В голове автора столкнулись три мысли: "Габриэль рассказывает Винчестерам абсолютно дикую историю о том, как он уполз, Кас тихонько ржёт в углу", "Габриэль прописывает Левиафанам п**дюлей" и "Кто-нибудь, купите Касу котёнка".
Примечание: АУ к 7*23. Издевательство над скандинавской мифологией.
Габриэль умел выбирать моменты, ведь весь смысл внезапного появления заключался как раз во внезапности (спасибо, капитан Очевидность). И она требовала точных расчётов, сравнимых разве что с подготовкой запуска спутника на орбиту, иначе фокус не удастся. Хотя, когда Кастиэль предложил Кроули пакетик мёда со словами «Держи, сам собирал», Габриэль едва удержался от громкого хохота и аплодисментов, чем, несомненно, выдал бы себя раньше времени: Кроули было необязательно знать о том, что крылатый любитель розыгрышей очень даже жив и прекрасно себя чувствует.
Жаль, что Кастиэль совсем не шутил — выражение, поселившееся на лице Короля Ада, было бесценно, пусть от простодушной искренности в голосе ангела и становилось неуютно.
Габриэль едва слышно скрипнул зубами и напомнил себе, что ярость архангела — штука, конечно, полезная, но не в данном конкретном случае. Если он повзрывает все лампочки и разнесет все стены в этом клоповнике, ситуация ничуть не улучшится. Кроме того, Винчестеры не виноваты, что за годы общения с ними Кастиэль несколько «очеловечился», из-за чего братья периодически забывали о том, что их друг оставался сверхъестественным существом и ожидать от него стандартных эмоциональных реакций попросту глупо. И догадаться, что безумные речи о пчёлах и цветочках — это попытка ангельского разума восстановиться, собраться из черепков, они не могли при всём желании. Для них и окружающих Кастиэль выглядел законченным психом, чему во многом способствовало его одеяние: окровавленный плащ поверх больничной пижамы и грязные тапочки на босу ногу — не лучший выбор, особенно если проблемы с коммуникацией достигли своего пика.
Кастиэль говорил: «Я летал посмотреть, как растут цветы».
Сэм и Дин слышали: «У меня не всё в порядке с головой и поэтому я несу чушь».
Что ангел имел в виду на самом деле: «Я рад, что на Земле ещё есть всё то, что сотворил Господь, и левиафаны не успели уничтожить его творения. Я очень виноват перед Ним и человечеством и отдал бы жизнь, чтобы это исправить».
Кастиэль заявлял: «Я больше не сражаюсь», и это значило «Я боюсь опять всё испортить».
И Габриэль решил, что пора брать дело в свои руки, точнее, крылья: Кастиэль находился на полпути к выздоровлению, но из-за постоянного стресса рисковал никогда не оправиться полностью, что в будущем грозило крупными неприятностями. Архангел подозревал, что Отец отвёл бедняге одну из главных ролей в своих Планах (именно так, с заглавной буквы, с которой также начиналось другое слово, созвучное с названием белого пушного зверя). И он поклялся сделать всё возможное, чтобы Кастиэль встретил грядущее во всеоружии.
Вот почему Габриэль дождался, пока тот преподнес Дину и Сэму сэндвичи на тарелочках с голубой каемочкой (в буквальном и переносном смыслах) и материализовался аккурат между ними со словами:
— Касси, я надеюсь, ты израсходовал не всю ветчину — я тоже хочу экологически чистый бутерброд!
Сэм предсказуемо подавился, а Дин чуть не уронил указанный бутерброд в миску, где в крови Короля Ада одиноко плавала кость сестры Мэри Констанс.
— Фу, как негигиенично, — фыркнул Габриэль и подмигнул Кастиэлю, который таращился на него с растерянной, но счастливой улыбкой.
— Ты же умер, — откашлявшись, прохрипел Сэм.
— Умер. И признаться, небытие — это неприятно и очень, очень скучно. Поэтому предпочитаю быть живым, что и вам советую.
Сэм не нашёлся, что ответить.
*****
Через две минуты после того, как братья доели свои сэндвичи, куртка Габриэля и его брюки промокли насквозь, потому что Дин окатил его святой водой из канистры, любезно переданной Сэмом. Кастиэль молча наблюдал за процессом.
— Вы оборзели? — наигранно возмутился Габриэль, щёлкая пальцами, чтобы привести одежду в божеский вид. — Ценный продукт, и весь на меня перевели. А если демоны нападут, чем отбиваться будете? Хлебом для тостов?
— Ты мне зубы не заговаривай, — прошипел Дин. — Для объяснения, как ты восстал из мёртвых, у тебя есть десять секунд.
— Это долгая история, боюсь, десяти секунд мне не хватит. Не возражаешь, если мы присядем? В ногах правды нет.
Дин с подозрением уставился на возникшие из воздуха кресла, обитые бархатом вызывающе алого цвета, но послушно уселся в одно из них, когда Сэм несильно пихнул его локтем в бок и сказал, устраиваясь в своём кресле поудобнее:
— Мы слушаем.
Габриэль украдкой бросил взгляд в угол, где расположился Кастиэль. Ангел призвал коврик для твистера и теперь самозабвенно играл сам с собой, бормоча себе под нос отрывки из псалмов и пособий по уходу за пчёлами.
— Мы слушаем, — нетерпеливо повторил Сэм.
— Как вы уже знаете, долгое время я изображал Локи. И эта роль имела оглушительный успех. Пока не появились вы и не спалили меня перед всем пантеоном. Но ирония заключается в том, что я действительно был Локи. Я так стремился забыть о своей истинной сути, что превратился в языческого божка, со всем, что к нему прилагается: магия, изменение пола и внешности…
— Получается, история о постройке Асгарда и романе с кобылой — правда? — удивлённо выдохнул Сэм.
Из угла донёсся тихий смех, и Габриэль нахмурился:
— Разумеется, нет! За кого вы меня принимаете? Я сотворил весьма качественную иллюзию.
— Я не понимаю, — перебил его Дин, — какое отношение эта история имеет к твоему воскрешению?
— Самое прямое. Первые несколько веков жить в Асгарде было… весело. Эгир закатывал крутые вечеринки, мед он варил потрясающий, а какие там подавали десерты! Тор, стоило нам отойти от дворца Одина на пару километров, переставал вести себя как тупой баран и никогда не отказывался подшутить на инеистыми великанами. Да, они не могли оценить всю тонкость наших розыгрышей, но нам это не мешало получать удовольствие. А потом старый одноглазый дурень поперся в загробный мир и пробудил одну пророчицу. Она не хотела, чтобы её беспокоили даже на том свете, и вырыла себе могилу, чтобы спать вечным сном. Остановило это Одина? Нет. Он прочитал заклинание и поднял её из земли. Естественно, она разозлилась и напредсказала ему… всякого. Если бы меня растолкали подобным образом, я бы тоже разозлился.
— Она рассказала ему про Рагнарёк?
— В красочных подробностях. Поэма, а не видение. В Старшую Эдду попал отредактированный вариант.
— И что дальше?
— Как что? Мне это сыграло на руку. У Одина не было другого выхода, как вернуть меня в мир живых — другого-то Локи они не нашли, чтобы меня заменить.
— Люцифер убил Одина.
— А вот тут накладочка вышла. Один и компания не бессмертны, это верно, но они не могут умереть, пока не начнется Рагнарёк. А его время пока не пришло, даже по календарю майя. И не придёт, пока ваш покорный слуга не построит корабль из ногтей мертвецов. Чего я делать не буду: во-первых, ногти мертвецов — это гадость, а во-вторых — неэстетично.
В углу уже не хрюкали, а булькали.
— Я очень рад, что рассмешил тебя, Касси, — беззлобно заметил Габриэль и достал из воздуха шоколадный батончик.
— Всё это здорово, не спорю, — сказал Сэм, — но не объясняет твоего явления народу.
— Я здесь, чтобы вам помочь.
— Да ладно, — недоверчиво протянул Дин.
— Завтра вы собираетесь нагрянуть в офис Дика Романа, чтобы навсегда покончить с левиафанами, правильно?
— Да.
— А Кроули поведал вам, что если вы воспользуетесь костью, вас перенесёт в Чистилище вместе с Диком и его друзьями?
— Нет.
— Я так и подумал.
— И что ты предлагаешь?
Габриэль смачно хрустнул шоколадкой и усмехнулся. При виде проявившихся за его креслом фигур оба Винчестера явно потеряли дар речи, а Кастиэль ткнул своего двойника пальцем в грудь и захихикал. Через мгновение фигуры растаяли.
— Что это было? — наконец отмер Дин.
— Моё кредо. И наглядная демонстрация. «Пропадать — так со спецэффектами».
— Кажется, мне нужно выпить.
*****
Дин исчез за дверью, Сэм остался сидеть, задумавшись о чём-то. Кастиэль подошёл к Габриэлю и прошептал ему в ухо:
— Почему ты не сказал им, что это Бог воскресил тебя?
— Потому что так неинтересно. Сколько раз Отец возвращал тебя? Трижды? Четырежды?
Кастиэль склонился ещё ближе, словно поверяя свой самый главный секрет:
— Если завтра мне суждено умереть, ты можешь попросить Его, чтобы Он не воскрешал меня больше? Я этого не вынесу.
И Габриэль почувствовал, как что-то внутри него пошло трещинами и рассыпалось на осколки. Наверное, это было его сердце. Он обнял Кастиэля за плечи:
— Давай поступим проще. Сделаем так, что завтра никто не умрёт. Договорились?
Кастиэль кивнул и улыбнулся краешком губ.
*****
Принесенного Дином пива хватило бы на небольшую армию, но было очевидно, что угощение он предлагает исключительно из вежливости, и Габриэль с облегчением отказался:
— Завтра трудный день. Нам всем необходим отдых. Не увлекайтесь алкоголем, ладно? Лучше выспитесь как следует. По очереди — один из вас спит, другой — сторожит кость. Кас идёт со мной.
— Но…
— Это не обсуждается. Касси, тебе понравится мой сад, обещаю. — «А ещё я организую пару временных петель, чтобы откормить тебя и переодеть».
— А пчёлы там есть?
— Надо — будут. Полюбуемся на цветы, потом победим этих прожорливых гадов…, и ты вроде котёнка хотел завести?
Кастиэль просиял, и в его взгляде была лишь благодарность, а не безумие, когда он ответил:
— И морскую свинку.
