- Сев, слышал новость? Темный Лорд погиб! - Что?! Как??? - Должен признаться, весьма болезненно... - Люци, прекрати! Как это произошло?! - Ну... он выругался. - Не говори ерунды, от этого не умирают, иначе человечество давно бы вымерло. - Да, но он использовал свое любимое ругательство: "Империо твою Аваду через Круцио!" - Ну и что? - Да то, что в тот самый момент он ковырялся палочкой в ухе.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
В полнолуние одних тянет погулять по крышам, других — писать стихи, третьих — просто целоваться, купаясь в бледных лучах ночной царицы — луны. Но эти двое забрели в Запретный лес совсем не для того, чтобы предаваться романтике. Профессор гербологии мистер Невилл Лонгботтом утверждал, что в этом лесу можно отыскать Ephedra foeminea, растение-оборотень, цветущее только в полнолуние. А профессор зельеварения Северус Снейп в присущей ему манере доказывал обратное, ссылаясь на то, что, согласно статьям в «Вестнике зельеварения», это растение произрастает в Средиземноморье и уж никак не может появиться в Шотландии, как бы того ни хотелось неуважаемому профессору Лонгботтому. На что профессор Лонгботтом очень корректно предложил заключить пари, поставив условием, что если он все же найдет это растение в ночь полнолуния, то уважаемый профессор Снейп будет обязан исполнить любое желание по выбору выигравшей стороны. В случае же проигрыша сам профессор Лонгботтом обязуется вычистить все котлы в личной лаборатории Снейпа, не применяя при этом никакой магии.
Придя к некоему общему знаменателю, профессора отправились в лес на поиски доказательств.
Для непосвященного Запретный лес — это просто лес. Только чуть мрачнее, чем обычный. Над головой смыкаются деревья, образуя готический свод. Под ногами ковер из темно-зелёного мха и опавшие листья, ветки, остатки плодов. Ничего особенного. Но для тех, кто постиг тайны гербологии, и особенно — тонкое искусство зельеварения, этот лес полон соблазнов.
— Лонгботтом, кажется, я вижу волшебную рябину. Мне срочно необходимо собрать немного коры для Рябинового отвара. Вы же знаете, что одна идиотка с Гриффиндора сдуру выпила Напиток живой смерти. Начиталась маггловских сказок и уснула в ожидании принца. Поцелуев ей, видите ли, захотелось. А это зелье, как вы знаете, пробуждает от волшебного сна. Впрочем, вы этого не знаете…
— Ну почему же, знаю. И я уже собрал для вас рябиновую кору с деревьев, растущих на опушке, возле хижины Хагрида.
— Но эти деревья просто кишат лукотрусами!
— Не беспокойтесь, профессор, я давно умею с ними справляться.
— Кто вам сказал, что я за вас беспокоюсь? Глупости какие!
Профессор Снейп недовольно хмыкнул и, высоко задрав свой примечательный нос, гордо прошествовал мимо профессора Лонгботтома.
На рукаве у него уютно примостилась парочка репьев, о чем профессор Лонгботтом решил тактично не упоминать. А то мало ли чего.
Через некоторое время профессор Снейп снова увидел нечто интересное.
— О, это же прыгающие поганки!
— Не отвлекайтесь, профессор, мы здесь не за этим.
— Вы не понимаете их ценности. Это редчайший гриб, его просто невозможно достать.
— Уважаемый профессор, их можно свободно можно купить в Косом переулке, два галеона за шесть штук.
— Все-то вы знаете, Лонгботтом. Таких крупных в Косом не купишь.
— Не преувеличивайте, профессор.
— Лонгботтом, уж позвольте мне самому решить. Я просто обязан их собрать.
— Завтра, профессор, я обещаю, что мы вернемся сюда завтра, и вы сможете сделать с этими грибами все, что захотите.
— Не указывайте мне, что делать, Лонгботтом!
— Боитесь проиграть, профессор Снейп?
— Не боюсь. Проиграете вы, Лонгботтом, и я с удовольствием понаблюдаю, как вы будете отчищать мои котлы.
— Неужели вам еще не надоело?
— О, нет, на такое зрелище я могу любоваться вечно.
Вот так негромко переругиваясь, профессора постепенно углублялись в самую чащу леса.
Ночь была действительно колдовской. Луна висела над лесом, красуясь полными боками, и ее бледные лучи мягко ложились на верхушки деревьев. Конечно, ее света не хватало, чтобы освещать путь, поэтому профессор Лонгботтом тихонечко подсвечивал тропинку Люмосом.
Наконец они добрались до симпатичной прогалины, посередине которой рос большой куст шиповника. Шиповник уже зацвел, и его нежный аромат витал в воздухе.
Невилл Лонгботтом на несколько минут застыл и залюбовался цветами, вдыхая их волшебный запах, но, заметив на лице профессора Снейпа удивление пополам с раздражением, стряхнул с себя нахлынувшую очарованность и решительно протянул руку к кусту. Сорвав цветущую ветку, он улыбнулся и протянул ее профессору Снейпу.
— Возьмите, Северус, это для вас.
— С чего бы это вдруг? Вам не кажется, Лонгботтом, что вы позволяете себе лишнее? — раздраженно пробурчал Снейп, но ветку все-таки взял и невольно залюбовался цветами.
Невилл смотрел на грозного профессора зельеварения и улыбался все шире и шире. Потом вдруг ойкнул и поднес пальцы ко рту.
Снейп вопросительно приподнял бровь.
— У этого шиповника ужасно острые шипы, я немного оцарапал руку.
— Можно подумать, вы об этом не знали? Вы настолько невнимательны, что оставили дома свои глаза? — съязвил Снейп.
— Конечно же, я об этом знал, — ответил Невилл, — просто я смотрел на вас, на эти прекрасные цветы, и немного увлекся.
— Нечего было на меня смотреть, — буркнул Снейп, а потом, взглянув на ветку в своей руке, добавил: — Хотя вы правы, цветы действительно очень хороши. И пахнут весьма приятно.
— Ой, кажется, я и вас поранил, простите, профессор. Сейчас я это исправлю.
И тут Невилл Лонгботтом бессовестно поднес пальцы Северуса ко рту и стал их облизывать. Снейп немного ошалел от такой наглости, но руку не отнял.
А потом профессор Лонгботтом сделал нечто, уж совсем выходящее за рамки приличий — сбросил с себя мантию. Северус Снейп совершенно забыл о каком-то там пари, ибо без мантии профессор Лонгботтом выглядел просто великолепно, тем более что под мантией у него не было ничего, кроме самого Лонгботтома.
Невилл Лонгботтом снова улыбнулся и спросил:
— Северус, может быть, ты перестанешь наконец обижаться и поцелуешь меня?
— Возможно…
— Ну, в крайнем случае я поцелую тебя сам, — сказал Невилл и тут же это сделал.
Через некоторое время многоуважаемые профессора в полном изнеможении лежали под кустом шиповника и думали каждый о своем.
Профессор Лонгботтом размышлял о том, что ему опять не хватило смелости сказать о своей любви, а профессор Снейп уже прикидывал, для какого зелья сгодятся цветы шиповника, не забывая при этом поглаживать профессора Лонгботтома по аппетитной заднице.
Так уж случилось, что на самом деле профессора уже полгода периодически встречались в Хогсмите, и вовсе не для ученых бесед. Они признались друг другу во взаимной симпатии еще под рождественской омелой. Иногда пунш бывает весьма коварным и мастерски развязывает языки. А то, что профессора вместе, уже давно не было секретом ни для кого в Хогвартсе. И только нежелание Северуса признать, что их взаимное влечение все-таки немного больше, чем просто секс, побудило Лонгботтома прибегнуть к этой маленькой авантюре.
Давным-давно, когда профессор Лонгботтом еще был просто Невиллом, он прочитал в одной старой книге легенду о шиповнике. Там утверждалось, что лучший способ сказать о своих чувствах — это сорвать для любимого человека ветку цветущего шиповника. Кроме того, этот дар помогает проверить искренность чувств любимого. Если подаренный шиповник оставит его равнодушным — значит, его чувства не так глубоки и сильны, как бы вам того хотелось. А возможно, что вашего партнера привлекают к вам не ваши достоинства, а что-то другое — например, размер вашего хранилища в Гринготтсе или положение в обществе.
Конечно же, в искренности чувств Северуса Невилл нисколько не сомневался. И уж подавно он не подозревал его в пристрастии к своим деньгам, тем более что у него их было немного.
Но сказать о любви первым он как-то не решался, все искал подходящего случая. Только случай все не находился и не находился, и тогда профессор Лонгботтом вспомнил о легенде.
Втянуть Северуса в спор оказалось легче легкого. Снейп терпеть не мог голословных утверждений и потребовал доказательств. И Невилл заключил с ним пари. Вот только он заранее знал, что проиграет. Невилл понятия не имел, растет ли в Запретном лесу Ephedra foeminea, и уж точно не собирался ее искать. Он просто хотел побыть наедине с Северусом и наконец-то сказать ему о своих чувствах.
Профессор Лонгботтом посмотрел на разомлевшего профессора Снейпа, в темных волосах которого запутались лепестки шиповника, вдохнул поглубже и отчетливо выговорил:
— Я люблю тебя, Северус!
И услышал в ответ ворчливое:
— Можно подумать, я этого не знаю. Но чистить котлы тебе все равно придется, ты проиграл. Кстати, я тоже тебя люблю, если что.
Профессор Лонгботтом удовлетворенно вздохнул, обнял профессора Снейпа покрепче и, уткнувшись в его плечо, уснул.
А профессор Снейп поцеловал профессора, да какого там профессора, своего Невилла в макушку и понял, что это признание было тем самым кусочком мозаики, которого ему недоставало для полного счастья.
