«Кастиэль отправляется в душ. Напор воды оставляет желать лучшего, но это неважно. Она тёплая, и Кастиэль долго стоит под её струями. Он знает, что человеческая кожа постоянно обновляет себя, избавляясь от мёртвых клеток эпидермиса, и задаётся вопросом, сколько времени потребуется, чтобы он превратился в другую личность и обновилась каждая клетка его кожи. Кастиэль глядит на свои руки. Возможно, пройдёт всего несколько недель...»
В доме Саула стало небезопасно, и Давид покинул Ионафана и ушёл из города в поле. Кастиэль при этом не присутствовал, поэтому у него нет личных воспоминаний. Но Анаэль была там с другими ангелами и после рассказала ему о своих наблюдениях, когда они остались вдвоём. Тогда она и Кастиэль часто беседовали наедине. Анаэль поведала ему о стрелах в земле. О слезах, о том, как Давид и Ионафан прятали лица друг у друга на плече, и как Ионафан провожал Давида взглядом, пока тот не превратился в неразличимую точку на горизонте. «Я их не понимаю, — тихо призналась Анаэль, зная, что Кастиэль её не выдаст. — Сердце в груди — это, должно быть, так тяжело. Ты представляешь? — она подняла голову, всматриваясь в Небеса, свой дом. — Его стук похож на барабанный бой. На цокот копыт. Как люди вообще выносят биение собственного сердца?».
Теперь Кастиэль лежит на кровати в номере мотеля в темноте и затаивает дыхание, пока кровь не начинает шуметь в ушах. Наконец он делает глубокий вдох. Голова кружится, а сердце пускается вскачь. Кастиэль чувствует, как оно колотится. Словно кто-то бьёт по стене рукой, и ладони ударяют плоть изнутри. Сердце бьётся, как отскакивающий от тротуара мяч или голос, эхом отражающийся от бетона. Звук напоминает беспорядочное хлопание крыльев.
***
Дин дал Кастиэлю пятьсот долларов наличными, одну из фальшивых кредитных карточек, мобильный телефон с десятью записанными номерами (девять принадлежат Дину и Сэму и один — Гарту), карту с выделенным маршрутом и маленькую сумку с одеждой. Это одежда Дина: пара джинсов, две футболки, скатанные в трубочку носки и недавно выстиранное нижнее бельё. Также Кастиэль получил три бутылки воды, батончики мюсли и пакет чипсов. Дин отвез его на автовокзал, заплатил за билет, а потом уселся на пластиковый стул рядом с Кастиэлем и завёл разговор о вещах, не имеющих большого значения: о том, какая еда из торговых автоматов самая калорийная, о своей последней поездке на автобусе, достойных закусочных в Южной Дакоте и телевизионных сюжетах с ситуацией, похожей на ту, в которой они оказались. Кастиэль никогда не видел ничего из того, что описывает Дин, поэтому он почти не вслушивается в то, о чём тот говорит. Когда подъезжает автобус, Дин встаёт, отдаёт Кастиэлю сумку и отступает на шаг, вытянув руки вдоль тела, с нечитаемым выражением лица.
— Ты… — произносит Дин и замолкает. Фраза началась, как утверждение, а заканчивается, как вопрос: — Ты будешь в порядке? — он расправляет плечи и повторяет: — Ты будешь в порядке. Гарт тебя ждёт. Позвони ему, когда доберёшься до места, и он всё устроит. Если тебе что-то понадобится, он это достанет. А если нет, — Дин глядит на собственные ботинки, — ты можешь позвонить мне.
— Дин, — окликает его Кастиэль. Тот поднимает голову. Выражение лица у него по-прежнему нечитаемое, лишь дёргается мускул на щеке. Кастиэль протягивает руку, и Дин пожимает её с удивлённым видом. — Прощай, — выдыхает Кастиэль.
— Нет, — вырывается у Дина настолько быстро, что это слово походит на смешок, но он не смеётся. — Нет, дружище. Ты не можешь сказать «прощай». Так не говорят. Ты должен сказать «до скорой встречи».
— До скорой встречи, — говорит Кастиэль, закидывает сумку на плечо, поднимается по ступенькам в автобус и выбирает сиденье в задней части, в противоположной стороне от той, где стоит Дин. Он не хочет на него смотреть. Но потом, прислонившись к стеклу, Кастиэль видит, как Дин идёт к машине, припаркованной в тени стены автовокзала. Дин вытаскивает ключи, словно ему не терпится уехать, но затем кладёт руку на капот и прижимается к двери лбом. Кастиэль закрывает глаза. Автобус выезжает со стоянки и едет по дороге вниз. Кастиэль засыпает прежде, чем они достигают Небраски. В конце концов автобус останавливается в Сиу-Сити. Согласно плану, Кастиэль должен подождать сорок пять минут, а после пересесть на автобус, который отвезёт его к Гарту. Вместо этого он выходит из здания автовокзала и набирает его номер.
— Эй, — приветствует его Гарт. — Ты уже на месте?
— Нет, — отвечает Кастиэль. — На самом деле я решил остаться. Мы обсудили это с Дином вчера. Прости за доставленное беспокойство.
— Это было не зря, — судя по голосу, Гарт в восторге. — Я рад, что вы, ребята, во всём разобрались. — Кастиэль благодарит его. — Обними за меня этих двух балбесов, — просит Гарт. Кастиэль обещает, что так и сделает.
Он вешает сумку на плечо и направляется в центр города. Заходит в круглосуточный минимаркет и тратит первые семьдесят пять долларов на одноразовый сотовый телефон с бесплатными минутами разговора. Продавец помогает ему достать телефон из упаковки и активировать его. Кастиэль читает инструкцию в парке и заносит в память телефона все номера, которые ему дал Дин. А потом вскрывает телефон Дина и разбивает его: ломает чипы и выбрасывает провода и аккумулятор в урну. Зарядку он оставляет, на всякий случай. Кастиэль не желает хранить у себя сам телефон, но он слишком эгоистичен, чтобы избавиться от номеров. Он не готов зайти настолько далеко. Кастиэлю не хочется полностью изолировать себя от мира без возможности вернуться и ухватиться хоть за что-то, если он попадёт в безвыходное положение. Кастиэль ел из мусорных баков и дрожал, истекая кровью, под дождём, и он предпочёл бы не повторять этот опыт, пусть это и означает, что он будет вынужден позвонить Дину и Сэму. Он не хочет нуждаться в них, даже если потом ему придётся с этим смириться.
Но в данную минуту Кастиэль также не хочет, чтобы его нашли.
***
Он меняет билет в Южную Дакоту на новый, в Де-Мойн. С него берут дополнительный сбор, некую «плату за обслуживание». Кастиэль доезжает до Де-Мойна, а затем пересаживается на автобус до Седар Фоллз. Там он снимает на ночь самый дешевый номер в мотеле, который ему удаётся отыскать. За него Кастиэль платит ещё сорок пять долларов. Он принимает душ, выходит в город и идёт по старинной главной улице, пока дома не сменяются пустыми стоянками и заправками. Кастиэль разворачивается и идёт назад. Доходит до закусочной и тратит семь долларов и семьдесят пять центов на гамбургер, картошку фри и чёрный кофе. Еда ему очень нравится, и Кастиэль честно признаётся в этом женщине за стойкой. Она улыбается и наливает ему ещё кофе. Этой ночью Кастиэль постоянно просыпается, кутается в одеяла, чтобы не замёрзнуть, но всё равно спать так намного удобней, чем на сиденье в автобусе.
Утром Кастиэль возвращается в закусочную и заказывает на завтрак яичницу, блинчики и много кофе. Женщина за стойкой — хозяйка кафе — даже наливает ему стакан свежевыжатого апельсинового сока за счёт заведения, и сок так хорош, что он растягивает его на пятнадцать минут. Выйдя на улицу, Кастиэль замечает на окне небольшое объявление: закусочной требуются помощники. «Помощь», — думает он. Это то, чем он занимался раньше. Кастиэль вновь входит в закусочную.
— У вас есть опыт? — спрашивает хозяйка, Мэрилин, окидывая его взглядом. Он разговаривают в задней комнате. Мэрилин сказала, что это её офис, но сейчас Кастиэль уверен, что это шутка. Потому что они стоят в кладовой между полками с бутылками кетчупа и ящиками из-под молочных пакетов, наполненных луком.
— Нет, — отвечает Кастиэль. — У меня нет опыта. — Мэрилин выглядит разочарованной, поэтому надо быстро что-то придумать. Он вспоминает Эйприл — вернее, то существо, что притворялось ею — и сочувствие в её голосе, когда она произнесла: «Плохой совет по вложению средств?». И говорит, опустив глаза: — Мне дали плохой совет по вложению средств. — Это ложь; но следующие слова кажутся правдой. — У меня ничего нет, — сообщает Кастиэль, встречаясь с Мэрилин взглядом. — Я начинаю с чистого листа. — Она смягчается и кивает.
— Ладно. Давайте попробуем. Я ничего не могу обещать, но если вы будете усердно трудиться… посмотрим.
Мэрилин выдаёт ему фартук и показывает, как работает касса. Кастиэль старается не гордиться собой, даже чуть-чуть (гордыня — самый большой грех и его роковой недостаток), когда Мэрилин хлопает его по спине и говорит, что он хороший ученик.
***
Кастиэль работает в закусочной пять недель. Он принимает заказы, передаёт их на кухню, наливает посетителям кофе и рассчитывает их, когда они готовятся уходить. У Кастиэля отличная память, и он не роняет тарелки. Мэрилин платит ему наличными, и чаевые он получает тоже наличными: мятые долларовые купюры и иногда пятидолларовые. Деньги Кастиэль копит и тратит их лишь на оплату номера в мотеле. Довольно скоро он обнаруживает, что платит за ночёвку почти столько же, сколько зарабатывает за день. Это несправедливо. Кастиэль не понимает, как люди с этим справляются. По крайней мере, теперь он ест в закусочной бесплатно: Мэрилин кормит его большим завтраком, когда он приходит туда утром, а в конце рабочего дня суёт ему в руки бумажный пакет с едой.
— Иначе продукты пропадут, — произносит она, пожимая плечами.
Мэрилин зовёт Кастиэля Чарльзом, потому что это имя он написал в анкете. Многие строки в ней он не заполнил — предыдущее место работы, образование, но указал адрес мотеля и придумал себе фамилию. Леви, как на ярлыке его джинсов.
Но однажды ночью Кастиэль возвращается с работы, держа в руках бумажный пакет, где лежат сэндвичи с индейкой, и видит выходящего из аптеки человека. Движения у него неловкие, заученные, словно тело принадлежит не ему, и он оглядывает улицу со злостью во взгляде. Кастиэль чувствует, как его охватывает нежеланный страх, который он не в состоянии контролировать, и он ныряет в переулок и прячется за мусорными баками. Сердце бьётся, как сумасшедшее, и Кастиэль пытается успокоиться. Возможно, его не заметили. Он не беззащитен: в рукаве плаща прячется ангельский клинок. Кастиэль сидит за баками около часа. Но никто не появляется в переулке. Никто его не ищет. Наконец Кастиэль встаёт. Затёкшие ноги дрожат и заплетаются. Он идёт в мотель быстро, но не бегом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Заперев дверь номера, Кастиэль вытаскивает клинок, усаживается на кровать и ждёт. Смотрит на пакет с сэндвичами, но он слишком нервничает, чтобы есть. Кастиэль не помнит, как погружается в сон, но он засыпает, завалившись на бок, продолжая сжимать клинок и не сняв ботинок. Он просыпается среди ночи, растерянный и очень голодный (последний раз Кастиэль чувствовал такой голод много недель назад). Он думает о том, чтобы снова заснуть, а потом пойти на работу. Кастиэлю это нужно. Он хочет пойти на работу, надеть фартук, услышать запах жарящихся на сковородке яиц и бекона и болтать с Мэрилин о детях её сестры и прочих пустяках. Он хочет остаться здесь, принимать по вечерам душ, долго, и спать в ничем непримечательной, но чистой кровати. Кастиэль хочет остаться, но не может.
Около трёх часов утра он подсовывает под запертую дверь закусочной записку. В ней написано: «Простите. Мне пришлось срочно уехать. Спасибо за вашу доброту». Когда Кастиэль садится в автобус, который увезёт его из города, ему приходит в голову, что при желании он мог бы и Дину оставить записку. Но она была бы совершенно другой.
***
Автобус довозит его до Миннесоты. Кастиэль снимает номер в мотеле на окраине Манкейто — на этот раз всего за тридцать пять долларов. А после бродит по городу, заглядывая в окна магазинов, и проводит некоторое время в публичной библиотеке. Он видит объявление на окне магазина одежды. Магазину нужен продавец-консультант. Однако они бросают на него один взгляд и говорят, что эта должность уже занята. Кастиэль выходит на улицу и размышляет об этом, думает о своей выцветшей толстовке и плохо сидящих джинсах. Он понимает.
На окне хозяйственного магазина Кастиэль видит рукописный плакат, где написано, что здесь требуется кассир. Он заходит внутрь и спрашивает, свободно ли это место. У него есть опыт работы. Женщина за прилавком, как и Мэрилин, оглядывает его с ног до головы, и Кастиэль рассказывает ей ту же самую историю: плохой совет по вложению средств. У него ничего нет, и он учится жить заново. Эти слова постепенно прекращают быть выдумкой и начинают звучать, как будто это действительно с ним случилось. Взгляд у женщины за прилавком более скептический, чем у Мэрилин. Кастиэль заверяет, что умеет обращаться с кассой. Женщина позволяет ему продемонстрировать свои умения, но не раньше, чем вызывает к ним со склада ещё одного человека, мужчину. Они вместе наблюдают за Кастиэлем, как он проводит разные операции: пробивает суммы, оформляет возврат, принимает купоны.
— Ладно, ладно, — сдаётся женщина. — Мы поняли. — Кастиэль выходит из-за прилавка. Женщина смотрит на своего коллегу, и тот пожимает плечами и возвращается на склад. — Когда вы можете приступить? — спрашивает она.
— Немедленно, — говорит Кастиэль.
Она качает головой и щурится, разглядывая его поношенную толстовку и нечёсаные волосы. У Кастиэля не было времени принять душ, что стало большой ошибкой. Ему следовало бы выглядеть более презентабельным.
— Как насчёт завтра? — спрашивает женщина. Удивлённый Кастиэль невольно улыбается. Она улыбается в ответ, правда, с меньшим энтузиазмом. — И у вас есть… э-э… другая одежда?
— Не совсем. Но я её куплю.
— Хорошо. Сделайте это.
Кастиэль идёт три мили пешком до «Уолмарта» в торговом центре в пригороде. Он выбирает две пары новых брюк, приличные, но не дорогие слаксы и три рубашки, все по сниженной цене. Также он кладёт в тележку большую упаковку с батончиками мюсли и два пакета сухофруктов. Задумавшись, Кастиэль медленно обходит торговый зал, и находит себе тёплое пальто, плотное и простое, с карманами, а также ботинки, более удобные, чем те, что на нём сейчас. Ещё он покупает большую бутылку шампуня и несколько кусков мыла. Всё вместе стоит сто сорок три доллара. Кастиэль расплачивается фальшивой кредитной карточкой Дина, зная, что Дин и Сэм могут её отследить и таким образом обнаружить, где он скрывается. Но, с другой стороны, этого может и не случиться. Возможно, Дин и Сэм его не ищут. Совсем. Он тащит покупки в мотель, вешает одежду в маленький шкаф, ужинает в кафе неподалёку и долго стоит под душем, прежде чем лечь спать.
Кастиэль уверен, что увидит во сне Дина. Но ему снится Анаэль. Он скучает по звуку её истинного голоса, который его разум уже не способен воспроизвести. Кастиэль помнит, что Анаэль находилась там, а в следующую минуту пропала, покинула его сознание и Небеса. Кастиэля не было рядом, когда она пала, и он не видел самого падения. Поэтому он помнит лишь её отсутствие: Анаэль в негативе, пустая форма для заливки, треснувшая, когда вынули её содержимое. Кастиэль помнит тишину, пустоту, оставшуюся в мире после её смерти. Но на самом деле Анаэль не умерла. Она заняла новое пространство, превратилась в нового человека и взяла себе другое имя. Она просто была не здесь, а где-то ещё.
Утром Кастиэль приходит в магазин чистым и одетым в новую одежду. Хозяйка магазина одобрительно приподнимает бровь:
— Ух ты. А вы умеете исправлять ошибки, — она протягивает ему руку и представляется: — Нора.
— Чарльз, — отвечает Кастиэль, пожимая её руку.
— Ну, это слишком идеально, — смеётся Нора, но Кастиэль не понимает, почему, и сообщает ей об этом. — Правда? Вы никогда не слышали о «Худом мужчине»? — По её тону он понимает, что в виду имеется что-то из человеческих средств развлечения, книга или фильм, и речь вряд ли идёт о каком-нибудь необычайно стройном человеке, но он не знает точно. — Ладно, — произносит Нора. — Это будет вашим домашним заданием.
Кастиэль обещает, что выяснит всю необходимую информацию в библиотеке.
***
В библиотеке он ищет информацию не только об этом фильме. Кастиэль начинает с книг по обустройству домов и инструкций к инструментам и технике, чтобы приносить больше пользы своей новой работодательнице. Приходя в магазин рано утром, он читает этикетки на каждой вещи, по стеллажу за раз, так что теперь он знает, где что лежит и для чего используется. Некоторые вещи ему знакомы: Кастиэль видел механические и садовые инструменты раньше, и книги не могут рассказать ему ничего нового о ножах или пилах. Тем не менее, информацию на этикетках растворителей и красок он читает очень внимательно. Нора застаёт его за этим занятием, но не делает никаких замечаний.
Хозяйственный магазин — приятное место: пространство хорошо организовано, и Кастиэлю нравится, как товары рядами лежат на своих полках, сгруппированные по виду и размеру. Когда в магазине нет покупателей, он раскладывает товар по полкам и поправляет вещи на витринах. Эта работа не требует мысленных усилий, но, как ни странно, приносит ему радость, словно его рукам нужно какое-то занятие, а мозгу — пространство, чтобы улететь прочь, дистанцироваться от механических, повторяющихся движений и отдаться размышлениям о других вещах. Сейчас Кастиэль понимает, почему люди занимают себя рутинными делами. В его разуме гораздо больше места, чем он представлял, и одновременно намного меньше: мозг хватается за что-то одно, сосредотачивается на этой вещи, и все мысли вертятся вокруг неё, пока Кастиэль не начинает бояться, что сходит с ума. Это может быть строчка из песни, кем-то произнесённое слово или ещё не решённая им проблема. А потом он теряет нить и сосредотачивается на чём-то другом. Это происходит с тех пор, как он приземлился в лесу. После заклинания. Кастиэль предполагает, что это нормально.
Нора добра к нему, даже слишком. После первых двух недель она расслабляется: Кастиэль ничего не украл из кассы или со склада, он никогда не опаздывает и не приходит на работу пьяным. Одежда у него всегда чистая. Сначала Кастиэль стирает её в ванной, а потом в прачечной мотеля, где стиральные машины работают, если опустить в них монеты. Ему нравится, как пахнет одежда, вытащенная из сушилки, горячая и мягкая. Он нечаянно выставляет очень высокую температуру для стирки, и одна из его рубашек садится. После этого Кастиэль учится менять температурные режимы. Идти до «Уолмарта» пешком, чтобы купить новую рубашку, ему в этот раз не приходится: в пятницу вечером Нора, закрывая магазин, предлагает его подвезти. Они едут в торговый центр в её пикапе, обсуждая покупателя, не видящего разницы между шайбой и гайкой. На радио тихо играет кантри. Песня Кастиэлю незнакома. Он никогда не слышал многие из них. Нора подъезжает к входу в торговый центр и выключает двигатель.
Нора машет ему на прощание и говорит, что они увидятся в понедельник. В магазине Кастиэль выбирает две новые рубашки и огромный мешок с пакетами овсянки, которые достаточно залить кипятком. Праздничные витрины он разглядывает с удивлением: сейчас ноябрь, и Рождество наступит лишь через несколько недель. Но в магазине огромное пространство занимают искусственные ёлки, венки, пахнущие соснами, мишура, плюшевые снеговики, сверкающие золотые гирлянды и пластмассовый олень, поющий бессодержательные песенки о Санта Клаусе и том, как он предположительно оценивает поведение детей. Кастиэль бездумно бродит между полками, уставившись на мигающие лампочки и блестящие ленты невидящим взглядом. Он останавливается перед пластмассовым вертепом, где Дева Мария с кукольным лицом замерла над крошечным пластмассовым младенцем в яслях. И внезапно, несмотря на тепло, идущее из вентиляции, и пальто, Кастиэлю становится холодно. Так холодно, что он начинает дрожать. Кастиэль не может вспомнить, как это было. Ту радость и блаженство, охватывавшие его, когда он слышал голоса других ангелов. Кастиэль помнит, что когда-то они ликовали — все они — и их песня походила на неземную волну, сотрясавшую небеса и камни в горах. Но он не в состоянии вспомнить, каково это — быть частью ангельского воинства, непрестанно ощущать присутствие братьев и сестер. Эти воспоминания больше ему недоступны. Кастиэль всего лишь одинокий маленький человек у стеллажа, запутавшийся в собственных мыслях, сжимающий в руках банку с жареными орехами. Он рассеянно кладёт в тележку остальные покупки — тёплые носки, шапку, банки с супом и консервный нож — и направляется к кассам, где, когда его спрашивают: «Наличные или кредитная карта?», теряется и застывает на тридцать секунд. В итоге Кастиэль снова расплачивается фальшивой кредиткой Дина.
Он возвращается в мотель в темноте. Мимо проносятся машины, и от мерцающих фар кружится голова. Когда Кастиэль выдыхает, из его рта идёт пар, по форме напоминающий белые облака.
***
— Чем собираешься заняться в праздники? — интересуется Нора в середине декабря. Она считает Кастиэля религиозным человеком и предполагает, что он католик. Наверное, он действительно произвёл на неё такое впечатление, но Кастиэль не горел желанием исправить ошибку. Он не знал, как всё объяснить, поэтому промолчал, и они снова начали говорить о еде. Эта тема Кастиэлю никогда не надоедает. Нора испекла печенье для какого-то мероприятия в школе сына и немного принесла на работу, чтобы сотрудники его попробовали. Сейчас они сидят за первой кассой и доедают печенье с арахисовым маслом — Кастиэль и Нора пришли к выводу, что предпочитают его, а не простое сладкое печенье, потому что оно сытнее. Теперь Кастиэль знает, какая еда утоляет голод, а какая — приятна для вкусовых рецепторов, и старается делать правильный выбор.
— Ничем, — честно признается он и смотрит на Нору, пораженный одной мыслью, как молнией: — Магазин будет закрыт? — Кастиэль не хочет, чтобы магазин закрывался на праздники. Здесь он не получает чаевых, а мотель по-прежнему стоит тридцать пять долларов за ночь.
— Да, мы будем закрыты в среду на Рождество, — подтверждает Нора. — Всё равно никто не придёт. И, возможно, в четверг и пятницу тоже, потому что у Джейка каникулы. Целую неделю он будет дома. А что, ты хотел бы поработать?
— Да. Я выйду на работу в четверг и пятницу, если ты не возражаешь.
— Ладно, — соглашается Нора и скрещивает руки на груди. — У тебя на самом деле нет никаких планов? — спрашивает она тихо, словно не желая, чтобы её услышал Дэйв, стоящий у соседнего стеллажа. Кастиэль ценит её тактичность. Проводить человеческие праздники в одиночестве, без друзей — позор. Телевизионные передачи не устают подчёркивать этот факт, и это невыносимо. — Никаких семейных дел?
Кастиэль готов ответить: «У меня нет семьи», но не делает этого. Сказав такое, он ощутил бы жестокое удовлетворение, однако это неправда. У него есть семья. Две семьи. Но ни одной из них он не нужен, и они не могут облегчить или улучшить его жизнь.
— Никаких семейных дел, — повторяет Кастиэль. — Сейчас я сам по себе.
— О, — вздыхает Нора и предлагает, будто принимая решение на ходу: — Хочешь поужинать со мной и Джейком?
— Да, — отвечает Кастиэль. И думает, что это так.
Поэтому в среду, две недели спустя, он стоит на пороге дома Норы в тихом районе всего лишь в полумиле от хозяйственного магазина. Кастиэль надел свою лучшую рубашку, а в руках у него коробка с рождественскими пряниками. Он купил их в «Уолмарте» и выбрал самые большие и питательные, какие смог найти. Джейк — долговязый восьмилетний мальчишка, в футболке с Железным человеком, которую он носит, не снимая, — открывает дверь и глядит на него с тем же скептическим выражением, какое Кастиэль часто видит на лице Норы.
— Мама! — зовёт он, и Нора подходит к двери, вытирая руки кухонным полотенцем.
—Заходи, Чарльз, — приглашает она и с улыбкой подталкивает сына в сторону кухни: — Принеси гостям немного сидра.
Джейк кивает и послушно уходит, а Нора принимает у Кастиэля пальто. В гостиной несколько человек расположились на диване, и Кастиэль узнаёт одного из них: Стивена, брата Норы. Он полагает, что женщина, держащая руку на его колене — жена Стивена. Ещё одну женщину — подругу Норы — Кастиэль видел в магазине и говорил с ней пару раз. Она встаёт и первой протягивает ему руку для пожатия. Если её и беспокоит, что Нора пригласила на праздничный ужин своего почти бродягу сотрудника, то она никак этого не показывает.
— Сью, — представляется подруга Норы и указывает на диван: — Кажется, вы знакомы со Стивеном. А это Лина. — Кастиэль говорит, что рад всех видеть, потому что это правда. В гостиной появляется Джейк с подносом. От кружек поднимается пар. — О, сидр! — Кастиэль медленно пьёт из своей кружки, пока остальные болтают. Наконец Нора зовёт их в столовую, и они собираются вокруг стола, не рассчитанного на такое большое количество гостей и еды.
— Ужимаемся! — кричит Нора, и все смеются и сдвигают стулья. Стивен нечаянно задевает Кастиэля с одной стороны, а Сью натыкается на его локоть с другой. Нора взмахивает ложкой для подливы, восклицая: — Без шалостей! — и Кастиэль смеётся. В первые секунды смех бурлит в нём так громко, что он не в силах сдержать его. Нора улыбается ему странно и неуверенно, словно видит его впервые. Кастиэль чувствует, что краснеет. — Ладно, — говорит Нора, — успокойтесь. Джейк, произнеси молитву для нас. — Все, кроме Кастиэля, склоняют головы. Он обводит взглядом стол и тоже склоняет голову, уставившись на разложенную на коленях салфетку.
— Боже, — начинает Джек, — спасибо за индейку…
— Джейк.
— И за подливу, — добавляет мальчик. Кастиэль слышит в его голосе улыбку. — И за мою маму, — продолжает Джейк после паузы. — За снежные дни. За то, что мы есть друг у друга, и что ты позволил нам быть вместе. — Кастиэль вертит салфетку в пальцах, и на минуту она расплывается перед глазами. Лицо у него горит. — Я надеюсь, что все остальные так же счастливы, как и мы сейчас.
— Аминь, — откликается сияющая Нора.
«Аминь», — думает Кастиэль.
***
В январе Нора помогает ему снять квартиру. Её подруга владеет домом на Ригби Стрит, старым викторианским зданием. Шестьдесят или семьдесят лет назад его поделили на несколько квартир, когда владельцы столкнулись с финансовыми проблемами. Наверху есть квартира, которую Нора называет студией. Она состоит из одной большой комнаты, отдельной ванной и крошечной кухни. Подруга Норы, Девон, позволяет ему снять ее без залогового депозита и, судя по всему, не задавая лишних вопросов. Студия стоит триста семьдесят пять долларов в месяц и включает расходы на электричество и газовое отопление. Это намного дешевле, чем мотель, и находиться здесь гораздо приятнее. Студия чистая и светлая. Большое двойное окно выходит на улицу, а еще одно окно, в задней части, — на пожарную лестницу. Кастиэль полагает, что жить в месте с двумя выходами — это хорошая идея. Он заполняет документы (лжи там уже меньше, потому что теперь у него есть работа и рекомендации) и благодарит Девон, когда она протягивает ему ключ.
— Когда вы собираетесь въехать? — спрашивает Девон. Кастиэль недоумённо моргает и оглядывает пустые стены и широкий деревянный пол.
— Я думал, что только что это сделал, — отвечает он. Девон бросает на него изумлённый взгляд, а Нора смеётся: она привыкла к его манере разговаривать. Позже Нора везёт его в «Гудвилл» за посудой: чашками, блюдцами, глубокими тарелками, вилками, ножами и ложками. Всё в двух экземплярах. Кастиэль удивляется, зачем ему покупать вторую ложку или тарелку, если он один, но Нору не переубедить.
— А если кто-нибудь зайдёт к тебе в гости? — настаивает она, и Кастиэль без возражений опускает в корзину вторую кружку. В этом же магазине он покупает одеяло с изображением мультяшных животных. В подвале дома, где Кастиэль снимает квартиру, стоит стиральная машина, принимающая четвертаки, так что он сможет постирать одеяло в горячей воде, высушить его, и оно станет тёплым и пушистым. Кастиэль ждёт этого с нетерпением. Нора берёт его с собой в «Уолмарт», и он покупает сушилку для посуды, швабру, мусорное ведро, губки и самую дешевую подушку. Кровати у Кастиэля ещё нет, поэтому Нора одалживает ему надувной матрас. Он возвращается в квартиру, засовывает одеяло в стиральную машину и распаковывает сумки; кладёт сушилку для посуды, мыло и губки на стойку в кухне, а затем моет тарелки и приборы и убирает их в шкафчик и покосившийся ящик стола рядом с раковиной. Потом Кастиэль надувает матрас и пристраивает сверху подушку. Вытаскивает из сумки одежду и вешает её на крючки у двери. Все эти действия занимают от силы полчаса, и после он замирает в квартире, в своей комнате, среди принадлежащих ему вещей. Его собственных. Прежде у него не было столько предметов, которыми надо пользоваться и за которыми нужно ухаживать, чистить и ставить на место. В груди становится тесно. Кастиэль не понимает, от чего: от счастья, или это какая-то другая эмоция. Не может определить. Он отправляется в душ. Напор воды оставляет желать лучшего, но это неважно. Она тёплая, и Кастиэль долго стоит под её струями. Он знает, что человеческая кожа постоянно обновляет себя, избавляясь от мёртвых клеток эпидермиса, и задаётся вопросом, сколько времени потребуется, чтобы он превратился в другую личность, и обновилась каждая клетка его кожи. Кастиэль глядит на свои руки. Возможно, пройдёт всего несколько недель, и это будут иные руки, иное лицо, иное тело. Он перестанет быть человеком, лежавшим на земле в лесу и смотревшим на падающие звёзды. Перестанет быть человеком, спавшим на крыльце или в автобусе, человеком, чьё обнажённое тело соприкасалось с другим обнажённым телом. Его руки, безрассудные, блуждающие, верившие, что делят с кем-то близость, тоже изменятся. Превратятся в руки, которые никогда не касались ангельского клинка или чьего-то лица, руки, никому не наносившие ударов.
Это глупо. Кастиэль знает, что надеяться на спасение через трансформацию, на перерождение характерно для людей. Но он остался тем, кем был, за исключением одной вещи, которую уже не вернуть. У него те же руки и то же лицо, и они не станут чем-то иным, как и он сам, и не имеет значения, куда Кастиэль идёт, что покупает, сколько книг берёт в библиотеке и сколько информации впитывает. Ничто не способно изменить его суть. Это мысль приводит в ужас и вместе с тем успокаивает. Кастиэль всегда будет тем же созданием, игравшим в Бога и убивавшим свою семью. Он всегда будет ошибаться, никогда не разлюбит Дина Винчестера, и его никогда не примут дома с той радостью, на какую он когда-то надеялся. Но, по крайней мере, в этих надеждах больше нет необходимости. Кастиэль может создать себя заново, по слою кожи за раз, вокруг пустого колодца внутри.
Он плачет в душе и думает, что это тоже очень по-человечески.
***
Одиннадцатого марта Кастиэль пробивает покупки одного из посетителей — две пары садовых ножниц, две пары перчаток, две подушки для ног, всё сочетается по цвету, — и размышляет о сэндвиче с ростбифом, который он собирается съесть на обед, когда звенит колокольчик на двери. Кастиэль не обращает на него внимания: утром в магазине побывало много народу, и ему нужно выложить товары на опустевшие полки. Он благодарит уходящего покупателя и тут замечает замершего перед стеллажом Дина. Тот смотрит на него с изумлением, открывая и закрывая рот. Кастиэль застывает на месте.
— Кас, — еле слышно выдыхает Дин и повторяет, уже громче: — Кас!
Он подходит к прилавку, и Кастиэль невольно отступает к стене, ударяясь о неё затылком и сжимая ладони в кулак.
— Кас, дружище, — говорит Дин, неловко опираясь на прилавок, словно не зная, куда девать руки. Вокруг глаз у него тёмные круги, а подбородок небрит. — Не могу поверить, что ты здесь. Знаешь, я везде искал…
— Чарльз, — зовёт Нора, и они оба поворачиваются к ней. Она стоит у стеллажа с инструментами, держа в руках молоток и пистолет для наклеивания ценников, и не сводит глаз с Кастиэля, всё ещё прижимающегося спиной к стене в попытке отодвинуться от Дина как можно дальше. В её голосе и позе чувствуется тревога, и внезапно Кастиэль вспоминает, что где-то по миру бродит её бывший муж, неприятный и опасный человек, и Нора надеется, что тот умер. Он знает, что молоток в её руках — не случайность. — Всё хорошо?
— Чарльз? — переспрашивает Дин, морщась от отвращения. Кастиэля охватывает гнев, и он отлепляется от стены.
— Всё нормально, — уверяет он Нору. — Я разберусь. — Она кивает и возвращается к своим делам, а Кастиэль обращается к Дину. — Что ты здесь делаешь? — требовательно спрашивает он.
— Я… — Дин снова открывает и закрывает рот. — Я приехал забрать тебя домой, — признается он смущённо и тихо, будто не ожидал, что Кастиэль заставит его сказать это вслух. Кастиэль молча разглядывает его, а потом опускает взгляд на кассовый аппарат, надёжную машину с номерами и кнопками, выстроившимися в ряд, маленькую упорядоченную вселенную, чью целостность он не желает разрушать. Он затаивает дыхание и ощущает, как тяжело в груди колотится сердце. И как потом оно начинает биться ровнее.
— Я работаю, — говорит Кастиэль. — Моя смена заканчивается в шесть.
— Кас, — стонет Дин.
— Ты можешь подождать и поговорить со мной в шесть. Или можешь уйти.
Дин выглядит так, словно его ударили.
— Я… буду тут. Я за тобой заеду, — он оглядывает магазин, задерживаясь на полках с отвёртками и гвоздями и стеллаже с граблями, будто видит всё это впервые и не понимает, где только что стоял. Дин растерянно смотрит на Кастиэля: — Я не… — Кастиэль отворачивается, чтобы заняться витриной, чувствуя, как Дин сверлит взглядом его спину. — Увидимся, — произносит тот. Кастиэль молчит. Вновь звенит колокольчик. Дин уходит. И тогда Кастиэль поднимает голову и глядит туда, где он стоял минуту назад. Нора подходит к прилавку.
— Проблемы? — мрачно спрашивает она. — Я могу позвонить Роджи. — Нора имеет в виду шерифа, Роджера, угрюмого, но при этом доброго человека. Вероятно, Дин Винчестер справится с ним, не прилагая особых усилий. Но Кастиэль не упоминает об этом вслух.
— Всё в порядке.
— Твой бывший? — интересуется Нора, понижая голос. В её глазах он видит сочувствие.
— Нет, — отвечает Кастиэль. — Не совсем.
— Как скажешь. Дай мне знать, если хочешь, чтобы я подождала его вместе с тобой.
— Я буду в порядке, — заверяет Кастиэль, касаясь её руки. Нора вздыхает. — Дин — хороший человек, — эти слова не причиняют боли, потому что Кастиэль в них верит. Что бы он ни чувствовал, он не станет отрицать, что это основная черта характера Дина. — Он приехал не для того, чтобы причинить мне вред. Просто, — Кастиэль пытается найти объяснение, имеющее хотя бы каплю смысла, — прошло много времени. Он застал меня врасплох, только и всего.
— Ладно, — соглашается Нора.
В шесть пятнадцать Кастиэль выходит из задней двери. Нора запирает её, машет ему рукой и направляется к стоянке. Кастиэль обходит здание магазина. «Импала» припаркована на краю тротуара перед входом. Дин опирается на дверь и нетерпеливо притоптывает ногой, держа руки в карманах, словно он замёрз. Словно он уже долго стоит здесь и ждёт. Минуту Кастиэль наблюдает за ним. Пока Дин его не видит: он не отводит взгляда от входа в магазин. Дин почти не изменился. Разве что он выглядит более усталым и измученным. На нём та же куртка и те же джинсы, что и тогда, когда он отвёз Кастиэля на автобусную остановку. Кастиэлю интересно, знает ли Дин об этом. Оделся он так сознательно, или это всего лишь совпадение. Задумавшись, он не двигается с места слишком долго, и Дин замечает его. Его глаза загораются от радости.
— Привет, — говорит он, подходя к Кастиэлю, и в этот раз тот не отшатывается. Дин обнимает его тёплыми, крепкими руками, и Кастиэль ему позволяет. Обхватив его за шею, Дин смеётся ему в плечо: — Кас, старик, я так рад тебя видеть. — Пальто Кастиэля заглушает его слова. Объятие продолжается ещё несколько секунд — Дин прижимает Кастиэля ближе к себе. Кастиэль не сопротивляется и стоит неподвижно, опустив руки. Его пальцы вздрагивают. В конце концов Дин отпускает его, кладёт ладони ему на плечи и отодвигает на расстояние вытянутой руки. — Ты хорошо выглядишь, — произносит он, краснея, и поправляет себя: — Ты выглядишь здоровым. Давно ты здесь?
— С ноября.
— Господи, ты жил тут всё это время? В одном городе? — Дин явно растерян. — Я считал, ты в бегах. Ты наплёл Гарту с три короба, поменял билет, и я думал, что ты переезжаешь с места на место, чтобы тебя не обнаружили, — кривится он. Кастиэль не понимает, чем вызвана эта гримаса: гневом или чем-то ещё. — А ты был здесь?
— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — отвечает Кастиэль. — Ты сказал, чтобы я ушёл, и я ушёл.
— Я не хотел этого, — возражает Дин. — Я хотел, чтобы ты остался. Но ангелы…
Кастиэль отворачивается в отвращении и идёт вниз по улице. Его щёки пылают, а ладони в карманах пальто сжались в кулак. Дин бежит за ним и хватает его за предплечье, чтобы он остановился или повернулся к нему, но Кастиэль стряхивает его руку и идёт дальше. Дин вновь пытается его остановить, и в этот раз Кастиэль хватает его за отвороты куртки и затаскивает в переулок, в пространство между химчисткой и старой закусочной, в окне которой висит объявление: «Сдаётся в аренду». Он толкает Дина к стене, и это так знакомо, даже то, что Дин мгновенно перестаёт сопротивляться. Хотя и продолжает цепляться за запястье Кастиэля.
— Кас, — выдыхает он. Очевидно, ему тоже знакомо это чувство: дежа-вю.
— Зачем ты приехал сюда? — Кастиэль трясёт его за плечи. — Что тебе от меня нужно?
— Ничего, — похоже, Дин напуган. Кастиэль не понимает, что происходит. — Я…
— Чего ты хочешь? — шипит он.
— Тебя, — говорит Дин.
Кастиэль его отпускает.
***
Дин везёт его на Ригби Стрит и рассказывает, медленно и со стыдом, о Сэме и о существе, что зимой жило в его теле.
— Это был не Иезекиил, — признаётся он, когда «Импала» останавливается у дома, где живёт Кастиэль. — Его звали Безалиэль.
— Один из падших, — произносит Кастиэль. — Я бы сразу его узнал. Иезекиил был моим другом. Рано или поздно Безалиэль выдал бы себя, и у него ничего бы не вышло.
— О, у него ничего не вышло, — со злостью откликается Дин. — Я ему помешал. Очень большим ножом.
— А Сэм?
— С ним всё в порядке, — улыбается Дин. — Более чем. Он поправился и наконец-то похож… на себя. Сэм со мной два месяца не разговаривал, — добавляет он, глядя в окно. — Знаешь, я не был уверен, что он когда-нибудь снова со мной заговорит. — Дин вздыхает и трёт ладонью лицо. — Но он вернулся, изучает ангельские штучки и собирает охотников. Несколько ангелов работают с нами, помогают всё организовать. Вокруг царит хаос, но постепенно ситуация налаживается, — он глядит на Кастиэля, на его сложенные на коленях руки, а потом — ему в глаза. — Возвращайся. Возвращайся со мной.
— Чтобы помогать тебе в сражениях?
— Нет. Возвращайся, потому что ты этого хочешь.
— Но дело в том, что я не хочу.
Кастиэль выбирается из машины, открывает дверь подъезда, закрывает её за собой, поднимается по ступенькам, отпирает дверь своей квартиры, а затем опять запирает её. Внутри темно, и лишь на микроволновке светятся цифры. Кастиэль купил её в «Гудвилле» всего за одиннадцать долларов, потому что у неё была отломана ручка. Он стоит в темноте и шумно дышит, задыхаясь, как от бега. Болит голова, а глаза щиплет. Кастиэль не знает, сказал ли он Дину ужасную ложь или ещё более ужасную правду.
Минуту спустя он подходит к окну. Кастиэль не слышал, чтобы от дома отъезжала машина, но последние несколько минут он вообще ничего не слышал. К его удивлению, «Импала» по-прежнему припаркована рядом с двором. Кастиэль видит Дина на водительском месте. Тот утыкается лбом в руль, а затем бьёт кулаком по приборной доске, пока его плечи не начинают вздрагивать. Некоторое время Дин дрожит, а после, ссутулившись, оседает на сиденье. Кастиэль отходит от окна и долго смотрит в темноту.
Наконец он раздевается и обнажённым забирается под одеяло на надувном матрасе. Кастиэль так и не купил настоящую кровать. Он спрашивает себя, почему, и ему кажется, что теперь знает он ответ: на самом деле Кастиэль не собирался оставаться здесь навсегда. Потому что, сколько бы тарелок он ни покупал, какое количество мыла ни использовал, он никогда не верил, что эта квартира станет ему домом. Раньше Кастиэль не позволял себе задумываться об этом, по крайней мере, сознательно. Он отказывался думать о Дине и Сэме, своих братьях и сёстрах, о мире, возможно, разваливающемся на глазах. Как ребёнок, Кастиэль закрывал руками лицо и делал вид, что всего этого не происходит. Но сейчас приехал Дин, и он снова уедет, и это будет последний раз. Кастиэлю придётся всю жизнь притворяться тем человеком, которого он придумал. Он перестанет быть не только Кастиэлем, но и Касом тоже.
Ночью ему снится, что Дин касается его лица и зовёт его по имени: это первое, что Кастиэль почувствовал, когда умер человеком, а потом воскрес. Прикосновение — знак начала его второй (третьей, четвёртой) жизни. Но во сне, когда Дин прикасается к нему, Кастиэль улетает в небо, как воздушный змей, и его удерживает единственная нить.
А затем она рвётся.
***
Утром Кастиэль принимает душ, съедает тарелку овсянки и одевается. Он спускается вниз, вдыхает холодный утренний воздух, а потом замечает «Импалу». Она припаркована на том же месте. Кастиэль подходит к водительской двери и заглядывает в окно. Стекло слегка затуманено, но он видит Дина, скорчившегося на заднем сиденье. Его ноги укрыты старым спальным мешком. Кастиэль выпрямляется и смотрит на запотевшее окно. А затем открывает дверь и пихает Дина, чтобы устроиться под спальным мешком рядом с ним. Дин просыпается с фырканьем, и через две секунды в его руке появляется нож, который он роняет, когда осознает, кто перед ним. Некоторое время они разглядывают друг друга. Кастиэль упирается коленями в ноги Дина и чувствует их тепло.
— Тебе было больно? — спрашивает он. Дин недоумённо моргает. — Когда я уходил. Каждый раз, когда я уходил, не отвечал на твои молитвы или не мог на них ответить?
Дин опускает взгляд на колени, а затем вновь глядит на Кастиэля:
— Да.
— Прости, — Кастиэль запускает руку под спальный мешок и сжимает ладонь Дина. — Мне очень жаль.
— Я был так глуп, — произносит Дин. — Я должен был послать этого ублюдка, должен был сражаться за тебя, а не выбрасывать на улицу, как… — он закрывает глаза, не в силах вынести боль. — На чёртову автобусную остановку, — Дин издаёт задушенный звук, отпускает ладонь Кастиэля и закрывает руками лицо. — Господи, Кас, мне так жаль. — Они сидят в тишине, пока Дин трёт слезящиеся глаза. — Я не знаю, что мне делать, — говорит он наконец, продолжая прижимать ладони к векам. — Я не знаю, чёрт возьми, что мне делать, если ты не вернёшься домой.
— Ладно, — соглашается Кастиэль.
Дин отнимает руки от лица и смотрит на него покрасневшими глазами:
— Ладно?
— Я могу выжить в одиночку, теперь я это понимаю, — осторожно говорит Кастиэль. — Ты должен помнить, что я могу выжить без тебя.
— Я это знаю, — глухо отвечает Дин.
— Но также я понял, что предпочёл бы это не делать, — добавляет Кастиэль.
— Ясно.
Дин поднимается с ним в квартиру и с изумлением рассматривает вещи, составляющие человеческую жизнь Кастиэля. Он изучает взглядом чашки и тарелки, и мультяшное одеяло, и занавеску для душа с изображённой на ней огромной уткой. Дотрагивается до всего, словно пытается впитать всё, что он пропустил, через прикосновение. Кастиэль снимает с крючка свою старую сумку, ту, что ему когда-то дал Дин. Он складывает туда одежду, пока Дин изучает содержимое его небольшого холодильника. Место в сумке заканчивается, и Кастиэль достаёт из-под раковины мешок для мусора. Он суёт на дно запасную пару ботинок, а сверху кладёт одеяло и подушку. Дин помогает ему снять со стен фотографии из журналов и бережно засовывает их под обложку одной из книг. Большинство книг необходимо вернуть в библиотеку, но некоторые из них принадлежат Кастиэлю. Ему нужно сдуть матрас и вернуть его Норе. Уволиться. Попрощаться. На мгновение эта мысль ошеломляет его, и Кастиэль застывает посреди своей разрушающейся квартиры, уставившись в пустоту. Дин замечает его состояние и подходит ближе.
— Кас? — зовёт он, берёт Кастиэля за руку, переплетает их пальцы и несильно сжимает. Кастиэль смотрит ему в глаза. Нет такого мира, где они будут в безопасности, и всё будет легко. Но он устал от открытых пространств и полей.
Дин обхватывает его за шею свободной рукой и притягивает к себе; прижимается лбом ко лбу Кастиэля и трётся носом о его щёку, благодарно и нежно. Целует его челюсть, губы и брови. Кастиэль закрывает глаза.
