Купил Люциус Малфой всем игрокам команды Слизерина "Молнии". Матч Гриффиндор - Слизерин. Счет 160-0, ведет Слизерин. Но гриффиндорцы не отчаиваются: ведь идет только третья минута матча...
Сегодня жгли книги. Последние книги Земли, найденные в доме на окраине города.
Жечь было наслаждением, видеть, как огонь слизывает корочку обложек, разукрашенных разноцветными картинками человеческого бреда, знать, что это правое дело, за которое платят жалованье, понимать, что рядом коллеги, думающие точно так же.
Симфония огня, где каждой нотой была сожженная бумага с пустыми словами, написанными когда-то кем-то.
Кем? Когда? Для кого?
Не все ли равно?
Не все ли равно, что внутри этих книг, когда снаружи так весело пляшет пламя, уничтожающее пережиток прошлого?
Важнее найти сокрытое, сбросить вниз, будто столкнуть идолов с пьедесталов, рвать, крушить нетерпеливыми пальцами от переизбытка адреналина, смеяться, когда какая-нибудь книга, точно подбитая птица, шмякнется в кучу таких же птиц, раскрыв свое нутро, будто обнажив живот и вывалив потроха, свалить найденное в одну огромную кучу перед домом на потеху соседям, плеснуть керосина, поднести спичку и…
Еще бы маршмеллоу и какао, и можно было бы устроить пикник, как пошутил брандмейстер Битти, глядя на пляски язычков пламени, горячими лепестками взмывающими в ночное небо и рассыпающимися в воздухе умирающими светляками.
Жареных сосисок, бутылку джина и горячую подружку, как поддержал Солджерс, скаля зубы и хохоча во все горло в пекле огня, летнего ночного воздуха и брезентового костюма.
— На уик-энд по пиву? — предложил Солджерс, толкнув Монтэга в плечо.
— Последние книги Земли, — прошептал Монтэг бескровными губами, широко раскрытыми глазами глядя на буйство огненной стихии, крушившей чернеющие переплеты, с ревом пожирающей Диккенса, Хемингуэя и Уэллса, как будто воскрешая призраки давно умерших людей и тут же уничтожая даже их.
— Что? — хохотнул Солджерс.
— Да, по пиву, конечно, — ответил Монтэг, вздрогнув, как будто очнувшись от транса, и повернув голову.
В глазах Солджерса плясали точно такие же язычки пламени, какие пожирали книги.
Последние книги Земли.
Всего три слова, набатом отдававшиеся в висках с того момента, когда Монтэг увидел ту девушку, Элейн Уайт, преступницу, решившую обмануть общество.
Последние книги Земли.
Всего три слова, которые она произнесла, глядя Монтэгу в глаза.
Хрупкая, как мотылек, болезненно-бледная, с сухими мертвыми глазами. Именно мертвыми, подумал Монтэг, отвечая ей взглядом и в следующий миг приступая к работе.
Элейн не сопротивлялась, когда пожарные разбивали ее дом на куски, вырывали вентиляционные решетки, разбивали телевизорные стены и крушили радио. Она стояла молча, уронив руки и даже не шевеля пальцами, глядя на работу пожарных и особенно — Монтэга.
И ее взгляд прожигал ему спину, отчего по коже под брезентовой курткой тек пот, а руки мелко нервно подрагивали, стискивая в пальцах то блестящий топорик, то трубку брандспойта.
Монтэгу хотелось закричать на Элейн, отшвырнуть ее в сторону, больно ударить, чтобы только не видеть ее мертвого бледного лица, мертвых сухих глаз. Так неправильно! Она должна была кричать, плакать! Они все кричат и плачут, когда приходят пожарные!
Но Элейн молчала, провожая глазами Монтэга, не смотрела на костер, лишь чуть дернула тонкими губами и снова замерла, когда поймала взгляд Монтэга. У него что-то дрогнуло в душе, тут же умирая, сворачиваясь черной стружкой от обжигающего огня поблизости.
Последние книги Земли горели ничуть не хуже любых других.
В тот день умерла странная девушка Кларисса Маклеллан, жившая по соседству.
Монтэг не обращал на нее внимания, проходя мимо, и когда сообщили, что ее сбили какие-то подростки, он лишь пожал плечами, в то же мгновение ощутив болезненный укол в сердце. Поговаривали, что у нее не все дома, вот и результат.
В тот день все утро шел дождь, но к полудню выглянуло солнце и навалилась духота.
В тот день Милдред снова наглоталась снотворных таблеток, а ночью прошлого дня Монтэг жег книги в доме № 11 по Элм-Стрит с той сумасшедшей самоубийцей, решившей заживо поджариться, чиркнув спичкой по стене своего дома.
В тот день все пошло наперекосяк, как будто сама судьба просила остановиться, встать, замереть, закрыв глаза, и подумать над своим поведением, как уставшая от постоянных капризов учительница просила бы одуматься расшалившегося на перемене мальчишку.
В тот день, вернее, вечером того дня взвыла сирена, оповещая пожарных об их последнем дне работы.
Последние книги Земли. Ни одной больше во всем мире. Только в доме № 42 по Эркер-роуд настоящий золотой запас нагромождения слов, облаченных в жесткие и мягкие переплеты. Последние книги Земли, спрятанные в огромном подвале, в стенах старого дома, в каждом укромном уголке, каждой щели, каждой банке и коробке, будто насмешка над законом и людьми.
В тот день схватили группу оппозиционеров, прятавшихся за рекой.
Радио надрывалось с самого утра. Еще бы — такое событие!
Телевизор показывал последние новости — вот на лагерь мчатся Механические псы, из стальных пастей которых высовываются иглы с ядом, вот люди бегут врассыпную, понимая, что от холодной стальной смерти псов и нежного прикосновения кончика прокаиновой иглы не спастись, вот люди падают, замирая, оглушительно хлопают лопасти геликоптеров телевидения, возбужденно кричат дикторы.
Ночью жгли тысячу книг и одну женщину, утром умертвили тысячу человек.
Быстро, споро, с шумом, грохотом. Эй, эй, веселей! Хоп, хоп, бах, трах!
Последние люди, читавшие книги. Последние книги Земли.
— Денгэм! Зубная паста Денгэм!
Пневматический поезд нес Монтэга по гулким тоннелям в стальной прохладе. Радиорупоры надрывались прямо в мозг:
— Денгэм! Зубная паста Денгэм!
Монтэг скользнул взглядом по сидевшим напротив людям и не увидел ничего.
Пустые лица, пустые глаза, ноги, отбивающие ритм в такт крикам рупоров: раз-два, Денгэм, Денгэм, раз-два!
— Последние книги Земли, — шепнул он в грохочущем мареве и сам себе удивился, насколько пресно это прозвучало. Внутри стало пусто и холодно.
Гостиная плавилась в блеске разноцветных конфетти и сиянии вспышек.
Белый Клоун, «родственники», хохот, грохот, бум, бах, бац! Ярче, быстрее, сочнее! Бессмысленный набор красок, спирали, зигзаги, мультипликационные клоуны, рубившие друг другу конечности, ракетные автомобили, сталкивающиеся друг с другом на скорости в сотни миль в час, пожирающие друг друга огненно-красные, синие и желтые рыбы, пляшущие саламандры в огне.
Милдред пригласила гостей. Все было шикарно, чудесно, роскошно, замечательно. Все пили, смеялись над шутками, кричали, едва слыша друг друга. Это ли не счастье?
Празднование поимки нарушителей спокойствия мирных граждан, празднование сожжения последних книг, празднование начала и конца войны.
Мобилизован один миллион человек — начнется война, быстрая победа обеспечена! Короткая война, короткая, разве же кто-нибудь умер на войне? Нет же! Всегда умирают как-нибудь иначе.
Монтэг вдруг вздрогнул всем телом, будто бы его коснулось что-то ледяное, но через миг обнял жену и засмеялся шутке Белого Клоуна.
Приближающаяся война бушевала, как огонь. Далеко-далеко от города рвались мины, ракетные бомбардировщики носились по небу сумасшедшими птицами, сбрасывая свои смертоносные перья на врага, но город жил, как прежде.
— Последние книги Земли.
— Что? Что ты сказал?
Милдред повернула голову, уткнувшись взглядом в губы Монтэга.
— Неделю назад мы сожгли последние книги Земли, — повторил он, принимаясь на утренний кофе.
— Я рада! — воскликнула Милдред. — Нам стоит установить четвертую телевизорную стену, — напомнила она. — Ты давно обещал.
— Завтра же купим, — улыбнулся он, легко дыша, но уже ощущая тревожный холодок где-то внутри, удивляясь причинам его появления. — Сегодня ужасно жарко.
— Да, ужасно жарко! — подхватила Милдред. — Ты идешь сегодня на работу?
В пожарной части было душно, накурено, пот тек ручьями, образуя на дочерна загорелых лицах мужчин влажные дорожки, пропитывая майки и склеивая волосы, но даже пот не мешал игре в покер.
— Говорят, сегодня началась война, — брандмейстер Битти пыхнул трубкой.
— Война быстро кончится, — пафосно заявил Уоллес. — Все так говорят.
— Неделю назад мы сожгли последние книги Земли, — вдруг произнес Монтэг.
— И это было весело! — вскинул кулак Уоллес.
— Последние книги Земли, — повторил Монтэг. — Последние.
— И ничего не изменилось, — Битти расслабленно повел плечами. — Первые, последние — все едино и об этом незачем думать.
— Но я думал! — воскликнул Монтэг. — Последние книги Земли! Больше нет!
— Расслабься, Гай, — посоветовал Битти, напрягаясь. — Работы мы не лишимся. Всегда есть нарушители закона.
— Последние, — повторил снова Монтэг, тая от жары и странного недомогания где-то под ложечкой. — Никто никогда не узнает, что в них было.
— Ничего, — Битти уже не отрываясь, разглядывал вспотевшее лицо Монтэга. — Набор слов, глупые фантазии, раздор, хаос, вранье.
Монтэг медленно, как во сне, поднялся, чувствуя на лице соленую влагу — то ли пот, то ли слезы. Он пошатнулся, едва удержавшись на слабеющих ногах, рухнул на стул и схватился за бешено бьющееся сердце, заходившееся в непонятной тревоге.
— Последние книги Земли, — едва слышно прошептал он, дыша с трудом. — То, чего больше не будет, понимаете?
— Тайлер, принеси воды! — распорядился Битти, привставая. — Монтэг, успокойся! — приказал он слабеющему человеку. — Мы все понимаем.
— Война, — прохрипел Монтэг, обессилено упав на сложенные на столе руки.
Никто не успел произнести ни слова, когда ослепительно-белая вспышка накрыла город.
Может быть, где-то в другом мире Монтэг спас бы хоть одну книгу, может быть, в ней нашел бы ответы на мучающий его всю неделю вопрос, но в этом мире он не узнал, каково это — быть последним на Земле?
