Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Кастиэль не знает, куда ещё пойти, к кому обратиться. Он подумал, что, возможно, сама идея пугает его гораздо сильнее, чем Габриэль. Но здесь, в этой слишком тёплой комнате, которой, вероятно, не существует в реальности, он не уверен.
— Ты хотя бы знаешь, на что это похоже? – спрашивает Габриэль. На его лице смесь любопытства и веселья, словно он считает Кастиэля забавным. – Ты пытался, ты касался себя, Кастиэль? Доводил это тело до пика и сталкивал в бездну?
— Нет, – просто отвечает Кастиэль. Потому что это правда.
Габриэль качает головой и бормочет что-то неразборчивое. Потом он наклоняется и запускает руки в одежду Кастиэля. Он стаскивает плащ с его плеч, расстегивает его рубашку, вытаскивает её из штанов, возится с застёжкой и молнией. Кастиэль ему позволяет. Он понимает, что это урок. Он слегка приподнимается, чтобы Габриэль мог стянуть с него брюки и боксеры.
— Прикоснись к себе, – тихо говорит Габриэль.
Кастиэль хмурится, открывает рот…
Очевидно, разговоры неприемлемы, потому что Габриэль берет его руку, отводит её от кровати. Их пальцы переплетены, когда Габриэль осторожно обхватывает ими его член. Габриэль направляет Кастиэля, задает темп, проводит по головке большим пальцем, пока Кастиэль не возбуждается. Его член – твердая линия плоти, которая реагирует на каждое прикосновение. Кастиэль не ожидает такого шквала эмоций. От скольжения кожи по коже его пронзает беззвучное нетерпеливое удовольствие.
Он вскрикивает.
Габриэль убирает свои пальцы, и на члене Кастиэля остается только его собственная рука, теплая, дрожащая и неуверенная. Это неуютное ощущение, и Кастиэль испытывает что-то, напоминающее стыд. Его рука безвольно падает на постель.
— Габриэль.
— Не останавливайся, Кастиэль, – приказывает тот.
А Кастиэль привык повиноваться этому голосу. Он снова сжимает свой член, медленно и робко.
— Габриэль.
— Продолжай, – голос Габриэля стал более низким и хриплым.
Не существует ни одной логической причины, чтобы этот тон так действовал на Кастиэля, чтобы ему отчаянно хотелось продолжить ласкать себя и дотронуться до Габриэля одновременно. Но всё равно Кастиэль слушается и вновь начинает двигать рукой. Ощущение неловкое и незнакомое, и такое насыщенное, что он может выносить его лишь несколько секунд за раз. Тело постепенно выходит из-под его контроля. Мускулы его бёдер напрягаются при каждом медленном движении, пальцы сжимают плоть сильнее, чем надо, и Кастиэль знает, что в комнате слишком светло и жарко. Это вьющиеся всполохи благодати, которые он не в состоянии сдержать. Это пугает его.
— Пожалуйста, Габриэль.
Габриэль делает резкий вдох. Его пальцы двигаются, сжимают его бедро, словно он забыл, что это его собственная рука. Он качает головой, практически не осознавая этого.
— Я хочу посмотреть, как ты кончаешь, – шепчет Габриэль, привнося немного честности в этот урок.
У Габриэля было много времени, чтобы узнать, что такое похоть и желание, или такая вещь, как жажда, которую Кастиэль может удовлетворить своим неопытным прикосновением.
Знание делает восприятие острее, его кожа становится горячей и тесной. На секунду Кастиэля охватывает страх, что он сжигает её. Но это всего лишь реакция его тела на своё же прикосновение – медленное и лишенное грации.
Вот что значит быть из плоти и крови, думает Кастиэль. Эта отчаянная потребность в наслаждении, жёсткость, мир, полный обрывков чувств, слишком ярких, слишком сильных. Как разрушение. Кастиэль познает теперь их глубину, их кульминацию. Он двигает рукой быстрее, грубее, неуклюже, но инстинктивно, и он чувствует себя так, словно тонет в желании.
И Габриэль не отворачивается, отказывается отводить взгляд – тёмный, страстный и тяжелый, когда Кастиэль достигает вершины, издавая задыхающиеся, негромкие и низкие стоны.
Он кончает, когда ещё не готов к этому – к ярким вспышкам, шоку от наслаждения. Пока не возникает ощущение, будто он горит внутри и снаружи. Действительность оказывается гораздо суровее, чем он когда-либо воображал. И тепло и влажность под его пальцами нестерпимо человеческие.
Кастиэль смотрит на свидетельство своего удовольствия, дышит жарко и слишком часто. Испытывая странную смесь головокружения и стыда, он разбит, опустошён и обновлён. И он дрожит от невыносимой непривычности всего этого.
Кровать проседает под весом Габриэля. Он гладит Кастиэля по волосам, и это покалывающее, чувствительное прикосновение заставляет Кастиэля тихо застонать.
— Совсем другие ощущения, правда? – голос Габриэля звучит мягко, и в нём нет насмешки.
Кастиэль кивает, пытается заговорить, но может только сглатывать, дышать и стараться обрести хоть немного контроля.
Он его не находит.
Зато губы Габриэля находят его рот. Поцелуй теплый, медленный и лёгкий, и Кастиэль понимает, он понимает, что это чувство может разрушить тебя, если ты это допустишь. Что оно опасное и яркое, и необъятное. И, возможно, Кастиэль не готов.
Габриэль переплетает их пальцы и прижимает его обратно к кровати.
