"Снейп, наткнувшись во время ночного обхода Хогвартса на спящего в коридоре Люциуса Малфоя:
- Люциус, ты чего тут развалился, у тебя же есть шикарный дом?!
Малфой, непреклонно;
- Домой не вернусь, пока придурок Йетс мне эту его Нарциссу на нормальную не поменяет."
(сетевое, рассказала Toffana)
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
1. Это российское немагическое АУ. Друзья, обратите внимание, - текст довольно близок к ориджу, поэтому не кушайте кактус, если невкусно.
2. Нет, автора не смущает наличие двух слэшных пейрингов в одном тексте. Автора вообще ничего не смущает, потому что история абсолютно утопична, «сказочна» и не имеет почти никакого отношения к нашей действительности.
3. Фик задумывался как «собиратель штампов» – таким он и получился.
4. В тексте использованы цитаты из песен групп "СерьГа", "Сплин", "Чиж & Co".
5. Фик написан на фест "Другие вселенные" на Polyjuice Potion.
"Мы в ловушке,
а в ловушке
очень скучно,
потому что…"
Когда Никита уставал, то сочинял простенькие считалки. «Раз-два, три-четыре», – ритм возвращался, и руки послушно делали все, что нужно. Например, вовремя крутили руль, выдергивая машину из второго ряда в третий…
«Хонда» с Голлумом на бампере притормозила, пропуская его. Притормозила небрежно, Голлум ухмыльнулся вслед и бликанул закатным лучом. Никита прижал ладонь к затылку, разминая затекшие мышцы. Хотелось пить, но они уже почти прикончили взятую в салон бутылку, а остальные запасы воды остались в багажнике. Еще хотелось выжать газ. До упора.
С заднего сидения донеслось жужжание мобильника и жалобные чертыхания.
– Мы едем, мам. Еще едем, представь себе! – буркнул в трубку Родька.
Никита улыбнулся.
– Да, три часа! Господи, сегодня же тридцатое апреля! Трасса стоит… Всё, мам, здесь ловит плохо. Я тебя не слышу…
Старые «раскладушки» тем и были хороши, что их можно было эффектно захлопнуть. Со смартфонами выразить досаду стало сложнее. Никита поглядел в боковое, пытаясь отгадать, кто на этот раз падет жертвой Родькиного возмущения. Спустя пару секунд Егор неловко увернулся от тычка в бок.
– Телефон отключил, да? Почему она мне все время звонит?!
– Просто мама больше беспокоится о тебе, братишка.
Никита хмыкнул. Шоссе, по которому они пытались добраться до его дачи, действительно стояло. Наступающее первое мая свирепо давало о себе знать.
Марина благоразумно предлагала уехать завтра вечером, но о каком благоразумии могла идти речь, когда всю неделю люди жили только ими – наступающими, такими блаженно длинными... Выходя из офиса пять часов назад, никто не мог думать ни о чем, кроме замаринованного мяса, уже купленных упаковок пива и вечернего, сладкого апрельского воздуха. В очередной раз перестраиваясь, Никита подумал, что воздух в лучшем случае будет ночным, если не утренним.
«Слушал Марину, сделал наоборот, пожалел», – эта цитата долгое время украшала стену их кабинета, и каждый присваивал себе ее авторство.
…Рекламная служба «Феликс ФМ». Купите у нас удачу!
Было страшно иногда, словно холод навсегда,
Да на всех одна звезда, значит, горе не беда…
– Они специально собрали все старье на этом радио? В целях сохранения артефактов? – спросил Родька, пытаясь отыскать что-то в рюкзаке у ног Марины.
– Сел бы в машину к Юрке, ехал бы в тишине, – назидательно сказал Никита, усмехнувшись.
– Ну что ты… – протянул Егор. – К Юрке! Родион еле-еле твою «Ауди» выдерживает, пытаясь не пускать слюни.
– Я тебе сейчас планшетник разобью! – ласково улыбнулся Родька. Егор сегодня явно перебарщивал.
Серый «БМВ» следовал за ними, то чуть отставая, то вновь появляясь в соседнем ряду, точно по волшебству. Даже в самом лютом заторе Юрка вел машину ровно, как подлодку. И он всегда ездил в абсолютной тишине. Говорил, что так лучше слышит дорогу. Однажды Никита задремал у него и проснулся, только когда они припарковались у бизнес-центра, на другом конце города. «У меня все спят», – смущенно сказал Юрка, словно оправдываясь.
За Никитой таких талантов не водилось.
Когда он в первый раз выехал в город, его заклинило ровно через восемь минут. Инструктор едва успел вывернуть руль. «Нет, не смогу», – Никита убежденно тряс головой, а сидевший рядом с ним мужчина рассказывал, что ему долгое время хотелось только одного – съехать на чертову обочину и никогда больше не подходить к машине. «И что же делать?» – спросил Никита. «Съезжать на чертову обочину. Через раз», – улыбнулся инструктор и протянул ему пакетик «M&M’s»…
Мягко засветились фонари. Потихоньку темнело, над редкими незанятыми складами полями ложилась туманная дымка. Никита вновь отыскал глазами Юркину машину. Тот вез четверых, так же, как и Никита.
Почти весь отдел в полном составе захотел отметить на воздухе их шикарный, триумфальный проигрыш. Даже Андрей.
Особенно Андрей.
Через горы, через лес мы бредём в страну чудес,
Там, говорят, теплей, чем здесь.
***
Они работали у Демидова.
Его центр антикризисного менеджмента был уникальным местом. Там с помощью смекалки и книжек Питерса вытаскивали абсолютных предбанкротников. Правда, злые языки утверждали, что дело не в книжках, а в связях.
Демидов был страстным поклонником идеи «межфункционального взаимодействия». Говоря человеческим языком – ему нравилось, когда в одной комнате работают люди чудовищно далеких друг от друга профессий. По его мнению, «это всех растормаживало».
Так он и собрал два года назад свой экспериментальный отдел.
Марина была финансовым аналитиком, Юрка – проектировщиком, Родя – геодезистом. Никита занимался интернет-сопровождением и немножко программированием.
Сначала никто не понимал, как можно работать в таком составе и выдавать какие-то результаты. Но потом это внезапно стало приносить свои плоды – идеи. Идеи нестандартные, идеи, сразу учитывающие все стороны проекта и не требующие особых доработок…
Через некоторое время отдел приобрел бешеную популярность, и к ним стали проситься. Но Демидов приводил новых людей только по своему усмотрению. Пришла Женька – копирайтер, Ольга – дизайнер…
А полгода назад к ним перевели Андрея.
В первый раз Никита не увидел, а услышал его. Это было утро зимнего понедельника – двадцать минут девятого и темнота за окном, разъедаемая фарами машин. В офисе стояла редкая тишина, как вдруг Анна Филипповна рявкнула в коридоре:
– Куда на мытое?
Никита вздрогнул и чуть не упал со стремянки. Он пришел пораньше, чтобы отыскать в верхнем шкафу материалы по древнему, как саблезубая белка, проекту, и представить не мог, кому еще не спалось в такую рань.
– Я должен был облететь или по потолку пробраться?
– По плинтусу, остряк. Ноги вытирать надо, для кого тряпку оставила?..
Обернувшись, Никита увидел в дверях незнакомого парня – с трудом расстегивавшего замерзшими пальцами пальто, хмурого и одуряюще красивого. Он посмотрел на Никиту снизу вверх, сначала удивленно, потом равнодушно.
Новенький – Юрка предупреждал в пятницу…
– Могу я увидеть начальника отдела?
– И вам доброе утро, – усмехнулся Никита. Парень не отреагировал. – Юра будет к одиннадцати. Могу я вам помочь?
– Полагаю, нет.
– Как угодно. Тогда вы помогите мне.
– Что?..
– Передайте ножницы, пожалуйста, – чертова щеколда не поддается. Кажется, сейчас мы узнаем, как велась бухгалтерия в доперестроечные времена.
Парень помедлил, а потом взял с ближайшего стола ножницы и передал их с чуть брезгливым выражением на лице.
Никита понял, что Юрке этот человек не понравится. А еще больше он не понравится Роде.
В этот момент замок наконец-то поддался, дверцы шкафа распахнулись, словно ждали этого десятилетиями, и кипа бумаг обрушилась на него, разлетаясь по всей комнате.
– Черт, – задумчиво сказал Никита, оглядывая сверху побелевший, как от снега, кабинет. – Давайте на спор – кто быстрее найдет протокол номер один слэш дэ эм девяносто восьмого года?
Парень бросил перчатки на стол и усмехнулся.
– Это что-то вроде акта тимбилдинга? Для новых сотрудников?
– Это что-то вроде желания разгрести кабинет, пока не пришли остальные. Тимбилдинг не практикуем, собственной дури хватает. Так Демидов говорит.
Никита спрыгнул со стремянки, подобрал несколько листов с пола, а потом развернулся к своему визитеру и посмотрел на него. Насмешливые, но тревожные глаза встретили его взгляд.
– Никита. Леонтьев. Замначальника отдела.
– Михайлов Андрей… – Он явно проглотил отчество. – Специалист по информационной безопасности. Меня назначили…
– Я знаю.
Специалист. Слово пробежало током по позвоночнику, стало жарко, и мигом вспотели ладони. Никита встряхнул головой, пытаясь вспомнить, что он искал.
В этот момент в кабинет вошла Марина и, оглядев бардак, усмехнулась:
– Что, у кого-то сдали нервы?
***
Парк «Ходаево» когда-то был культовым местом. В нем не только отдыхали, в нем генерировали идеи, играли и побеждали, сочиняли красоту и даже совершали открытия. Но время расцвета прошло. Заросший и заброшенный, он становился воспоминанием. Все знали, что скоро ему наступит конец, и на его месте появится комплекс бизнес-центров. Кто-то где-то протестовал, но вяло и неуверенно. Вопрос был практически решен. Генподрядчики потирали руки, готовясь к тендеру и похотливо оглядывая восемьдесят гектаров территории.
Но тут к Демидову пришел директор «Ходаево» и сказал, что до рассмотрения коммерческих предложений по реорганизации парка еще осталось время. И попросил. Демидов вздохнул, полистал кадастровые планы – и на стол к Юрке легло техническое задание.
В тот день Юрка был не в духе. Он с утра влетел в их общий с Никитой кабинетик, отгороженный от остальной части отдела, выгреб из лотка черновики и начал засовывать их в шредер. По одному. Но они все равно слишком быстро кончились.
Никита немного понаблюдал за его хаотичными поисками бумаг – для добавки.
– Что?
– Ничего, все в порядке.
– Ладно тебе, что?
– Он опять завернул договор! Я битый час объяснял Демидову, и знаешь, что мне ответили?!
– Пока нет.
– «Стас знает, что делает. Он умница». Умница, черти его возьми!
Этот диалог – за небольшими изменениями – повторялся пару раз в месяц. Юридический отдел и конкретно его руководитель были больным вопросом для Юрки.
Никита тоже терпеть не мог общаться с Сипровым, человеком дотошным и несговорчивым, но все-таки старался по максимуму решать все вопросы с ним сам, в обход Юрки. Но, разумеется, это удавалось не всегда.
– …И я ему спокойно говорю: Станислав Сергеевич… Господи, почему столько букв «с»?
Никита не выдержал и засмеялся, прикрывая лицо руками.
– Это не смешно ни черта. – В голосе Юрки прозвучала обида и почему-то – впервые – усталость.
– Слушай… – Никита посерьезнел. – Ты бы попробовал перенастроить себя, что ли. Ведь ты по инерции начинаешь, он отвечает. Выверни эту схему, найди в нем плюсы – может, дело пойдет на лад. Он ведь правильный мужик, хоть и злой, как собака.
– Ой, не надо вот этого вот. Я смотрел «Влюблен по собственному желанию».
– А кто здесь говорил о влюбленности?
– Да пошел ты, – улыбнулся Юрка, краснея.
Они оба знали об ориентации другого, но поводом для шуток это было только в пределах их маленького кабинета.
– Ладно, Бог с ним, с этим умницей. Посмотри лучше, что нам Демидов подбросил. Ходаево. – Юрка кинул папку Никите. Работа отвлекала лучше всего.
– Интересно. Место моего детства.
Никита не стал уточнять, что посещал в этом парке эколого-биологический кружок.
– Да, я тоже там часто бывал… – Взгляд Юрки затуманился. – Кстати, Демидов сказал, что если мы выиграем этот тендер, нам перегрызут глотку. Генподрядчик, который претендует на застройку, – это Рудов.
– Да, мы попали, – задумчиво проговорил Никита.
В этот момент из общего кабинета донеслись возмущенные крики. Ребята переглянулись и поднялись со своих мест.
Отдел весь стоял на ногах, пытаясь утихомирить орущих друг на друга Родьку и Андрея. Те ничего не замечали, словно уцепившись за шанс выплеснуть накопившиеся претензии.
– Вы что не поделили?
– Юра, да ты же сам видишь, как он себя ведет! Будто мы тут все до него и не работали ни дня!
– Юрий Дмитриевич, я полагал, здесь можно высказывать замечания, а не только по-идиотски поддакивать…
– Мне что, черт возьми, выяснять, кто первый начал? Вы в каком классе, господа?!
Юрка снова начал заводиться, и тогда Никита бросил красноречивый взгляд на Ольгу. Та улыбнулась в ответ и с силой хлопнула крышкой принтера. Все вздрогнули и разом замолчали. Никита быстро шагнул вперед.
– Так, время два часа, кто хочет есть? Я пойду вниз, а то доставку до вечера ждать будем. Кому что принести?
Ребята уставились на Никиту, потом молча разошлись по своим местам, а еще через пару секунд наперебой начали заказывать, и Никита, улыбнувшись, оторвал лист блокнота, чтобы записать все просьбы. Когда они закончились, он поднял голову:
– Андрей?
– Да? – тот оторвался от экрана компьютера.
– Вам что-нибудь принести?
– Нет, спасибо.
Родька громко ухмыльнулся.
– О чем ты, его же тут сразу отравят…
– Хватит, Родь.
…Вернувшись, Никита раздал всем заказы и поставил одну из коробок на стол перед Андреем. Тот нахмурился, сжимая пальцами мышку.
– Я же сказал, что не надо.
– Это вкусно. Поверьте. – Никита улыбнулся и отправился в свой кабинет.
Вечером, уходя последним, он увидел в мусорной корзине Андрея выброшенную коробку. Несколько секунд поборовшись с собой, он приоткрыл ее. Внутри лежала только смятая салфетка.
***
По обочине опять кто-то пронесся, оставляя за собой серый туман пыли. Юра чертыхнулся. Настроение было поганым.
Пробки, по его мнению, напоминали людям о том, что те заигрались.
Сидевшая рядом с ним Женька выключила читалку и потерла виски.
– Знаешь, я рада, что Оля поехала с нами, – вдруг сказала она. – До сих пор надеюсь, что они сойдутся с Никитой. У них ведь есть все шансы на то, чтобы не разбежаться через месяц. И куда он только смотрит?
– Не знаю, – глухо ответил Юра. Ему всегда казалось, что сходиться надо с тем, в ком у тебя острая нужда. Жизнь была слишком трудной, и «по дружбе» проживать ее было невыносимо. По крайней мере, для него.
– Думаю, Леонтьев сам разберется, с кем ему быть, – раздался голос Михайлова с заднего сидения.
За окнами медленно проползала очередная заправка и кафе с совращающим названием «Пончики и блинчики». Около заправки стоял вертолет.
Юра вздохнул, в очередной раз притормозил и начал набирать смс.
***
Планерка заканчивалась на хорошей ноте, пока…
– Лев Павлович, у нас в пятницу судебное заседание по правам на программу второго отдела. Прошу отправить со мной кого-то из сотрудников как технического специалиста.
Сипров протянул Демидову какие-то бумаги.
– Это в Питере?
– Да.
Демидов кивнул.
– Юрий Дмитриевич поедет. Юра, у тебя же ничего срочного нет в пятницу?
«Подождите, я сейчас придумаю», – пронеслась паническая мысль.
– Полагаю, что присутствие начальника отдела не обязательно. – Голос Сипрова был спокойным, но в глазах плеснулось затравленное выражение. – Мне нужен любой сотрудник, который разбирается в этой программе.
Демидов пожал плечами.
– Юра был одним из разработчиков и вел этот проект с самого начала. Всё, идите к Катюше и оформляйте командировочные.
***
«Правильный мужик», – сказал недавно Никита. «Умница», – сказал Демидов. Почему у него никак не получалось этого замечать?
Юра, скосив глаза, наблюдал за Сипровым, пока тот забирал багаж и заматывал шею шарфом.
Ничего в нем не было правильного. Слишком осторожный, до трусости. Ненавидящий всякий риск, без которого невозможно новое дело. Слишком дотошный, отказывающийся понимать, что рабочий процесс – не идеальная схема. Слишком жестокий в своей язвительности – даже их новенький не мог с ним сравниться.
Слишком, слишком – он целиком состоял из этого слова. Всё в нем задевало Юру. Даже когда он просто смотрел на него, внутри вспыхивало раздражающее чувство, отдающее в кончики пальцев.
– Юрий Дмитриевич! – Сипров как всегда выговорил отчество вплоть до суффикса. – Я вас прошу – на завтрашнем заседании не говорите ничего лишнего. Отвечайте на вопросы – и точка. Если вы вообще в состоянии молчать.
Юра промолчал.
Питер встретил их по-дружески – ветром. Заказанное такси пришло быстро, но на этом удача закончилась. Гостиница оказалась сущим адом. Катюша говорила, что она ближайшая к нужному им адресу, но расположение было единственным её плюсом.
Холодный ветер с реки дул словно сквозь окна, не замечая их, через тоненькие стены слышны были даже вздохи. И горячая вода в душе сначала превратилась в теплую, а потом и вовсе исчезла.
Юра лег в ледяную постель и долго слушал шаги в соседнем номере, пока не заснул.
А на утро случилось ЧП.
Позавтракав в одиночестве, Юра поболтал с девушкой на ресепшне и в условленное время постучал к своему спутнику.
Тот открыл ему. И тут же стало понятно, что дела плохи.
Бледный, с уставшими глазами, кутавшийся в пиджак, как в кофту, Сипров сделал какой-то неопределенный жест рукой и прошел обратно в комнату. Постояв немного, он сел на кровать, глядя куда-то перед собой, а потом вдруг вскочил, схватил ноутбук, напечатал что-то и сунул его в руки Юре.
«У меня пропал голос. Совсем. СОВСЕМ – и не задавайте дурацких вопросов».
Юра посмотрел на него и медленно кивнул.
– Что же делать?
«Не знаю. Я попробую попросить отложить заседание, но, скорее всего, откажут».
Он запустил руки в волосы и тяжело сгреб их назад, опуская голову. Юра молча смотрел на его затылок.
– А что если я… Что если вы напишите всё, что нужно сказать, и я прочту?
Сипров фыркнул и тут схватился за горло.
«Вы в своем уме? Если бы все было так просто, никто бы и не приезжал на суды, а только отправлял бы документы».
– Но у нас ведь все равно нет другого выхода. И такси уже ждет.
Пожалуй, это оказался самый сильный аргумент.
***
Перед самым входом в зал заседаний Юра вдруг замер.
– Мы ведь правы? – нахмурившись, спросил он.
Сипров смотрел на него несколько секунд, не отрывая взгляда, а потом кивнул. Они вошли в зал вместе.
…Юра любил пробовать новое. Но этот опыт он предпочел бы никогда не повторять.
За столом истцов сидели четыре человека. Они говорили настолько небрежно и уверенно, словно и не сомневались в победе. Судья кивала вслед их словам.
Каждый, даже самый простой вопрос Юра демонстративно обдумывал, ожидая бумажку с подсказкой.
«Понятный почерк, – проносилось в голове. – Никита говорил, что надо найти плюсы. У него понятный почерк. Господи, благослови его за это!»
Судья устало листала дело, секретарь насмешливо улыбался…
Зато когда дошло до технической части, Юра начал говорить увереннее и спокойнее, истцы забеспокоились, стали напирать, он начал повышать голос в ответ, и вдруг почувствовал, как его ноги осторожно коснулись горячие пальцы.
Он выдохнул.
– Спасибо, ваша честь. Я… закончил.
Выходя из зала, Юра сам не мог поверить, что они выиграли.
***
Ночью ему не спалось – то ли из-за раннего отлета, который неумолимо приближался, то ли из-за прошедшего дня.
Юра гипнотизировал взглядом ветку за окном, а потом вдруг ощутил нестерпимое желание зайти к своему попутчику. Тот не спал – за тонкой стеной слышалось движение. Юра поднялся и начал натягивать джинсы… Нужно было убедиться, что этот день и одно короткое прикосновение не приснились ему. Само по себе это не укладывалось в голове. Он должен был наступить ему на ногу, чтобы заставить замолчать. Наступить, а не…
Сипров открыл ему сразу.
– Я хотел поблагодарить вас, – надсадным шепотом проговорил он.
– Не за что. Как ваше горло?
– Лучше. Это часто бывает, когда я мерзну. Но обычно недолго.
Разговорчивость была подозрительной, как и то, что в номере не горел свет. Юра огляделся и увидел бутылку на тумбочке. Сипров проследил его взгляд и усмехнулся.
– Я всегда пью, когда выигрываю дела.
– И до сих пор не спились?
– Вы осознаете, что это был комплимент?
– Это он и был.
Юра сел на непредложенный стул. Сипров молча смотрел на него, прислонившись к двери, – то ли охраняя вход, то ли перекрывая выход. В темноте было не понять.
– Зачем вы пришли, Юрий Дмитриевич?
– Прове… Поговорить. Я слышал, что вы не спали. Я тоже не спал. Глупо обоим не спать через стенку… То есть, я имел в виду…
– Я понял вашу мысль, не пугайтесь.
– Я не пугаюсь. – Юра чуть склонил голову. Он изо всех сил пытался почувствовать настроение своего собеседника, но алкоголь спутывал все карты. Впрочем, свое абсолютно трезвое настроение тоже понять было невозможно.
Сипров вздохнул, отходя от двери и садясь на кровать.
– Ну, давайте поговорим. У вас есть мечта?
Юра чуть не поперхнулся от неожиданности.
– Есть… – задумчиво проговорил он. – Я хотел бы заняться GPS-позиционированием. Мой отец еще давным-давно говорил, что появятся карты, позволяющие найти каждого человека на планете.
– Хотите окончательно лишить людей личной жизни?
Юра выдохнул сквозь зубы.
– Ваша мечта лучше?
– Да нет. В сущности, она тоже о том, чтобы лишить личной жизни.
– Сбывается?
– Нет. Я ее… приговорил.
– Почему?
– Не про мою честь. – Сипров пожал плечами, отвернувшись к окну, но через секунду снова посмотрел на Юру.
– Знаете, вы сегодня были хороши. Нести такую ахинею с таким непоколебимым видом!
Юра покачал головой, но обиды не почувствовал. Все чувства затмевало одно – тотальная невозможность расслабиться, словно в запертом наглухо помещении. Он усмехнулся без энтузиазма:
– Господи, ответьте, почему вы считаете меня таким идиотом?
– Если бы. В том-то и дело, что вы не идиот. В том-то и дело… Идите, Юрий Дмитриевич. У нас такси через пятьдесят минут.
Юра поднялся и вышел в коридор. Он ничего не понимал. В голове шумело, и хотелось только одного – вернуться и отобрать бутылку с оставшимся коньяком.
*** На часах двадцать два десять, с вами «Феликс ФМ».
Я живу в ожидании чуда, как маузер в кобуре…
Никиту подрезал какой-то молодой парень на «Форде». Они обменялись соответствующими жестами с чувством выполненного долга. Пробка почти не двигалась.
– Никита, у тебя на даче есть ружье? – задумчиво спросил Родька.
– Могу предложить дартс, – с кривой усмешкой ответил Никита.
Тучи с севера, ветер с запада –
Значит, скоро колдунья махнет мне рукой…
***
– При чем тут Гагарин?
– Гагарин – это наше всё.
– Давайте еще Столыпина вспомним.
– Думайте, думайте…
Проект для «Ходаево» не срастался. Чем дольше они сидели над ним, тем более бредовыми становились идеи. В голове крутился сплошной «диснейлэнд», а с их бюджетом можно было сделать максимум проектную документацию к аттракциону для двухлеток – работающим по принципу «тяни-толкай».
Рабочий день уже кончился, но Никита все еще сидел перед погасшим монитором компьютера, сжимая ладонями виски.
Царапающий стук вырвал его из мыслей, и он повернулся к двери. Около нее стоял Андрей.
– Вы сидите тут уже лишние полтора часа.
– У нас завтра защита контракта в Минсельхозе. Мне надо его добить.
– Нет.
– Что «нет»?
– Вы не о Минсельхозе думаете.
Никита чуть прищурился, пытаясь разглядеть выражение глаз своего собеседника. Всё остальное – белую рубашку, джинсы, что-то серебряное на шее, тонкие пальцы, уцепившиеся за шлевки, – разглядывать было нельзя. «Переоделся куда-то», – мелькнула короткая, обжигающая мысль, но тут же пропала. Глаза были самым интересным.
– Да, ты прав. Я думаю… Поехали.
– Куда?
– В «Ходаево».
– Какого черта там делать вечером?
– Поехали, поехали…
Никита схватил куртку и сунул в сумку ноутбук. Он не заметил, как перешел на «ты».
***
В парке было сыро, темнота уже клубилась над ним, сливаясь с низкими тучами. Ветер трепал еще голые кусты, расшвыривал мусор из свалок и гонял его по дорожкам.
Андрей фыркал и матерился себе под нос, пытаясь как-то обогнуть раскисшую грязь, но Никита и не думал останавливаться. Он искал, хоть и сам не знал, что…
– Что тебе напоминает?
– Не знаю. Воронку из «Ночного дозора». Пикник Стругацких. Гребаный стыд нашего города. Что мы здесь делаем, объясни мне!
– Черт… Андрей, здесь должно быть что-то… Должно быть что-то, что натолкнет нас на мысль, как ему выжить.
Андрей нахмурился и пнул подвернувшуюся корягу.
– Бред какой-то. Кому это нужно?
– Нам нужно, чтобы зарплату отработать. Людям нужно, чтобы оставить себе кусок свободы.
– О, кажется, я сейчас услышу романтическую историю, как ты потерял невинность в каком-нибудь подобном месте, и тебя теперь мучает ностальгия…
Никита остановился и посмотрел на него.
– Представить не могу – то ли ты смотришь российские фильмы, то ли действительно интересуешься, как я потерял невинность…
Андрей фыркнул и задрал голову, глядя куда-то вверх.
– Я смотрел «Дети понедельника». Как это ни удивительно.
Они шли по аллее, перешагивая через лужи.
Впереди, на поляне, темнели какие-то конструкции. На поверку это оказались старые аттракционы – разваливающиеся, заросшие бурьяном.
Никита снял перчатку, тронул нос ракеты и растер между пальцами ржавую пыль.
– Когда-то людям здесь было хорошо.
– Когда-то людям везде бывает хорошо. Независимо от места нахождения.
Никита посмотрел на Андрея. Тот кутался в куртку и рассматривал звезды на боку у самолета.
– Ты смотри, восемь сбил. А на вид такой тихий…
И вдруг почти летнее тепло коснулось Никиты, как во сне.
«Он, наверное, прав. Хорошо может быть везде. И не надо ничего особенного придумывать. Нужно просто восстановить парк. Люди сами его обживут».
***
Последние полчаса поток машин почти не двигался. Впереди из-за сплошных огней ничего не было видно. Юра устало потянулся. Мимо с тяжелым карканьем проехала скорая, еле-еле расчищая себе путь.
Авария.
Дурные мысли тут же захватили голову. Юра приоткрыл окно, впуская запах бензина, чуть высунулся и тут же увидел опрокинувшуюся фуру. Она лежала на боку, перекрывая две полосы. Вокруг нее слепили мигалками экстренные службы.
Что-то невыносимо ужасное было в этой огромной, неповоротливой машине, – проклятье однополосных дорог, – в один момент оказавшейся беспомощной, как большое раненое животное.
Девушки заохали.
Юра резко поднял стекло и снова начал набирать смс.
***
В день сдачи проекта по «Ходаево» весь отдел ходил на ушах. Демидов хвалил их и обещал премии. Оставались мелочи – подгрузить документы на торговую площадку в Интернете, но это были уже технические моменты, за которые отвечали юристы. Теперь можно было только ждать.
Юра с Никитой весь день были заняты – до них добрался вздорный и напористый клиент, которому не нравилось абсолютно всё. Телефон Никиты вибрировал уже несколько раз, но времени не хватало, и он выключал его.
Клиент объяснял им, почему их работа обречена на провал. Юре очень хотелось спросить, как же он, такой умный и опытный, довел фирму до банкротства, но в этот момент почувствовал локоть Никиты под ребрами. Он обернулся и уткнулся взглядом в чужой мобильный.
«От: Андрей.
Сипров сольет ваш проект сегодня. Он работает на Рудова. Как и я. Извини».
Юра смотрел на экран и молчал. Секунды текли быстро-быстро, он не мог понять, сколько их пролетело. Перед глазами стояло одно слово: «Извини».
Никита взял ручку и нарисовал на обложке блокнота большой знак вопроса.
Клиент с подозрением уставился на них. В этот момент Юра словно отмер.
– Прошу прощения, у нас неотложное дело.
Он поверил сразу, в одну секунду, – из-за этого самого «Извини».
Он шел по коридорам, не слыша, что говорит ему Никита, ничего не замечая. Ему хотелось только одного – добраться наконец до кабинета юристов.
Сипров ухмыльнулся, поднимаясь им навстречу:
– Чем обязаны высоким гостям?
– Станислав Сергеевич, будьте любезны, покажите нашу заявку по «Ходаево».
– А в чем, собственно, дело?
– У нас есть данные, что вы не заинтересованы в подаче заявки.
– Откуда же у вас эти данные? А… Лешкин сынок. Вот же маленький… – Сипров посмотрел куда-то вдаль, и вдруг легко, почти с нежностью ухмыльнулся. А потом перевел взгляд на Юру.
– Прошу меня извинить, господа. По техническим причинам подать заявку не получилось. И время вышло целых двенадцать минут назад.
Юра смотрел и не мог понять. Он снова ничего не мог понять, но боль в сердце не прекращалась. Дело было не в загубленной работе, не в потере проекта, а в бесконечно наглой, уверенной усмешке.
– Сука. Какая же ты…
Он развернулся и вышел из кабинета.
***
Начальник и его зам сидели на подоконнике в своем маленьком кабинете и смотрели на бегущие с крыш ручьи. Весна пришла в город, как ей и полагается, не вовремя.
Говорить не хотелось, и они молчали, проживая оставшиеся от рабочего дня двадцать минут, чтобы можно было наконец безнаказанно напиться.
В дверь постучали, и вошел Демидов. Они привстали с подоконника, но он махнул рукой и сам присел на край стола.
– Знаете, мальчики, я должен извиниться перед вами. Дело в том, что мы должны были проиграть этот тендер.
Юра поднялся.
– Я не понимаю.
Демидов вздохнул и покрутил в руках степлер.
– Я вам, кажется, говорил, что основным нашим конкурентом по «Ходаево» была компания Рудова. Когда-то давно мы работали с ним в одной сфере, и… Одним словом, отдать такой лакомый кусок, да еще мне, – он бы никогда этого не допустил. Так или иначе, но он бы вывел нас из игры. Он прислал Андрея, но это был черновой вариант, отвлекающий внимание. Главное, на что Рудов рассчитывал, – это Стас. Сипров когда-то работал у него. Да и сейчас продолжает работать... Честно говоря, я рассчитывал, что Стасу не придется себя выдавать, что все сделает Андрей. Но он… – Демидов улыбнулся. – Кажется, я уже о многом забыл. О том, на что способны люди.
– Но зачем же мы тогда?..
– О, не волнуйтесь. В этом тендере участвует одна маленькая компания, на которую Рудов даже внимания не обратил. Вот ей-то мы и передали наш проект. Так что если она победит, – а я позабочусь, чтобы так и было, – все ваши идеи будут реализованы. Пусть и не вами. Но это не главное. Поверьте мне, это действительно не главное.
Демидов поднялся и ушел, унеся с собой степлер.
Никита покачал головой.
– Вот вроде бы он все правильно сказал, а все равно…
– Да.
– Выпить бы. Но мне кажется, у тебя есть дела.
– Мне кажется, у тебя тоже.
Никита улыбнулся, накинул свитер и вышел из кабинета.
Юра взял телефон.
– Катюша, солнце, дай мне адрес Сипрова, пожалуйста. Да я знаю, что нельзя, но у нас тут такая история, ты не поверишь…
***
Юра звонил довольно долго, давая понять, что его не переупрямишь. Наконец, дверь открылась.
– Пришли вершить благородный суд, Юрий Дмитриевич? – Сипров смотрел на него по-прежнему – почти весело.
Юра вошел в прихожую.
– Демидов нам все рассказал.
– Вот трепло. – Сипров захлопнул дверь и прошел в комнату.
– Ты что, уже пьяный?
– Ни грамма. Я сегодня ничего не выиграл. И с каких пор мы на «ты»?
– С сегодняшнего дня.
Юра огляделся. Квартира была обычной, холостяцкой – книги, диски, замершие на паузе "Девятые врата" на ноутбуке, раскинутая постель…
– Ответь мне, почему ты с таким удовольствием выставил себя сволочью передо мной? Ты же настоящий кайф получил! Это что – по-человечески?
– Да что ты говоришь! А с каким восторгом ты поверил мальчишке! Ты же не спросил ни о чем, ты сразу обвинил! Это было потрясающе, никогда не забуду!
– С восторгом? С каким, к дьяволу, восторгом?! Мне словно все внутренности вышибло. Я же ничего не знаю о тебе. Ничего не знаю!
– Ну, сейчас узнаешь.
Сипров схватил его, прижался губами к шее, потом к подбородку, заставляя запрокинуть голову. Юра вывернулся, но не оттолкнул. Он не помнил, в какой момент злоба иссякла. Наверное, когда он начал что-то расстегивать. Невозможно расстегивать и злиться. В долю секунды настроение поменялось.
Сипров отстранился, глядя на Юру – внимательно, изумленно.
– Скажи мне что-нибудь, пожалуйста.
– Стас.
Он бросился вперед, целуя его. Юра выгнулся, проклиная свою несдержанность. Он чувствовал, как встает, и как дергается где-то внутри, словно от резкого набора скорости, и как хочется поскорее куда-нибудь упасть. И засмеяться. От радости.
Опустившись на кровать и стянув водолазку, Юра поймал взгляд Стаса и больше не отпускал. Пока они доводили друг друга, пока искали, как лучше, он смотрел, перехватывая, казалось, каждую мысль, не отводя глаз ни на миг. Это сводило с ума.
Лежа на спине и отходя от оргазма, Юра зажмурился, пытаясь хоть несколько секунд на него не смотреть.
– Я уезжаю завтра.
– …Надолго?
– До сентября. А дальше как пойдет.
– Не пойдет.
Юра повернулся к нему. Не смотреть не получалось.
***
Весна сменила милость на гнев, и за окном полил дождь. Никита успел подумать о зонте, и еще о тысяче вещей, пока звонил Андрею.
Тот не брал.
Он нашел его случайно, на лестнице, с сигаретой. Прислонившись к стене, Никита начал наблюдать за ним. Андрей бросил на него короткий взгляд.
– Не задавай мне никаких дурацких вопросов, хорошо? Совсем никаких. Мне хватило отца.
– Поехали?
Андрей прищурился, глядя на него, а потом бросил окурок в урну.
– Поехали. Да.
Через час молчаливого кружения по городу они оказались у Никиты дома.
Андрей с жадным интересом прошелся по квартире. Он смотрел на старый ковер, оставшийся от бабушки, на фотографии родителей, на коллекцию кактусов… Не оценивающе, а просто изучая, словно присваивая себе территорию.
– Я представлял себе раньше твою квартиру.
У Никиты пробежали мурашки по рукам.
– Разочарован? – улыбнулся он.
– Нет. У тебя всё… как должно быть.
Никита не был вполне уверен, как на это стоит реагировать.
– Пойдем лучше выпьем.
– За ловкие манипуляции?
– У меня такое ощущение, что ты жалеешь о том, что сказал мне о Сипрове сегодня.
– Да я…
– Послушай, – спокойно сказал Никита. – Ты не захотел испоганить чужую работу. Нет в этом ничего плохого или хорошего. Ты сделал всё так, как должно быть.
Андрей хрипло рассмеялся.
– Да при чем здесь работа? Я… Знаешь, сколько раз за день к тебе подходят люди? У Юрки есть отвратительная манера – подсаживаться к тебе и шептать что-то почти на ухо. А Ольга – у нее как будто все права... Тебя любят, к тебе обращаются, и по поводу, и без. Как мне это надоело, ты себе не представляешь!
Никита шагнул к нему, сжал в ладонях его лицо и начал целовать. Виски, лоб, скулы…
Вдруг на столе завибрировал мобильный. Никита едва сдержал стон.
– Марина. Надо ответить.
Еле-еле сумев заставить себя оторваться от Андрея, он включил громкую связь и снова обнял его.
– Никита, мы едем к тебе на майские?
– Да, едем. Мы же договаривались, – хрипло ответил он, чувствуя укус на шее.
– Слушай, у меня идея: а пригласи Михайлова. Мне Юрка рассказал о том, что случилось сегодня. Мне кажется, он вообще неплохой человек. Надо попробовать наладить контакт.
– Я… Да, конечно. Не вопрос.
– Здорово, спасибо!
Марина повесила трубку. И тут вдруг Андрей замер в его руках, а потом осторожно выбрался из объятий.
– Ты не хотел меня звать.
– Да ты в своем уме?
Андрей провел рукой по волосам, отступая.
– Не хотел. Ты запнулся. Ты подумал: «Какого черта, что они скажут, они же терпеть его не могут… А если он ко мне подойдет и обнимет, это же будет катастрофа!»
– Не говори чуши, Андрей, ты просто не в духе.
– Пошел к черту. Если тебе нужны одобрения или разрешения, собирай их. А мне этого не надо. Я этого уже нахлебался и больше не хочу.
Он выбежал из кухни и хлопнул входной дверью. Никита понял, что идти за ним бесполезно. Тяжело опустившись на табурет, он налил себе водки и залпом выпил.
…Уже неделю Андрей не разговаривал с ним, не отвечал на звонки. Но вчера внезапно согласился ехать на дачу, – вероятно, из желания показать, что он абсолютно легко может «не подходить и не обнимать».
У Никиты снова заныло сердце.
***
В машине потянуло дымом – вдоль обочины жгли траву. Струйка красных огоньков стелилась около дороги, напоминая демаркационную линию. Отделяя старое от выжженного.
Лежавший на коленях Марины кот чихнул. По мнению Никиты, кот был разумным. Он ездил всегда без переноски, на руках. Марина считала, что он вправе повидать мир.
Ольга усмехнулась и потрепала кота за ухом. Тот заурчал.
– Что он сказал тебе, Оль? – проговорил Егор, улыбнувшись.
– Что человеческие дороги слишком длинные. Стоит ли идти так далеко, чтобы тебе было просто хорошо?
Егор снова улыбнулся, но как-то нестерпимо грустно.
И тут, глядя на него, Никита вдруг вспомнил фразу Андрея: "А Ольга – она будто имеет все права"... Он вспомнил, как пару раз Егор огрызался на него в последние недели, и понял – это была ревность, обычная человеческая ревность. Он думал, что у них с Ольгой что-то большее, чем дружба.
Егор, как потухшее солнце после смерти брата, никого не мог согреть. Но Ольга могла, и она…
А что она? Что чувствовала Ольга?
И тут Никита понял, что ему обязательно нужно кое-что сделать. Он набрал номер Юрки. Тот, как всегда за рулем, включил громкую связь.
– Что?
– Следующий поворот наш, не проспи.
– Сказал бы я тебе, да не при дамах.
– Слушайте, сразу хочу всех предупредить: на втором этаже сейчас спать хуже, чем летом, будем монетку бросать. И еще. Андрей, тебе нужна отдельная комната или хватит моей?
Ответом была тишина. Потом кто-то коротко и хрипло выдохнул – судя по тону, Юрка. И снова тишина. Абсолютная.
– Ладно, проехали.
Никита нажал на отбой.
Все в порядке, все было в порядке. Надо было притормозить и пропустить вперед «девятку». Вот так. Зато теперь все выяснилось. И только бы эта тишина прекратилась. Хоть бы кто-нибудь что-нибудь сказал.
Никита изо всех сил старался не смотреть на телефон. Но тот молчал. Он не захотел перезвонить. Значит, всё. Всё.
Он крутанул ручку радио.
– …и желает ему оставаться таким же классным. А у нас в эфире «Феликс ФМ» звонок. Слушаю вас, представьтесь, пожалуйста.
– Андрей.
– Кому вы хотели передать привет?
– Я хотел бы передать привет придурку в синей Ауди на шестьдесят пятом километре Симферопольского шоссе и сказать ему, что меня полностью устроит его комната, если там есть кровать. И еще передайте ему, что я его…
– К сожалению, связь оборвалась. Ну что ж, бывает. Но у нас есть смски – Мариша поздравляет своего тигра с долгожданным дембелем…
Никита больше не слушал. Он изо всех сил старался не отвлекаться от дороги ни на секунду. Ему казалось, что он сейчас промахнет поворот.
Егор рядом с ним вздохнул, откидывая голову на спинку сиденья.
– Я знаю, кого он поставит, – пробормотал он. – «Иванушек».
– Почему?
– Ну как же… Любовь неправомерная моя, моя нелегитимная... – тихонько пропел он.
Но когда из динамиков донеслись первые аккорды мелодии, Никита вспомнил, почему он так любит это радио.
На двоих – один паспорт для развода ментов,
Плэйер марки "Романтик" и кассета битлов.
На двоих – один свитер для холодных ночей,
Пара банок консервов, полкило сухарей.
На двоих – один берег, на двоих – один лес.
На двоих – одно море, на двоих – один крест.
Для двоих – один месяц и бутылка вина,
На двоих – "парабеллум", если война.
На двоих – сигарета и пара бычков.
На двоих – один зонтик и одна любовь.
На двоих – один доллар на обратный проезд.
На двоих – одно горе, для двоих – один крест.
***
«Девятнадцать смс. Взбесились, Юрий Дмитриевич?»
«Ты приземлился?»
«Да. Ханты-Мансийск не принял из-за погоды, прилетели в Нефтеюганск. Черт его знает, как теперь добираться».
