Знаете, почему Упивающихся Смертью сокращённо зовут УпСами? — хитро спросил Гарри.
Все заинтересованно на него посмотрели.
— Потому что каждый раз на собрании у Тёмного Лорда они, отчитываясь о проделанной работе, говорят: «Упс, опять Поттера не поймали!».
( DarkLordHimera)
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
В нас вовек не исчезнет наш звездный час:
Самолет, где летим мы с тобой вдвоем.
Мы летим,
Мы летим,
И мы летим, пристегнувшись одним ремнем,
Вне времен...
Дремлешь ты на плече моем,
И, как огонь, чуть просвечивает
Твоя ладонь,
Твоя ладонь...
А.Вознесенский, «Не исчезай!»
…Он стоял в большом, залитом пыльными лучами солнца кабинете. Вентилятор над головой шумно перемалывал горячий воздух, не принося никакого облегчения.
Русоволосый мужчина в майорской форме сидел за столом и равнодушно смотрел на бумагу, лежавшую перед ним.
– Вас оправдали, – проговорил он. – Можете быть свободны.
– Помиловали, вы хотите сказать?
Офицер поднял на него глаза.
– Оправдали. Забирайте свои вещи и проваливайте.
Вот и всё. Можно было поднять рюкзак и выйти из кабинета, даже не хлопнув дверью. Вдоль длинного коридора он добрался до комнаты охраны, из которой не доносилось ни хохота, ни щелканья кубиков в чьих-то пальцах. Его провожали тишиной.
Спустившись по лестнице, он вышел во двор, – и ветер тут же ударил в лицо, закололо в глазах. Миновав сигнальную вышку и пропускной пункт, он подошел к воротам, которые легко отъехали в сторону, словно в компьютерном квесте.
Перед ним, насколько хватало взгляда, лежало пустое, иссохшее поле, разделенное пополам лентой дороги... Птицы молчали, солнце жгло с тихим, навязчивым гулом. Свобода, – которая пахла паленым и почти околела без дождя.
Ворота закрылись за спиной.
Он шел. Шел, – и каждый раз ему казалось, что на самой кромке горизонта, в клубах пыли появляется джип…
***
– Опять левая, док! Ты можешь себе представить?! – Фрэнк усмехнулся, чуть поднялся на локтях, наблюдая за действиями Джона, а потом снова тяжело откинулся на койку. Парик съехал вниз, но он не прикасался к нему, точно стараясь укрыться.
Джон качнул головой, продолжая перебинтовывать его ногу.
– Где ваша осторожность, месье? Наша гвардия еще должна успеть вас расстрелять, – ровно проговорил он.
Фрэнк рассмеялся – скорее, по инерции, – но все-таки поправил парик.
– Есть, сэр. Буду благоразумней. Мой долг – отслужить императору Бонапарту. Хоть и с дальних планов.
– С дальних у тебя получается лучше, чем у Джуда с ближних.
Смешок, прозвучавший в ответ, был уже более искренним. Но через секунду пальцы Фрэнка снова судорожно прихватили разорванные манжеты сорочки.
– Ты сегодня льстишь мне, док. Стало быть, дело плохо.
«Да что с тобой, парень?». Шумный, волевой, – Фрэнк всегда фанатично верил в лучшее, но сейчас был непохож на самого себя.
Джон медленно взялся за его щиколотку, чтобы еще раз проверить повязку, – и замер на несколько секунд, тихонько, почти ласково сжав пальцы. Фрэнк коротко вздохнул.
Вот она – вечная тревога. «Опять левая, док!»... Ноги, несчастные, переломанные ноги. Их никогда не жалели, но так боялись, что однажды…
– Две недели, Фрэнки, – уверенно сказал Джон. – На самом деле всё не так плохо, как ощущается… И как показалось мне вначале, – уже тише добавил он, отходя к столу и доставая ампулу с обезболивающим.
Градус напряжения немного спал.
– Я больше так не буду.
– Пусть каждая из лошадей пообещает мне то же самое.
– Хорошо, я с ними поговорю, – улыбнулся Фрэнк, чуть поморщился в момент укола и, торопливо перехватывая стерильную салфетку, случайно прижал к себе руку Джона. Тот резко вздрогнул.
– Извини… – смутился Фрэнк, и через паузу добавил: – Док, будь другом, позови Норму.
Джон кивнул, убирая инструменты, а потом взял бутылку воды и вышел из трейлера. Проклятая сегодняшняя смена наконец закончилась. Ночной воздух был светлым и тяжелым от дыма. Ребята из массовки устало брели к автобусам. Мимо проехал экипаж, из которого вываливались свернутые знамена и седла.
Каждое окончание рабочего дня напоминало Джону отступление. Или капитуляцию.
Съемки длились уже третью неделю, французский шпион влюблялся в нищую выпускницу британского пансиона, Бонапарт поднимался к зениту славы, Грег просил провести на площадку дочку, которая хотела увидеть Лоу… И что-то неладное витало в воздухе.
Всё валилось из рук. Череда неудач преследовала команду, и на съемках уже начала ходить молва о местных духах, которых нечаянно прогневали трюкачи. Впрочем, в этих сплетнях был свой резон, – ощущение, что тебе не рады, постоянно сидело где-то под ребрами.
Фильм снимали в семидесяти километрах от Лондона, в небольшом старинном поместье и его окрестностях, – и Джон вполне допускал, что у здешних земель могли быть свои «хозяева», которым не по душе риск.
Когда сегодня Фрэнки начал падать с лошади за десять метров до положенного места, он успел сгруппироваться, но задел чертовы валуны, изображавшие «бесплодность дороги и мертвую пустоту в душе героя». Наспех установленные рабочими, они рухнули. Подбегая к месту падения, Джон считал секунды почти вслух. Но все обошлось. На этот раз.
…Открыв бутылку, он сделал несколько жадных глотков, и боковым зрением увидел ребят из своей команды. Их можно было узнать в любой толпе – не по фирменным ветровкам с Сатурном, а по способности громко совещаться, не реагируя на окружающих. Грей – главный куратор проекта – повернулся, словно почувствовав на себе взгляд, махнул рукой, и все направились к трейлеру.
– В порядке, – еще издалека сказал Джон, и их лица посветлели. – Он попросил Норму позвать.
Грей кивнул и отошел, остальные шестеро парней оккупировали ящики из-под оборудования, стоявшие перед трейлером.
– Почему же так мрачно, док? Вы ревнуете Норму? Или все-таки не её?
Раздались приглушенные смешки.
– Эд, а когда ты последнее плановое обследование проходил, не напомнишь? – Джон присел на корточки, прислоняясь спиной к трейлеру и вытягивая вперед правую ногу.
– Намек понял. Беру слова назад. Хотя все равно «хозяин» скоро выживет нас отсюда, и мы вместо работы будем обследоваться, сколько душе угодно.
Тишина уцепилась за конец этой фразы. Издалека были слышны крики команды осветителей и помощника режиссера. Джон прикрыл глаза, и перед ними снова проскакал испуганный гнедой жеребец, сбросивший всадника.
– А вот и Норма, – вдруг радостно воскликнул кто-то.
Из-за операторской машины появился Грей, а рядом с ним на поводке тяжело ступала старая ротвейлерша. Она спокойно огляделась, а потом подошла к Джону и фыркнула ему в колено.
– Можно, можно, проходи.
Норма толкнула лбом дверь и скрылась в трейлере, слегка вильнув попой и вызвав всеобщий смех. Эту собаку обожали. Она принадлежала Грею, но вся каскадерская группа без остатка принадлежала ей. Норма уже не служила, но одно ее присутствие на съемках успокаивало команду.
С Джоном у нее были сложные отношения…
Настроение болталось на отметке «завтра, всё завтра», и ребята начали потихоньку расходиться. Почти все они жили на постое в соседнем поселке, но Джон предпочитал каждый вечер или каждое утро возвращаться в Лондон.
Грей достал из упаковки бутылку воды и присел на ящик с тросами. Он выглядел усталым – а это выражение редко появлялось на его лице. Главный координатор-постановщик трюков и второй человек в студии после директора, – Грей складывал сложнейшие проекты, как конструкторы Лего, и работалось с ним спокойно и надежно. Он был фокусником – по духу и натуре, он умел и любил обманывать жизнь, но с людьми всегда оставался невыносимо прям.
– А ты веришь в тот свет, Джон? – внезапно раздался задумчивый голос.
– Ты имеешь в виду «хозяина»?
– Хозяин… Кто же он такой? – протянул Грей, криво усмехаясь. – Знаешь, Фрэнки довольно неплохо фехтует и дерется, но никто лучше него не умеет управляться с живностью. И вдруг он на ровном месте падает с Лукаса, а потом твердит мне, что перед ними было что-то белое и обжигающее. Обжигающее, черт возьми!
– Ты говорил со службой безопасности? – Джон посмотрел на возвышающуюся вдалеке громаду старого особняка.
– А что я им скажу, по-твоему? Что у нас на территории некое существо ходит бесшумно, как кошка, беспокоит лошадей и собак, портит комбинезоны и защиту, отключает, мать его, электричество, как только начинает работать подъемник?.. Это мне прикажешь им объяснить?
Грей отхлебнул воды и скривился.
– Теплая… Знаешь, впервые за последние восемнадцать лет я боюсь ставить батальные сцены. Смотри в оба, док. Смотри за нами в оба.
– Разве я зачислен как секьюрити? – Джон снова посмотрел на особняк.
Грей досадливо отмахнулся бутылкой.
– Как ты думаешь, почему мне нравится работать в твои смены?
– Из-за моих красивых глаз.
– Нет, я тебе не Фрэнки, – хмыкнул Грей. – Просто у меня давно уже профессиональные деформации, Джон. Больше всего я ценю в людях скорость реакции.
Ротвейлерша даже не посмотрела на Джона, наступила лапой ему на ботинок и отошла к Грею. Тот ласково провел рукой по крутому черному лбу и начал надевать на нее намордник.
Отворачиваясь от особняка, Джон вдруг перехватил прямой взгляд Нормы и вздрогнул. Ему никогда не удавалось ее провести. Она чуяла, когда у него тянет в груди, и когда он не хочет возвращаться домой, и когда ему холодно даже на солнце. Поэтому он ненавидел встречаться с ней глазами.
***
К каскадерам его устроил Лестрейд.
В один из размытых вечеров, где-то через месяц после похорон, Джон имел глупость взять трубку, когда на дисплее мобильника высветилось: «Грег». Общаться оказалось неожиданно легко. Джон был вдребезги пьян.
Лестрейд ничего особенного не сказал, но приехал только через день. «Дал в себя прийти», – с отвращением подумал Джон. Они медленно пили чай, ни о чем не вспоминали, обсуждали Олимпиаду и очереди… А на исходе вечера вдруг словно выбило пробки.
– Мне кажется, они все говорят одно и то же. У меня не получается их жалеть, я вообще не могу заставить себя слушать их. А ведь они же люди, они болеют, и они ни черта не виноваты… Я кончился как врач, Грег, – с кривой ухмылкой сообщил Джон, сжимая чайную ложечку.
Через неделю Лестрейд позвонил ему и предложил работу.
Один из его старых знакомых служил в каскадерской студии. Ее директор, Стивенс, был человеком известным и упертым. Он считал, что люди надежнее делают дело, когда работают лично на него, – поэтому держал в штате своих врачей, а не нанимал дежурные бригады клиник.
Служивший в горячей точке его заинтересовал.
Свою первую смену Джон отработал прекрасно. В конце дня он подписал отчетный лист, попрощался с ребятами, вызвал такси… А в машине его скрутило. Ногу словно прошил разряд. Перед глазами побелело, Джон почти сполз с сидения, сжимая в пальцах бумажник, фиксируясь на нем. Таксист молча помог ему дойти до двери дома. В голове стучало одно: «Лишь бы миссис Хадсон не увидела».
…В тот день снимали рекламу смартфона. Мужчина ронял свой гаджет с балкона, потом эффектно прыгал вслед за ним, поднимал с асфальта и спокойно продолжал прерванный разговор. «Расставаться с безупречностью – не в моих правилах!».
Это была рядовая съемка. Один из каскадеров прыгал с балкона третьего этажа. Он прыгал, поднимался и начинал спорить с Греем о технике падения. Снова прыгал и снова поднимался. Как будто так и должно быть…
Одолев лестницу с тремя передышками, Джон еле-еле добрался до стула на кухне. Он не мог даже смотреть в сторону гостиной, в сторону кресел. Двух кресел.
Рубашка промокла от пота, ненастоящая боль не отпускала, а настоящая жгла где-то за грудиной.
Разве можно так легко подниматься? Почему же он тогда не поднялся? Почему у него не получилось?
Полумертвый, подстреленный, этот человек всегда возвращался обратно. Его ничего не брало, его боялись черти, он был заговорен – небом, жизнью, братом, спасенными. Он мог подняться в темноте, на ощупь, по чутью, которого не признавал, – после любого провала, с самой крошечной площадки для разгона. Он мог – так почему же у него не получилось? Когда его сбили, в какой момент ему не хватило помощи?..
На улице зашумел ветер, как всегда перед дождем. Джон медленно выравнивал дыхание, думая о том, чего добивался Лестрейд, советуя ему эту работу. Чтобы он привык, каждый день глядя на крыши и балконы? Привык?!
А впрочем, возможно, это и был выход.
На следующий день Джон снова пошел на работу.
Смотреть пришлось не только на крыши и балконы. Случались и моторные лодки, и водопады, и нераскрывающиеся парашюты, и поезда на полном ходу. Двадцать восемь человек были под его наблюдением, и Джон помнил их показатели наизусть. Они жили вдоль края, и удерживая их, можно было удерживаться самому.
Но привычка не появилась, даже со временем. Зато появилось нечто другое. Вера в то, что подняться можно и за кадром.
И ровно через год после похорон, медленно уходя с кладбища, Джон не удивился вопросу идущего рядом с ним Лестрейда:
– Тебе кажется, что он жив?
– Иногда, – через паузу ответил Джон.
Лестрейд тоже не удивился.
– И где же он тогда таскается?
– Не знаю. В Австралии, например.
– Почему там?
– Это что-то новое... Другая жизнь, другие мотивы, другие способы. Люди более отчаянные, более находчивые, они же почти все – потомки каторжников. И там столько всяких тварей, от которых еще нет противоядий. Просто раздолье для химика. Возможность изобрести живую воду… Там не должно быть скучно.
Лестрейд кивнул и внезапно протянул Джону платок. Тот недоуменно посмотрел на него, словно не понимая, зачем он ему нужен.
***
Его глаза не выносят закатного света.
Желтого, переходящего в оранжевый, как свет в австралийской пустыне.
Джон захлопнул книгу и откинулся на подушку. Ночь наедине с Кингом порой стоила недосыпа и головной боли. Но сегодня приятное, чуть пьяное состояние «последней страницы» явственно отдавало спиртовой горечью.
Наступающее утро медленно плыло по комнате, фары редких машин рассекали потолок. Поежившись, Джон посмотрел на часы.
Без четверти четыре. Все-таки самое странное время суток. Неудивительно, что его считают лучшим для арестов. Рассудок начинает работать вхолостую, реакции замедляются, зато ощущения, которым нет названия и причины, выбираются наружу.
«Ты знаешь, у нас такая чертовщина происходит. Ничего не могу понять. Вчера, пока говорил с Греем, видел свет на втором этаже особняка, словно от лампы. Может быть, померещилось... Дождь надоел. Хоть бы день без этой воды».
Джон стянул свитер через голову и бросил его на спинку кровати. Закинув руки и вжав затылок в подушку, он прислушался к улице, и словно в морской раковине услышал обманку, морок – ветер. Горячий, пыльный, оседающий песком в волосах, обжигающий руки. Он уносил слова, и не было сил дозваться.
«Надо сходить в особняк. Вечером, после смены. Интересно, его охраняют? Он ведь совсем развалина внутри… Тебе это кажется смешным? Ну, конечно. Рассуждаешь об истинности невероятного, а как до дела доходит – смеешься».
Из приоткрытого окна донесся запах свежей выпечки и бензина, и ветер утих.
«Я сегодня досидел почти до рассвета. Минут через сорок заскрипит чертово жалюзи в «Speedy’s», ну, ты помнишь. Почтовый ящик я так и не поправил, миссис Хадсон обидится… Поговори со мной, а? Хоть чуть-чуть. Как друга тебя прошу…»
Не давая себе опомниться, Джон схватил телефон с тумбочки, прокрутил список контактов и щелкнул по строчке ШХ.
– К сожалению, на вашем счете недостаточно средств для звонка по выбранному вами номеру…
– Спасибо, мисс.
***
Медленная молния – если такое можно представить, то таковым становился больной Фрэнк.
Он упрямо приходил на площадку, опираясь на костыли, получал нагоняй от Джона – «какого черта ты здесь делаешь?», потом от Грея – «какого черта ты здесь делаешь, если не можешь работать?», смотрел на съемку очередной конной проскачки – сначала с интересом, потом с тоской, – спорил с операторами, тайком перепроверял упряжь...
Он постоянно двигался, хоть и втрое тише обычного, и в конце дня Джон предсказуемо нашел его, усталого и вымотанного, за студийным трейлером – там была привязана Норма. Собака привалилась боком к здоровой ноге Фрэнка, и Джон представил, каким теплым должен быть этот черный, нагретый на солнце бок.
– Пойдем, помогу тебе добраться до поселка. Вечером Грей собирает всех у себя. Судя по настроению, опять будет грозиться уйти на пенсию.
– Как его хозяева терпят наши сходки?
– Они вообще весьма хладнокровные люди. Кто бы еще пустил на постой человека с ослиным упрямством и ротвейлером?
Джон протянул руку, и Фрэнк принял ее, неловко вставая. Норма заворчала, поднялась, а потом вдруг встряхнула головой и побежала куда-то к трейлеру, – и поводок перекрутился, стягивая левую ногу Джона и правую Фрэнка, толкая их друг к другу.
– Норма, назад! Ты добить нас решила?! Чтобы не мучились? – Джон попытался поймать равновесие и вдруг почувствовал теплое дыхание на своей шее. Оно не приближалось, но и не отдалялось, даря ощущение возможности.
Остановившись, Норма медленно оглянулась и поймала рассеянный взгляд Джона. Словно прихватила за шкирку кутенка.
…Прошлой ночью, отчаявшись пополнить счет на телефоне через зависший сайт, Джон с трудом отыскал на углу квартала единственный работающий салон связи. Он перечислил деньги, вышел на улицу и прислонился к рекламному щиту, разглядывая простые инициалы на экране своего мобильника, уговаривая кого-то сверху. Гудки, черт возьми, лишь бы просто гудки… Номер ни за что не могли передать. Майкрофт бы об этом позаботился.
Но ему сказали: «Аппарат вызываемого абонента выключен».
«Ваш друг мертв», – сказали ему…
И сейчас взгляд старой собаки словно повторял: «Хватит, довольно. Посмотри – есть человек, и он вытащит тебя, если ты захочешь. Если ты дашь ему шанс».
Джон очень осторожно выпутался из перекрученного поводка.
– Пойдем, а то уже темнеет.
– Ты в Лондон? Или заглянешь к Грею? – тихо спросил Фрэнк, встряхнув волосами.
Джон бросил быстрый взгляд на особняк.
– Я приду, только чуть попозже.
Фрэнк кивнул.
***
Ночь еще не стартовала, закат горел, и сейчас Джону казалось, что вчерашние огни в окнах особняка могли оказаться лишь отсветами прожекторов со съемок.
С огнями ему вообще не особенно везло. Он с ухмылкой вспомнил баскервильское дело, продолжая идти по направлению к усадьбе. Силуэты старых дорожек легко угадывались в траве. Джон обошел развалившуюся беседку и без труда обнаружил главный вход. Лишенный дверей, тот застыл в вечном приглашении.
Усадьба была большой, но явно небогатой – приземистой, с неожиданно низкими потолками, да и на фасаде не было видно даже остатков украшений. Крыша местами обвалилась, оголяя небо, и ветер свободно носился по залам и лестницам.
Всё, как Джон себе и представлял. Кроме одного – на полу в главном холле обнаружились следы, причем не одного человека. Многолетняя пыль была вытоптана почти дочиста. Судя по направлению, люди заходили в особняк из внутреннего двора и поднимались на второй этаж по единственной полностью уцелевшей лестнице. И вот это было уже интересно.
В принципе, здесь мог расположиться кто угодно – местные подростки, сбежавшие заключенные или какие-нибудь Спутники Фемиды, выступающие за переход к натуральной жизни и многомужество.
И скорее всего, они не имели никакого отношения к происходящей на съемочной площадке чертовщине. Но удостовериться не мешало, и Джон решил подождать, шагая к темной нише в углу холла. Внутри разгоралось терпкое предвкушение, он помнил его, и помнил о последствиях, но не желал задумываться над этим. Ему захотелось – и он поддался, дав себе час.
И минут через двадцать услышал шаги. Уверенные, легкие шаги человека, который не скрывался. Джон чуть приподнялся, на всякий случай нащупывая в кармане оружие.
Шаги замерли около холла, чей-то силуэт возник в проеме двери, и вдруг среди тишины раздалось невыносимо громкое:
– Джон?
С силой ударив ладонью о каменную стену и почувствовав острую, горящую боль, Джон прищурился и резко шагнул вперед. Морок не развеялся. В шести метрах от него стоял Шерлок.
Темнота прикрывала его, и возможно, это было к лучшему.
– Зачем ты кричишь? – ровно спросил Джон, придерживаясь за каменный выступ.
– А у тебя здесь засада? – так же спокойно ответил Шерлок, не двигаясь.
– Нет, я постигаю здесь суть учения Спутников Фемиды. Добиваюсь гармонии с миром и перехода к натуральной жизни.
Шерлок помолчал несколько секунд.
– Кто такие Спутники Фемиды?
– Я их только что придумал.
– Джон, ты… нормально себя чувствуешь?
– Учитывая, что я разговариваю с умершим два года назад человеком, – вполне.
Шерлок промолчал.
– Как ты сюда попал?
– Я нашел твоих коллег в поселке. Они сообщили, что ты куда-то ушел и будешь позже. А один из них посмотрел на этот особняк. Очевидно, он наблюдает за тобой, Джон, так что будь осторожней.
– Он наблюдает, но в этом нет ничего страшного.
В тот же миг на улице раздался шум подъезжающих машин. Шерлок среагировал моментально, бросившись к нише.
– Джон, быстрей. Кого бы ты ни ждал – ты их дождался.
Ныряя в укрытие вслед за Шерлоком, – так опьяняюще привычно, словно во сне, – Джон случайно задел его плечом. И отдернулся, впечатываясь затылком в стену.
Осязание – самое надежное из чувств – оглушило его, ударив наотмашь. Он был здесь, на самом деле был, – его друг, его потеря, его нездоровье…
Глядя на замершего Шерлока, ничего не различая в темноте, Джон протянул руку и коснулся его подбородка, снова убеждая себя. Шерлок не отстранился, лишь наклонил голову вперед. Кожа под пальцами Джона была сухой, чисто выбритой и горячей.
В этот момент послышался топот в галерее, тихие голоса, сливающиеся в один неразборчивый гул, и Джон опустил руку, вжимаясь в стену. В холл вошли люди – почти все в длинных балахонах, с похожими на факелы предметами в руках, – и поспешно, даже как-то весело прошествовали на второй этаж.
– Девятнадцать человек, шестеро мужчин, остальные – женщины, – пробормотал Шерлок. – Зачем они тебе понадобились?
– У нас проблемы на съемках. Весьма своеобразные. Эти люди тоже своеобразные. Хочу исключить связь между ними.
Шерлок едва слышно фыркнул, бесшумно выбрался из укрытия и проскользнул к лестнице. Джон, чертыхаясь, отправился вслед за ним.
В зале на втором этаже сохранились двери, и они оба замерли около них, наблюдая за встающими в круг людьми.
– Мне кажется, они сейчас запоют: «Боже, храни Джулиана Ассанжа!». Смотри, вон тот парень в углу, – у него в руках камера?..
В этот момент из зала донесся глухой низкий голос, эхом прокатившийся по этажу:
– Сегодня потомки пяти древнейших родов примут знак вечной преданности Темному Лорду. Регулус Блэк, ты первым удостоишься чести, но прежде должен будешь пройти испытание…
Джон сдавленно закашлялся, обрывая смех, и почти бегом направился вниз, чтобы не выдать их и не сбить людям настроение. Шерлок догнал его на лестнице, схватил за плечо и раздраженно спросил:
– Что?
– Это ролёвка. По «Гарри Поттеру». Да, я все-таки тот еще параноик…
Шерлок сосредоточенно посмотрел наверх, – и вдруг рассмеялся, словно не удержавшись. Его смех был легким, без ноток издевки или наигранности, и звучал он так хорошо, так правильно.
Джон поднял глаза, жадно, весело посмотрел на Шерлока, и вдруг внутри него что-то оборвалось. Откат – от адреналиновой вспышки, от двух лет, прожитых изо всех сил, от горя, которого, оказывается, не было, – накрыл его с головой. Джон почувствовал холод в груди и застегнул ветровку, не сразу попав молнией в «собачку».
Шерлок неосознанно отступил в сторону, потирая запястье. Они молча вышли на улицу.
– Ты уже был на Бейкер-стрит? – устало спросил Джон, глядя на замершие в безветрии деревья.
– Нет.
– Черт, как же мы скажем миссис Хадсон?..
Вдруг издалека, со стороны поселка донесся шум автомобиля. Он усиливался, и через минуту машина затормозила рядом с ними, ослепив светом фар. Хлопнули двери, с заднего сидения спрыгнула собака.
– Ну, хвала небесам, живой! – раздался раздраженный голос Грея. – Не команда, а лагерь скаутов. Шатаются по ночам черт знает где, устают, а потом говорят, что привидения во всем виноваты…
Джон примиряюще махнул рукой, направляясь к машине. Шерлок пошел вслед за ним.
– …Не надо! Это же мой брат! – донеслось из особняка. Люди продолжали играть.
***
Грей подбросил их до поселка, где они пересели в машину Джона. Тот купил ее около года назад, когда понял, что на студийные автобусы больше не может смотреть, а возвращаться домой ему просто необходимо, даже с самых дальних площадок.
За пятьдесят минут, прошедших в дороге до Лондона, они с Шерлоком не сказали друг другу ни слова.
Поднявшись в квартиру и счастливо избежав встречи с миссис Хадсон, Джон зажег свет во всех комнатах, и в комнате Шерлока тоже, потом швырнул куртку на стол и достал из холодильника бутылку скотча. Уже на лестнице ему показалось, что дверца холодильника хлопнула второй раз.
Зажигать свет у себя Джон не стал. Сев на кровать, он скинул ботинки и уставился в окно. Через несколько минут ему послышалось, как скрипнули ступени, но тут же все стихло.
Пил он мало, потому что забывал об откупоренной бутылке в руках. Джон помнил о другом – о безнаказанности и ненависти, о том, что его скорость реакции всегда будет слишком мала, о том, что самые ласковые объятья – это объятья твоей привычки. Он вспоминал Шерлока, и через час явственно ощущал только одно – желание его видеть. Острое, до тоски…
Отпихнув ботинки, Джон босиком спустился по лестнице и шагнул в темную гостиную.
Шерлок спал. На диване, уткнувшись лицом в подушку и вытянув руки, вцепившись в подлокотник. Не сняв даже пиджака.
Джон опустился на пол и прислонился спиной к своему креслу. К своему, – потому что второе было уже не его. Господи, какое счастье!..
Сон Шерлока был глухим и крепким, словно наконец-то разрешенным. Вой сигнализации, чей-то крик и пьяный смех – все пролетало мимо него, не задевая.
А к Джону сон даже не подходил. Он смотрел, сжимая пальцами горлышко бутылки, и не мог остановиться.
Ему не хотелось знать, что будет дальше.
***
А дальше был рассвет, который принес с собой головную боль.
Сдавливая виски, Джон медленно спускался по лестнице, когда услышал голос миссис Хадсон.
– …ему там нравится. Я уже знаю, как правильно столкнуться с грузовиком, и в чем главные опасности риггинга.
Джон вошел в кухню. Шерлок и миссис Хадсон сидели за столом, перед ними стояли уже пустые чашки. За окном снова лил дождь, будто и не было вчерашнего солнца.
Миссис Хадсон улыбнулась, глядя на Джона, но тот почувствовал за ароматом чая едва уловимый запах лекарства и нахмурился, проклиная себя, что не проконтролировал ситуацию.
– Что такое риггинг, Джон? – вдруг раздался резкий голос, заставляя обернуться.
Шерлок смотрел в упор, изучая, считывая, и Джон рефлекторно ответил тем же. Короткая стрижка, загар, строгая светло-серая рубашка, которая так не подходила ему сейчас – и он словно специально подчеркивал это… Из увиденного наверняка можно было сделать какие-то логические выводы. Вот только зачем?
– Это работа на высотных конструкциях. В том числе трюковая.
Джон посмотрел на часы и бросил бекон обратно в холодильник. Задерживаться дальше было нельзя. Похмелье, тоска и счастье никогда не оправдывали опозданий.
***
Мост над узенькой, мелкой рекой раскачивался. На нем снимали драку на шпагах, – двое каскадеров боролись почти у самого края, а Крис, собственный оператор студии, следовал за ними, как хищник за добычей. Сложные экшн-сцены с участием своих трюкачей часто записывались студией самостоятельно.
Джон не представлял, каким способом сценаристы загнали героев на навесную переправу и заставили там сражаться, но Грей однажды серьезно посоветовал ему перестать искать логику в волшебном, утешительном мире кинематографа, что он и сделал.
Крис потихоньку отступал от дерущихся, сняв крупные планы. В следующей сцене мост должен был рухнуть, и требовалось время для переустановки крана. Уже должна была прозвучать команда «Стоп!», как вдруг опора моста покосилась и поползла вбок, медленно, лениво, будто давая фору. Кто-то из рабочих бросился к балке, но не успел, – несущие тросы затрещали, разрываясь, и мост полетел вниз вместе с бегущими по нему людьми. Раздался крик, охранники начали оттеснять всех от берега, и Грей где-то рядом закричал: «Уотсон!», но Джон уже спускался по отвесному склону, почти бегом, увязая ногами в песке и пытаясь разглядеть пострадавших.
Остатки моста болтались на уцелевшей опоре, как детские качели.
Джон заметил двух ребят, выбравшихся на противоположный берег, а вот Криса нигде не было видно. Пробежав метров тридцать вниз по течению, Джон наконец увидел их оператора. Мокрый насквозь, он лежал на земле, держась за какую-то корягу, поджимая колени к животу.
– Крис, ты слышишь меня? – Джон опустился рядом с ним на песок, аккуратно касаясь его шеи.
Крис открыл глаза, мутно посмотрел на Джона, а потом вдруг дернулся и оторопело оглянулся.
– Камера, док… – прошептал он.
– Тише, успокойся! – Джон аккуратно приподнял его, ощупывая затылок.
– Камера… – Крис вывернулся, вскочил на ноги и сделал пару нетвердых шагов вдоль берега. Тут его пошатнуло, и он снова упал на колени. Джон увидел что-то похожее на осколок от объектива в его руке.
– Вот и всё. Не уберег.
– Она застрахована, Крис.
– Застрахована? Застрахована?! Ты ни черта не понимаешь, док! Два года, – в горах, на воде, с крана, с вертолета, на стэдикаме… Кругом брызги, песок, а она как часики – тик-так. Грей сначала говорил – дорого, а потом только хвалил. Все хвалили. Знаешь, что она умела? Как она брала движение? Как кошка в темноте… – Крис вырвался из рук Джона, с яростью пнул прибитый к берегу обломок моста и вдруг согнулся от боли. – Кто же эта мразь, док? Чем мы ей помешали? Чем…
– Хватит! – Джон схватил его за плечи, прижал к себе и потащил наверх, к трейлерам. – Помолчи! Ты живой, и ребята живы. Будешь снимать на мобильник, и все получится не хуже прежнего, потому что у тебя остались глаза и руки. Только это имеет значение. Только это, слышишь?
Крис поднимался, задыхаясь и низко опустив голову. Он ничего не слышал. И Джон вдруг почувствовал себя старым и бесполезным.
Он посмотрел вверх, и первое, что увидел, – это тревожное лицо Фрэнка, стоявшего за заградительной лентой.
***
Выяснить, почему опора рухнула раньше времени, не удалось. Грей молча сновал по площадке, и никто не решался заговорить с ним. Съемку приостановили, но приехавший отряд полиции не провел у них и получаса. Очевидно, всё признали несчастным случаем.
Закончив с первой помощью ребятам, Джон с отвращением начал заполнять отчетный лист. Где-то через пять минут его телефон звякнул, оповещая об смс.
«Я попросил Молли помочь мне».
Джон нахмурился, отчаянно пытаясь перенастроиться и понять, но в этот момент пришло следующее сообщение.
«Нужен был труп человека подходящей комплекции».
И вот тут стало всё ясно.
До конца смены ему пришло восемьдесят четыре смс. Иногда в них были паузы, почти театральные, а потом отправитель словно спохватывался и начинал присылать их одну за другой. Последняя была такой же короткой, как и первая: «Морана забрали в аэропорту Мельбурна».
Прочитав ее и убрав мобильник в карман, Джон хлопнул дверью трейлера и медленно пошел по затихшей, как после бури, площадке. Пустоту в голове прорезали редкие мысли... Жарко ли в Мельбурне сейчас? Больно ли смотреть на закат в пустыне? Нашел ли он все-таки живую воду?..
За трейлером, как и всегда, лежала Норма. При виде Джона она подняла голову и слегка вильнула своим коротким хвостом.
– Здравствуй, хозяйка. – Джон рассеянно огляделся. – Ты одна? Сегодня дурной день выдался, не обижайся. Грей скоро придет.
Темные глаза мягко и внимательно смотрели на него. Джон присел на корточки.
– А ко мне вчера друг вернулся. Издалека. Он… долго добирался. Ты ведь знаешь, что такое год за семь, да? У людей тоже так бывает. Чудовищная штука, и как ты только выдерживаешь?..
В этот миг Норма поднялась, шагнула к нему, почти вплотную, и ласково лизнула его щеку. Джон замер, а потом вдруг подался вперед, обхватил руками шею собаки и вжался в нее лицом. Стало тепло, мир потускнел.
Норма положила голову ему на плечо и вздохнула. Джон молчал, тихонько гладя черное шелковое ухо.
***
В окнах на Бейкер-стрит горел свет.
Шерлок сидел за столом и что-то набирал на ноутбуке, около которого стояла полупустая бутылка воды. Он даже не поднял голову, когда Джон вошел в комнату, бросил сумку на пол и сел в кресло.
– У тебя остались вопросы? – через пару минут спросил Шерлок.
– Мориарти точно мертв?
– Да.
Джон кивнул в ответ и спокойно откинул голову на спинку кресла.
– Ты хочешь узнать что-то еще.
– В Мельбурне сейчас жарко?
Шерлок оторвался от монитора.
– Нет. Он на юге материка. Там зимой плюс десять. А при чем…
– Почему ты не сообщил нам, что ты жив?
Нахмурившись, Шерлок раздраженно указал на мобильный.
– Я же тебе всё объяснил. Если за вами следили…
– Я не об этом, – покачал головой Джон. – Ты не назвал дат, но насколько я смог подсчитать, все закончилось через десять, максимум одиннадцать месяцев…
Удивление вспыхнуло и пропало в глазах Шерлока.
– …А потом прошел еще год. Вот я и спрашиваю – почему ты просто не сообщил мне, что ты жив?
Шерлок молчал. Он смотрел на Джона, сжав ладонью край стола.
– Не захотел.
Джон застыл, а потом уголок его губ дернулся вниз.
– Не придерешься.
Он поднялся и вышел из гостиной.
***
На следующий день съемки должны были начаться после обеда, поэтому Джон с чистой совестью поехал бы вечером к Лестрейду – рассказать ему про мост и спросить совета. Но Грег уже неделю ловил кого-то в Эдинбурге. Джон не сомневался, что еще пара дней, и в Шотландию вызовут Шерлока. Спираль начнет новый виток…
Ночь прошла плохо. Джон ненадолго забывался, и ему снились похороны, – где вместо цветов он держал в руках детали разбитой камеры. Просыпаясь, Джон думал о подступающих батальных сценах, о Фрэнке и о том, что у него остался только один выход. Ему тоже нужно было попросить помощи у своего… у детектива Шерлока Холмса. Возможно, тот согласился бы разобраться. Если бы у него нашлось свободное время. Если бы ему стало интересно.
Если бы он захотел.
Будь оно все проклято!..
Устав ворочаться, Джон поднялся почти с рассветом. Он тихонько спустился вниз, но стоило ему шагнуть в гостиную, как на него обрушилась облава. Шерлок молнией спрыгнул с кресла, накинул на плечи Джона куртку и бросился к выходу.
– Давай пройдемся!
Эффект внезапности сработал на отлично, и они почти выбежали на улицу. На углу дома Джон опомнился и немного притормозил. Он понятия не имел, куда идти. Им никогда не доводилось гулять просто так.
Шерлок уверенно направился вдоль Бейкер-стрит, но через пару минут Джон понял, что у него нет никакого плана. И внезапно, почти инстинктивно перехватил инициативу.
Третий по счету переулок. Джон помнил, что здесь перестроили часть здания и открыли подземный переход на другую улицу. Так и оказалось. Пройдя через него, Джон направился к построенному недавно супермаркету, а потом к освященной в январе баптистской церкви. Слева от нее начинался сквер, в конце которого раньше стоял старый охотничий домик. Несмотря на протесты, он был снесен, и Джон издалека пытался угадать, чем его заменили… Шерлок следовал за ним, быстро и ничего не спрашивая. Он всё понял.
Джон показывал, что изменилось за прошедшие два года. Помогал ему составлять новую мысленную карту. И смотрел сам.
Он смотрел на здания, изящные и несуразные, читал объявления и вывески, запоминал всё то, о чем слышал, но что упустил. Город раскрывался перед ними, как перед друзьями, радостно и не прихорашиваясь.
И среди утреннего гвалта Джон слышал уникальный, повторяющийся аккорд, идти под который было легче, чем под лучшую музыку или шаг полка. Этот звук принадлежал только ему, он был таким простым – вдох-выдох, – но вопреки всему приносил одурманивающее, родное удовольствие. Как тысячу лет назад. Как всегда.
Через некоторое время Джон решил сделать паузу.
– Пойдем к Анджело… Он знает?
– Да, я ел у него после прилета. – Шерлок посмотрел на часы. Это была новая, незнакомая привычка. Раньше его время почти не зависело от общепринятого.
Когда они дошли до кафе, начал накрапывать дождь. Шерлок остановился у дверей.
– Иди, Джон. Я подойду через пять минут.
Спрашивать было бессмысленно, поэтому Джон просто кивнул и вошел внутрь. Официант проводил его к столику у окна, а через пару минут появился Анджело.
– Джон, дружище, вот радость так радость! Сегодня у нас отличный карп, слышишь, как он… О, черт!
Джон оторвался от изучения меню, проследил взгляд Анджело и увидел за расплывающимся оконным стеклом Шерлока. Тот стоял под сплошным, как стена, дождем, запрокинув голову и сомкнув руки за спиной. Его костюму, несомненно, наступал конец.
– Что он делает?
Джон пожал плечами, не отрывая глаз от Шерлока.
– Мокнет. Учти, в таком виде он сейчас к тебе и придет.
Анджело махнул рукой.
– Шерлок приходил и в худшем. Там, откуда он вернулся, было душновато, верно?.. Соскучился.
– Ты ошибаешься. Ему хорошо всюду, где он занят.
– Что за чушь! – Анджело фыркнул, перехватил салфетку и чуть наклонился к Джону. – Вот скажи мне, как действует ваш знаменитый гей-радар?
Джон устало усмехнулся, а потом вдруг захлопнул меню и посмотрел прямо в глаза итальянцу.
– Не знаю. Мой врет мне с семнадцати лет. Из-за этого я пару раз влипал в крупные неприятности.
– Сочувствую. – Анджело сделал притворно-скорбное выражение лица. – Но ты недостаточно ему доверял. На самом деле это просто чутье, Джон, и ничего больше. Самая верная вещь! И мое чутье говорит мне, что у Шерлока не получалось вернуться. Лондонец – как мой сегодняшний карп, ему воздух без воды непригоден.
В этот момент хлопнула дверь, и Шерлок подошел к ним, стаскивая с себя мокрый пиджак.
– Здравствуй, Анджело. Могу я получить полотенце?
– Хоть простынь, Шерлок.
Джон не сдержался и фыркнул.
…Некоторое время они послушно ели рыбу, которую им принесли без заказа, и молчали. Кафе переполнялось людьми, бежавшими от дождя. Джону было трудно сосредоточиться, и его взгляд против воли скользил по мокрым плечам и лицу Шерлока, словно желая найти успокоение и не находя. Это было сродни дежавю. Как сотню лет назад, на этом самом месте, к нему вплотную подступило предложенное и неразрешенное. То, что он давно сумел погасить, и чему нельзя было пробуждаться.
Джон чувствовал, что у него встает.
Расстояние вытянутой руки становилось почти невыносимым.
– Почему ты не говоришь, что это был идиотский поступок, и что меня свалит простуда? – вдруг спросил Шерлок, отодвигая тарелку. В его глазах пряталась улыбка.
– А это входит в мой функционал?
– Да.
Шерлок отбросил салфетку и посмотрел прямо на Джона. Тот медленно дожевал кусочек карпа и положил вилку на стол.
– В таком случае, возможно, меня следует уволить? За неисполнение?
Взгляд Шерлока погас.
В этот момент телефон на столе вздрогнул от напоминалки: нужно было ехать на работу. Поднявшись, Джон прижал деньги за обед подсвечником.
– Я знал, что так будет... – Шерлок скрестил руки на груди и криво усмехнулся, глядя на отражения в окне. – Джип ни разу не появился.
– Джип? Где?
– Во сне. Неважно. Знаешь, весь мир устроен по одним и тем же формулам. Всё можно просчитать. И твои реакции так предсказуемы, что от них сводит зубы. Скучно.
Джон схватился за спинку стула.
– Да, скучно. Очень. И по формулам. И вода – это просто оксид водорода. Особенно когда ее не хватает, правда?
Шерлок дернулся, как от удара, но Джон уже оттолкнул стул и вышел на улицу. Через пару минут около кафе затормозило такси. Водитель нахмурился, услышав адрес, но это было неважно.
Джон устало откинулся на спинку сиденья. Ему хотелось одного – вернуться, догнать, сжать стриженые виски ладонями и сказать все, что он думает о его простуде, о его Австралии, о его жизни... Но кому нужна была эта слабость? Никому.
За окном мелькали выученные наизусть пейзажи.
***
– Нет, я категорически против.
Джон стоял, прислонившись к двери трейлера, а перед ним на койке сидел Грей. Он опирался руками о колени и тщательно разглядывал пол.
– Ты не понимаешь. Только три человека в студии умеют делать этот трюк. Один сейчас на соревнованиях в Штатах, второй вчера лег в больницу – наверняка сдрейфил, сукин сын... А третий – Фрэнк. Что нам еще остается?
– Да, конечно. Накачать его обезболивающим и заставить прыгать на полном скаку – можно. А перенести съемку – нельзя.
– Мы и так сорвали график к чертям! – Грей вскинул голову. – Продюсеры хотят отказаться от контракта. А это ведь не только неустойка, Джон. Это конец репутации, конец всему.
В этот момент дверь дернулась, оттолкнув Джона, и в трейлер заглянул Фрэнк. Он широко улыбался.
– Ну что, не можете без меня обойтись?
– Ложись, – рявкнул Джон. Грей вздохнул и вышел наружу, хлопнув по плечу нахмурившегося Фрэнка.
Разрывая упаковки шприцев, Джон старался ни о чем не думать. Он чувствовал, что устал. Чувствовал, что чего-то не понимает, но уже не хочет понимать. Не хочет успевать. А хочет просто остановиться.
Вдруг за спиной раздалось:
– Говорят, что трюк, не сделанный сегодня, – это трюк, не сделанный никогда.
– И почему мне кажется, что так говорят о страхе, а не о больных ногах? – Джон обернулся.
Фрэнк внимательно смотрел на него, и в его глазах плескалась едва уловимая тоска. И тут же захотелось попросить прощения. Только причины не было. Трудно извиняться за несбывшееся…
– Все будет хорошо, док. Побудь со мной, пожалуйста. Пока не подействует.
***
Карета, запряженная четверкой, стояла наготове. После команды «Мотор!» она должна была двинуться вдоль берега реки. На козлах сидел Эдвард, один из каскадеров студии, и судя по его жестам, ему отчаянно хотелось курить.
Фрэнк, уже загримированный, седлал Лукаса, что-то шепча ему в шею. По плану он стартовал чуть раньше, хотя его задачей было «отбить» карету. Догнав ее, он должен был сбросить Эдварда в воду и перебраться на одну из лошадей в упряжке. Эффектно перебраться, разумеется.
Все ожидали последних приготовлений операторской машины. Джон стоял чуть в стороне, и его взгляд скользил по площадке, по реке и по пустой дороге, до самого холма. Проходивший мимо него Грей внезапно обернулся.
– Я до последнего гвоздя проверил карету. Всё чисто. – Он передернул плечами и, не дожидаясь ответа, направился к операторам.
«Значит, дело будет не в карете», – подумал Джон, и в этот момент его телефон завибрировал. Он достал его из-за пазухи – на экране были две буквы: ШХ.
– Шерлок?
– Джон, останови их! Он уже дал отмашку… Я ухожу, ухожу, успокойтесь. – Голос стал глуше, а потом связь оборвалась. И время тоже.
Фрэнк стоял на стартовой позиции, девочка с «хлопушкой» развернулась перед камерой… Объяснять что-то Грею было поздно, и Джон бросился напрямую к площадке.
Крики «Мотор!» и «Назад!» прозвучали одновременно.
И Фрэнк обернулся.
Джон подбежал к нему, застывшему на месте, удерживавшему Лукаса.
– Спускайся! Здесь что-то не так!
– Джон, перестань! Мы же все проверили!
– Я сказал – спускайся! Я не буду с тобой разговаривать, я сейчас просто подпругу подрежу. Но ты никуда не поедешь!
Фрэнк дико, пристально посмотрел на него, а потом спрыгнул с лошади, привалившись на правую ногу. Сзади к ним подбежали люди из команды, и вдруг раздался крик: «Смотрите! Собаки!».
Со стороны поселка, через поле неслась собачья свора.
– Черт возьми, мы же через минуту должны были пересечься с ними! – воскликнул подоспевший Эдвард. – Лошади бы понесли, а там обрыв!
Стая добежала до берега, свернула и скрылась за холмом. Все стояли молча, как под гипнозом, глядя ей вслед. Потом кто-то громко выругался – и словно дал старт: «Какого черта? Это уже не смешно! Я говорил, что надо валить из этого места, пока не поздно!»…
Джон смотрел на разволновавшегося Фрэнка, и внутри него что-то исчезло, растворилось – что-то больное, как оставшаяся в ране пуля.
Он повернулся и придержал Грея за плечо:
– Мне кажется, моего друга забрала охрана. Это он меня предупредил. Ты можешь сделать что-нибудь?
Грей мрачно кивнул и достал рацию из кармана.
– Мейсон? Вы кого-то задержали? На каком основании?
– Сэр, указание задержать мистера Холмса было получено от руководителя работающих на площадке каскадеров.
– От меня?!
– Грей, ты уж всё на себя не бери, – раздался насмешливый голос откуда-то сбоку.
Все обернулись. Со стороны парковки к ним подходил директор студии, Чарльз Стивенс. Джон с трудом узнал его – он казался помолодевшим, как после долгого и хорошего отдыха. Ребята весело и как-то облегченно зашумели, здороваясь с начальником.
– Я понимаю твое отношение к нашему доктору, – продолжил Стивенс, кивая на приветствия, – но приводить с собой посторонних на площадку – это неразумно. Учитывая нынешние обстоятельства.
– Уотсон тут ни при чем, Чарли, – ответил Грей, поморщившись. – Это я сегодня пригласил к нам мистера Холмса. Учитывая нынешние обстоятельства.
Джон хмыкнул, вспомнив, как Грей посматривал на Шерлока, когда вез их от особняка. Он должен был догадаться…
Улыбка на секунду исчезла с лица Стивенса, но тут же вернулась вновь.
– Ты? Зачем? Побоялся не справиться сам?
– Он бы и не справился, – вдруг раздался знакомый голос, – и вы бы еще долго и успешно изображали призрака, мистер Стивенс.
Джон оглянулся, увидел появившегося из-за операторской машины Шерлока, обманчиво спокойного, и почти инстинктивно шагнул к нему. И понял в один момент, насколько он забыл это чувство «появления» – смесь зашкаливающей гордости, уважения и обладания – и как странно было вспомнить его.
– Шерлок, откуда ты…
– Я рассказал охранникам пару историй из твоего блога, и они меня отпустили… А вы были правы с самого начала, господа. Вас действительно выживал хозяин. Ваш хозяин.
– Мистер Холмс, объяснитесь! – Грей нахмурился. Ребята столпились плотнее, и Джон, почуяв эту реакцию, стал очень медленно подходить ближе к Шерлоку, машинально засовывая руку за пазуху.
– Боже, да подумайте хоть немножко. Человек, который знает работу вашей студии, как свои пять пальцев. Который имеет деньги, чтобы нанять помощников. Ведь ничего из случившегося не провернуть в одиночку. В любом трюке главное – отвлечение внимания, а для этого нужны люди. Чтобы ослепить лошадь, или ослабить подпиленные опоры, или выпустить на линию проскачки якобы дворовых собак…
– Что вы несете, мистер Холмс? Вы в своем уме?
Стивенс ухмыльнулся, скрещивая руки на груди. Джон вспомнил, с каким интересом он когда-то читал его резюме и расспрашивал про Афганистан…
Где-то за трейлером залаяла Норма.
– Это ваш рассудок под вопросом. – Шерлок поправил манжеты. – Не стоило отдавать по телефону команду: «Давай!», сидя в служебной машине на съемочной парковке. Это слово очень легко прочитать по губам. Теперь полицию наверняка заинтересует распечатка ваших звонков и их стыковка со временем происшествий.
Грей очень медленно развернулся к Стивенсу.
– Чарли? – На его лице была непривычная, почти смешная растерянность.
Стивенс взмахнул рукой, срываясь.
– Кого вы слушаете?! Я калечил свой собственный бизнес? Бога ради, зачем?!
– Вероятнее всего, вы считали это проверкой. Вам нравилось думать, что вы создаете сильную команду, которая должна уметь работать в стрессовых условиях и быть готовой ко всему… Но ведь дело не в этом, правда? Сидеть в офисе и перебирать бумаги, в то время как другие каждый день рискуют всерьез. Быть их главой и ощущать себя ущербнее их. Это измучило вашу мужскую состоятельность. И вы решили поиграть. Вы захотели победить своих же людей.
– Заткнись! – Стивенс бросился к Шерлоку, Джон тоже, но тут что-то черное мелькнуло сбоку, и в два скачка между ними оказалась Норма. Она приготовилась к прыжку – и страх ударил под ребра, вышибая воздух.
Но Фрэнк держал ее поводок.
– Назад! – крикнул он, обращаясь ко всем разом. Ротвейлерша пригнула голову, шерсть на холке встала дыбом. Стивенс замер, и в тот же миг Эдвард без предупреждения скрутил ему руки. «Вот кто здесь хозяйка, сукин сын!» – услышал Джон, тяжело перевел дыхание и посмотрел на Шерлока. Тот встретил его взгляд.
– Лестрейд уже подъезжает, я ему позвонил. Он, кстати, поймал маньяка в Эдинбурге. Сам – можешь себе представить?
Несмотря на ситуацию, Джон не смог не улыбнуться.
***
Машины Скотланд-Ярда действительно подъехали через пару минут. Пока Лестрейд разговаривал с Шерлоком, зачем-то придерживая его за рукав пиджака, Джон нашел глазами Грея. Тот сидел у трейлера и курил, несмотря на запреты и штрафы. Собака устало лежала у его ног, но увидев Джона, заворочалась и вильнула хвостом.
– Ты смотри, уже заигрывает… – проворчал Грей. Джон присел на ступеньку трейлера.
– Почему ты назвал ее Нормой?
– Она по паспорту Оливина Вест Мэрилин Джой Одри.
Джон улыбнулся.
– Мэрилин… Так вот в кого кокетничает.
– Она такая только с тобой. Все любят Мэри, а Мэри любит Джона… С днем рожденья, мистер президент! – глухо прошептал он.
– Нашел что вспомнить. Они оба плохо кончили.
Грей хмыкнул, стряхнул пепел с сигареты и вдруг посмотрел в глаза Джону.
– Я проработал с ним шесть лет. Он таким не был. Не был!
Джон молчал, глядя на горизонт.
– Знаешь, наша иммунная система должна уничтожать только чужеродные вещества. Но иногда случается сбой, и она начинает вырабатывать антитела, направленные против здоровых клеток. Тогда организм убивает сам себя.
Грей пощелкал зажигалкой.
– Я не буду у тебя спрашивать, что мне теперь делать.
– Тогда я не стану предупреждать, что ребята придут к тебе с предложением начать все сначала. И под твоим началом.
– А если через пару лет я превращусь в такого, как он?
– Ничего, я проконтролирую ситуацию.
Джон провел рукой по шее Нормы, поднялся и пошел к парковке.
***
Суета охватила площадку. Казалось, все либо говорили, либо кричали, стремясь первыми передать информацию. Шерлок стоял с закрытыми глазами около одного из автобусов, но как только Джон приблизился к нему, он тут же посмотрел на него, чуть прищурившись.
– Лестрейд уехал. И забрал твоего… друга для допроса. Как потерпевшего.
Джон кивнул. Он знал, что нужно было спросить.
– Как ты догадался?
Шерлок пожал плечами и качнул головой в сторону особняка.
– Слушай, а почему ты до сих пор убийство Кеннеди не раскрыл?
Несколько эмоций подряд отразились на лице Шерлока. Наконец он ухмыльнулся и отвратительным голосом передразнил:
– А это входит в мой функционал?
– Да, – в тон ему ответил Джон, рассмеявшись.
Ему стало так легко, как не было уже очень давно.
Они сели в подъехавшее такси. Шерлок некоторое время не отрывался от своего мобильного, а потом вдруг резко поднял голову, будто о чем-то вспомнил.
– Никаких щенят в доме не будет.
Джон промолчал, сдерживая улыбку.
– Ты можешь себе представить собаку в нашей квартире? Среди препаратов?
– Мне кажется, или ты только что подсказал способ, как заставить тебя убирать на места реактивы?
Шерлок поморщился.
– И миссис Хадсон никогда не позволит, – добавил он и удовлетворенно кивнул.
Джон, улыбаясь, медленно повернулся к нему.
– Что ты так смотришь? – с подозрением спросил Шерлок.
– Нравишься ты мне.
Вопреки всем надеждам Джона, усмешки не последовало. Шерлок чуть нахмурился и отвернулся к окну, даже забыв про мобильный.
Джон расстроился. В машине повисла тяжелая, неприятная тишина, которую они не нарушили до самого дома.
Войдя в квартиру, Джон не выдержал. Всё это не стоило того.
– Что случилось, Шерлок?
Тот молча достал бутылку воды из холодильника, прошел в гостиную и сел на диван.
– То, что я сказал у Анджело, про предсказуемость, – это неправда. Не совсем правда. Я иногда не понимаю, как работает твоя голова. Ты был обижен, ты не хотел… Это объяснимо. А сейчас ты говоришь обратное, и я не вижу причинно-следственных связей. Единственный вариант – что-то вызвало твою жалость ко мне. Ты всех жалеешь, Джон, – собак, своих трюкачей, миссис Хадсон. Меня… А меня – не надо.
Джон вдруг почувствовал жгучую, иррациональную злость.
– Жалеть тебя? Знаешь, я, кроме прочего, очень хорошо умею жалеть себя. И черт возьми, когда ты… – Джон задохнулся на секунду, – сымитировал свое самоубийство, я себя жалел. И еще как. Со знанием дела. Но с этим я бы совладал, это старая песня. А вот жалеть тебя было непереносимо. Ты не должен был терять этот мир, ты еще столько не… А, к черту! – Джон скинул куртку и швырнул ее на диван. – Я недавно сказал одному человеку, что пока человек жив, остальное неважно. Ты жив. Ты дышишь, бегаешь и разгадываешь тайны. На черта мне теперь тебя жалеть?
Шерлок молчал, глядя на джонову куртку, добела сжав пальцы на крышке бутылки. Джон решил, что если стоит нырять, то до дна.
– А то, что я сказал… Знаешь, людей иногда до одури тянет сообщить о своих чувствах, даже если они знают, что это бессмысленно. Ты нравишься мне, да, во всех возможных смыслах. И я не буду больше говорить, нормально это или ненормально, потому что мне к чертям все равно, как ты к этому относишься. Я так боялся разрушить то, что у нас есть. А теперь уже не боюсь… Знаешь, я ведь все равно буду твоим другом. Всегда. Даже если ты будешь далеко от меня.
Вдруг Шерлок уронил бутылку. Она с бульканьем откатилась под ноги Джону, и тот машинально придержал ее, внутренне готовясь к такому ожидаемому ответу. За все надо было платить.
Но Шерлок промолчал. Вскочив с дивана, он подошел к окну, распахнул его и высунулся наружу, но бросив быстрый взгляд назад, на Джона, словно спохватился и стремительно отошел к камину. Он включил лампы, скинул на пол газеты, сосредоточенно огляделся, словно ища, что еще можно включить или скинуть, а потом забрался в кресло с ногами и закрыл глаза.
Джон изумленно наблюдал за этими беспокойными перемещениями, не зная, как реагировать. Запал иссяк, подкатила усталость, и ему захотелось уйти. Внезапно Шерлок вновь вскочил на ноги.
– Мне нужно к тебе.
Джон вскинул на него глаза, и взгляд Шерлока помутнел на секунду.
– В твою комнату. У меня там заначка.
Через пару секунд он уже скрылся на лестнице. Джон почти целую минуту смотрел в нерастопленный камин, а потом взял бутылку воды и поднялся вслед за Шерлоком.
Тот сидел на кровати Джона и курил, стряхивая пепел в кружку. В комнате было темно, занавески шелестели, скрывая распахнутое окно.
– Ты не ответил, почему передумал. Ты был обижен. То, что я не сказал тебе раньше…
О нет, только не возвращаться к этому снова!
– Не захотел значит не захотел. Баста. Это твое право. И мое тоже.
– Хорошо. Значит, все в порядке. Просто твои выводы не всегда… Черт, ты можешь это прекратить?
– Что прекратить? – Джон нахмурился, запутываясь окончательно.
– Этот разговор. Я сейчас куда-то не туда вырулю, неужели ты не видишь? Я четыре минуты пытаюсь придумать какие-то слова, и ничего не выходит. Просто скажи мне, что ты хочешь услышать, и я повторю это, если буду согласен.
Джон перевел дыхание. Какое легкое предложение. Какой сложный ответ.
– Я рад вернуться домой, – осторожно сказал он.
Шерлок криво улыбнулся, глядя на гаснущий огонек сигареты в кружке.
– Лишнего не требуешь? Как всегда. Я рад вернуться домой, Джон... Я рад просыпаться в четыре сорок под скрип этого чертова жалюзи в «Speedy`s». Я рад работать под стук дождя. Я рад видеть миссис Хадсон. Я рад, что мой друг не сдался. И я рад, что он останется моим другом, даже если станет любовником…
Джон схватил его за воротник рубашки, притянул к себе и поцеловал.
Горячие пальцы тотчас сжали его виски, словно пытались на ощупь прочесть его мысли. Это было несложно. В голове билось только одно: «Я тоже рад, если бы ты знал, как же я рад!».
Они беспорядочно целовали друг друга, отталкивали руки, когда те слишком сильно сжимали плечи, – и никакой привычной слаженности в движениях не было, но это только крепче заводило.
Джон шептал одними губами: «Скучал, я скучал…», пряча лицо от взгляда Шерлока, но тот прятался сам, его захлестывало. В комнате будто стало еще темней.
Шерлок вдруг выдохнул: «Подожди!», вскочил, скинул ботинки и поставил одну ногу на постель.
– Я надеюсь, что это не первый и последний раз.
– Шерлок… Ты ведь понимаешь, что это может не сработать.
– Я поэтому и спрашиваю. Я хочу время. Чтобы распробовать.
Джон с присвистом выдохнул сквозь зубы и толкнул его на кровать.
В это невозможно было поверить. В то, что так встает от одного взгляда на нервные руки, все еще в манжетах рубашки. В то, что каждый из его пальцев можно ласково прикусить, обводя подушечку языком, – и он в ответ сомкнет зубы на твоем плече. В то, что он может с такой легкостью перевернуться на живот и опереться на локти, давая тебе карт-бланш, и вытянуться в струну под твоими губами. В то, что его удовольствие почти сольется с твоим.
Джон понял, что никакого первого, а тем более последнего раза сегодня не будет. Ни один из них не продержится достаточно. Они оба уже скользили вдоль края, и нужен был только один шаг…
– Закрой глаза.
Джон на секунду отстранился, но тут же снова вернулся к Шерлоку, и прижимаясь губами к его губам, левой рукой перевернул над ними ледяную бутылку воды.
– ДЖОН!
Шерлок дернулся, задыхаясь, пытаясь то ли оттолкнуть партнера, то ли прижаться крепче. Перестало хватать кислорода, и холод тек по горячей коже, смешиваясь с потом, и можно было пить друг друга, вылизывать, ловить губами струйки воды – на шее, на плечах, на животе. Джон не пробовал ничего вкуснее и крепче. Это сводило с ума.
Держаться дальше было невыносимо. Джон отшвырнул пустую бутылку и замерзшей рукой обхватил оба члена.
– Ах, черт!
Их выбросило в один момент. Шерлок застонал, выгнулся, кончая, и Джон ощутил, как наслаждение топит его, не давая вздохнуть, и послушно отдался ему, ожидая дна.
Через пару минут стало холодно. Джон заставил себя открыть глаза, тяжело вздохнул, а потом схватился за угол мокрой подушки и сбросил ее на пол. Шерлок сонно и недоуменно посмотрел на него, тихонько хмыкнул и устроился у Джона на плече, прихватывая пальцами его ладонь.
За окном шумел ветер.
Джон уже почти отключился, когда в сознании внезапно всплыли слова Анджело. «У Шерлока не получалось вернуться». Что-то странное было в этой мысли. Он не мог покинуть континент? Или город? Почему? Сеть была распутана, всех взяли, и…
«Морана забрали в аэропорту Мельбурна».
Морана забрали. Живого?..
***
…На лобовом стекле машины толстым слоем осела пыль, сквозь которую пылающий закат казался серым. Из кондиционера шел теплый воздух, а навигатор показывал только одно: «Маршрут не найден».
Местность была абсолютно незнакомой, он снова заблудился, и пришлось остановиться около очередной заправки. Загорелый мужчина в белой шляпе долго и подробно объяснял, как надо ехать, и на этот раз удалось зарисовать весь путь.
Он уже несколько часов колесил по безлюдным дорогам, сжег бак горючего, но цели не достиг…
– А что вы ищете? – спросил мужчина, сдвигая шляпу на затылок.
– Я встречаю человека. Вернее, должен был встретить. Я опоздал.
– Не расстраивайтесь. Опоздать – это не так страшно. Опоздать – значит все-таки дойти…
