Раз в месяц Снейп стригся у одного и того же парикмахера. Тот во время стрижки всегда заводил разговор о Гарри Поттере.
-Слушайте, почему он вас так интересует? - спросил однажды Снейп.
-Мне он безразличен. Просто вас легче стричь, когда у вас волосы дыбом встают.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Я бросаю лимоны в воду. Сине-зеленые волны неторопливо перекатывают яркие пятнышки с гребня на гребень. Два лимона плывут совсем рядом друг с другом, иногда сталкиваясь.
Он опять пыжится от самодовольства. Конечно, он может это сделать. Кто, если не он? Это трудно, но он справится. Не обещает, что скоро, но справится.
Ветер треплет мои волосы, и я подставляю ему лицо. Пакет с лимонами становится все легче, а моя совесть – чище. Интересно, как я объясню этот лимонный бейсбол, если кто-нибудь меня увидит? Не знаю, потому что даже себе не могу его объяснить. Просто для полного успокоения мне нужно, чтобы лимоны покинули Атлантиду как можно скорее.
Я даже не пытаюсь прислушаться к тому, что конкретно он может на этот раз. Просто сижу, развалившись на стуле, и наблюдаю за ним сквозь ресницы. Все как обычно, только я чувствую себя оводом, которому привязали нитку к лапке и забавляются, отпуская его и тут же притягивая обратно. Мне нравится это чувство, и я повожу плечами, как будто прилаживаясь к нитке.
Лимоны издают смешной звук, исчезая под водой, чтобы через пару секунд подпрыгнуть над волнами, выныривая. Я размахиваюсь посильнее и закидываю холодный твердый фрукт так далеко, что он исчезает из поля зрения прежде, чем падает в воду.
Он вздергивает подбородок, растягивает губы в улыбку и щурится. Он горд собой. Рядом со мной ерзает Зеленка, которому очень хочется сбить с него пару фунтов спеси, но, похоже, козырей в рукаве не осталось. Я доволен.
Предпоследний лимон вырывается у меня из пальцев и падает так близко от платформы, что до меня долетают мелкие брызги. Я сминаю пакет и вытаскиваю из кармана последний лимон. Он теплый, блестящий и пупырчатый.
Элизабет с другого конца стола искоса поглядывает на меня, не понимая, почему я еще не проявил желания пристрелить его или хотя бы не велел ему заткнуться. Сегодня придется ее разочаровать.
Я снова вспоминаю, как меняется его лицо, когда я издалека показываю ему цитрус. Как будто кто-то сильно тянет его сзади за уши. Он поджимает губы, и зрачки у него расширяются. Я краснею и поглаживаю пальцем глянцевитую солнечную шкурку. Надо будет найти менее жестокий эквивалент лимонам.
Он часто смотрит на меня. И я счастлив, наблюдая, как он ходит туда-сюда перед экраном, на котором мигают какие-то черточки и точки, и весь светится. Ему нравится, что я молчу, что у меня на лице расплывается дурацкая улыбка, когда он мельком скользит по мне взглядом, что ночью я не спал, а лежал рядом с ним и не мог оторвать от него глаз. Он удивился, когда утром обнаружил меня все в той же позе, с той же глупой улыбкой на губах, что и вчерашним вечером.
Почему-то мне кажется, что он тоже не спал и незаметно следил за мной. Во всяком случае, я не могу заставить себя поверить в искренность его удивления, и мне очень хочется именно так трактовать довольное выражение на его физиономии, озаренной слабым ночным полусветом. Причиной мог быть хороший сон, но я хочу, чтобы это был я.
