- ПРОКЛЯТЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ! ТЫ НЕДОСТОИН НОСИТЬ ДРЕВНЕЙШЕЕ ИМЯ БЛЭКОВ!
- ЗАТКНИСЬ, СТАРАЯ КАРГА!
С резким шорохом занавески задёргиваются, и она остаётся одна. Медленно выдыхает, пытаясь успокоится. Плакать нельзя – непредусмотрительный художник не нарисовал ей носового платка, а вытирать слёзы рукавом или подолом платья Вальбурга Блэк себе не позволит. Она разжимает кулаки и внимательно рассматривает следы от ногтей, полумесяцами украшающие внутреннюю сторону ладоней. По крайней мере, в этот раз не до крови.
Хорошо, что в своё время она заказала портрет на фоне окна: несмотря на то, что картина сейчас занавешена, света для чтения достаточно. Семейный кодекс Блэков, как обычно, лежит возле кресла. Когда-то она позировала с этой книгой, чтобы продемонстрировать будущему мужу свою верность семейным традициям. Сейчас Вальбурга почти что ненавидит её, но перечитывает снова и снова. Тяжёлый том в чёрном кожаном переплёте всегда открывается на одной и той же странице…
«В нынешние тяжёлые для магии времена я завещаю своим детям следовать выбранному мной пути и посвящать себя высокому и благородному делу Тёмных искусств. Пусть каждый, носящий имя Блэков, изберёт делом всей своей жизни служение Тёмным искусствам. И пусть проклятие падёт на любого из моих наследников, кто нарушит этот завет…»
Что только не делали поколения Блэков, пытаясь выполнить пожелание основателя рода! Вальбурга улыбается, вспомнив бабушку Ирму: старушка обычно использовала Тёмную магию, когда готовила завтрак. Обжигающим заклятием она кипятила чайник, при помощи Рубящего делала бутерброд, а потом, с чувством выполненного долга перед семьёй, весь оставшийся день проводила вышивая салфеточки и болтая с подругами. К счастью, Тёмные искусства довольно широкая область, так что среди Блэков попадались и авроры, использовавшие тёмную магию для борьбы с ещё более тёмной, и даже колдомедики, применявшие Режущие чары при проведении хирургических операций.
- ПРЕДАТЕЛЬ! КАК СМЕЕШЬ ТЫ ПРИВОДИТЬ В ЭТОТ ДОМ ГРЯЗНОКРОВОК!
- МОЛЧИ! НЕ СМЕЙ ИХ ОСКОРБЛЯТЬ!
Стиснув зубы, она старается думать о том, что Сириус всегда был хорошим мальчиком. Порывистым, конечно, но хорошим. Вальбурга почти сразу поняла, что у сына нет ни малейшей склонности к Тёмным искусствам. Взять хотя бы эту его выходку на распределении. То ли так повелось со времён Основателей, то ли со временем Шляпа стала сомневаться в правильности собственных решений, кто знает, но всему магическому миру известно, что она обязательно предлагает студенту два факультета на выбор. Менее подходящего факультета для наследника Блэков, чем Гриффиндор, и придумать нельзя, но именно таким было решение Сириуса – оказаться как можно дальше от Тёмных искусств и от собственной семьи. Позиция сына расстраивала Вальбургу, но, в конце концов, в истории Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков всякое случалось.
«С горечью и стыдом должен я признать, что сын мой не имеет склонности к Тёмным искусствам. Оставаясь членом Древнейшего и Благороднейшего дома Блэков, мой сын неизбежно навлечёт на себя проклятие, и потому я принял решение изгнать его из рода…»
Ритуал изгнания обычно проводился в день совершеннолетия. Это позволяло изгнаннику немедленно покинуть дом Блэков и начать собственную жизнь, средства на которую чаще всего оставлял в наследство кто-нибудь из дальних родственников: отсутствие склонности ребёнка к Тёмной магии легко определить ещё до поступления в Хогвартс, а в большой семье за десять-двенадцать лет хоть кто-нибудь, да умрёт. Вальбурга думала, что у неё ещё есть в запасе время, когда Сириус прислал письмо, в котором сообщал, что уходит из дома и разрывает все отношения с семьёй.
- ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ! ТЫ ВСЕГДА БЫЛ ГЛУПЦОМ И ПРЕДАТЕЛЕМ, ИМ И ОСТАНЕШЬСЯ!
- ЕЩЁ СЛОВО, КАРГА, И Я СОЖГУ ЭТОТ ПОРТРЕТ!
Слово «карга» обидно царапает слух, но Вальбурга улыбается. Этот портрет был свадебным подарком мужу, так что формально она сейчас почти что ровесница собственного сына. Глупый мальчишка слишком часто позволяет себе обманываться и видеть то, что хочет, а не то, что есть на самом деле. Тем летом она писала сыну письма, но все они вернулись нераспечатанными. Сириус так и не понял, что для того, чтобы перестать быть Блэком, недостаточно просто уйти из дома. Вальбурга собственноручно уничтожила имя сына на фамильном гобелене, но и она не знает, сумела ли обмануть проклятие. Магия, связывающая Сириуса с Древнейшим и Благороднейшим Домом Блэков, до сих пор жива, и теперь, когда последний из семьи, вернулся в фамильный особняк, становится сильнее с каждым днём. Вальбурга не способна этому помешать. Единственное, что она может сделать – кричать, что Сириус предал свою семью и что он больше не Блэк, кричать изо всех сил, как можно яростнее и злее, пытаясь обмануть судьбу и древнее родовое проклятие.
Она не допустит гибели сына, даже если для этого ей придётся отрекаться от него всякий раз, как увидит. Вальбурга слышит, как он начинает спускаться по лестнице, её лицо искажает гримаса гнева:
- ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ, ТЫ НЕ БЛЭК! ТЫ НЕДОСТОИН БЫТЬ ЧАСТЬЮ ДРЕВНЕЙШЕГО И БЛАГОРОДНЕЙШЕГО ДОМА! УБИРАЙСЯ, ИДИОТ, ТЕБЕ ЗДЕСЬ НЕ МЕСТО!
Сириус молча задёргивает занавески перед портретом.
