Волдеморт (удивленно): этот слоник наполовину синий.
Дамблдор (удивленно): это только наполовину слоник.
Синий слоник и Розовая гусеница: вот что бывает, когда смешиваешь фандомы.
Люди принесли с собой на Марс шум и грохот, огромные сверкающие машины, новенькие, с иголочки, вкусно пахнущие доски орегонской сосны для постройки домов, гвозди – сверкающие и острые, крепкие молотки, рукавицы, паклю и черепицу, и тотчас же принялись строить городок.
Люди принесли на Марс семена клубники и гороха, черенки апельсиновых и сливовых деревьев, луковицы цветов и клубни картофеля, и сразу занялись рассадой.
И люди принесли на Марс то, чего здесь никогда не было – зеркала.
Мужчины, утром позавтракав, поцеловав жен и прихватив бумажные пакеты с ланчем, засучили рукава рубашек, подтянули комбинезоны и устремились от ракет к стройке, где ждали машины и строительные материалы, пока их жены высаживали в жирную землю нового мира земные растения, копали и рыхлили Марс лопатами и граблями.
Идеальное место для идеального городка, думали люди.
Достаточно солнца, вдоволь плодородной почвы, чтобы собирать урожай два-три раза в год, здесь есть каналы, чтобы дети могли купаться, фонтаны, чтобы в летний зной можно было охладить разгоряченную голову у прохлады, обмахиваясь газетой, здесь нужно только чуть-чуть облагородить вид и будет настоящая конфетка, а не место.
В обед женщины и дети приносили мужчинам суп и жаркое и смотрели на то, как растет городок. Женщины улыбались своим мечтам о новой жизни, дети бегали вокруг, взрывая воздух криками и смехом, а после уходили к ракете и посадкам, работая до заката и ожидая мужчин на ужин.
Ночами здесь было пока небезопасно.
Никто не знал, откуда взялась эта страшилка. То ли ее придумали дети, то ли первые поселенцы, что пропали после начала строительства, то ли об этом шептались после Первой экспедиции, но люди боялись лилового тумана, наползавшего на долину с голубых холмов, стелившегося толстым одеялом и подбиравшегося к городку и ракете.
Может, дело было не в тумане, может, в обычном человеческом страхе перед неизвестностью, но некоторые говорили, что видели в лиловом мареве красные горящие глаза, точно у каких-то кровожадных призраков из сказок. Говорили, что в этом тумане водятся марсиане – глаза, как плошки, тела, как у кузнечиков, а сами голодные, жадные до человеческих костей. Говорили так же, что в тумане видели и огромных насекомых – жуков, богомолов или пауков, на которых марсиане ездили, как люди на лошадях.
И, конечно, все это были побасенки. Никаких марсиан не было. Все они давно вымерли в своих домах за долиной.
Очевидцы видели почерневшие, как головешки, тощие тела, хрупкие, как папиросная бумага, ломкие, как крылья бабочки. Черные тела, давно высохшие под палящим солнцем.
Обыкновенная ветрянка, только и всего.
И хотя никто в эти сказки не верил, работать было разрешено только от рассвета до заката.
Туман наползал на новостройки, забирался внутрь, словно осматривался, просачивался сквозь щели, окутывал, изучал, а с рассветом уходил обратно в горы, растворялся в первых лучах солнца вместе с красными горящими глазами, страшными марсианами и человеческими страхами.
Полгода кипела стройка, и, наконец, городок был отстроен.
На диво вышел замечательный городок! Кругом новенькие дома, аккуратные дорожки, газоны, шоссе до цветочных и плодово-овощных полей, магазинчики, лавки, кафе, школа, спортивный комплекс. Все, что человеку нужно для счастья.
И все на своем месте – и театр, и музей древности с какими-то черепками и разбитой марсианской мозаикой, и бассейн, и салоны красоты.
Городок наполнился людьми, ожил, забурлил. Из кафе доносились соблазнительные запахи жареного мяса и кукурузы в масле, в парикмахерских шумели фены и болтали женщины, листая модные журналы, в школе на переменах бегали дети, а в магазинах и лавках шла бойкая торговля.
Лилового тумана больше не боялись, хотя он появлялся каждую ночь, лениво спускаясь с гор и сверкая красными глазами каких-то чудищ внутри себя.
Нет никаких марсиан! Все это женские сплетни! Какой разумный человек поверит в каких-то там богомолов и паривших в воздухе марсиан в серебряных масках? Это наверняка пьяница Ларри опять выдумал, когда надрался у Джо в ту пятницу.
Туман обходил стороной дома, осторожно трогал качели, заглядывал в школу, но больше всего его влекло к салонам красоты и тем блестящим тонким листам на стенах, которые показывали отражение.
Туман опасливо прикасался к зеркалам, вглядывался красными глазами в них, стрекотал на своем языке, восторгался, сгущался и стыдливо отступал, осторожно ступая по асфальтовым дорожкам шестью тонкими хрупкими членистыми ногами, изредка позволяя случайному наблюдателю увидеть и край желтого или голубого легчайшего шелка внутри себя, и блеск серебристой маски где-то в глубине.
Через полгода у подножия голубых гор развернулась ярмарка.
Разноцветные огни иллюминаций, клоуны, попкорн, сладкая вата, аттракционы, громадное колесо обозрения, с высоты которого можно было разглядеть всю долину и даже далекие белые виллы марсиан – давно разбитые, никому не нужные, но ни кем и не тронутые.
Зазывалы приглашали всех всего за доллар прокатиться на русских горках, посетить пещеру ужаса, где в жутком тоннеле обитали призраки и вампиры, и заглянуть в комнату смеха.
Дети визжали от восторга, выпрашивали у родителей сладости и билеты на карусели, женщины хвастали новыми нарядами с Земли, мужчины пили пиво и виски, и обсуждали новости политики и экономики.
И никто не обращал внимания на замерший на вершине горы лиловый туман, наблюдавший за бесчинством людей.
В конце концов, люди заняли это место, это теперь их земля, а марсианам, если они и есть, лучше бы убираться подальше. Да, сэр!
Ярмарка работала всю ночь, умолкнув только под утро, когда уставшие дети заснули на руках отцов, а жены мечтали только о горячей ванне и теплой постели.
И тогда туман сошел вниз, приблизившись к колесу обозрения и забравшись в кабинку. Туман воровато пробрался в пещеру ужаса и со страхом отпрянул прочь, но у комнаты смеха остановился, нерешительно сверкая красными глазами и перебирая тонкими ногами.
У первого же кривого зеркала туман замер, сверкнул красными глазами, исторг из себя тонкую фигурку в нежно-желтом шелке, скрытую серебряной маской. Изящная, легкая, будто птичья, рука коснулась кривого отражения и отпрянула.
Помещение заполнилось такими же изящными фигурками, спустившимися вниз с чего-то большого, сверкающего красными глазами, руки потянулись к зеркалам, раздался испуганный шепот, стрекотание. Миг – и шелк взлетел вверх, точно вспорхнула стайка мотыльков, еще мгновение – и туман скрыл посетителей, унес с собой за голубые горы, вдаль, к белым марсианским виллам.
Городок опустел так внезапно, что если бы кто мог увидеть эту панику, то решил бы, что люди бежали от чего-то страшного. Но люди всего лишь возвращались домой, на Землю.
Война!
Погасли иллюминации, затихли парикмахерские, в школах опустели классные комнаты и коридоры, из кафе не доносился запах сандвичей и сладкой шипучки, осиротели дома, бельмом на глазу высилось колесо обозрение.
Так продолжалось год, десять лет, сто лет…
Голубой марсианский песок давно засыпал трухлявые дома, сжег, перемолол их в пыль, занес цветы и сгубил плоды, укутал собой школу, слизнул шершавым языком магазины и лавки, свалил и запорошил проржавевшее колесо обозрения, не тронув почему-то только одно место посреди пустыни.
На крошечном пространстве внутри песчаной чаши стояло странное строение, внутри которого в темноте и тишине находились кривые зеркала. Темные, страшные, вселявшие ужас в сердце того, кто осмелился бы взглянуть в их жадные пасти.
Старые марсиане говорили, что давным-давно, тысячу лет назад в их мир пришли чужаки, губившие землю, бурившие сердце мира блестящими машинами, разрушавшими древние марсианские города. Чужаки принесли с собой Болезнь и Страх. Болезнь сгубила много марсиан, Страх обуял всех, кто смотрелся в эти страшные выгнутые пластины темного стекла.
Говорили, что были и светлые зеркала, что показывали красоту, но улетая на ракетах в небо, чужаки разбили все светлые зеркала, оставив почему-то только темные. Никто не мог понять, зачем нужно было уничтожать свет и усеивать покинутые дома сверкающими кусочками. Никто не знал, почему не тронули страшные зеркала, уродующие красоту.
Старые марсиане говорили, что чужаки были подобны этим темным кривым зеркалам – такие же темные, бездушные, страшные, несущие с собой гибель и оставляющие за собой горе.
Марсиане не стали трогать это проклятое место.
В конце концов, если Марс решил его зачем-то оставить, значит, так было правильно.
Кто знает, зачем? Может, в назидание потомкам, чтобы в их душах никогда не селилось ничего темного.
