Навеяно 5-м фильмом:
Садится Гарри Поттер в Хогвартс-Экспресс, и вдруг видит - на платформе 9 и 3/4 стоит Вольдеморт в _маггловском_ костюме. Поттер ему:
- Том! Как ты сильно изменился за лето!
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Написано на хот-фест в соо "Таверна "Пятый лебедь"" по заявке: ПостХог, Волдеморт побежден.
После укуса Нагайны у Снейпа появилась способность непроизвольно проникать в чужие сны. И однажды во сне Флинта он видит себя в его объятиях — очень страстных объятиях...
Пряный запах глинтвейна будил фантазии о предстоящем Рождестве. Не то чтобы Северус в них верил, но с недавнего времени он иногда потворствовал такой слабости. Надо сказать, что его фантазии были гораздо скромнее, чем у некоторых, и Северус знал об этом наверняка. Для себя он решил, что его странный дар произрастает от последствий отравления организма ядом Нагайны. И раз уж эти последствия приняли такую причудливую форму, то привередничать он точно не будет. Да и зачем? Хоть какое-то развлечение…
Северус Снейп видел чужие сны. Яркие, цветные, с лихо закрученными сюжетами, иногда повторяющиеся, иногда слишком быстрые, чтобы успеть что-то почувствовать. Но всегда неизменно чужие. Он довольно быстро привык: куда интереснее подглядывать за отголосками чужой жизни, чем вязнуть в своей. Из кошмаров он научился выбираться быстро, легко распознавая их по липкому густому воздуху, мешающему дышать, а остальное было скорее познавательно. Каждый раз его поражала фантазия тех, чьим реципиентом он являлся: подумать только — оранжевая трава! Нет, он, конечно, всё понимал, но зачем? А вот смотреть, как звёзды растворяются в бесконечном океане, было даже интересно.
Северус скользил по чужим сновидениям лёгкой тенью и совершенно точно знал, что его присутствие оставалось незамеченным. Иногда он позволял себе немного пошалить, внося едва заметные изменения в пейзаж. Некоторые сновидящие обращали на это внимание, некоторые нет, но Северус всё равно считал это контактом. Для того, кто ведёт крайне уединённую жизнь, этого более чем достаточно.
Горячий бокал приятно согревал руки, и Северус с удовольствием отпил из него. Приятная истома исподволь овладевала им, и хотелось плыть по течению в море чужих грез… Северус фыркнул. Так недолго и романтиком стать. Он подбросил полено в огонь камина и вытянул ноги. Навязчивая мелодия, доносившаяся с улицы, недолго терзала его слух — долгожданный сон вновь позвал его в чужой мир.
Северус ощутил, как его окутывает поток раскалённого воздуха, и уже хотел идти дальше, решив, что попал в чей-то кошмар, когда вдруг увидел себя. Он, конечно, не отрицал, что мог быть причиной чьего-то дурного сна, но не в таком же виде! Разглядеть того, кто распускает руки, стоя за спиной у его двойника, не получалось, зато было отлично видно, как млеет этот самый двойник, когда незнакомец неторопливо расстегивает мантию, под которой, конечно же, больше ничего нет, кроме жадного до ласк тела. «Да я никогда!» — хотел вмешаться Северус, но заткнулся, прикусив язык. Потому и никогда, что никто… так…
Огромные ладони осторожно огладили грудь и легли на плечи, прижимая его к незнакомцу, который, склонив голову, вдумчиво целовал шею двойника, отчего тот едва заметно вздрагивал. Северус упустил момент, когда мантия упала на пол, и он, полностью обнаженный, оказался в объятиях одетого незнакомца. Его двойник развратно тёрся о своего партнёра, блядски выгибаясь под его ладонями.
Когда в последний раз Северус видел такие сны? А со своим участием? То-то и оно! Он подошёл поближе, желая разглядеть извращенца, которого явно возбуждало настолько несовершенное тело, что его хотелось немедленно прикрыть мантией… Северус прикусил губу, чтобы сдержать вздох, когда огромная ладонь накрыла его член, сжимая именно так, как нравится…
Что за хрень?! Это ведь не он сейчас абсолютно бесстыдно подставляется под новые ласки, моля о большем?! Сглотнув раскалённый воздух, Северус вдруг отчетливо представил, что должен чувствовать его двойник. Зажмурившись, он дышал часто, как загнанная кляча, и вздрогнул, ощутив, как настойчивые поцелуи шеи сменяются легкими укусами.
— Т-ш-ш… мой хороший… только то, что ты хочешь… только так, как ты хочешь…
Голос показался смутно знакомым, но Северусу сейчас было не до загадок. Он ощущал жар чужого тела, и, чего уж там, наслаждался упиравшимся между ягодиц свидетельством чужого желания. Такого откровенного… такого невероятного… когда прежде с ним было что-то подобное? Какая разница?! Остались только эти руки на теле, это обжигающее дыхание и этот член… Северус окончательно забыл, что это лишь сон, ощутив себя в теле двойника и отдаваясь столь горячим ласкам.
— Да-а-а-а… — простонал Северус, изо всех сил вжимаясь задницей в этот член.
— Да-а… мой хороший…
Северус покрутил задом и прогнулся, надеясь, что его таинственный партнер всё поймёт правильно. Понял… вроде понял… незнакомец завозился в районе застёжки своих брюк, продолжая одной рукой поглаживать не только член Северуса, но и его яйца, благо размер ладони позволял. Брюки с тихим шуршанием опустились на пол, и стреноженный незнакомец досадливо застонал. Тогда Северус наступил на эту ненужную тряпку, помогая выпутаться.
— Да-а-а…
Сказать, кто это простонал, Северус не мог, потому что неожиданно из тумана выступил его собственный рабочий стол, известный до последней царапины на крышке… с невероятным облегчением Северус улегся на него грудью и развёл ягодицы в стороны, намекая, что ему нужно больше.
— Да-а-а…
Огромные ладони накрыли его задницу полностью, и таинственный незнакомец замер, словно любуясь. Северус нетерпеливо поёрзал — нашёл, мол, время! - и вздрогнул, ощутив, как его тощую задницу покрывают невесомые поцелуи. Дальше больше — горячий влажный язык облизал яйца и теперь с силой ввинчивался в инстинктивно сжавшееся отверстие.
— Что ты…
— Ш-ш-ш…
Незнакомец подул на влажные от слюны яйца и с огромным энтузиазмом принялся вылизывать ложбинку, пытаясь проникнуть языком…
— Да-а-а-а…
Его партнёр довольно рассмеялся и, бережно разведя ягодицы в стороны, принялся трахать его языком. Северус и сам не заметил, как начал охотно подаваться навстречу, а потом и вовсе просить:
— Ещё… больше… сильнее…
Когда язык, наконец, сменился членом, Северус замер, пытаясь унять дрожь. Так хорошо ему не было никогда. Незнакомец тоже замер, словно испугавшись своей несдержанности, и тогда Северус качнулся навстречу, чуть поведя бёдрами из стороны в сторону. Восторженный рык был ему ответом. Ещё… ещё… ещё… ещё… чуть… Северус орал как мартовский кот, едва не срывая горло, а незнакомец вторил ему, продолжая яростно вколачиваться… ещё… чуть… чуть… да-а-а-а-а-а! Северус задрожал, чувствуя ответную дрожь, и, повинуясь порыву, повернулся и смял пересохшие губы неожиданного любовника жадным поцелуем.
— Се-ве-рус… лю-блю…
Понимание того, что произошло, заставило сердце болезненно сжаться. Что он наделал? В чей сон пробрался? Трусом Северус никогда не был, поэтому он медленно открыл глаза и посмотрел в лицо нежданному приключению. Маркус Флинт… вот так сюрприз!
Потрескивали прогоревшие дрова в камине, а от сильного запаха глинтвейна хотелось чихнуть. Надо же так напиться! Северус никогда прежде не фантазировал о своих учениках в таком ключе… пусть эти ученики и давным-давно выросли. Удивительно, что и в теле ощущалась та же истома, как после отличного секса… м-да… с глинтвейном надо завязывать!
Два дня Северус засыпал с осторожностью, сам не зная — боится он вернуться в тот сон или наоборот жаждет. Когда он уже убедил себя, что это было разовое наваждение, Флинт приснился снова. И снова. И снова… они вытворяли с Маркусом невероятно бесстыжие вещи к взаимному удовольствию, и теперь приближения ночи Северус ждал с нетерпением, которое он перестал отрицать…
Сознание всё-таки иногда вытворяет с нами совсем необъяснимые вещи... Потому что, проснувшись в очередной раз с бешено колотящимся сердцем, Северус не смог себе объяснить, какого хера он так разговорился во сне и выболтал Маркусу свой настоящий адрес? И какого хера теперь прислушивается ко всем шорохам, доносящимся с улицы…
Этого не может быть! Кофе почему-то горчил, вызывая изжогу. Это всего лишь сон! Читать не получалось, а на прогулки он никогда не ходил, тщательно оберегая своё уединение. Это просто разбушевавшаяся фантазия…
Стук в дверь заставил Северуса метнуться на кухню, туда, где в ящике стола он прятал палочку. Стук повторился. Северус осторожно прокрался к двери, ничего не слыша из-за колотящегося в ушах сердца. Стук стал настойчивее. Трусом Северус не был. Он был кем угодно, только не трусом… например, старым идиотом… размечтавшимся старым идиотом. Конечно же, это соседка… старая дура, которая иногда искала у него свою кошку… не отстанет ведь… нет…
Северус взялся за ручку, словно поднимал огромную тяжесть, и с усилием провернул ключ в замке.
— Что вам угодно?!
Слова камнем застряли в горле и песком заскрипели на зубах:
— Ма… мистер Флинт? Какими…
— Маркус я… Маркус…
Он сгрёб Северуса своими огромными лапами и прижал к себе с такой силой, что, казалось, затрещали рёбра.
— Нашёл… я знал… верил… что ты жив… не мог, не… знал…
А в ушах не стихало эхо их последней встречи: «Люблю… люблю… люблю…» Сопротивляться и отрицать было бессмысленно, и Северус, обхватив лицо Маркуса ладонями, заткнул его бессвязный поток поцелуем, понимая, что снов больше не будет. Да и хрен с ними!
