Встречаются как-то две Мери-Сью:
-Ты знаешь, я сейчас готовлюсь к СОВ, меня подготавливает профессор Снейп, так вот он такой милый! Мы с ним полдня варим зелье, а потом только занимаемся любовью...
-А я вот попросила помочь мне с зельями Драко Малфоя. Так он вообще плевать хотел на все эти зелья, котёночек мой белобрысый...
— Гермиона, вставай! — громкий шепот прозвучал совсем рядом, и чья-то сильная кисть больно сдавила плечо.
— Ай, ты чего? — сбросив чужую руку, Гермиона резко села на постели и распахнула глаза.
«Как же темно».
— Гарри, это ты? Что случилось?
— Тш-ш-ш… — послышалось по другую сторону от ее кровати.
«И Рон здесь».
— В доме кто-то есть.
— Что? — Гермиона спешно выбралась из-под одеяла и принялась шарить рукой по прикроватной тумбочке. — Где моя палочка? Ребята, посветите.
Тусклый люмос Рона тут же осветил небольшую комнату.
— Где же она? — Гермиона растерянно осмотрелась по сторонам и обнаружила, что ее друзья полностью одеты. — Гарри, посмотри, может, она закатилась под кровать, а я пока соберусь.
Наспех натянув джинсы и рубашку прямо поверх ночной сорочки, перекинув через плечо цепочку с крохотной сумочкой, расшитой бисером, она присоединилась к поискам.
— Рон, что ты стоишь, посмотри с той стороны, — громко прошипел Поттер, выползая из-под кровати.
Но Уизли и не думал двигаться с места.
— Вы это слышите? — тихо простонал он, прожигая испуганным взглядом закрытую дверь.
— Что?! — одновременно спросили Гарри и Гермиона.
— Там. За дверью. Кажется, «оно» идет сюда.
Рон попятился к наглухо задернутому окну, выставляя перед собой дрожащую руку с палочкой, при этом состроив одну из тех ужасных гримас, которые всегда так раздражали Гермиону.
— Рон, погаси свет, — она в секунду преодолела расстояние, разделявшее их, и стала у него за спиной. — Гарри!
Когда тот оказался рядом, Рон шепнул «нокс», и комната погрузилась в абсолютный мрак.
Тихие шаги приближались к двери. Было непохоже, что тот, кому они принадлежали, пытался скрыть свое присутствие, даже наоборот — как будто специально выбирал самые скрипучие ступеньки, заставляя их стонать под тяжестью тела. Появившаяся под дверью тоненькая полоска света свидетельствовала о том, что незнакомец освещал себе дорогу.
«Но чем? Фонарем? Или у него есть палочка?»
Рон тихо заскулил, и Гермиона почувствовала, как его свободная рука судорожно сжимает край ее рубашки.
Шаги затихли у самой двери, свет за ней погас.
Тук-тук-тук.
Никто не шелохнулся. Стук в дверь — последнее, чего они ожидали от незваного гостя.
И снова: тук-тук-тук.
— Эй, там кто-нибудь есть? Мисс Грейнджер?
Мог ли кто-нибудь из них предположить, что этот знакомый тихий голос вновь когда-нибудь прозвучит в стенах фамильного дома Блэков, или Хогвартса, или… где угодно… в этом мире. Не с портрета, а по-настоящему.
Поттер вздрогнул, почувствовав, как Гермиона приблизилась и приобняла его.
— Не верь, Гарри, этого не может быть, — послышался ее тихий шепот у самого уха.
— Я захожу.
Голос прозвучал громко, уверенно и совершенно дружелюбно, словно его обладатель вновь поднялся со своего кресла за преподавательским столом, чтобы поздравить студентов с успешным окончанием учебного года.
Гарри затрясся, и Гермиона, сильнее прижав его к себе, положила ладонь на плечо Рона.
Дверь жалобно заскрипела на ржавых петлях, представляя привыкшему к темноте взору белый размытый силуэт.
Звенящая тишина пронзила кромешную тьму и натянутой струной повисла между незнакомцем и гриффиндорцами.
Гарри не выдержал первым. Его палочка, словно сигнал к действию, вспыхнула ярким светом. Рон тут же отреагировал, бросив в незнакомца петрификус тоталус. Гермиона толкнула Гарри к кровати, за которой он мог бы укрыться, а сама рванула в противоположную сторону и, лишь оказавшись в безопасности за большим платяным шкафом, увидела в тусклом свете люмоса мертвенно-бледного Рона, так и оставшегося стоять в центре комнаты с палочкой, направленной на незваного гостя.
— Рон! — крикнула Гермиона, но тот не двинулся с места, парализованный страхом.
— Друзья мои, прошу вас…
Незнакомец шагнул в комнату, опуская палочку.
— Рон! — снова прокричала Гермиона и, воспользовавшись моментом, бросилась к нему, закрыв собой. — Гарри, только не слушай его! Это не он!
Поттер, казалось, ее не слышал. Прижав к груди светящуюся волшебным светом палочку, он поднялся на ноги. Его стеклянный взгляд был прикован к незваному гостю. Он даже и не думал защищаться.
— Вы, несомненно, одна из умнейших ведьм, которых мне доводилось встречать, мисс Грейнджер, но сейчас вы ошибаетесь. Я — это я.
Старик улыбнулся, довольный своим гениальным умозаключением, отчего еще больше стал похож на настоящего Дамблдора.
— Я так рад, что сумел застать вас здесь! И раз уж у нас завязался диалог… Пожалуйста, Гарри, передай это мисс Грейнджер, — он протянул рукоятью вперед волшебную палочку.
Поттер на деревянных ногах подошел к «копии» бывшего директора Хогвартса и, послушно взяв палочку из его рук, передал ее Гермионе.
— Прошу меня простить, мисс Грейнджер, я был вынужден позаимствовать вашу палочку. Своей я, к сожалению, лишился. Мне срочно нужно было отправить несколько посланий.
— Вы взяли ее, когда я спала? Я ведь даже ничего не услышала, — не скрывая удивления, пробормотала Гермиона, глядя на собственную палочку.
Альбус кивнул.
— Около часа назад. Вы так сладко спали, что я не посмел вас потревожить. И… — считав смущение на ее лице, он поспешил добавить: — Уверяю вас, я не видел ничего из того, что мне не следовало бы видеть.
Пытаясь убедить себя в том, что незваный гость, назвавший себя Альбусом Дамблдором, самозванец, она пыталась найти хоть какие-то контраргументы, доказательства этой, казавшейся ей разумной, теории. Но при этом глаза сами невольно наполнились слезами, а тонкие губы растянулись в улыбке. Если этот человек смог бесшумно пробраться к ней в комнату, не разбудив при этом ни саму Гермиону, ни мальчишек, почему сейчас он так стремился оповестить их о своем присутствии, скрипя ступенями и разговаривая во весь голос? Почему не убил или не парализовал их, когда они еще спали? Почему не нападал, а лишь защищался?
— Как такое возможно? — совершенно ошеломленно проговорила она, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слезы.
— Сэр, — Поттер приподнял палочку, чтобы осветить лицо Дамблдора. Его голос дрожал. — Я видел, как вы упали. Как вас…
— Все, что ты видел той ночью, случилось на самом деле, Гарри. Я действительно упал. И я действительно умер. Но…
— Вы — привидение? — настороженно и бесцеремонно, кажется, веря в свою гипотезу, вмешался в разговор Рон.
В любой другой ситуации Гермиона тут же разразилась бы гневной речью о том, когда и где Уизли должен был изучить такую обширную и важную главу, как «Бесплотные духи и иные нематериальные сущности», и, возможно, даже процитировала бы пару содержательных абзацев, но не сейчас. Поймав насмешливый взгляд Дамблдора, она лишь сочувственно улыбнулась.
— Что ж. Надеюсь, причина, по которой вы пропустили семинар о привидениях, была уважительной, мистер Уизли, — такой знакомый уличающий взгляд над полукружиями очков вновь заставил Рона залиться краской.
Желая, видимо, развеять остатки сомнений, бывший директор Хогвартса, пошатываясь, приблизился к Уизли и похлопал по плечу, продемонстрировав свою материальность.
— О! Что скажете о делюминаторе? Научились им пользоваться? — с улыбкой продолжил он, явно ожидая от Рона чего-то большего, чем просто ответ.
Лишь немногие знали о содержании завещания Дамблдора: четверо из них сейчас находились в этой комнате, а пятый — убит Упивающимися Смертью. Каждое слово, каждое движение старика служило невольным доказательством того, что Альбус Дамблдор, стоящий рядом с ними, настоящий, прежний. Тот самый. И, конечно же, он не просто так спросил о делюминаторе.
— Угу, — промычал Рон и, достав из кармана небольшой предмет, похожий на серебряную зажигалку, нехотя протянул его Дамблдору.
— Теперь он ваш, мистер Уизли, я лишь хотел убедиться, что вы остались довольны моим подарком, — Альбус кивнул на покрытую паутиной готическую люстру в самом центре комнаты.
До Рона, наконец, дошло. Послышался тихий щелчок, и на потолке снова загорелись десятки старых, оплывших свечей, залив присутствующих мягким дрожащим светом.
— Вот и славно, — Дамблдор тяжело оперся о плечо Уизли.
— Сэр, вам нездоровится? — пролепетала Гермиона, подхватывая бывшего директора под свободную руку.
Гарри молча подошел с другой стороны и, кивнув Рону, занял его место. Очень осторожно, словно старик был хрустальным и мог рассыпаться от малейшего неосторожного движения.
— Выглядите ужасно, — сказал Рон, отступая.
— Не вижу смысла с вами спорить, мистер Уизли. Как еще может выглядеть человек, несколько часов назад восставший из мертвых?
— Я видел, как Снейп убил вас. Вы знали, что вернетесь? Почему вы не предупредили меня? Я ведь… — нетерпеливо затараторил Гарри, заглядывая в голубые глаза старого волшебника.
— Гарри, — прервал его Дамблдор, возвращая ему уставший, полный сочувствия взгляд. — Если бы я знал, что вернусь…
Он замолчал, но не для того, чтобы позволить Поттеру и его друзьям самим додумать сказанное, а лишь потому, что сам не знал, что ответить. Наверное, впервые в жизни.
Напряженная тишина повисла в воздухе.
— Нам, несомненно, есть о чем поговорить, друзья мои, — мягко заговорил Альбус, выдержав паузу. — Давайте спустимся на кухню и выпьем чаю. Здесь есть чай?
* * *
Спустя полчаса вся четверка сидела за длинным кухонным столом, пила ароматный травяной чай и оживленно беседовала. Бывший директор Хогвартса устроился во главе стола в большом, обитом потертой зеленой кожей кресле, которое Рон левитировал специально для него из комнаты Сириуса. В огромном очаге тихо потрескивали поленья, объятые мягким пламенем. Кричер, которого Гарри ни за что не узнал бы, не будь тот единственным домовиком в этом доме, хлопотал над кипящим котелком, стараясь не испачкать свою новую одежду, которой ему теперь служило белоснежное махровое полотенце — стараниями Гермионы, конечно. Редкие волосы на его голове и в ушах были чисты и пушисты, как вата. На костлявой, покрытой белым пушком груди поблескивал фальшивый медальон Регулуса. Домовик отвлекался, чтобы проверить духовку, в которой подходили румяные булочки, и, периодически ворча что-то себе под нос, смахивал с начищенной до блеска столешницы несуществующую пылинку.
— Спасибо, мисс Грейнджер, думаю, пока этого будет достаточно, — кивнул заметно посвежевший Дамблдор, выливая в свою чашку содержимое очередного стеклянного пузырька. — Вы сами варили эти восстанавливающие зелья?
— Да, сэр, еще в июле, — смущенно ответила Гермиона. — На всякий случай. Мы ведь не знали, где окажемся и с чем нам придется столкнуться.
— Мы? — Альбус улыбнулся, переводя уличающий, но насмешливый взгляд на Поттера. — Конечно же, разве могло быть иначе?
— Профессор. Медальон… — Гарри знал, что Дамблдор не станет устраивать разнос из-за того, что Гермиона и Рон теперь тоже знали их секрет, но на всякий случай поспешил сменить тему. — Он оказался….
— Я уже понял, — прервал его Альбус, переводя взгляд на Кричера.
Домовик, заметив это, поторопился спрятать свое сокровище за пазухой.
— Все было зря, сэр. То, что случилось в пещере, и ваша смерть… Понимаете?
— Разве? — старик вдруг стал очень серьезным. — Не надо так говорить, мой мальчик. Все, что произошло, принесло нам огромную пользу: Волдеморт уверен в том, что я мертв, и теперь будет менее осторожен, а значит, более уязвим. К тому же мы выиграли время, чтобы собраться с силами, продумать план действий.
— И еще — Снейп, — с нескрываемой ненавистью проговорил Гарри. — Теперь мы точно знаем, на чьей он стороне.
Он хотел продолжить, но задохнулся: события той ночи замелькали перед его глазами, заставляя дремавшую внутри ярость вновь зашевелиться у самого сердца. Больше всего на свете ему захотелось сейчас прокричать в лицо бывшему директору: «Я вас предупреждал! Я говорил!»
Но, взглянув на усталое морщинистое лицо старика, в его ясные голубые глаза, с которыми он навсегда попрощался на Астрономической башне еще в июне, Поттер отступил. Не сейчас.
— Да, знаем, — задумчиво произнес Дамблдор, словно его короткое «да» было лишь маленькой вершиной огромного айсберга, и спрятал кончик длинного носа в чашке с чаем.
— Он теперь директор Хогвартса, — добавил Рон. — Интересно, ваш кабинет впустил его? Помните, как Амбридж бесилась, когда не смогла в него попасть? — усмехнувшись, он повернулся к друзьям, ожидая поддержки. Но никто не засмеялся вместе с ним.
— Сэр, могу я спросить? — все же заговорил Поттер, игнорируя слова Уизли.
Но вопрос, казавшийся таким важным секунду назад, застрял в горле. Гарри вспомнил о статье Элфиаса Дожа в «Ежедневном пророке» и о том «невосполнимом шансе», которого он, Поттер, казалось тогда, лишился навсегда. Шансе узнать Дамблдора: спросить о его великом прошлом, о несбывшихся мечтах, о темных искусствах, о Гриндевальде, об Ариане, о Снейпе и, в конце концов, о роли себя во всей этой запутанной игре — Гарри был уверен, что имеет на это полное право, потому что сам без сомнений и колебаний отдавал на суд Дамблдора собственные тайны и переживания, потому что называл себя «человеком Дамблдора» и был таким человеком. Без остатка. Шансе узнать, что же на самом деле увидел старик в зеркале Еиналеж.
— Как мне удалось вернуться? — видя замешательство Гарри, участливо подсказал Дамблдор.
— Да. То есть нет. Точнее, — главный вопрос нашелся сам собой, — вы больше не исчезнете? Потому что, если это так, вы должны меня преду…
— Я не собираюсь снова умирать, Гарри, — добродушно улыбнулся Дамблдор. — Обещаю. Ближайшие лет пятьдесят как минимум. И если ты как хозяин этого замечательного дома, — тут Рон громко фыркнул, — позволишь, — Альбус символическим жестом обвел кухню, — я поживу здесь месяц-другой.
В дальнем конце кухни Кричер гневно зашептал одну из своих мантр об «осквернении дома его хозяйки», но никто не обратил на него внимания.
«Месяц-другой, третий, двадцатый — да хоть вечность!»
— Если вы не против, сэр, я вас никуда и никогда отсюда не выпущу.
Дамблдор беззвучно засмеялся.
— В таком случае, — вновь заговорил Гарри, улыбаясь так широко, словно только что выиграл кубок Хогвартса по квиддичу, — скажите, профессор, как вам удалось вернуться?
Краем глаза Альбус заметил, что и Уизли, и Грейнджер не сводят с него внимательных взглядов — очевидно, каждый из них хотел задать ему тот же вопрос.
— Что ж, — Дамблдор достал из складок мантии свои золотые часы с планетами и начал пристально их разглядывать. — Пожалуй, у нас есть немного времени, — спрятав часы обратно, проговорил он, — я возродился из крестража.
У Рона сделалось такое лицо, будто он только что узнал, что Волдеморт — его биологический отец. Гермиона и Гарри озадаченно переглянулись. Конечно же, никому из них не нужно было объяснять, что такое крестраж.
— Но, сэр… Вы ведь говорили… — замялся Гарри, непонимающим взглядом уставившись на старика. Ему вспомнились «уроки» Дамблдора, на которых тот рассказывал о том, что не может быть ничего ужаснее магии сотворения крестражей, никого хуже тех, кто их создает. И не знал, что сказать, как реагировать на то, что сам бывший директор стал одним из таких ужасных людей. Таких, как Волдеморт?
— Я не знал о существовании моего крестража. До того момента, пока не умер.
— Но, — спустя паузу нерешительно начала Гермиона, невидящим взглядом уставившись в пустую чашку — словно читала страницы учебника в своей памяти, — разве не нужно произнести специальное заклинание, чтобы создать крестраж?
— О, профессор Слагхорн именно так и считает, как мы видели в его подлинном воспоминании, — Альбус перевел взгляд с неё на Гарри.
Тот коротко кивнул.
— Эта магия, мисс Грейнджер, очень древняя и очень темная. И она никогда не входила в область моих интересов. На моей памяти до Волдеморта лишь один человек заговаривал о крестражах как о способе достижения бессмертия, — на мгновение взгляд Дамблдора стал стеклянным, невидящим, исполненным какой-то горькой тоски и, кажется, разочарования. — Я не могу с уверенностью сказать, как это происходит. Но я точно помню, что не произносил никаких заклинаний для этого, и не хотел…
— Кого вы убили? — перебил Рон, ошарашенный новостью о том, что его кумир оказался убийцей — как же иначе он мог сотворить крестраж? — Ай!
Уизли дернулся: Гермиона больно пнула его под столом, даже не стараясь сделать так, чтобы это осталось незамеченным.
Боль, отразившаяся в усталом взгляде голубых глаз, замеченная, наверное, лишь Поттером, помогла найти ответ на вопрос Рона.
— Ваша сестра, — осторожно заговорил Гарри, вспоминая и прокручивая в голове слова тетушки Мюриэль, сказанные на свадьбе Билла и Флер. — Это вы ее… Из-за вас она… погибла?
Немой вопрос, смешанный с неподдельным удивлением, застыл на лице бывшего директора, теперь глядящего немигающим взглядом на Гарри.
— На свадьбе брата Рона я познакомился с Эл… то есть с мистером Дожем. Он рассказал мне о… — По выражению лица Дамблдора невозможно было понять, что он чувствует, и Гарри невольно смутился: не многое ли он позволил себе, делая такие выводы? — Сэр, он написал некролог в «Ежедневном пророке». И говорил о вас только хорошее. Для меня это было важно. Мне нужно было узнать. Я понял, что о многом должен был поговорить с вами до того, как вы… — он намеренно не стал заканчивать фразу.
— Вынужден признать, что ты совершенно прав, Гарри, — тихо заговорил Дамблдор, и волна облегчения прокатилась по спине Поттера, — никто из нас не знал, чье заклинание убило мою бедную Ариану. Но то, что ты видишь меня сейчас живым, неопровержимое доказательство, что это сделал я.
— О, сэр, — мягко заговорила Гермиона, — вам не стоит себя винить. Это ведь была чистая случайность!
Альбус улыбнулся и накрыл ладонью её кисть.
— Спасибо, мисс Грейнджер.
Тема была закрыта. Ответ на вопрос получен. И Гарри, и Гермиона понимали, что все остальное — это только личное дело Дамблдора и его брата Аберфорта.
— Что стало вашим крестражем? — Рон, видимо, не собирался останавливаться на достигнутом. — Ну, в смысле, какой предмет?
— Не предмет, мистер Уизли. Феникс.
Густая тишина воцарилась в кухне.
— Фоукс? — ошеломленно прошептала Грейнджер, чьи глаза увеличились до размера галлеона.
Дамблдор кивнул.
— Сэр, когда Гарри рассказал нам о том, что одним из крестражей Волдеморта может быть Нагайна — живое существо, я очень удивилась. Я много читала после этого и, наконец, нашла подтверждение, что это возможно: змеи, пауки, даже фестралы! Но фениксы… Эти птицы священны, они — символ самой жизни! Как могла часть души, расколотой темнейшей магией, убийством, попасть в такое светлое и чистое существо? Феникс! Это просто в голове не укладывается!
Гарри внимательно слушал, переводя взгляд с Гермионы на бывшего директора. Рон же, довольный тем, что смог поднять такую интересную тему, откинулся на стул и с серьезным видом кивал, демонстрируя абсолютное согласие с доводами подруги.
— Полагаю, он сам позволил ей проникнуть внутрь, а после этого долгие годы хранил и оберегал ее.
— У вас не было умысла убивать, вы не хотели раскалывать душу, — Грейнджер продолжала читать невидимую книгу, уставившись расфокусированным взглядом в противоположную стену. — Феникс почувствовал это и позволил.
— Верно, мисс Грейнджер.
— Так вот почему вы были так привязаны к нему, а он — к вам!
— Как Джинни к дневнику Того-Кого-Нельзя-Называть, — добавил Рон и, как показалось, удивился собственной проницательности.
— Именно. Жаль, что я раньше этого не понял. Однако позвольте спросить, откуда вы столько знаете о крестражах? — с интересом спросил Дамблдор.
— О, — Гермиона замялась и в мгновение залилась краской, — я-я… Простите, сэр, — она положила на стол крохотную сумочку, с которой теперь никогда не расставалась, и принялась рыться в ней, практически полностью погрузив внутрь правую руку. — После того, как вы… После того, что с вами случилось, когда Гарри все нам рассказал, я подумала, что должно быть что-то… — взволнованная, она не могла подобрать слова. — Мне не хватало информации, и я… — наконец она извлекла из сумочки увесистый том в черном кожаном переплете и придвинула его к бывшему директору. — Вот.
На старой выцветшей обложке было написано потертыми буквами «Секреты темнейших искусств».
— Я левитировала ее из вашего кабинета в Хогвартсе. Я не думала, что получится. Просто попыталась.
Очень осторожно подняв виноватый взгляд на бывшего директора, Гермиона заметила, как он, улыбаясь, проводит пальцами по едва заметным буквам.
— Я вас недооценил, мисс Грейнджер. Мистер Поттер и мистер Уизли сделали из вас искусную нарушительницу школьных правил.
Потупив смущенный взгляд, Гермиона раскраснелась еще больше. Она не готовилась к тому, что ей придется оправдываться за «кражу» книг из Хогвартса, да еще и запрещенных, которые были лично изъяты директором из школьной библиотеки и которые когда-то открыли одному молодому амбициозному человеку темнейшую тайну, побудили совершить убийство. Шесть убийств. Гермиона вспомнила, как сама когда-то заставляла Гарри избавиться от учебника Принца-полукровки, казавшегося ей тогда опасным.
И хоть тон Дамблдора не показался ей хоть сколь-нибудь враждебным, она чувствовала себя ужасно неловко.
— Ну что вы, мисс Грейнджер, это был комплимент! — Альбус протянул морщинистую руку. — К тому же я больше не ваш директор, и у меня нет никаких полномочий, чтобы наказывать вас за что-либо.
Гермиона подняла на него благодарный взгляд и аккуратно вложила свою кисть в его руку.
— Надеюсь, вы будете не против подержать эту книгу у себя? Не думаю, что найдется более надежное хранилище для нее, — сказал он, накрыв ее ладонью обложку. Но Грейнджер услышала другое: «Я рад, что она попала в твои руки, дочитай ее до конца».
Она поспешила спрятать свое сокровище обратно в сумочку, краем глаза заметив, что Гарри улыбается. Он тоже всё понял.
— Расскажите мне о медальоне, — произнес Дамблдор, приковав внимательный взгляд к Кричеру.
— Он был здесь, сэр, — Гарри оживился, — настоящий медальон! В этом доме. Это брат Сириуса — Регулус Блэк — похитил его из пещеры. Кричер, подойди, — нетерпеливо проговорил Поттер, махнув эльфу рукой, но, поймав недовольный взгляд Гермионы, поспешил добавить: — Пожалуйста. Я только покажу и верну его. Обещаю.
Когда эльф приблизился, Гарри достал из медальона записку Регулуса и протянул ее Альбусу. Дамблдор лишь мельком взглянул на медальон и не стал к нему прикасаться, что крайне порадовало Кричера, который поторопился к раскаленной духовке, где уже зарумянились булочки. Записка его явно не интересовала.
— «Р.А.Б.» — Регулус Арктурус Блэк, — не дожидаясь вопроса, сказал Рон, внимательно наблюдая за Дамблдором.
— Кричер дважды был в пещере, сэр. Первый раз с Волдемортом, чтобы положить крестраж в чашу, а второй — с братом Сириуса, чтобы заменить настоящий медальон на фальшивый. Регулус предал Волдеморта. Он сам выпил то зелье, профессор. И инферналы его…
Раздался ужасный грохот. Эльф уронил поднос себе на ногу и теперь ползал на коленках, собирая разлетевшиеся по полу булочки и обильно поливая слезами все на своем пути.
— Кричер хотел остаться в пещере. Кричер должен был спасти хозяина Регулуса. Но он приказал Кричеру уходить с медальоном. И Кричер не мог ослушаться, — он зарыдал в голос.
— Ну вот, опять, — недовольно проворчал Рон.
Он явно был больше расстроен тем, что не попробует ароматные горячие булочки, нежели истерикой домового эльфа.
— …Кричер не выполнил приказ хозяина! Кричер не смо-о-о-г уничтожить медальо-о-о-н! — эльф рванул фальшивый медальон, висевший у него на шее, и принялся бить им себя по голове, снова и снова, пока к нему не подбежал Гарри.
— Кричер, я приказываю тебе остановиться!
Эльф замер, тяжело дыша.
— Теперь мы знаем, где настоящий медальон.
Гарри старался быть дружелюбным, особенно после того, как узнал о причине враждебности домового эльфа. И из уважения к Гермионе, конечно же.
— Благодаря тебе. Ведь это ты поймал Мундунгуса и привел его сюда.
Кричер поднял на Гарри огромные, полные слез глаза.
— Мы найдем его и уничтожим, обещаю.
— Кричер поможет новому хозяину выполнить задание хозяина Регулуса, — вытерев нос тыльной стороной ладони, эльф поднялся на ноги.
— Не многовато ли у тебя хозяев? — фыркнул Рон.
— Мундунгуса? — дождавшись, когда Поттер вернется на свое место, непонимающе спросил Дамблдор.
— Да, сэр. Мундунгуса Флетчера. Когда Сириус погиб, он обчистил дом. И забрал настоящий медальон из кладовки Кричера.
Грейнджер, до этого с жалостью наблюдавшая за домовым эльфом, соскользнула со своего стула и направилась к нему:
— Позволь мне.
Эльф дернулся в сторону, не позволяя коснуться своего плеча, но промолчал, помня, очевидно, о приказе Поттера не называть ее «грязнокровкой».
Гермиона взмахом палочки собрала булочки на поднос и левитировала его на стол, а очищающее заклинание вновь сделало их пригодными для еды.
— …Поэтому мы думаем, что он у Амбридж, — закончил Гарри, как раз когда Гермиона подошла к столу и занялась чайником.
— А сегодня мы должны были отправиться в Министерство, чтобы его забрать, — как будто между делом добавил Рон, хватая сразу две булочки, — почти месяц готовились!
— Министерство, — задумчиво повторил Альбус, принимая от Грейнджер чашку свежей заварки. — Друзья мои, вы проделали очень серьезную работу. Нам есть с чего начать. Но, если вы не возражаете, вылазку в Министерство мы пока отложим.
— Нам нужно собрать наших друзей. И пополнить ряды. И, если позволите, я бы хотел ознакомиться с вашим планом «штурма» Министерства магии. Уверен, что смогу внести в него дельные коррективы.
Глухой стук раздался откуда-то из глубины дома.
— Как раз вовремя! — Дамблдор всплеснул руками. — Мисс Грейнджер, мистер Уизли, не могли бы вы встретить наших гостей?
Гермиона и Рон, обменявшись вопросительными взглядами, поднялись и направились к двери, ведущей в коридор.
— Гарри, — Альбус коснулся плеча Поттера, когда тот дернулся, чтобы присоединиться к друзьям, — останься, пожалуйста. Мне нужно кое-что тебе сказать.
— Мисс Грейнджер, — окликнул он, — проводите их в гостиную на первом этаже. Мы с Гарри скоро присоединимся. И, пожалуйста, ничему не удивляйтесь.
Вернув бывшему директору непонимающий взгляд, Гермиона выскользнула в коридор вслед за Роном, который где-то вдалеке уже скрипел старыми металлическими засовами входной двери, за которой, в чем он не сомневался, стояли его родители — члены Ордена Феникса.
— Гарри, — заговорил Дамблдор, когда дверь за Гермионой закрылась. — Помнишь, я как-то сказал тебе, что многие вещи, которые с тобой происходят в минуты тяжких испытаний, весьма необычны даже для волшебного мира? Самые сильные твои потрясения всегда сопровождались, так или иначе, «встречей» — назовем это так — с родителями.
Поттер, не отрываясь, смотрел в глаза бывшего директора, искренне не понимая, зачем тот завел эту тему, казалось, уже давно закрытую. При этом он пытался вслушиваться в звуки, доносящиеся из коридора. Сомнения в том, что перед ним сейчас сидит настоящий Альбус Дамблдор, были давно развеяны. Он не боялся остаться с бывшим директором наедине, как делал это уже много раз, но то, что Дамблдор разделил его с друзьями, вызывало какое-то странное беспокойство, необъяснимое напряжение.
— Защита твоей матери, когда враг не мог прикоснуться к тебе, — тем временем продолжал Дамблдор, не отпуская плечо Поттера и сдавливая его каждый раз, когда тот рефлекторно отвлекался на звуки, доносившиеся из коридора, — ее крик — ужасное воспоминание в моменты нападения на тебя дементоров. Твой Патронус — анимагический образ твоего отца. Кладбище, когда силуэты твоих родителей появились из палочки Волдеморта. И, наконец, твое отражение в зеркале Еиналеж.
— Сэр, я не понимаю, — перебил его Гарри, чувствуя, как раздражение сводит виски.
— Знаешь, когда ты сказал мне, чтó, а точнее, кого видишь в нем, я задумался, — Дамблдор оставил слова Поттера без внимания. — Конечно, желание воссоединиться с семьей — это весьма естественное желание. Но не для этого зеркала.
Теперь, окончательно завладев вниманием Гарри, Альбус отпустил его плечо и обнял ладонями чашку с чаем.
— То, что ты в нем увидел, можно истолковать и по-иному: ты знаешь, что твои родители умерли, но желаешь с ними воссоединиться. Желаешь так сильно, что ничто иное, окружающее тебя, не может сделать тебя настолько счастливым, чтобы твое отражение в этом зеркале изменилось. Значит ли это, что для тебя не важно, в каком мире это произойдет: здесь… или «там»? Можно ли это расценивать как желание встретиться с ними здесь, а если это невозможно — «там»? Как желание умереть?
От раздражения не осталось и следа. Гарри понимал, что Дамблдор пытается навести его на какую-то очень важную мысль. Но на какую?
— Ни один человек до тебя, насколько мне удалось проверить эту информацию, не видел в зеркале умерших.
— Тогда почему увидел я, сэр? Это точно были они! Я в этом уверен!
Сложно было не удивиться такой статистике. Ведь не было человека, который не потерял бы близкого — мать, отца, жену, ребенка, близкого друга — и не хотел бы вернуть его. Да и что не так с этим зеркалом?
Альбус, словно прочитав мысли Гарри, продолжил:
— Желание умереть не может быть самым сокровенным. Ни при каких обстоятельствах. Я даже готов поставить под сомнение то, что человек в принципе может желать смерти. Это все равно, что желать неизвестности. Ведь никто не знает, Гарри, что ждет нас по ту сторону жизни.
— Но… — Гарри запнулся, но Альбус кивнул, давая понять, что совершенно не против выслушать комментарий, — если человек испытывает сильнейшую боль? И просит о смерти…
— Он желает не смерти. Он желает избавиться от боли. Последним из возможных для него способом.
Поттер не ответил.
Теории Дамблдора всегда были настолько же безумны, насколько гениальны. И не ему, семнадцатилетнему мальчишке, было спорить с величайшим волшебником о жизни и смерти.
— Магия этого зеркала не допускает погрешностей. Мертвые, Гарри, являются нам в воспоминаниях, во снах. В мечтах. Но не в отражении зеркала Еиналеж. Оно не может показать смерть. Жаль, что я понял это так поздно…
— Что это значит, сэр?
— Значит, что чудеса случаются. Не те, которым удивляются простые магглы, не знающие о существовании нашего, волшебного, мира. Хотя, признаться, то, что они творят вязальными спицами, иначе как чудом не назовешь! Извини, я отвлекся. Чудеса, Гарри, способные удивить даже нас, волшебников. Необъяснимые вещи.
Гарри продолжал молчать. Он искренне не понимал, к чему ведет бывший директор, но любая возможность коснуться в разговоре его прошлого, такого счастливого, хоть и склеенного из одних лишь рассказов знакомых и друзей, фотографий, подаренных Сириусом и Хагридом, и такого далекого, всегда наполняла его сердце теплом.
— Хотя ты потерял родителей, когда был еще совсем юн, и не можешь их помнить, твоя связь с ними всегда была очень прочной и сильной. Как и твоя любовь к ним. И сейчас я готов сказать почему.
— Почему?! — Голос прозвучал громче, чем до этого. Специально или нечаянно, Гарри и сам не знал. Он лишь захотел, чтобы бывший директор увидел, что наделал: дал надежду, которую когда-то сам же и отнял. — Почему, сэр?
— Чудеса, Гарри, — Дамблдор мягко улыбнулся и, протянув руку, коснулся указательным пальцем шрама на лбу парня. — Потому что твои родители не умерли.
То, что Поттер мечтал услышать всю свою сознательную жизнь — та надежда, которая берегла и делала его сильным, не давала сломаться, когда он еще был «простым Гарри, не волшебником», ненавидимым своей приемной семьей, живущим в чулане под лестницей, — прозвучало сейчас здесь, в этой темной, пропахшей гарью кухне. И он не знал, что сказать. Не знал, как реагировать. Парализованный страхом, что все это может оказаться лишь жестокой шуткой, Поттер мог только слушать.
— …В том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Все это время частичка каждого из них жила в тебе, делая тебя таким сильным и, если позволишь, отчасти неуязвимым. Связь, задержавшая их на краю вечности. Того, чего добивался Волдеморт, убивая, они добились, умерев. Это прекрасно! И справедливо, на мой взгляд.
— Откуда вы это знаете?
— Ох, прости, мой мальчик, я опять отвлекся. К сожалению, я не могу объяснить всего, Гарри, хоть и наделен выдающимся интеллектом, но уверен, именно благодаря этой связи мне удалось встретиться с ними, когда я сам… ну, ты знаешь. Часть моей души осталась здесь, поэтому я не умер… кхм… окончательно, а часть души твоей матери, твоего отца, живущих в тебе, та ниточка, которая тянулась от твоего сердца к их сердцам, уберегла их, удержав на самом краю гибели. И я абсолютно уверен, что не порвалась она потому, что то, что ты давал взамен, было не менее сильно.
Гарри дрожал всем телом и из последних сил сдерживал слезы. Словно сквозь сон он слушал и слушал бесконечно долгую сказку и никак не мог дождаться того самого счастливого конца.
Голос Дамблдора был мягок и тих. Теперь теплая улыбка не сходила с его уст.
— Я вернулся не один, Гарри.
Теплая струйка защекотала щеку, скользнула к уголку губ, искаженных невольной улыбкой, самой счастливой в жизни Гарри.
— Где?.. — только и смог выдавить он и, не дожидаясь ответа, повернулся в сторону двери, за которой несколько минут назад скрылись его друзья.
Дамблдор широко улыбнулся, когда Гарри вновь повернулся к нему, вопрошая взглядом.
— Иди. А я допью чай, если ты не возражаешь.
* * *
Утреннее солнце уже вовсю светило над горизонтом, пробиваясь обрывками теплых осенних лучей между изъеденными докси портьерами. Маленькая гостиная, несмотря на многолюдность, утопала в пропитанной ожиданием тишине. Ближе всех стоял Люпин. От гнева и боли, переполнявших его в последнюю их с Гарри встречу, не осталось и следа. Его вечно несчастное лицо встретило Поттера улыбкой. Правее, на старом кожаном диване, Рон обнимал плачущую Гермиону. Увидев Гарри, она засмеялась сквозь слезы, а затем вновь уткнулась носом в шею Уизли.
Они сидели на маленькой кушетке у камина. Она — прямая, как струнка, с плотно сжатыми ногами. Он — рядом, крепко держа ее за руку. Она была очень красива. Он — его точная копия. Немногим старше самого Гарри. Такие же, как в ту самую ночь. Семнадцать лет назад.
