«Узнавание рождает вопросы» – так верили те, кто был до нас.
Узнавание себя продолжается всегда, хочет человек это видеть, или нет – во что часто не верим мы. А вопросы, которые задаём себе – они вечно остаются всё теми же. «А если бы?..» «Но ведь могло бы быть?..» «А вдруг?..»
Эти вопросы – и есть совесть… Но бывает ли она ненужной?
И нужна ли такая совесть человеку, которого она и так терзает сверх меры?
Вопросы. Вопросы. Вопросы… словно невидимыми на первый взгляд водяными знаками, это творение пропитано ими, но есть в нём и ответы.
Они скрываются в тишине по-прежнему идеально чистой кухни, в скрипе ступеней лестницы, ведущей на второй этаж, в одиноком молчании спокойной и размеренной жизни. И неслышно, где-то «на самой грани» в этом молчании возникает ощущение, что кто-то есть рядом и они ждут. Понять бы только, чего…
Вслушайтесь в тишину пустого дома, где голос любимого некогда человека только раздражает, вызывая желание поскорее остаться одному.
Всмотритесь в стены, где всё также висят многочисленные неподвижные фотографии, покрытые пылью, отчего лица на них искажаются неуловимо-жутко в зыбком, удушливом полумраке.
И только поверив во всё это, как в единственную реальность, вы поймёте, почему здесь не живёт – существует в своей бронированной неподвижности человек, выбравший образ жизни экспоната в музее воспоминаний. Даже и не всегда своих.
Потому – что в этом доме закончилось то, что начиналось годы назад, когда маленький мальчик впервые вступил в мир волшебства. Потому – что прекрасный, чудесный, никак не ожидаемый мир обернулся другой стороной. Той, где рождаётся понимание: смерть и здесь остаётся смертью. Вот и всё.
И в этом существовании, полном набившей оскомину, монотонной усталости – происходит случайность. Простая, как злость, быстрая и малозаметная, как промелькнувшее перед глазами воспоминание и – на первый взгляд – совсем неважная. Всего лишь разорванный телефонный провод.
Но автор не просто так создаёт именно это событие, каким бы ничтожным оно не казалось. Тонкий разорванный провод не только отключает старый телефон от линии. Он – теперь уже окончательно – отрезает этот замкнутый мир воспоминаний даже не от мира магии – его и так здесь нет, а от реальности.
А там, где нет реальности – возможно всё. И не всё ли равно, сны это, бред смертельно уставшего человека или то невозможное, что только и может быть правдой?
Трель.
Тишина и мгновенно накатывающий ужас.
Трель.
«Телефон звонить не может, это маггловский мир».
Трель…
Страх и осторожные шаги по скрипучим ступенькам. Туда, где звонит светло-бежевый телефон старой модели с оборванным и так и не починенным проводом.
А потом – голоса в трубке. Иногда каждую ночь, иногда с перерывами, заполненными полным страха ожиданием даже не того, что принесут с собой необъяснимым способом приходящие оттуда слова давно умерших людей, а того – что им ответить, если они всё-таки зададут самый страшный вопрос: «Почему? Почему именно я?»
Но никто не спрашивает. Они не задают вопросов – может быть, им уже не нужны ответы? Они успокаивают, утешают, наконец – просто молчат.
И уходят, исчезают слишком быстро, чтобы можно было выговориться. Достаточно быстро, чтобы нельзя было сказать то, что принесёт ещё больше боли – себе, не им. Так внезапно, что нельзя даже убедить себя, что это галлюцинация, сон-оправдание для измученного, уставшего человека.
Трель.
Телефон звонит только ночью. Поэтому ночь за ночью он ждёт того самого звонка, того самого человека. Ждёт так сильно, что его пугают неожиданностью голоса тех, кого он не забыл, нет. Но и не ждал, не мог ждать: «Гарри… мальчик мой…»
И даже голос самого страшного его врага – не пугает, ведь можно спокойно винить себя за его смерть, но верить, знать – другого пути не было.
« — Га-арри-и… ты жив… А… я? Это… по-твоему… справедливо?..
— Я не мог поступить иначе. Ты знаешь».
И повесить трубку. Единственный раз – самому.
«Он смотрит в окно. Полная луна держится уже третий день».
Время замерло в этом доме, оно идёт только ночью – в те краткие минуты, когда звучат голоса из холодной пластмассовой трубки. Когда на проводе – тьма. И вот, наконец-то…
Трель.
Все приготовления к этому, самому важному разговору оказались бесполезны. Потому что бессмысленно говорить то, что не успел. Потому что ему это и так известно, уже давно. Ещё с тех пор, как он умирал…
И ему достаточно пары слов, чтобы реальность вернулась, время вновь ожило и стремительно полетело впёред, где уже ничто не будет держать человека в тягучих, невыносимых воспоминаниях. Где картины прошлого принесут сожаление, но светлое, как прозрачный осенний воздух. Где со временем вспомнится то, что может даже вернуть ощущение счастья…
Нет, автор не пишет об этом, но – мы можем надеяться. И для этой надежды достаточно двух слов, которые не сказал никто, кроме него. Сказал только потому, что больше было некому.
Что ж… теперь ваша очередь узнать и почувствовать, каково это, когда – «На проводе тьма». Дерзайте.