Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Годрик походил на поросенка. Весь – от пояса и до бровей заляпанный полузасохшей глиной, белозубо улыбающийся и потрясающий чем-то вроде чашки для сбора пожертвований у храма. Только там используют подобные трепещуще-трагические облезлые сосуды, чтобы подвигнуть сердобольных прихожан на щедрую помощь во славу Господню. Но Гриффиндору было все равно – он вдохновлено вещал что-то о пользе и величии простого ручного труда, которым живут мудрые маглы.
Слизерин старался не попасть под дождь из мелких ошметков глины, сопровождающих разошедшегося мальчишку. Увлекающийся и импульсивный подросток был явно не самым лучшим обществом для молодого алхимика, но что поделать – пятнадцатилетний Годрик был сыном учителя Салазара, и Слизерину ничего не оставалось, кроме как терпеть несносного ребенка.
- Если ты немедленно не смоешь глину с волос, тебя придется стричь налысо, - хмуро просветил он Годрика, с непередаваемым выражением лица окидывая того взглядом. – И убери этот кошмар, не пугай отца, ты ведь к нему собрался?
Годрик обиженно насупился.
- Это не кошмар, а ваза! Парадная! – он в запале ткнул засохшим куском глины в лицо Слизерину, тот отшатнулся и недовольно поджал губы. Гриффиндор поймал скептический взгляд старшего друга на своем творении, присмотрелся к «вазе» повнимательнее и несколько смутился. – Ну, может не парадная… Но на кухне пригодится!
Салазар только головой покачал. Он уже сорок раз проклял ту черную минуту, когда согласился по просьбе наставника присмотреть за его сыном – старый Гриффиндор волновался, что у мальчика «немужские интересы». Слизерин только хмыкнул: за последний год Годрик, отчаянно ищущий себя во всех видах деятельности, перепробовал все, что можно и нельзя. Он пытался стать художником – и рисовал ужасающие портреты, вроде и неплохие, но безобразно перевирающие реальность. У благородного Гриффиндора даже самые уродливые люди выглядели прекрасными, только – вот беда! – не собой…
Потом Годрик увлекся танцами, он брал уроки у нескольких учителей сразу, желая всего, немедленно и в совершенстве. В своих невозможных стремлениях он не брезговал даже общением с маглами, что приводило в искренне негодование как Салазара, так и Гриффиндора-старшего, но рыжему волшебнику, юному и порывистому, на мнение взрослых было плевать.
Дальше следовал длительный и упорный период занятий пением. Слухом Мерлин Годрика обделил, а вот голосом – увы – нет. И в течение полугода Гриффиндор-мэнор оглашался сомнительными воплями молодого наследника, гордо именуемыми пением. Но и это Слизерин стерпел.
Но глина! Это уже не выдерживало никакой критики.
- Не придется меня стричь! – снова разулыбался Годрик. – Я применю чары! Пойдем, я тебя покажу, как лепить!
- Гриффиндор, ты в своем уме? Я не возьму в руки эту мерзость! – попытался откреститься Салазар. Но ничего не получилось: сопротивляться целеустремленному Годрику было все равно, что пытаться вздохом сдвинуть с места родовой замок. То есть – малоосуществимо. «Хотя, при использовании определенных зелий, изменяющих структуру воздуха…» - задумался Салазар.
Однако продолжить профессиональные изыскания ему не позволили: Годрик заволок его в маленькую комнатушку на самом верху массивного донжона Гриффиндор-менора и усадил на покосившийся стул, скрипящий при каждом движении алхимика. Мальчик примостился рядом, ерзая на не менее кривой табуретке. У их ног возвышалась странная конструкция: большая емкость, похожая на котел для выпаривания, прикрепленная к деревянной тумбе.
Годрик тут же наполнил емкость влажно поблескивающей глиной, что-то неразличимо пробормотал себе под нос, и конструкция, повинуясь магии, начала неторопливо вращаться.
- Это гончарный круг! – гордо отрекомендовал Гриффиндор свое нелепое изобретение. – Смотри: он поворачивается, и я могу делать ровные вазы или горшки!
Скептически-жалостливый взгляд Салазара – как на тихого сумасшедшего – пропал втуне. Годрик себя юродивым признавать упорно не желал, и лечиться тоже. Пришлось слушать дальше.
- Вот смотри: я набираю глину, сжимаю ее ладонями и держу, пока круг вращается. Если я меняю положение пальцев, форма горшка или кувшина меняется. Чудесно, правда? – Годрик сияющими от счастья глазами уставился на Слизерина. Тот хотел было выдать что-то язвительное, но, глянув в искристо-зеленые озера, решил передумать.
Чертов мальчишка успешно воплощал свои указания, пытаясь слепить что-то путное из упрямо ускользающей из тонких рук глины. Салазар пару минут полюбовался на упрямого, нежелающего отступать от заранее безнадежного дела Годрика и внезапно решил помочь. Гриффиндор, казалось, читал его мысли:
- А давай ты тоже попробуешь! – воодушевленно предложил он.
Салазар со вздохом закатал рукава туники, и неуверенно протянул руки к сомнительному изделию Годрика. Тот не стал дожидаться и, остановив круг, схватил ладони Слизерина, прикладывая их к пухлым боками будущего горшка. Руки Гриффиндора уверенно легли сверху. Салазар вздрогнул, всей кожей ощущая прохладу тонких мальчишеских пальцев. Круг, повинуясь магии Годрика, снова начал вращаться.
Салазар чувствовал себя странно. Впечатления от прикосновения рук Гриффиндора были противоречивыми – хотелось вжаться еще сильнее и одновременно отодвинуться подальше. Слизерин попытался увеличить расстояние между их ладонями, но добился только того, что горшок резко уменьшился в размерах и приобрел странную форму, а руки Годрика только сильнее прижались к его рукам.
- Ой… Какая-то она у нас не такая… - растерянно захлопал глазами Годрик, глядя на результат их интенсивных действий.
- Ну… Будет чашка, - неожиданно для себя мягко улыбнулся Салазар.
- И правда! – обрадовался Годрик, сдвигая пальцы и пытаясь придать куску глины теперь уже форму чашки.
Салазар едва не взвыл с досады, когда пушистая, золотисто-рыжая голова наклонилась над их работой, оказавшись прямо у него под носом. Их колени соприкоснулись, ногу будто обожгло жаром, и Слизерин судорожно дернулся, отшатываясь в сторону. Годрик, увлеченный созерцанием будущей чашки, ничего не заметил. Комочек глины на вьющейся пряди качался перед глазами Салазара, почти вынуждая… Сделать что?
- Вот так! – радостно заявил Годрик. Чашка, принявшая уже осмысленную и ожидаемую форму, мягко скользила под их пальцами, становясь без малого совершенной.
Годрик поднял голову, и его лицо оказалось неожиданно близко к склонившемуся над его макушкой Салазару.
- Мы почти закончили!
Чуть припухшие, яркие губы мальчишки шевельнулись, выпуская ничего не значащие звуки в окружающее пространство, взгляд Слизерина скользил от радостно-недоуменных глаз Годрика к его восхитительным губам и обратно.
- Ты… - начал он, но пальцы нервно дернулись и тонкая стенка чашки искривились и почти смялись, ломая идеальный круг ободка.
- Ой! – вскрикнул Годрик, момент был сломан, и Гриффиндор расстроено уставился на плачевный результат их работы.
Слизерин почти решился на извинение, но тут их уединение было нарушено. В дверь легонько постучали, и на пороге из полумрака винтовой лестницы возникла высокая рыжеволосая девушка.
Такая красивая… И так похожа на Годрика.
- Это Ивейн, моя сестра, - представил Гриффиндор с улыбкой. – А это Салазар, ученик папы.
- Я знаю, - улыбнулась девушка. Две пары зеленых глаз уставились на Салазара, тот почувствовал себя несколько неуютно. – Я часто вас вижу, вы почти живете у нас. Отец так мучает вас своим обучением, лорд Слизерин?
- Нет, - у Салазара невольно приподнялись кончики губ. – Я сам счастлив работать с вашим отцом, леди Ивейн.
- А мы тут чашку делали! – вклинился Годрик, демонстрируя сестре продукт нервного состояния Салазара. – Но не получилось… Я выброшу, и мы слепим новую.
Слизерин задумчиво перевел взгляд от сестры Гриффиндора на многострадальное изделие. Помолчал несколько мгновений, а потом сказал:
- Не выбрасывай. Мне нравится.
- Ты ее заберешь? – изумился Годрик. – Но она же… Не получилась!
- Ничего. Я оставлю себе.
- Ну, хорошо, - светло улыбнулся Гриффиндор. – Я пойду, ладно? Скоро придет папа, он обещал покататься со мной на лошадях! А еще он нашел мне учителя по чарам!
Слизерин изумленно вскинул брови.
- Чары? Не знал, что ты интересуешься ими…
- Я решил попробовать себя в этом. Может, у меня получится? – Годрик усмехнулся и рыже-золотистым вихрем вылетел за дверь.
- Он еще такой мальчишка, - тихо сказала Ивейн, с улыбкой глядя вслед брату.
- Да. Мальчишка… - вздохнул Салазар. Его взгляд скользнул по леди Гриффиндор. Они так похожи, просто удивительно… - До встречи, леди Ивейн.
- До встречи, лорд Слизерин, - ответила она. – Мы всегда рады видеть вас у себя.
- Благодарю, - Салазар сдержанно поклонился и аппарировал.
Кривоватая чашка была надежно укрыта в кармане его мантии. Отныне она надолго займет место в Слизерин-мэноре. Почти как у христиан: вместо роскошных кубков – простая деревянная чаша. Салазар усмехнулся, глядя на глиняное недоразумение. Персональное чудо, его личный Святой Грааль…
Он погладил кончиками пальцев шершавый бок и налил в чашку красное вино. Ивейн и Годрик еще долго дразнили его после этого Поттером – Горшечником - когда видели его пристрастие к неровной посудине.
Салазар улыбнулся. Древние думали, что люди вылеплены из глины. Возможно, они не так уж и ошибались…
