Я её чувствую, — и Анафему охватило желание разрыдаться: голос принадлежал Азирафаэлю.
— Держись, любительница книг! Сейчас мы тебя вытащим. — Кроули.
— Ана! — Ньют тоже был здесь. Слава… кому-нибудь.
— Осторожнее, Пульцифер. Мы выкапываем живого человека, а не сундук с монетами.
Вязкая темнота пропала, чьи-то тёплые руки дёрнули её вверх. Анафема вдохнула вожделенный кислород, закашлялась.
— Тише, тише, вот так. — Ей помогли сесть. Накинули на неё что-то тёплое. Судя по всему, одеяло.
— Как ты? Что болит? Скорую вызвать? — затараторил Ньют.
Анафема замотала головой.
— Домой. Как вы тут и я где? — предложение получилось не совсем по-английски, но её поняли.
— Когда ты не вернулась из магазина, Ньютон забил тревогу и позвонил нам, — ответил Азирафаэль. — Мы в Тэдфилде. Точнее, в лесу. Здесь недалеко шалаш Адама Янга и его друзей.
Её подняли на ноги. С волос посыпалась земля.
— Надеюсь, нас не увидит мистер Тайлер.
— Он подумает, что у нас в лесу оргия? — невинно усмехнулся Кроули.
— Хуже. Он решит, что мы приносили в жертву христианских младенцев, — мрачно изрекла Анафема и пошатнулась. Ньют подхватил её, не давая упасть. — Кажется, мне нужно прилечь.
***
Анафему усадили в кресло, сунули в руки чашку с восхитительно горячим и крепким чаем. Его заварил Азирафаэль. Анафема понятия не имела, откуда он взял чайник: Ньют умудрился сжечь все чайники в коттедже, и воду они кипятили в кастрюле.
— Кроули, ты обещал, что вы всё мне объясните.
Кроули и Азирафаэль переглянулись.
— Ангелы и демоны что-то затевают, — сказал Кроули со вздохом. — Пока ничего конкретного, так, на уровне ощущений. Но интуиция меня обычно не подводит.
— Новых пророчеств действительно не было, — вступил Азирафаэль. — А вот новый пророк появился. Вернее, пророчица.
— Вот они и забегали, — добавил Кроули.
— Я не Агнесса Псих, — яростно возразила Анафема. — У меня нет её дара.
Кроули изогнул бровь.
— У каждого дар проявляется по-своему. Агнесса видела будущее. Ты видишь сны.
— Я не пророчица! — прорычала Анафема. — Я сама по себе! Свобода воли и всё такое.
— Знаешь, один пророк отрицал-отрицал своё предназначение, а потом осознал и проникся.
— Случайно не после того, как пару дней просидел в чреве кита?
Кроули лишь загадочно улыбнулся.
— Ладно, — Анафема отставила чашку с чаем. — Как я понимаю, ангелы или демоны, или и те и другие, узнали, что мне снятся вещие сны, испугались, что я испорчу их коварные замыслы (интересно, как? я обычный человек), подстерегли меня по дороге из магазина, ударили по голове, разделили душу и тело, тело закопали в лесу, а душу…
— Отправили в Лимб, — закончил за неё Кроули.
— Какой-то сложный план, вы не находите? Не проще ли меня банально убить и закопать труп? Никто в жизни не догадался бы, где искать мои бедные косточки. Проблема решена.
— Неприкосновенны? Возможно, до тех пор, пока не выполнят возложенную на них миссию, — прошипел Кроули.
— Мой дорогой!
— Что? Объясни мне, ангел, где я неправ, хм?
— Значит, они не могли меня убить… — задумчиво произнесла Анафема.
— Не могли. Поэтому пошли другим путём. Тело без души долго не живёт. Они рассчитывали на то, что ты застрянешь в Лимбе навечно, а тело умрёт, и тебе станет некуда возвращаться. Никаких новых пророков, угроза устранена.
— Ясно. Но мне всё ещё непонятно, как вы меня нашли.
Азирафаэль и Кроули снова переглянулись, на этот раз с гордостью.
— Когда ты описала свой сон, любительница книг, про метро, которое не выглядит как метро, я понял, что ты видела Лимб, — сказал Кроули. — Чтобы попасть туда, пришлось попотеть. Двери, ведущие в Лимб, есть в Раю и в Аду, но нам с ангелом туда хода нет, по понятной причине. Хорошо, что мне известны обходные пути. А уж протащить в Лимб материальный предмет — и вовсе задача на грани фантастики.
— Но ты справился, мой дорогой, — просиял Азирафаэль.
Кроули горделиво выпрямился, излучая самодовольство. Вполне заслуженное, по мнению Анафемы.
— Материальный предмет… Ой, кулон. Я же обещала его вернуть. Вот.
— Спасибо, любительница книг, — Кроули бережно надел кулон на шею. — Внутри содержится частица ангельской благодати.
«Так вот чей это подарок!» — мысленно воскликнула Анафема.
— Собственную благодать я чувствую везде и всегда. — Азирафаэль придвинул к себе блюдце с печеньем и с удовольствием откусил кусок от шоколадного с орехами. — Когда твоя душа соединилась с телом, определить, где ты, не составило труда.
— Мы использовали кулон, как трекер. — Кроули щёлкнул пальцами, и в его руке появился бокал с вином. — Очень изобретательно, как по мне.
— Что теперь будет? — спросила Анафема.
— Будем ждать и готовиться. А так… Моя рекомендация выспаться по-прежнему в силе, любительница книг.
— Я не хочу видеть сны.
— Ангел, это по твоей части.
— Пусть тебе приснится то, что ты хочешь увидеть больше всего, дорогая Анафема.
