Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Трасса 25 пользовалась дурной славой. Пусть она и была короче прочих, но слишком уж часто на ней творилась какая-то чертовщина. То на дорогу выскочит олень, коих сроду здесь не водилось, то вдруг из ниоткуда появится стадо задумчивых коров, хотя поблизости ни одного городка или дома, а то и вовсе привидится черт знает что.
Впрочем, те, кто ездил по трассе 25, знали, что и на ней есть островок покоя с приветливой хозяйкой и сытным ужином. И не беда, что мотель «У Мо» стоял рядом с каким-то древним заброшенным кладбищем.
За свою долгую жизнь Мо навидалась столько, что хватило бы на две жизни и половину третьей, так что, решив открыть свое дело там, где оно принесет пользу, она выбрала трассу 25 и устроила там мотель, а рядом — круглосуточную закусочную. И пускай прочие летали на Марс, Луну или еще куда, Мо твердо стояла на старушке-Земле и уверенно вела свое дело.
Дорога приводила к ней и уставших дальнобойщиков, водивших фуры из города в город, чтобы заработать детям на учебу в колледже, и веселых хиппи — совсем юных юношей и девушек, разъезжавших по дорогам в разрисованных цветами машинах, и воров, что бежали от правосудия, и неверных мужей, желавших уединения подальше от знакомых, и семей с шумными детьми, совершающих каникулярное путешествие по дорогам страны, и много кого еще.
И Мо всегда была рада гостям, предлагая им удобные номера с чистым постельным бельем и сколько угодно горячей воды, и горячую же еду в закусочной с веселыми официантками и усатым флегматичным барменом, ворчавшим на шумную молодежь, и старалась для каждого найти доброе теплое слово — пустяк, подчас необходимый для тех, кто пробыл в дороге слишком долго и очерствел сердцем.
Мо искренне любила всех гостей, хотя за некоторыми приглядывала с особенной тщательностью, но всем всегда желала приятного отдыха, просила вызывать горничных, если что-то могло понадобиться, а так же ни в коем случае не богохульствовать по ночам, когда на мотель наползал туман с древнего кладбища.
— Духи все видят, — загадочно шептала она, подмигивая удивленным постояльцам, после чего добродушно смеялась вместе с ними.
И ей нравились и всегда отвечали улыбкой и измученные дальнобойщики, и хмурые коммивояжеры, у которых не сложился день, и которых невесть уж как занесло на трассу 25, и дети с родителями, и даже воры.
Трудно было бы не улыбнуться такой приветливой и добродушной женщине, как Мо, и никто даже не замечал, как она провожает каждого гостя, украдкой махая вслед крохотной метелочкой.
Гарри Виззл до чертиков устал.
Его раздражало абсолютно все — от чертовой нескончаемой дороги до приевшейся радиостанции с идиотскими песнями, от запаха дорожной пыли до испуганного лица Молли, сжавшейся на сиденье рядом и теребившей платок.
— Надо было ехать по трассе 34, — раздраженно бросил Гарри, уже в который раз, выкручивая настройку радио в поисках приличной радиостанции. — Говорил же, что нужно было свернуть на 34, а ты уперлась — «Нет, по 25 ближе! Гарри, пожалуйста!», — противным голосом передразнил он вздрогнувшую женщину.
— Еще не поздно вернуться, — прошептала Молли.
Гарри презрительно фыркнул и со злостью ударил по рулю.
— А кто мне вернет потраченное время, а? — заорал он. — Кто оплатит бензин, а? Думаешь, я деньги из воздуха достаю? Нет, черт побери, я их зарабатываю! За-ра-ба-ты-ва-ю!
— Хорошо, прости, я… — Молли закусила губу, чтобы не заплакать от обиды и отчаяния. — Это моя вина, прости, Гарри.
— «Прости, Гарри!» — еще противнее передразнил он, замахнувшись на жену. — Заткнись лучше! — свирепо прорычал он. — Убил бы, такую размазню! — он продолжил со вкусом накручивать себя. — Ноешь и ноешь целыми днями! То полку повесить, то утюг починить, то еще чего, как будто я не пашу, как вол! Думаешь, я на работе баклуши бью? Думаешь, мне легко? Повесила на мою шею свою никчемную тушу, так и на щенка твоего заставляешь тратиться! — он достал сигареты и закурил, точно зная, что Молли не выносит табачного дыма и начинает задыхаться. Но гнев требовал выхода и Гарри нарочно провоцировал новый скандал, чтобы найти повод ударить глупую женщину.
Молли беззвучно заплакала, глотая слезы и вспоминая тот несчастливый день, когда она встретила Гарри.
Тогда было солнечно, тепло, но после ночного дождя дорогу совсем размыло, а коляска угодила прямо в яму, Сэмми чуть не выпал. Молли была в отчаянии, но никому до нее не было дела. И когда появился Гарри и предложил помочь, она с радостью согласилась, а потом пригласила домой, напоила чаем, рассыпаясь в благодарностях. А потом все как-то закрутилось — встречи в парке, кафе, поцелуи, потом она, истосковавшаяся по ласке, прильнула к нему, они долго занимались любовью, потом были планы, короткая церемония даже без белого платья — куда уж ей! — и кольца, скрепившие союз. А потом все стало сложно. Так сложно, что хотелось кричать.
Гарри дважды в неделю играл в покер, неизменно проигрывал, злился, приходил домой, бил Молли, потом насиловал, заставляя давиться рыданиями, кричал, что она испортила ему жизнь, угрожал убить Сэмми, много пил, продавал из дома вещи, снова бил жену, снова играл в карты, проигрывал, и конца этому не было.
И вот теперь, когда машина мчалась по трассе 25, они ехали на похороны какой-то объявившейся богатой тетки Молли, все состояние завещавшей единственной племяннице.
Гарри злился на долгую дорогу, упрекал жену в неумении вести хозяйство, ругался на свою рубашку, которую Молли не так погладила, а Молли молчала, стараясь не попасть под горячую руку мужа, молилась, чтобы поскорее добраться до города и, может быть, умереть, чтобы прекратить этот кошмар. Малодушно, но у Сэмми так хотя бы был шанс избавиться от отчима — Гарри так и не усыновил ребенка.
Дождь начался так неожиданно, что Гарри выругался. Еще минуту назад небо сияло прозрачной синевой, а вот уже почернело и зарядило ливнем.
— Проклятье! — заорал Гарри в бешенстве. — Да чтоб тебя!
Молли в ужасе смотрела вперед, на черную стену ливня, боясь даже вздохнуть.
— Кажется, впереди огни, — пробормотала она, указав на призрачно-мерцающую красноту каких-то букв.
— Кажется ей, — зло фыркнул Гарри. — Какой-то чертов мотель, — прищурился он, разглядывая выплывшие из темноты красные буквы. — Дурацкое название, впрочем, что еще можно ждать в такой дыре. Главное — есть свободные номера.
— Гарри, может, не поедем? — робко попросила Молли, заранее зная ответ.
— «Гарри, может, не поедем?» — передразнил Гарри. — Я восемь часов за рулем, так что едем и точка. Хоть бы постель была приличной.
— Я могу повести машину, — предложила Молли, холодея от все еще горевших под веками кроваво-красных букв «Мотель „У Мо” Есть свободные номера».
— Ты и пальцем не прикоснешься к моей машине! — Гарри до того разозлился, что не только ткнул жену в грудь указательным пальцем, но и чуть сильнее ударил сжавшимся кулаком в грудь. — Слышала меня? Тронешь мою машину — сгною вместе с твоим щенком.
— Гарри, не надо! — взмолилась насмерть перепуганная женщина, дрожа всем телом. — Хорошо, поедем в мотель. Там примешь душ, отдохнешь.
Гарри молча вывернул руль, съезжая с трассы и без остановки ругаясь на весь свет.
Мо как раз только что выдала ключи двум уставшим фермерам, что гнали свои фургоны с фермы в город через трассу 25, пожелала приятно отдохнуть, не забыла про напутствие, улыбнулась, полюбовалась их добрыми улыбками и благословила на прощание, посетовав на то, что таким милым мальчикам придется снова выйти на улицу, где разразился настоящий потоп, как в двери влетел встрепанный, ругающийся, как матрос, мужчина, толкнувший плечом одного из фермеров и посуливший ему проклятья вслед. Мо с любопытством оглядела гостя и только потом заметила тихо вошедшую женщину с болезненно-серым лицом и дрожащими губами. И не холод и воды небесные были причиной их дрожи, поняла Мо.
— Мне нужен номер! — потребовал гость без приветствий и лишних слов.
— Приветствую вас в мотеле «У Мо», — нараспев произнесла Мо, улыбнувшись гостям.
— Да-да, — нетерпеливо забарабанил пальцами по стойке гость. — Побыстрее можно? Один номер, одна двуспальная кровать.
— О, милый, мне жаль, но свободных номеров нет, — извинилась Мо, снова взглянув на женщину, замершую у двери.
— Слушайте, я только что проехал мимо вывески и там было сказано, что свободные номера есть! — гость едва крепился, чтобы не разразиться потоком новой брани, впрочем, Мо его понимала — в такую погоду без крыши над головой действительно несладко, в машине неудобно, а бедняжка у двери совсем плоха.
— Перед вами взяли два последних, — снова извинилась Мо.
— Дерьмо! — выругался гость, кулаком ударив по стойке.
Мо постаралась не поморщиться, лишь коснулась пальцами причудливой картины на стене сбоку, словно успокаивая нервы.
— Может быть, хотите покушать? — предложила Мо. — Круглосуточное кафе, горячая еда, кофе, чай.
— Мне нужен номер! — вдруг зарычал мужчина. — Номер! С кроватью! С горячим, черт бы драл, душем!
— Извините, — прошептала женщина у двери, подходя ближе. — Здравствуйте.
— Здравствуй, милая, — улыбнулась Мо, снова коснувшись картины. — Мне правда очень жаль, но свободных номеров нет.
— О, че-е-ерт! — мужчина схватил себя за голову и застонал.
— Извините нас, — еще тише произнесла незнакомка. — Мой муж очень устал, мы долго в дороге. Может быть, найдется хоть что-нибудь? Что угодно. Можно за двойную плату.
— За двойную? — тут же взревел мужчина. — Я не миллионер, чтобы платить двойную цену в этой дыре!
— Простите, — снова извинилась женщина, едва сдерживая слезы.
У Мо сжалось сердце. Не в ее правилах было отказывать просящим, тем более таким, как эта бедняжка, но номеров и правда не было.
— Поселите тех двоих в один номер, — предложил мужчина. — В конце концов, мы муж и жена, а им-то все равно. Сделайте же уже что-нибудь! Я не намерен торчать в машине или в этом паршивом кафе! Я имею права, как…
— Гарри, бога ради! — взмолилась его жена, в отчаянии заломив руки.
— Помолчи! — взорвался тот.
Мо снова бережно погладила картину на стене, разглядывая нервного мужчину и измученную женщину. На улице ливень — не приведи Господь, бедняжка совсем на ногах не стоит, пока ее муж кричит и ругается, требуя соблюдения каких-то прав, она ни в чем не виновата, вот только жаль, что у нее такой муж. Ведь не останови его жена, он бы обязательно упомянул цвет кожи Мо и то, что у него-то, у белого, прав больше, чем у Мо.
— Я не могу переселить постояльцев, если они не пожелают, — произнесла она.
— Где они поселились? Скажите, я сам с ними поговорю, — потребовал мужчина.
— Я не выдаю своих гостей, — извинилась Мо.
— Слушайте, — зашипел мужчина, почти ложась на стойку и воспаленными глазами глядя в глаза Мо, — я просто поговорю с ними и они согласятся. Вы получите свои чертовы деньги, а мы — номер.
— Не могу, — покачала головой Мо.
— Гарри, пойдем, — попросила жена этого мужчины. — Извините, мы пойдем, — кивнула она Мо.
— Черта с два я уйду! — заорал мужчина. — Там ливень! До города черт знает сколько ехать!
— Есть один номер, — вздохнула Мо, решившись. — Но скажу сразу — он на краю кладбища и особой популярностью не пользуется. Скажем, место-то тихое, но…
— Спасибо, — прошептала женщина, слабо улыбнувшись Мо.
— У кладбища? — поморщился мужчина. — Надеюсь, там нет всяких там зомби или завываний по ночам?
— О, нет, не беспокойтесь, — заверила их Мо. — Ничего такого. Тихо, как, простите за каламбур, в могиле. Номер хороший, чистый, но, пожалуйста, уважьте духов, — попросила она мужчину. — Не сквернословьте рядом с усопшими.
— Какого черта? — презрительно плюнул мужчина. — Вы что, угрожаете мне? Я не потерплю, чтобы какая-то чер…
— Спасибо, — перебила женщина. — Мы возьмем его. Гарри, пожалуйста.
Мо назвала цену в три раза ниже обычной из сострадания к ней и по личным причинам, и мужчина тут же схватился за возможность сэкономить.
— Милая, подойди-ка, — Мо выдала ключ мужчине, а когда он, не дожидаясь жену, выбежал на улицу, поманила женщину пальцем. — Держи, — женщина взглянула на талончик на бесплатный ужин в кафе при мотеле и крохотную темную резную фигурку женщины с большой грудью и большим же животом. — В подарок от мотеля, — улыбнулась Мо, кивнув на талончик. — А это тебе от меня.
— Откуда Вы узнали? — глаза женщины наполнились слезами. — Я только вчера… даже Гарри… О, боже!
— Я старая, я многое видела и многое знаю, — ласково произнесла Мо, глядя ей в глаза. — Талисман на удачу, он убережет тебя от всех бед, а дочка будет красавицей, — женщина слабо улыбнулась, услышав такое слова. — С богом, милая, — пожелала Мо, а когда женщина, поблагодарив, вышла, Мо помахала ей вслед метелочкой, коснулась картины и погладила ее пальцами. — Спаси, защити, убереги, укрой, — прошептала она, поглаживая рисунок, закрыв глаза.
— Чертова жирная черномазая гадина! Черножопая жирдяйка, чтоб ее! — ругался Гарри, сидя в машине и дожидаясь Молли. — У кладбища, как какую-то помойную крысу! Ленивая жадная скотина!
Молли скользнула на сиденье рядом, ежась от холода.
— Мо дала талон на бесплатный горячий ужин, — быстро сказала она, предотвращая новый скандал из-за своей задержки.
— Могла бы дать и на бесплатный завтрак, черномазая скупердяйка! — Гарри выхватил талончик и сунул его в нагрудный карман. — Это ты виновата, что нас поселили у кладбища! Могли бы взять нормальный номер. Не умерла бы эта дрянь, если бы поселила тех уродов вместе.
Молли хотела было возразить, что те люди приехали первыми, но промолчала.
Молча же безропотно села за столик в закусочной, молча поела, стараясь не слушать ворчание Гарри на кажущийся ему отвратительным чай и недосоленное жаркое, молча и не поднимая глаз села в машину, и так же молча зашла в номер, ожидая увидеть что угодно, но оказавшись совершенно неготовой увидеть совершенно обычный номер, чистый, светлый, с чистым постельным бельем, свежей краской на стенах, небольшими пестрыми картинами для украшения, просторной двуспальной кроватью, симпатичной маленькой кухонькой и сияющей чистотой небольшой ванной комнатой.
— Да мы неплохо сэкономили! — Гарри расставил руки в стороны, будто демонстрируя номер жене. — Эта черножопая, должно быть, локти себе искусает, когда поймет, что дала маху!
Молли стиснула фигурку в ладони и осторожно села на край постели, разглядывая картины.
— Здесь красиво, — прошептала она.
— А видала мазню на стене у этой черножопой? — кивнул Гарри в сторону двери, начав раздеваться и бросая вещи на пол. — Какая-то дрянь. Наверное, сама рисовала, — засмеялся он, довольный своей шуткой.
Молли пожала плечами.
— Мне показалось, там была нарисована девушка.
— Девушка? — переспросил Гарри. — Если и девушка, то черножопая. Все черномазые обезьяны на одну морду.
— Не говори так, — Молли закрыла глаза, сжав фигурку, и от обиды за милую Мо чувствуя закипающие на глазах слезы. Мо была так добра, как… как мама. Молли так давно не чувствовала себя в такой безопасности, как у стойки администратора.
— Ты что, решила перечить мне? — зашипел Гарри. — Думаешь, поныла, выклянчила скидку, так тебе теперь все можно, да?
Молли открыла глаза и сжалась в комок, ожидая удара, но Гарри вдруг охнул, как будто его прострелило в спину, отшатнулся и тут же разогнулся.
— Гарри? — испугалась Молли.
— Отвали, — рыкнул тот, уходя в ванную.
Он не ударил ее, хотя мог! Не ударил, хотя хотел! Гарри никогда не сдерживался, когда чего-то хотел.
Молли раскрыла ладонь и посмотрела на темную фигурку.
— Он не хотел детей, — прошептала Молли, погладив ее пальцем. — Он же убьет меня, когда узнает, что я беременна. Господи…
— Обслуживание номеров! — раздался голос из-за двери сразу после стука.
Молли вскочила и открыла дверь молоденькой девушке, стоящей под зонтиком и держащей полотенца.
— Добрый вечер, мэм, — улыбнулась девушка, замерев на пороге и протянув Молли полотенца. — Мо велела занести дополнительные на всякий случай.
— Спасибо большое, — покивала Молли.
— Там было два полотенца, я оба использовал, — Гарри вышел из ванной в широком полотенце на бедрах, вытирая волосы вторым, и заметил горничную.
— Нам принесли еще, — Молли обернулась к мужу, заметив, как масляно сверкнули его глаза при виде хорошенькой девушки. Гарри никогда не сдерживал себя и еще ни разу не упустил момента пофлиртовать с другими женщинами даже при жене.
— Привет, сладкая, — мягко проворковал Гарри.
— Добрый вечер, сэр, — улыбнулась горничная. — Если вам что-нибудь будет нужно, наберите ноль на телефоне.
— Спасибо, — кивнула Молли.
— Простите, мне нужно идти, у меня много работы, — девушка ответила ей улыбкой.
— Пока-пока, — почти пропел Гарри.
Молли опустила глаза и прошла в ванную.
Когда-то очень давно было время, когда Молли видела в зеркале красивую яркую девушку с пышными волосами, томными губами, красивой грудью и упругими бедрами. Она мало изменилась после рождения Сэмми — ребенка желанного ей, но не ее парнем, который попросту сбежал, стоило только Молли рассказать о счастливом событии. Меняться же она начала после свадьбы с Гарри.
Гарри ее изменил не только словами, но и кулаками, и теперь из зеркала на нее смотрела невзрачная, запуганная, бледная, как тень, женщина старше своих лет, с набрякшими от постоянных слез веками, искусанными губами и тусклыми глазами.
Гарри перевез ее и Сэмми к себе, чем постоянно и попрекал, но больше идти ей было некуда. Родители хоть и приняли незаконнорожденного ребенка, но кормить его и его мать были не готовы, а вскоре умерли и они, Молли вышла замуж на Гарри, дом продали, а деньги Гарри забрал себе, сказав жене, что хочет открыть свой бизнес, который окончился проигрышем в покер.
Гарри стал и счастливым билетом, и одновременно дорогой в ад. Наследство тети стало неожиданным сюрпризом. Теперь Молли могла бы развестись. Пусть бы Гарри отобрал половину — ей бы хватило, только бы избавиться от этого ада, от побоев и унижений, от вечного страха и слез.
— Эй, ты что там, умерла что ли? — от громкого стука и окрика Молли дернулась в страхе и поспешила одеться и выйти.
— Я просто… — замялась она.
— Что ты просто? — прищурился Гарри, уперев руки в бока.
— Гарри, я… — она закусила губу, неосознанно закрыв живот рукой.
— Ну, — поторопил Гарри. — Так и будешь мямлить? Я хочу спать.
— Я тоже очень устала, — согласилась она. — Давай спать. Спокойной ночи, Гарри.
Муж в ответ промолчал, отвернувшись к окну.
Молли давно уже спала, а к Гарри сон почему-то не шел.
За окном было темно, с кладбища клубами наползал туман, густой, как кисель, по потолку тянулись тонкие тени, картины на стенах — очередная негритянская мазня, как считал Гарри — тускло поблескивали в рамках.
— Черт, а хороша была девчонка, — фыркнул Гарри, вспомнив горничную. Тело сразу приятно налилось истомой, внизу живота потяжелело, но будить жену не хотелось. Впрочем, Гарри месяца два как не спал с ней, предпочитая общество более раскованных женщин, который за плату готовы были и взять в рот, и впустить Гарри-младшего в себя, и ублажить даже крепкой задницей за отдельную плату.
Молли была слишком правильной и слишком скучной для ненасытного нрава мужа. Она умоляла не засовывать член ей в рот — и тогда Гарри так избил ее, что выбил зуб. Она кричала, царапалась и рыдала, когда он, придя после покера, где опять проигрался, навалился сверху, задрав ей сорочку, заткнул вопящий рот ладонью и толкнулся туда, куда давали только проститутки или мерзкие педики. Молли хрипела, кусалась, а Гарри засовывал свой член в узкую задницу жены, от наслаждения закатывая глаза, толкался бедрами, тискал груди, кусал за шею, вымещая злость, а когда кончил, просто заснул. Никто бы не посмел ни в чем обвинить его — это супружеские дела, а если бы Молли только открыла рот, чтобы сказать кому-нибудь об изнасиловании, ее щенку бы не поздоровилось.
Но Молли — это второсортный продукт. Гарри не собирался терпеть жену дальше — как только она получила бы наследство, он нашел бы способ заставить ее переписать все на него.
Но молоденькая горничная была желанным трофеем. Крепкая, ядреная, кровь с молоком.
Гарри сунул руку в трусы и прикрыл глаза, вспоминая нежные губы девушки и ее высокую грудь.
— Да-а-а, с-сучка, — прошипел он, толкнувшись в кулак. — Да-а-а. Я бы трахнул твой грязный маленький ротик, шлюшка. Ты бы визжала и крутила подо мной своей попкой.
Тени на потолке удлинились, туман с кладбища лизнул окна серой мутью, картины потемнели.
— Га-а-арри-и-и, — раздался шепот в темноте.
Гарри от неожиданности вскинулся на кровати, пытаясь разглядеть визитера, но ничего не увидел.
— Кто здесь? — прохрипел он. — Эй, я вооружен!
— Га-а-арри-и-и, — простонал голос. — Хочу-у-у тебя-а-а, — и в голосе появилась томность и желание.
Гарри сглотнул и сел на кровати, покосившись на спящую жену.
— Смешно, Молли, — он зло ткнул ее в бок и похолодел, когда кулак прошел сквозь ее тело, будто Молли стала привидением. — А… а… а… — заглотался он страхом.
— Га-а-арри-и-и! — протянул голос где-то совсем рядом. — Иди ко мне-е-е!
— Кто здесь? — истерически взвизгнул Гарри, потянув на себя одеяло и облившись холодным потом, когда это у него не вышло. Полуголый, в одном белье, он сжался в комок, боясь даже ступить на пол, по которому расползался серый туман, что клубился за окном.
— Иди ко мне-е-е, Га-а-арри-и-и! — шепнул голос.
Кто-то или что-то схватило Гарри за ногу — он заорал в полный голос, надеясь, что его услышат и придут на помощь, но ни Молли, ни кто-либо еще ничего не услышали.
— Не подходи! Не подходи! Оставь меня в покое! — орал он, пытаясь пинать туман, но лишь увязая в нем обеими ногами.
— Согре-е-ей меня, Га-а-арри-и-и, — застонал голос прямо в ухо. — Ты же хо-о-очешь меня-а-а, Га-а-арри-и-и?
— Оставь меня в покое! Отпусти меня! — он извивался, барахтался на кровати, чувствуя, что туман расползается по всему номеру и явственно, будто живой, лижет ноги. — Помогите! Господи боже, помогите кто-нибудь!
— Никто не услышит, Га-а-арри-и-и, — прошептал голос. — Духи тебя накажут, Га-а-арри-и-и.
Ноги лизнуло огнем — и Гарри заорал во всю мочь легких, пачкая простыни кровью, когда подтянул одну ногу. Туман слизывал с человека кожу, как кошка слизывала бы сметану с пола, туман смаковал плоть, пил крики и кровь, нежно окутывал выше и выше, сдирая кожу и мышцы, обнажая белые кости — терпеливо, как будто убаюкивая, нежно, как пуховое одеяло, и неотвратимо, как судьба.
Гарри орал от боли, чувствуя, как вспучивается кожа, как течет кровь, как лопаются сухожилия. Он звал Молли, сладко спящую рядом и почему-то ставшую бесплотной, он молился, умолял о пощаде, но туман словно издевался, поедая его.
— Я заплачу! — рыдал Гарри. — Боже мой, я заплачу сколько угодно! Я все отдам!
— Отда-а-ашь, Га-а-арри-и-и, — согласился голос. — Плоть для плоти своей, кровь для крови своей, — туман сгустился, приняв облик той самой красотки-горничной, нежно улыбнувшейся ему. — Жизнь за жизнь. За каждую слезу слабой женщины, за боль смиренной жены, за страдания верной, ты все отдашь, Га-а-арри-и-и, — протянула она, приближаясь к кровати — прекрасная и нагая.
— Я все сделаю! — завыл Гарри, заливаясь слезами, когда туман подступил к его коленям. — Отпусти меня!
— Ты отпускал жену свою, Га-а-арри-и-и? — девушка чуть склонила голову набок, пока туман питался плотью жертвы. — Ты внимал ее мольбам и слезам, Га-а-арри-и-и?
— Кто ты? — заорал он. — Кто ты, чертово отродье? Оставь меня в покое!
— А кто ты, Га-а-арри-и-и? — протянула девушка, встав на колени на пропитанную кровью кровать. Туман целомудренно прикрыл ее колени и стройные ноги, продолжая пировать. — Муж? Отец? Кто ты, что унижал? Кто ты, что ломал? Чем готов заплатить за свои злодеяния, Га-а-арри-и-и?
Туман лизнул его руку — Гарри закричал с новой силой, туман поцеловал его щеку — Гарри захрипел, туман подобрался к промежности и сгустился — глаза Гарри налились кровью от боли, туман обвился вокруг шеи, обнял за грудь, как родного, сдавил виски — глазные яблоки вывалились, язык повис галстуком, треснул череп, но жизнь еще теплилась внутри тела.
— Ты заслужил, что имеешь, Га-а-арри-и-и, — прошептала девушка, улыбнувшись, растаяла, растворилась в тумане, слизнула мозг, последние капли крови, высосала все соки из тела Гарри, хрустнула его костями и только после того, как стих последний хрип жертвы, окутала кровать одеялом, впитала в себя все соки и кровь с простыней и стен, нежно огладила спящую женщину по голове и животу призрачной рукой и сползла на пол, просачиваясь в окно.
Ничто не напоминало о том, что в номере произошло кровавое пиршество. Ничто не могло бы сказать, куда пропал Гарри Виззл. И ничто не могло бы сказать, почему спящая женщина вдруг расслабленно улыбнулась во сне и глубоко вздохнула свободной грудью.
— Обслуживание номеров! — раздался за дверью голос горничной. — Мэм, вам что-нибудь нужно?
Молли резко проснулась и протерла ладонью лицо, пытаясь понять, где она и что происходит, потом встала, набросила на плечи одеяло и подошла к двери.
— Добрый день, мэм, — улыбнулась девушка. — О, прошу прощения, я вас разбудила.
— Я так долго спала? — Молли испуганно взглянула на настенные часы. — Боже мой! Уже полдень!
— Вам что-нибудь нужно, мэм? — спросила горничная. — Полотенца, шампунь, мыло?
— Я… — растерянно пробормотала Молли. — Нет, нет, ничего, спасибо. А… скажите, а вы не видели моего мужа?
— Мужа, мэм? — девушка чуть приподняла аккуратные брови.
— Да, — Молли растерянно огляделась. — Вчера вы его видели. Высокий такой, темноволосый. Я не понимаю, где он, здесь нет даже его вещей.
— Эм… нет, мэм, — покачала головой девушка. — Я его не видела. Может быть, Мо знает, я узнаю. Принести вам завтрак?
Молли так смутилась, что покраснела.
— Нет, что вы! Спасибо большое, но не нужно.
— Мы стараемся удовлетворить желания клиентов, мэм, — по-доброму усмехнулась девушка. — А завтрак входит в обслуживание.
— Нет, спасибо, — отказалась Молли. — Подождите, — попросила она, подбежав к своей сумочке и достав кошелек. — Вот, — протянула она девушке несколько купюр.
— О, мэм, в этом нет необходимости! — горячо возразила горничная.
— Считайте это чаевыми, — решительно заявила Молли, чувствуя откуда-то взявшуюся уверенность в себе. — Вы были добры ко мне, вы… — она стерла слезы. — Я так давно не спала так уютно! Так давно!
— Мы рады нашим гостям, мэм, — растрогалась девушка, но денег не приняла. — Мы всегда рады помочь хорошим людям. Нет-нет, — вежливо, но мягко оттолкнула она руку Молли. — Все чаевые принимает Мо. Но спасибо вам, — девушка коснулась руки женщины и погладила ее. — Доброго пути, мэм.
— Спасибо, — зачарованно протянула Молли, проводив девушку взглядом.
На сердце почему-то стало легко и светло. И на удивление ее не взволновало внезапное исчезновение мужа.
— Уезжаешь, милая? — тепло поприветствовала Мо.
— Да, — покивала Молли. — Я замечательно выспалась, большое спасибо за такой чудесный номер!
— О, пустяки, милая, — махнула рукой Мо. — Сегодня ты буквально светишься, — заметила она.
Молли дрогнула губами и выложила на стойку почти все деньги, что у нее были, оставив немного на бензин.
— Это чаевые, — прошептала она, краснея от смущения.
— А как же сама? — подмигнула Мо.
— Мне хватит, а это… это в благодарность за такое чудесное место. Возьмите, пожалуйста!
— На здоровье, спасибо и буду рада снова увидеть тебя, милая, — Мо бережно приняла деньги и убрала в кассу.
— И… вот, — Молли поставила крохотную фигурку на стойку.
— Это твое, милая, — кивнула ей Мо. — На память. Она поможет тебе преодолеть все, что выпадет на твою долю. Будет хорошее, будет и плохое — куда же без него, но ты храни ее, она поможет, а потом передай и дочке, как подрастет.
Молли робко улыбнулась.
— А… Скажите, вы не видели моего мужа? Я проснулась, а его нет. И его вещи пропали.
— Э, милая, сбежал твой муж, — прицокнула языком Мо. — С молоденькой девчушкой сбежал на ее машине. Бросил вот только записку и пропал, — она передала Молли клочок бумаги.
— «Не ищи меня», — прочитала Молли короткую строчку, написанную рукой Гарри. — И все?
Мо пожала плечами.
— Мужчины, — коротко произнесла она. — Не ищи его, милая, — посоветовала Мо. — Живи сама, начни новую жизнь. Все будет хорошо, поверь мне.
Молли почему-то не чувствовала тревоги за Гарри, как будто с души свалился камень. Убежал — и убежал, она искать уж точно не станет, а потом найдет адвоката, разведется, если Гарри все же объявится.
Попрощавшись с Мо, Молли села за руль машины и на секунду замерла, стиснув фигурку в ладони. Фигурка потеплела, как живая, словно обещая, что все будет хорошо.
Машина отъехала от мотеля и выехала на дорогу.
— Славная девочка, — произнесла Мо, погладив картину на стене. — Как считаешь, милая?
Сложный узор на картине сложился в изображение красивой темнокожей девушки с лицом той самой горничной, что обслуживала номер Молли Виззл. Девушка улыбнулась и покивала.
— Славная девочка, — повторила Мо. — Хорошему человеку мамбо поможет, — нараспев произнесла она, — плохого утихомирит. Духи лечат, духи калечат, мамбо защищает.
Девушка на картине снова распалась на сложный узор, мотель кипел жизнью, кладбище мирно спало, ожидая следующее жертвоприношение черной души.
Верховная жрица вуду еще ни разу не ошиблась и всегда защищала тех, кто в этом нуждался.
— Здравствуйте! — в дверь впорхнула молоденькая девушка — тонкая тростинка, горящие надеждой глаза, искательница приключений и удачи. Чудо, что на трассе 25 с такой красоткой ничего не случилось. — Мне нужен номер на одну ночь.
— Здравствуй, милая. Сейчас посмотрим, что у Мо есть, — приветливо подмигнула ей Мо. — Вот, держи — одноместный, уютный, красивый. Спать будешь, как дома.
Девушка хихикнула и, узнав цену, расплатилась, звонко поблагодарив, взяв ключи и прыгнув в машину.
Мо осенила девчушку благословением и улыбнулась терпеливой материнской улыбкой, уже зная, что прикажет сделать духам, чтобы юная девочка вернулась к отцу и матери и больше никогда не сбегала по глупым причинам из-за глупой же ссоры. Жизнь бывает жестока к таким девочкам, нечего им бегать от родителей.
Она погладила картину пальцами и мысленно попросила душу своей умершей дочери присмотреть за гостьей и навеять ей ночью сны о доме и маме с папой, которые так волнуются за дочку.
— Славная девочка, — покивала Мо своим мыслям.
