Первый фикрайтер: Рита Скитер.
Первый фик по Гарри Поттеру был с пейрингом: ГП/ГГ.
Второй фик: ГГ/ВК.
Третий фик: АД(Альбус Дамблдор)/ГГ(Геллерт Грин-де-Вальд)
В Отделе Тайн этих самых тайн великое множество. А соответствующим образом упаковать и поместить в Архив можно, как оказалось, что угодно. И голоса тех, кого давно нет на свете, - тоже.
Комментарии:
название позаимствовано из одной серии “X-files”, а вот содержание – это некое месиво из всех прочитанных за всю мою долгую и нелегкую жизнь книг моих любимых авторов фантастики и фэнтэзи.
Еле слышно скрипит дверь. Для слуха Джеффа Мерчисона это все равно что пронзительный звон дверного колокольчика.
Конечно, его предупредили заранее, что придет посетитель.
- Иду, иду, - ворчит Джефф Мерчисон, но на зов не спешит. Шаркает ногами, как столетний старикашка. А ведь ему всего сорок три, и преодолеть расстояние до порога можно в несколько секунд, ни обо что не споткнувшись даже в полной темноте.
Из открытой двери, должно быть, падает полоска света; визитер не решается переступить порог. Наверное, его глаза еще не привыкли к темноте. Или, может, он сомневается: а не стоит ли уйти, пока не поздно?
- Мистер…Мерчисон, - доносится от двери. Ну да, конечно, гость все еще стоит на пороге.
- Гарри Поттер, - отзывается Джефф. Конечно же, это Гарри Поттер. Джефф никогда его не видел, но никто другой сюда бы не прошел; в последнее время «тайновцы» вконец помешались на мерах безопасности.
***
Гарри Поттер.
Джефф Мерчисон никогда его не видел. Ни живьем, ни на фотографиях. Иногда, когда Имельда в хорошем настроении, она читает ему газеты. Парень учится на аврора. И это после такого-то!
От гостя пахнет каким-то одеколоном (Джефф не помнит названия, но знает: там гиппогриф, что ли, на этикетке), кофе и пылью (наверное, на тренировках Гарри Поттером подметал пол какой-нибудь здоровяк), но сильнее всего – чернилами. Наверное, парень еле дождался, пока ему подпишут разрешение, и тут же его схватил, вот и перепачкался.
- Я не отниму у вас много времени, мистер Мерчисон.
– Кому мое время нужно-то? Сюда никто не приходит, парень, ты единственный. Я бы рад провести для тебя экскурсию, но у меня на этот счет очень строгие предписания.
Джефф делает рукой величественный, как ему представляется, жест в сторону стеллажей, едва видимых, наверное, при том скудном свете, что Гарри Поттер силой загнал в эту темную комнату, просто позабыв прикрыть дверь.
***
Гарри Поттер – первый и единственный посетитель за полтора года существования этой части Архива. А Джефф Мерчисон – первый и единственный сотрудник этого самого Архива. Хранитель. Ха-ха, как будто есть от чего это все…хранить. В расследованиях преступлений этот новый метод быстро был признан бесполезным, потому что мертвые не мстительны.
Бесполезным, наверное, ровно настолько, насколько и сам Дж.П. Мерчисон для аврората, много лет получавший пенсию по инвалидности, задергавший руководство просьбами «дать работу, все равно какую».
***
И полтора года тому назад такая работа нашлась.
«Эхо» можно было слышать только в тот день. В тот день, когда Гарри Поттер разделался в Волдемортом. Так уж вышло, что вместе с опытными спецами из Отдела Тайн в Хогвартс прибыла и пигалица Эмми Мэнсон, которая услышала…
- Мистер Клив, - сказала она тому из «тайновцев», к которому ее приставили «планшетку носить», - я слышу, они все здесь…
Честное слово, лучше бы она этого не говорила. Прежде всего, лучше для себя самой.
Но именно благодаря ей у Джеффа Мерчисона теперь есть настоящая работа.
Мало кому нужная, но это уже детали.
***
Потом, как выяснилось, Мэнсон загремела в Св. Мунго.
Ну еще бы, молодая совсем девчонка, да еще к тому же и магглорожденная, и вдруг такое. Но дело свое она сделала, и в результате появился Архив. А к Архиву требовался хранитель. Тут как раз и подвернулся он, Джефф Мерчисон.
Хранитель, ага. Только хранить – не от кого. Никто никогда не узнает. Существование Архива – тайна для всех, а как же, вдруг, к примеру, родственники или друзья станут просить, требовать, как же тогда секретность?!
***
- Мне бы… - начинает Гарри Поттер. – Тут только те, кто умер…в тот день?
- Да, только в тот, - отвечает Джефф. И добавляет для верности, потому что, кажется, прекрасно представляет, что там у парня на уме: - Только в тот день. Только в Хогвартсе и его окрестностях.
- Только в тот, - задумчиво повторяет Гарри Поттер. – Ну хорошо, тогда…
***
Да и день тот был совсем особенный, как и Хогвартс – место особенное, да еще народу столько погибло почти одновременно. Больше никому не удалось повторить тот…опыт, да и Мэнсон как-то очень удачно сгинула в Св. Мунго. А ведь кто-то надеялся, что это можно поставить на поток. Что убийства теперь будут раскрываться на счет «три», что жертва охотно назовет имя убийцы, или, по крайней мере, все его особые приметы.
Но «эхо» – вовсе не фотографически точное описание последних минут жизни умершего.
Это что-то такое, что волновало его, еще живого, дышащего, в самые последние мгновения; это последние дюймы нити, которую Парка уже приготовилась перерезать.
***
- Меня предупредили о полнейшей секретности…
Секретность, тайны. И боссы Отдела Тайн скорее удавятся, чем признают, что проект давным-давно обречен; но перед самими собой они это все же признали, как же еще объяснить то, что Архив располагается в самом дальнем крысином углу Отдела, а уж хранитель и вовсе слеп как крот?
Но все же каждое утро Джефф просыпается, чтобы отправиться на работу, а не в ближайшую лавку за бутылкой Огневиски.
***
- Меня предупредили, - повторяет Гарри Поттер. – И я…я уже говорил, что не отниму у вас много времени. Я просто хочу понять…
- Парень, - говорит Джефф Мерчисон, - я не знаю, что ты там хочешь понять. Они не будут разговаривать с тобой. Не ответят на твои вопросы. Ты вообще знаешь, что оно такое – это «эхо»?
- Д-да, - говорит Гарри Поттер.
- Не думаю, что знаешь. Эмми Мэнсон, ну, которая первая «эхо» услышала, говорила, что это, ну, мысли, что ли, последние мысли тех, кто…В общем, то, о чем они думали после. Несколько секунд, максимум – минута-две. И все.
***
Куда же они ушли, все те, эхо чьих голосов хранится в Архиве, пронумерованное и подписанное? Никто не знает. Никто не знает, куда уходят мертвые. Этим хоть повезло – смогли вроде как записку на двери оставить. Но вовсе не «вернусь к ужину» . Скорее уж «корми кошку, пока меня не будет, и не забывай поливать цветы» . Что-то вроде наспех составленного завещания, как если бы под рукой был клочок бумаги и огрызок карандаша, да минута на все раздумья.
***
Гарри Поттер ничего не отвечает. Предупреждали ли его об этом?
Сердце-то у парня, наверное, колотится как бешеное, да и он дышит так, словно по коридорам с полмили пролетел, но изо всех сил старается говорить спокойно.
Гарри Поттер называет первое имя.
- Садись, - говорит Джефф, указывая на свой стол, а сам идет к двери, до которой ровно четыре шага. Она захлопывается с еле слышным стуком, но Гарри Поттер вздрагивает, стул под ним издает едва ли не предсмертный скрип. – Там лампа, я, правда, ей не пользуюсь. Садись и жди, я сейчас.
И скрывается среди стеллажей.
***
Джеффу совершенно все равно, что там Гарри Поттер хочет понять; он ныряет в темноту. Ему нет необходимости проводить пальцами по выпуклым буквам на табличках, он и так знает, где что.
Точнее – где кто, где чей голос. За эти полтора года он неоднократно слышал их все, потому что ему недоступны большинство занятий, которым предаются канцелярские крысы в отсутствие неотложных дел и начальства.
***
Так, «Люпин, Ремус Дж.»
Джеффу смутно вспоминается немногословный паренек, учившийся на пару курсов младше. Трое было дружков у этого Люпина, а сейчас – все мертвы. А он, Джефф, все еще здесь.
Рядом – ячейка с табличкой «Люпин, Нимфадора А.». Сразу после «Лестрейндж, Беллатрикс», той самой, из-за которой он, бывший аврор Джефф Мерчисон, двадцать лет назад вынужден был учиться «видеть» кончиками пальцев.
Убийца и жертва рядом. Главное – по алфавиту. И хорошо, наверное, что мертвые не мстительны.
Джефф ставит перед Гарри Поттером небольшую каменную чашу, что-то вроде уменьшенной копии Думосброса. В свое время кто-то здорово нагрел руки на этом заказе: срочное изготовление столь крупной партии «блюдец», как их обозвал какой-то остряк, влетело Отделу в копеечку.
- Знаешь, как пользоваться? Позовешь меня, когда закончишь. Я буду там, - Джефф машет рукой в сторону стеллажей. Делает несколько шагов и скрывается в темноте. Покидать помещение Хранилища, если внутри находятся посторонние, ему не положено. Но пусть у парня хоть иллюзия будет, что он здесь один.
***
Люпин, Ремус Дж.
Я помню, как положил тебе руку на живот, как это обычно делают. И что я там мог ощутить? Как откуда-то изнутри твоего тела рвется… чудовище?
Я был не прав, знаю. Но как, как я мог делать вид, что ребенок родится в мире, который не попытается сразу же уничтожить его только потому, что у него такой отец? Ребенок был обречен, еще нерожденный, он слышал, как бьется твое сердце, чувствовал, что ты взволнована. Кулачки его, наверное, были крепко сжаты. Будет настоящим бойцом, как и ты. И это ему пригодится. С самых ранних лет жизни. Вот о чем я тогда думал, Дора.
Тедди. Тедди.
Дора, ты ведь будешь для него хорошей матерью?
Если бы не Гарри, я бы мотался где-то до сих пор. Или сдох бы еще раньше. Все будет в порядке, правда? Будем считать, что ты мне это обещала, и глупостей не наделаешь.
Но ты ведь наделаешь, да? Эй, обернись, к тебе подбирается Беллатрикс Лестрейндж!
А я снова тебя бросил, получается.
***
- Мистер Мерчисон…
Нервы у парня совсем ни к черту, что ли? Голос недовольный, будто Джефф – ярмарочный фокусник, и вместо кролика достал из своей шляпы дохлую крысу. Свалил со стола его чашку с остатками кофе и бормочет: «Репаро». На третий раз заклинание срабатывает.
Джефф спешит на зов, больше не разыгрывая из себя хромоногого старикашку.
- Можно…еще?
- Можно, - отвечает Джефф. По крайней мере, не было указаний, что нельзя.
И уходит в темноту за следующим «блюдцем», а что в нем, там, внутри – застывшие мгновения чужой жизни, сокровища и талисманы, или ржавые монетки да потускневшие бусины – не ему, Джеффу Мерчисону, судить.
***
Снейп, Северус.
Каждый из нас – свой собственный самый худший враг.
Я пока еще помню, кем был. Как странно, ведь думал, что первым же делом потеряю имя.
Но оно все еще при мне.
Всегда занятно было смотреть, как люди сами себя губят; да здравствует готовность сунуть голову в петлю и потакание глупым страстишкам!
А теперь вот петля затянулась и вокруг моей шеи.
Я мертв. Как и Лили. Мне даже немного себя жаль.
Сын ее жив, пока – жив. Что он для себя выберет?
Захочет ли прожить не свою жизнь, или предпочтет умереть не своей смертью?
Парень имеет право знать все.
В первый раз за все это время.
Пусть теперь выбирает сам и решает сам.
***
Уизли, Фред
Братишка, ты скажешь, что я дурак, и будешь прав.
Надеюсь, ты расскажешь мне потом, каково это – умереть на смертном одре в окружении внуков и правнуков. Мы поговорим еще. Надеюсь, ты не пустишь по ветру наши капиталы.
И да, помни: мы с твоим ухом будем за тобой следить, так что не подведи. И мама наконец-то перестанет нас путать.
***
Гарри Поттер уходит, унося с собой это свое «я просто хочу понять». Джефф Мерчисон остается в темноте и тишине, хотя шум и яркий свет никак не могут повредить тому, что содержится в Архиве.
***
Джефф представляет себе, как Гарри идет по лондонским улицам (в его воображении они ничуть не изменились за двадцать лет), идет, освещенный холодным зимним солнцем, запечатанный вынесенной из Архива тишиной и темнотой: ни гудков машин, ни обычного уличного гомона, ни в чем не уверенный, ничего так и не понявший.
Ни в чем не уверенный, кроме, может быть, своего имени.
И в том, что уж он-то – живой.
А если он вернется, правда, Джефф сомневается, что руководство Отдела пойдет на такое, то и в следующий раз – никаких экскурсий, потому что одна из ячеек снабжена табличкой «Поттер, Гарри Дж.»
