Миссис Хепзиба Смит демонстрирует Тому Риддлу свои
сокровища:
- Этот кубок принадлежал самой Хельге
Хаффлпаф и я не продам его, даже если ты будешь угрожать
меня изнасиловать!
- Но я вовсе не собираюсь вас
насиловать!
- А придется!
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
О рождественских подарках, об одиночестве, и о том, как трудно порой увидеть главное.
Комментарии:
Фанфик написан на снарри-драбблотон «Новогодняя чехарда», ключевое слово – «колокольчик» от shadow-land.
Коллаж к фику можно посмотреть здесь:
http://aznat.deviantart.com/art/Bell-171936933
— Смотри, Гарри, как красиво получается. Ему должно понравиться, — Гермиона Грейнджер улыбнулась, разглядывая рождественский венок, красные ленты которого она только что с помощью заклинанья перекрасила в зеленый цвет. — Где-то у меня был серебряный колокольчик.
Наблюдавший за девушкой Поттер закатил глаза.
— Мерлин, ты ему еще и колокольчик купила.
— Да, его звон по поверью отпугивает от дома нечистую силу.
— О, нет! Тогда мы не сможем повесить это Снейпу на дверь, — с притворным сожалением воскликнул Гарри. — Он же тогда в свои комнаты попасть не сможет. Ой!
Шлепнув Поттера подвернувшейся под руку картонной коробкой из-под елочных шаров, Гермиона снова принялась за украшение венка.
— Я не понимаю, почему ты до сих пор плохо к нему относишься, ведь во многом благодаря его помощи ты смог победить Волдеморта!
— За помощь я его поблагодарил, только этому сукину сыну, прости, Гермиона, вырвалось, мои благодарности до одного места. Да и вообще, смерть Волдеморта мало что изменила в его характере, как был он мудаком, прости, так и остался!
— Гарри, как же ты не видишь, что ему тяжело находить контакт с людьми. И вся его язвительность и грубость лишь попытка защититься от жестокого мира…
— Ух, как ты красиво все расписала. Оказывается, это все вокруг виноваты, а Снейп просто невинная овечка.
— Согласна, он бывает излишне резок и иногда несправедлив, но он мучается, страдает из-за этого!
— Кто мучается, Снейп? Да он этим наслаждается!
— Ты просто не понимаешь его.
— Да, куда уж мне. Ты еще скажи, что я не могу оценить его своеобразную красоту. Он ведь просто красавчик – эти сальный пряди, так сексуально спадающие на плечи, этот жуткий нос, а кожа как у утопленника. Бу-э-э…
— Дурак ты, Поттер!
— Гермиона, а ты сама случаем не того… в Снейпа?
Покрасневшая от возмущения девушка тряхнула головой.
— Как ты можешь, у меня же есть Рон!
Она хотела еще что-то сказать, но замолчала, вспомнив, по какой причине встречает это Рождество в Хогвартсе. Ее родители, зная, что праздники она собирается провести в доме своего парня, улетели в Австралию в гости к родной сестре миссис Грейнджер, а буквально за день до начала каникул Гермиона и Рон разругались. Гарри терпеливо выслушал версии обеих сторон о произошедшем, понял, что ничего не понимает, и предпочел благоразумно сохранить нейтралитет. Он уже привык, что обычно подобные бурные ссоры заканчиваются такими же бурными примирениями и любое вмешательство только все усложняет, но до отъезда влюбленные так и не помирились, и гордая Гермиона предпочла остаться в школе.
Просто сидеть у камина и наслаждаться тишиной и покоем в грифииндорской гостиной ее не устроило. Все еще не отошедшая от ссоры ведьма буквально бурлила энергией, не зная на кого обрушить свой темперамент. Эльфы, отвергнувшие все попытки их освободить, были пока забыты, и девушка нашла новую жертву, которой к ужасу Поттера стал преподаватель защиты от сил зла Северус Снейп.
Полдня девушка внушала другу, что им необходимо поздравить «несчастного, одинокого» профессора с Рождеством, и в конце концов Гарри сдался, но настоял на том, что подарок не будет вручен лично в руки Снейпу.
— Я не переживу, увидев слезы в его глазах, — съязвил он.
После недолгих препирательств они сошлись на том, что повесят на дверь, ведущую в личные комнаты преподавателя, рождественский венок. И вот теперь Гарри с кислой физиономией наблюдал за тем, как Гермиона колдует над подарком, оформляя его в слизеринских тонах.
— Представь, Гарри, придет он с вечеринки, устраиваемой для одиноких учителей, и увидит наш венок.
— Представляю, — сказал Поттер, и его воображение тут же нарисовало картину, как Снейп со злорадной ухмылкой испепеляет творение рук Гермионы.
— А давай спрячемся под мантией и подождем его в коридоре? — предложила девушка, просительно заглядывая ему в лицо.
— Ни за что!
— Ну, Гарри, мне так хочется увидеть его улыбку!
— Улыбку? Он не умеет улыбаться.
— А я видела, как он улыбается. Один раз. Он не знал, что за ним наблюдают.
— О-о-о… Ты наблюдала за Снейпом? Рону следует начать волноваться.
— Не говори глупостей! Я задержалась допоздна в библиотеке, искала книгу, а он стоял у окна. У него было такое лицо…
— Душераздирающее, наверное, зрелище!
— Гарри Поттер! Я не понимаю, как ты можешь быть таким бесчувственным! А еще говорят, что все геи тонкие и чуткие натуры.
— Значит, я и тут отличился!
— Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто Снейп, он… Если приглядеться, он вовсе не такое чудовище, что его можно даже… Ну, он может вызвать симпатию.
— А я вот сколько ни приглядывался, понял одно, что останься мы с ним единственными мужчинами на всей земле, я бы… — Гарри хотел сказать «умер девственником», но, замявшись, закончил: — Я бы никогда с ним… Ну, ты понимаешь.
Конечно, Гермиона была в курсе его личной жизни, вернее в полном ее отсутствии, но лишний раз подчеркивать, что, дожив до восемнадцати лет, он до сих пор ни с кем не занимался сексом, ему не хотелось.
— Зря ты так. Внешность Снейпа, конечно, далеко не так совершенна, как у твоего Кевина, но зато он очень интересная личность. Я бы даже сказала, что он трагическая фигура…
После того как Гермиона упомянула о Кевине Интвистле с Равенкло, Гарри больше не мог ни о чем думать и все дальнейшие рассуждения девушки о сложной натуре их преподавателя и о его роли в современной магической истории пропустил мимо ушей.
Кевин. Поттер тихо вздохнул. Вот у кого нос, да и остальное было в полном порядке. Что там говорить – он был просто идеален. Высокий, смуглый, кареглазый, с копной вьющихся светлых волос, в глазах гриффиндорца он был похож на спустившегося с небес античного бога. Когда Кевин, бывший загонщиком в квиддичной команде факультета, после совместных матчей проходил мимо него в душевую, Гарри приходилось отводить глаза и делать вид, что он чем-то занят, чтобы никто не заметил его возбуждения. И хоть Гермиона и уверяла, что у него есть все шансы на взаимность, он до сих пор не решился подойти к парню своей мечты. Рядом с ним он терял дар речи и не мог произнести и пары связных предложений.
— Эй, Гарри, очнись! — Гермионе пришлось толкнуть его, чтобы привлечь внимание. — Посмотри на часы, ты же сам хотел успеть все сделать до того, как профессор вернется в свою комнату.
— Пойдем, — обреченно выдохнул Поттер и, взяв мантию-невидимку, поплелся за девушкой.
До слизеринских подземелий они добрались без проблем, не встретив даже привидений на своем пути. Остановившись у входа в комнату слизеринского декана, друзья заспорили.
— Слушай, мне это надоело! — яростным шепотом сказал Гарри, обрывая Гермиону. — Ни о каких волшебных гирляндах ты не упоминала! Мы же их до утра колдовать будем. Давай сюда венок и закончим с этим!
Он уже собирался произнести приклеивающее заклинанье, как дверь распахнулась, и остолбеневший Гарри застыл с украшением в руках, ошарашено глядя на стоящего в проеме профессора.
Несколько секунд учитель и ученик молча смотрели друг на друга, наконец Снейп прервал затянувшуюся паузу:
— Что это? — он сморщился так, будто Поттер держал перед ним мерзкую бородавчатую жабу.
— Это… — Гарри пнул ногой попытавшуюся выйти на свет Гермиону. — Это… подарок.
— Подарок значит, — произнес Снейп таким елейным голосом, что гриффиндорец понял, нужно немедленно сматываться.
— С праз… — выдавил он, протягивая профессору венок, но не успел закончить, как тот, ухватив его за край мантии, втянул в комнату.
Отлевитировав венок на стол с такой осторожностью, будто он мог в любой момент взорваться, слизеринский декан сделал несколько пассов над ним и произнес заклинание. Не добившись никакого результата, он повернулся к Гарри.
— Так где вы это взяли? В «Зонко»? Или, может, это новое изобретение неугомонных Уизли?
— Это обыкновенный рождественский венок.
— И зачем вы его сюда притащили?
Гарри замолчал, и чем дольше он молчал, тем больше злился – на себя, Гермиону, на Снейпа. Особенно на Снейпа, который не унимался, требуя ответа.
— Так могу я услышать внятное объяснение?
— Нет.
Снейп навис над ним, и ему пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо.
«С близкого расстояния его нос выглядит еще более устрашающе, — подумал Поттер, — а ведь такой жуткий шнобель, наверное, нормально целоваться мешает».
Покраснев, Гарри опустил глаза. Какие дурацкие мысли лезут в голову. Снейп и поцелуи. Да эти два слова в одном предложении не могут находиться! Кто в здравом уме захочет его поцеловать? Фу! Да от одной мысли импотентом стать можно!
— Великолепно, Поттер, вы так и не научились отвечать за свои поступки.
Как только профессор заговорил, Гарри чуть не присвистнул, почувствовав резкий запах виски. Ничего себе! Черт, он-то и с трезвым Снейпом не знал как себя вести, а сейчас… И этот тяжелый взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Мы… Я подумал… Сейчас праздник… и все такое…
— Что я слышу? Неужели вы решили поздравить меня с праздником?
«Твою мать! — стиснул кулаки Гарри. — И как же ему удается вложить столько презрения в самые обычные слова? Спокойно! Лучше заткнуться, иначе подарок для факультета в виде нескольких десятков снятых баллов гарантирован».
— Я еще понимаю, — продолжил в том же тоне профессор, — если бы подобная бредовая идея пришла в светлую голову вашей подруги, но вы …
«Я не слушаю его, не слушаю!»
— И что же мне теперь делать? Может, предложить вам чего-нибудь выпить? — Снейп картинным жестом, изображая радушного хозяина, развел руками, но с лица его тут же слетела маска благодушия. — Я не имел в виду спиртные напитки!
Но Гарри, быстро подошедший к столу, уже успел перевернуть в рот наполненный золотистой жидкостью стакан.
— Надо же, мистер Поттер, я думал вы меня уже ничем удивить не сможете.
— Ну давайте, не стесняйтесь, — наконец смог выговорить Поттер, чувствуя, как становится горячо в желудке и приятное тепло распространяется по всему телу. — Скажите, что я лгун, притворщик, выскочка и вообще ничтожная личность, которую непонятно как еще носит земля. Зато вот вы у нас…
Он хотел изобразить руками что-то замысловатое, но его повело в сторону, и он схватился за крышку стола.
Забыв, о чем хотел сказать, Гарри несколько секунд со злобой смотрел в некрасивое лицо, пытаясь понять, как могла Гермиона допустить мысль, что этой старой летучей мыши нужно чье-то внимание и забота. Ему вдруг стало до слез обидно за девушку, с такой любовью делавшую этот проклятый венок, выбиравшую колокольчик и ленты слизеринских цветов, чтобы порадовать этого… этого…
— Значит, вы представить не можете, что кто-то из самых искренних и чистых побуждений захочет просто поздравить вас с праздником? Что у человека может возникнуть желание… потребность… сделать что-то приятное другому? И этот человек… этот человек… Да если вам это не надо, то зачем…
Вырвав из рук профессора венок, гриффиндорец швырнул его в стену так, что колокольчик серебряными брызгами разлетелся по комнате. Тяжело дыша, он повернулся к Снейпу. Сложив руки на груди, слизеринский декан рассматривал Гарри с таким выражением на лице, что его прошиб холодный пот. Что он тут нес? О каком человеке он говорил? О чьих желаниях и потребностях? Мерлин, Снейп явно решил, что это он… что это у него… Боже!
— Вам плохо, мистер Поттер? Судя по всему, ваш организм плохо переносит алкоголь, особенно в таких количествах.
Гарри вцепился в спинку стоящего рядом кресла. Ему плохо. Ему очень плохо. Плохо? Да ему хреново! Вот влип! Как же его так угораздило? Все из-за Гермионы с ее вечным стремлением осчастливить каждого сирого и убогого! И теперь слизеринская змея стоит и наслаждается его унижением.
— Ванная комната там, — Снейп отступил, открывая дорогу к темному коридору за его спиной.
Стараясь держаться как можно дальше от профессора, Поттер осторожно двинулся в указанном направлении. Оказавшись внутри ванной комнаты, он быстро заперся и огляделся. Как и можно было предположить, никакого окна тут не было, да и откуда оно могло взяться в подземелье. А ему бы хоть небольшую щель, чтобы он смог выскользнуть из этого проклятого места! Ну, подруга! Ну, спасибо, удружила! Представляю, как сейчас ликует Снейп. Сам Гарри Поттер только что почти признался ему в любви. Тьфу, какая гадость!
Ладно, хватит паниковать! Будем, как говорит Гермиона, мыслить позитивно. Выбраться отсюда, не встречаясь со Снейпом, не получится. Это минус. Жирный такой минус. А что же тогда плюс? Ну… Зато я теперь знаю, что душ здесь все-таки есть, и, судя по тому, что он еще не зарос плесенью и паутиной, слизеринский вампир им иногда пользуется. Ага, а вот и мыло, зубная щетка и бритвенный прибор. Мерлин, еще не хватало найти тут грязные подштанники профессора, тогда мне точно никакое позитивное мышление не поможет.
Присев на край ванной, Гарри уставился в старое потускневшее зеркало и скорчил несколько гримас. Сюда бы Риту Скитер с ее Прыткопишущим пером. Сенсация года – герой, победивший Волдеморта, прячется от своего преподавателя в ванной комнате. Смешно. Еще смешнее то, что Снейп теперь уверен, что он в него… И ведь ничего не объяснишь этому уроду. Правду сказать нельзя, а придумать какое-то разумное объяснение вряд ли получится, врать он никогда не умел. Нравились бы ему девушки, не было бы никаких проблем… А ведь он почти набрался смелости подойти к Кевину. Ладно, плевать на Снейпа! Какое ему дело, что он подумает или не подумает. И вообще, хватит сидеть здесь и ныть, нужно выбираться из этой дыры.
Стараясь двигаться как можно тише, Гарри выскользнув из ванной, и стал осторожно пробираться вдоль стены к выходу, не спуская глаз с профессора. Низко склонив голову, так что за упавшими волосами не было видно лица, тот неподвижно сидел за столом. Гриффиндорец был уже у двери, когда под его ногой что-то предательски хрустнуло.
— Поттер? — вскинулся Снейп, словно очнувшись ото сна. — Вы еще здесь?
— Да я тут… — начал Гарри, но мужчина перебил его:
— И что же вы стоите? Присаживайтесь.
— Я? Я… Я не буду пить, сэр.
— А я вам и не предлагаю.
— Но… Меня ждут.
— Подождут.
Снейп махнул волшебной палочкой, и подъехавший к Гарри стул чуть не сбил его с ног. Примостившись с краю, гриффиндорец напряженно смотрел, как профессор щедро плеснул в стакан из уже заметно опустевшей бутылки и одним глотком осушил его. После этого он с грохотом опустил стакан на стол и снова замер.
Не зная, что же ему дальше делать, Гарри молча разглядывал профессора. Странно, сейчас его лицо не казалось ему ни безобразным, ни отталкивающим.
— Увидели что-то интересное, мистер Поттер?
От неожиданности Гарри вздрогнул.
— Нет, сэр.
Снейп многозначительно хмыкнул, а Гарри покраснел от досады, вспомнив, как он здесь оказался и на что намекает профессор.
Что за гадство? Только подумал, что в нем может быть что-то человеческое, как он тут все испортил. Прав Симус со своей любимой присказкой: «Лучший Снейп – мертвый Снейп». В нем столько яда, что даже Нагини не смогла с ним справиться.
Будто прочитав его мысли, профессор повел головой, разминая затекшую шею, и, тут же сморщившись, схватился за то место, где за высоким воротом скрывалось место укуса любимицы Волдеморта. С каменным лицом профессор застыл, держась рукой за старую рану, и Гарри смог разглядеть изуродованную страшными ожогами кисть.
Перехватив его взгляд, слизеринский декан тут же спрятал поврежденную руку, прикрыв ее рукавом мантии.
— Что вы тут расселись? — зло бросил он. — Вас, кажется, ждут.
— Но…
— Убирайтесь!
Гарри встал. А ведь Невилл говорил, что именно Снейп спас ему жизнь, вытянув во время битвы из круга магического огня, но он сомневался в правдивости этой истории, считая, что Лонгботтом, находившийся в полуобморочном состоянии, вполне мог и ошибиться. И сейчас ему стало стыдно: и за свое неверие, и за то, что не замечал очевидных вещей. Ему захотелось что-то сказать, объяснить, но Снейп уже отвернулся, всем видом демонстрируя, что его меньше всего интересуют чья-то жалость и сочувствие.
Помявшись, Поттер нерешительно двинулся к выходу. Он сделал несколько шагов и остановился после того, как что-то с хрустом было раздавлено подошвой его ботинка. Колокольчик. Его осколками был усеян пол комнаты. В углу валялся смятый венок. И не задумываясь, зачем он это делает, Поттер достал волшебную палочку.
— Репаро! Ассио!
Аккуратно повесив рождественский подарок Гермионы на дверь, он отступил, осматривая свою работу. Восстанавливающее заклинанье ему не совсем удалось – маленький слизеринский колокольчик, искрившийся раньше серебром, сейчас выглядел тускло и больше не переливался на свету.
«Снейп похож на этот колокольчик, — решил вдруг Гарри. — Его словно тоже однажды разбили и неумело склеили, и он больше не может радоваться, смеяться, как все обычные люди».
Взявшись за ручку, он потянул ее на себя и в последний момент обернулся, ожидая натолкнуться на пронизывающий колючий взгляд, но профессор даже не смотрел в его сторону. Он сидел, подперев одной рукой голову, другой сжимая пустой стакан. В неровном пламени свечей глубокие складки у рта проступали еще резче.
— Счастливого Рождества! — севшим голосом сказал Гарри.
— Что? — мужчина поднял глаза и посмотрел на него так, словно только заметил его присутствие в комнате.
— Счастливого Рождества, сэр, — громче повторил Гарри и, не дожидаясь ответа, рванул дверь на себя.
За его спиной надтреснуто звякнул колокольчик.
***
Оказавшись в коридоре, Поттер успел только перевести дыхание, как ему на шею бросилась растрепанная Гермиона.
— Гарри, почему ты так долго? Я уже хотела Макгонагалл звать на выручку! — отстранившись, девушка с тревогой заглянула ему в лицо. — Снейп что, снял с тебя баллы? Назначил взыскание? Он же не мог в такой день…
— Ничего не случилось. Мы просто… поговорили.
— Да-а-а… И о чем вы столько времени говорили?
— Так,… о жизни. Ладно, пойдем, вон у тебя какие пальцы холодные, еще заболеешь. Рон мне этого не простит.
Накинув девушке на плечи мантию-невидимку, Гарри взял ее под локоть и повел к лестнице. У самых ступенек он оглянулся. Естественно, дверь в комнаты слизеринского декана была закрыта, в коридоре было темно и тихо.
Поднимаясь к себе, Гарри почти не слушал, о чем говорила подруга, вспоминая сгорбленную фигуру у стола, бессильно опущенные плечи и бесконечно усталый взгляд пугающих темных глаз.
Когда они вернулись в Гриифиндорскую башню, девушка, пожелав Поттеру спокойной ночи, пошла в свою комнату, но задержалась на пороге.
— Все же, он что-то такое тебе сказал.
— Кто?
— Тот, с кем останься вы единственными мужчинами на земле, ты бы ни за что…
— А… Ничего, Гермиона. Ни-че-го.
— Что ж, наверное, я это себе придумала, — она улыбнулась и, махнув ему рукой, скрылась в спальне.
Оставшись один, Гарри подошел к камину и протянул к огню ладони: только сейчас он почувствовал, как замерз. В дымоходе жалобно завывал ветер, и от этих звуков мороз пробегал по коже. Глядя на скачущие по поленьям языки пламени, он попытался представить, что сейчас делает в своих комнатах Снейп. Наверное, продолжает надираться в одиночестве и смеется, вспоминая как он…
Какого он дурака свалял. Дать профессору такой повод для издевок и насмешек. Но почему же тогда тот не смеялся, когда он уходил, а только смотрел, и взгляд у него был такой… такой… Он даже назначить взыскание забыл. Может, Снейп и не совсем законченная сволочь с каменным сердцем, может, права Гермиона, и даже такие, как он, нуждаются в сострадании, и может, все-таки останься они единственными мужчинами на земле, то могли бы…
— Нет, — ошеломленно сказал Гарри вслух. — Нет!
Часы пробили двенадцать раз, когда он вошел в спальню и резко захлопнул за собой дверь, словно оставляя во вчерашнем дне взявшиеся неизвестно откуда в его голове мысли о нем и Снейпе. Все, он больше не будет об этом думать. Никогда, ни за что… Это просто нелепо!
Махнув палочкой, Поттер зажег несколько свечей, скинул верхнюю одежду и забрался под одеяло. Несколько мгновений он просто пялился на стену, где плясали странные тени, отбрасываемые пламенем, затем приподнял матрас и достал старый спортивный журнал, между страниц которого лежал зачарованный от постороннего взгляда снимок. Он стащил его из альбома Колина Криви, снимавшего для школьной стенгазеты всех квидичных игроков.
На фотографии, отбросив волосы со лба, Кевин небрежно оперся на метлу и улыбнулся. Гарри шумно выдохнул – как он хорош. Быстрей бы закончились каникулы. Он твердо решил, что как только равенкловец вернется в школу, подойдет к нему и скажет… И предложит…
Если ему повезет, то у него появится парень. Настоящий парень, с которым они…
И словно доказывая что-то невидимому собеседнику, он громко сказал:
— Все у меня будет!
Захлопнув журнал с фотографией, Гарри бросил его на тумбочку. Откинувшись на спину, он заложил руки за голову и еле слышно повторил:
— Все у меня будет.
Он закрыл глаза и попытался представить, как изменится выражение лица Кевина, когда он скажет ему о своих чувствах, но образ равенкловца почему-то расплывался туманным пятном. Вместо него мелькали, то острый профиль, то рука в страшных ожогах, то потемневшие от невыносимой боли глаза.
Не выдержав, Гарри сел на кровати и замотал головой, стараясь избавиться от навязчивых видений. Потянувшись к тумбочке, чтобы еще раз посмотреть на фотографию Кевина, он вдруг замер, прислушиваясь. Что это?... Нет. Ничего. Показалось. Это ветер, всего лишь ветер.
Потушив свечи, он опустился на кровать и накрылся одеялом с головой. Все, спать. Завтра утром при свете дня все будут выглядеть совсем по-другому и он посмеется над теми глупостями, что лезли ему вечером в голову.
И уже проваливаясь в сон, он снова услышал этот звук. Будто где-то рядом раздался тихий, чуть надтреснутый звон колокольчика.
