Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Просвечивая облака насквозь, дневное светило щедро разбрасывало солнечные зайчики на площадь Лондонского вокзала, старательно украшая первый день сентября первой послевоенной осени. И те студенты, чьи выпускные экзамены были сорваны магической войной, а потом победой над Волдемортом и ее последствиями, снова собирались со всех городов и весей Британии, чтоб стать, наверное, первыми в истории Хогвартса второгодниками.
Поэтому магловское кафе напротив вокзала прямо через дорогу было сегодня переполнено. Но для героев недавно отшумевшей войны столик нашелся почти мгновенно, а слегка оглушенная обливейтом официантка безропотно и споро, словно заводной механизм, выполнила заказ нимало не заинтересовавшись вип-клиентами.
Героев было четверо. Безразличней всех ощущал — и, соответственно, вел себя — Драко Малфой. Положа руку на сердце, ему сейчас было не до магловских заморочек — своих хватало через край. Отец все еще ждал в Азкабане смягчения приговора Визенгамота, а некогда огромное состояние меж тем таяло буквально на глазах ради взяток, подкупов и компенсаций пострадавшим. Необходимость ехать в Хогвартс добивала. Жалкой медалькой за спасение Золотой Троицы, вырвать которую у министерства магии было потруднее, чем Поттера у Того-кого-и-называть-то-теперь-задолбало, не прикроешься от насмешек и оскорблений любого первокурсника. Вот Драко и держался поближе к профессору Снейпу. Этим двоим, обойденным экономной судьбой и прижимистым министерством магии, было о чем поговорить.
Профессор зельеварения Снейп тоже довольно кисло созерцал окружающий мир. С должности директора его мягко ушли сразу после того, как он был помещен в госпиталь святого Мунго, а должности преподавателя ЗоТС не дали, опять перестраховываясь на всякий случай. Пришлось соглашаться на то, что ему смогли уступить, тихо радуясь, что хоть с должности декана Слизерина не турнули.
Гарри Поттер тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Обязанность извиниться перед Снейпом, наложенная на него суровой совестью, отравляла всю радость победы. Но деваться было некуда. Поэтому Поттер, стараясь сохранять независимый вид, когда поглядывал будто ненароком на декана Слизерина, сидящего прямо напротив него, больше всего напоминал тому бездомного щенка, который жаждет найти хозяина в любом прохожем.
Гермиона единственная выглядела высокомерно, беспокойно ерзая на стуле так, как будто ее усадили на битое стекло, и кидая несвойственные ей убийственные взгляды на всех вокруг. А когда она и Снейп случайно сталкивались взглядами, то оба тут же отводили глаза и кривились. Отвернувшись в очередной раз от профессора зельеварения, Гермиона, которой явно не сиделось сегодня на месте, упорхнула за кофе, не желая дожидаться официантки.
И это было, пожалуй, здравое решение, потому что кофе пришлось практически заглатывать впопыхах, слишком много времени было растрачено этой странной компанией на ядовитые или образцово-равнодушные взгляды друг на друга.
Хогвартс-Экспресс уже дожидался последних запоздавших, и потому все четверо, наплевав на солидность и репутацию, шустро помчались занимать оставшиеся места. Первым в одно из последних пустых купе влетел Снейп, причем такой натренированной стремительной походкой, что это даже слегка смахивало на трансгрессию. Следом за ним резвым аллюром ввалился Гарри — необходимость принести извинения и разобраться со статус-кво заставили его пренебречь собственной безопасностью, настоятельно рекомендовавшей обходить за милю мага, которым отравилась сама Нагайна. Решимость Гарри была так велика, что он без колебаний захлопнул дверь перед самыми носами Драко и Герми, и даже не обратил, в отличии от своего преподавателя, внимания на защелкнувшийся замок.
Снейп медленно повернулся и отодвинул как можно дальше — насколько позволяли размеры купе — от чуть не впечатавшегося ему в спину победителя Волдеморта.
- Что вам угодно, мистер Поттер? - ледяная вежливость ни на секунду не давала усомниться в истинном отношении преподавателя зельеварения.
- Сэр... Я... Сэр, я хотел... - обреченно мямлил и мямлил Гарри, не понимая, почему он — герой войны — не в силах побороть непонятную стыдливость.
Снейп поморщился, разглядывая Гарри Поттера как редкого, но нечистоплотного зверька, выглядящего сейчас так нелепо и жалко. Даже непонятно, каких чувств заслуживает этот достойный сын своего отца, брезгливости или возмущения.
- Может, бренди, мистер Поттер, чтоб вы перестали трястись как овечий хвост и смогли наконец связно выразить свои куцые мысли? - неожиданно для самого себя почти спокойно высказался профессор, садясь на диван и закинув ногу на ногу.
Еще более неожиданно слова грозного преподавателя прозвучали для бедного и совсем запутавшегося в своих доводах и выводах Гарри, которому ничего не оставалось, как обреченно кивнуть и сесть напротив Снейпа. В конце концов, победа над Волдемортом изменила расстановку сил в пользу Поттера, и требовалось, чтоб профессор лично признал это. Теперь они оба — герои войны, и поэтому им просто необходимо найти новый тон общения друг с другом.
После того, как бренди обжег Поттеру пищевод и желудок, оставив странный и непривычный вкус на языке, Гарри набрал в легкие побольше воздуху, чтоб заговорить о прошлом так, словно оно не разделяло их навек, а, наоборот, связывало самыми нерушимыми узами. В конце концов, герои войны должны быть смелыми по определению, не правда ли? Но, для начала пылко попросив прощения и даже получив его, Гарри на свою беду храбро посмотрел на Снейпа, прямо в его глаза, черные как дула кольтов, заряженных злобным сарказмом, который несколько смягчался высокомерно-снисходительным изгибом твердых губ профессора.
Поттер в очередной раз подавился заготовленными речами и опустил взгляд, тут же им прилипнув к длинным стройным ногам профессора Снейпа, словно облитым дорогим сукном брюк от лучшего портного. Тонкие аристократические пальцы небрежно обхватывали острое колено. И Гарри окончательно потерял мысль, потому что вдруг почувствовал, как ему хочется провести ладонями по бедрам профессора, и обязательно коснуться губами его пальцев, каждого пальца по-отдельности, поцеловать, подразнить языком.
Кровь горячей волной прилила к паху Гарри, стало тяжело дышать. А ведь, казалось бы, как это просто: встать перед профессором на колени, делая вид, что просишь прощения, и словно нечаянно коснуться губами его рук. Фантазии о том, как еще можно было бы прикоснуться к телу профессора, все сильнее распаляли чувственное воображение Гарри Поттера.
Удовольствие от одних только мыслей об этих ласках, как электрический разряд, остро пронзило Гарри, и он уже не мог не осмелиться поднять взгляд. Профессор внимательно и испытующе смотрел прямо ему в зрачки, словно пытался уловить даже тени размышлений в голове юноши. Но там сейчас плавилась от внутреннего жара только одна мысль и только о том, как было бы прекрасно погладить профессору ноги от коленей вверх до самого паха. И чтоб профессор наклонился и поцеловал за это нежные губы Гарри.
- Что вы себе позволяете, мистер Поттер? - задумчивый бархатный голос как музыка ласкал слух Гарри, еще сильнее горяча воображение и распаляя чувственность юноши.
- Ну, мы же сейчас не в Хогвартсе, правда? - жалобно зашептал Гарри, облизывая сухие как шелк губы от близости и недоступности соблазна. - Пожалуйста, профессор... Пожалуйста...
С некоторым облегчением преодолев изумленно-брезгливое оцепенение, Снейп открыл было рот, чтоб поставить нахального мальчишку на место, но только обреченно вздохнул, и вдруг вместо этого жестко взял Гарри за подбородок и, крепко прижимая свой рот к его рту, властно поцеловал его в губы, облизывая, посасывая и покусывая нижнюю губу юноши. Потом, оторвавшись на долю секунды, бесконечно-долгую для Гарри Поттера, скользнул языком по зубам партнера и неожиданно нежно и игриво погладил им щеку юноши с внутренней стороны.
Поттер почувствовал, как встал его член, и, будучи не в силах оторваться от губ Снейпа, обнимая того одной рукой за шею, другой тайком, как ему казалось, хватал себя на половой орган, сквозь ткань брюк сжимая и поглаживая его. Однако профессор отвел неумело ласкающую руку Гарри от его штанов и прижал к своему паху. Глаза Гарри Поттера загорелись радостью и благодарностью. Сначала Гарри старательно, осторожно и неумело гладил член профессора сквозь ткань брюк. Потом он осторожно расстегнул ширинку Снейпа, и путаясь в его черной шелковой рубашке, обнажил длинный темный половой член профессора.
Ах, как горячо стало в паху, какое сладкое и мучительное возбуждение. Гарри любовался профессорским половым членом, гладил и сжимал его. Потом, повинуясь руке Снейпа, подталкивающей голову Гарри к паху, склонился к гладкому ароматному мужскому органу и страстно поцеловал его, облизывая головку члена, осторожно взял ее в рот и стал ритмично сжимать, лаская туда-сюда и пытаясь протолкнуть ее как можно дальше к самой глотке. Слезы выступили у Гарри на глазах. Слеза боли и счастья, когда сперма брызнула прямо ему в рот, и он стал жадно ее глотать.
Эрекция Гарри стала совсем уж мучительной, но тут профессор осторожно высвободил свой член из судорожно сжимающегося рта Гарри, и сам склонился к юноше. Ловкие пальцы зельевара высвободили напрягшийся половой член Поттера и в несколько умелых, уверенных движений заставили Гарри кричать и плакать, конвульсируя в самом сладостном оргазме.
Чуть отдышавшись, Гарри снова было попытался поцеловать и облизать член профессора.
- Подожди, - снисходительно остановил его Снейп, и поставив юношу перед собой, сам приласкал языком пенис Гарри Поттера.
Изысканные ласки длинного и умелого языка профессора, который словно разглаживал каждую венку от корня полового члена до головки, щекоча кончиком самый центр уздечки, снова возбудили Гарри, и он кончил, сладко и долго конвульсируя. Голова Поттера кружилась, в глазах все плыло, внутренний жар при дыхании горячил приоткрытый рот, которым Гарри жадно хватал воздух, напоенный терпким ароматом секса.
- Скажите, он красивый? У меня ведь красивый, правда?
- Я еще не получил своего, - хрипло выдохнул профессор и дрожащими руками повернул Гарри к себе спиной. С трудом сдерживая нетерпеливую дрожь пальцев, он, круговыми поглаживаниями и властными толчками внутрь раздражая задний проход Гарри, пальцами другой руки перебирал член любовника, словно свирель, вызывая новые сладостные ощущения.
Потом, легким толчком в спину поставив Гарри на четвереньки, осторожно ввел свой длинный половой член ему в задний проход, не забывая ласкать Гарри и нежно целовать мальчика в щеку. Сначала профессор старался трахать новичка медленно и осторожно, пока опьяневший от возбуждения Гарри сам не стал снова и снова умолять брать его жестче, еще жестче... Пожалуйста, профессор!
Стоны Гарри, трепет его тела, ощущение его крепкого и нежного члена в руке, позволили профессору наконец-то отбросить опостылевшую осторожность, и врываться в горячее тело мальчишки без всякого намека на мягкость, а только стремясь достигнуть собственного наслаждения. Снейпа и Гарри одновременно пронзила сладчайшая судорога оргазма, усиленная от этого вдвое.
- Еще вина, мистер Поттер? Или я теперь должен называть тебя Гарри? - с непривычной мягкостью звучал теперь вкрадчивый голос профессора.
Тем временем, бормоча оскорбления вперемешку с проклятиями в адрес идиота Поттера, который одним движением руки сделал недоступным половину почти свободного купе, заперев там слизеринского декана, Драко занял соседнее помещение. Что-то пылко и обиженно пробормотав перед захлопнувшимися дверями, Гермиона после недолгого размышления тоже была вынужденна присоединится к Малфою, потому что других свободных купе уже не осталось, а торчать всю дорогу в коридоре под насмешки бывшего слизеринского принца не было никакого желания.
Кое-как распихав вещи под сиденье дивана, Гермиона уселась напротив Малфоя и, чопорно поджав губы и сжав колени, стала развлекать себя тем, что бросала на слизеринского принца косые недовольные взгляды. А раздраженный Драко все никак не мог успокоиться, но рваться в запертое купе поговорить с деканом получилось бы и глупо, и смешно, а выглядеть глупым и, тем более, смешным в глазах гриффиндорской заучки не хотелось абсолютно.
- Если мисс Грейнджер думает, что она — принцесса, то она глубоко заблуждается, - вдруг насмешливо высказался Драко со свойственным ему высокомерием, как товар на прилавке разглядывая то, что не скрывала одежда девушки.
- Не пялься, хорек слизеринский, - буркнула Гермиона, вдруг ощутив странное напряжение от того, что этот бессовестный мужской взгляд ее почти раздевал. Это возбуждало, возбуждало слегка, но все же. Это было странно, необъяснимо... И не сказать, чтоб неприятно.
- Фу, как примитивно... Но чего еще ожидать от главной гриффиндорской грубиянки?
- Меня твое мнение не интересует! - окончательно вспылила гриффиндорка.
- Неужели? - Драко открыто любовался изящными коленками девушки.
- Не пялься, я сказала, - возмущенно прошипела Гермиона, подскочив и нависнув над юношей.
- А есть на что? - оценивающе сощурился Драко на грудь девушки.
И Малфой каким-то уж совсем животным взглядом выпялился на вырез Гермионы, где мелькнула ложбинка, когда девушка склонилась к нему. Вкрадчивая прелесть Гермионы вдруг сменилась откровенной возбуждающей игрой, цинично взволновавшей воображение юноши, всколыхнув неожиданные желания в темных, как слизеринские подземелья, тайниках души Драко, где совесть и честь отвечают лишь за личные интересы. А Гермионе почему-то вдруг стало приятно, что ее внешность так возбуждающе подействовала на этого слизеринского задаваку.
- Есть! Не про твою честь! - с показной строптивостью кокетливо фыркнула Гермиона, отгоняя хулиганскую мысль расстегнуть на блузке еще пару пуговичек и наклонится вперед еще больше.
- Ты боишься за мою честь или за свою? - хихикнул слизеринский принц.
- Меня ты вряд ли впечатлишь, - гордо пожала плечами гриффиндорка, ощутив внизу живота непрошеное напряжение.
- А если попробовать? Ночь длинная...
- Что?! О чем это ты?! - почему-то сейчас тягучая речь собеседника казалась Гермионе очень сексуальной, порождающей смутные эротические фантазии.
- Всего лишь о блэк-джеке! - «И шлюхах»: мысленно присовокупил Драко. - Умеешь?
- Разумеется, но я не собираюсь спонсировать твои надежды восстановить отцовское состояние таким способом, - ядовито поддела его Гермиона, чтоб отогнать совсем уж неприличные фантазии.
- Уже боишься мне проиграть? - дразняще улыбнулся непонятно чем довольный Малфой. - Это хорошо. Тогда я предпочитаю игру на раздевание. Хочешь оставить меня без штанов?
- Раздавай! - бросила Гермиона прежде, чем успела обдумать ответ. Теперь отступать было уже поздно.
Первой проиграла Гермиона и, криво улыбнувшись, быстро скинула с себя часики. Потом последовала золотая цепочка с маленькой подвесочкой в виде силуэта выдры. В третьей игре продул Малфой и, не желая мелочиться, медленно начал расстегивать верхнюю пуговицу белой шелковой рубашки, аккуратно расправил воротник, и все так же медленно взялся за вторую пуговицу. Сначала Гермиона побледнела, потом ее щеки начали медленно наливаться алым цветом.
- Может, тебе еще музыку включить, Малфой? - съязвила она слегка севшим голосом.
- Можешь. Впрочем, с этим я и сам справлюсь, - и купе наполнила тягучая восточная мелодия, одуряющая, как дым кальяна.
- Не паясничай, - ахнула растерявшаяся Гермиона.
- И не собирался... - масляно блестя глазами прошептал Драко и медленно расстегнул ширинку.
- А это еще зачем?!
- Чтоб удобнее было снять рубашку, а ты что подумала? - в открытую насмехался Драко над красной, как гриффиндорское знамя, и совсем дезориентированной девушкой.
Гермиона и правда совсем не узнавала себя. Голова кружилась, перед глазами плавали круги, дышать было все труднее, особенно когда взгляд вольно или невольно падал на самый низ живота Драко, где вздымался его тугой, изогнутый дугой член под тонкой полупрозрачной тканью трусов. От странного жара, зародившегося внизу живота и охватившего все тело, пересохло во рту, а сладкое напряжение между ног мешало сосредоточиться на чем-либо другом. Гермиона уже чуть ли не ерзала на месте, стараясь хоть чуточку унять возбуждение. Поэтому девушка ни капли не удивилась, когда четвертую партию она опять проиграла Драко, а даже испытала непонятное облегчение, тоже начав расстегивать блузку, и мысленно радуясь, что на ней нарядное и дорогое белье, надетое совсем не для Драко, разумеется, но все-равно оказавшееся так к месту.
Не желая больше сдерживаться, Драко быстрым резким движением притянул к себе полуобнаженную девушку, усадил на колени, похотливо ухватился за ее грудки: белые, упругие, сладкие, как две половинки яблока. Гермиона не протестовала, но ее сердце колотилось как пойманная птица, а трогательные детские нотки в голосе совсем потерявшей голову мисс Грейнджер возбудили Малфоя еще больше, и он как безумный стал тереться вставшим членом об округлые крепкие ягодицы этой своей очередной жертвы.
Потом слизеринский принц склонился, чтоб поцеловать ее прямо в губы, и Гермиону окончательно затопило сладостное пьянящее чувство. Дрожь чувственности сотрясала ее тело с головы до ног, и сил сопротивляться возбуждению не стало. В ее затуманившихся глазах Драко прочел согласие и тут же вошел в нее властно, неумолимо и так глубоко, что живот слизеринского принца плотно прижался к заду любовницы. Возвратно-поступательные движения в трепещущей мокрой норке лихорадили Драко. И вот словно в корне полового члена взорвался пузырек яда, охватив сверх-сладострастной пламенной отравой все тело.
Гермионе казалось, что внутри сладко трепещет каждая жилка, а потом ее потрясли сладострастные спазмы и она никак не могла остановиться, кончая снова и снова. В безрассудном порыве, охваченная страстной девичьей верой в невозможное, в романтические случайности и чудесные предчувствия, она подумала: «А что, если он — мой прекрасный принц? Или все это самообман, словно сон в летнюю ночь?»
А Драко, едва отдышавшись, сначала ссадил Гермиону с колен на диванчик рядом с собой, и, опрокинув на спину, прижался ртом к ее влажным губками между ног. Но не успел он как следует приласкать там языком, как ее тело снова задрожало от страсти. Тогда Драко еще шире раздвинул ноги Гермионы, и стал стал играть языком с ее клитором, прихватывая его губами, и лаская пальцем ее норку как можно глубже, пока не почувствовал как снова напрягся его член. Тогда он вставил его в исходящую соком похоти Гермиону, чтоб вскоре снова забиться в испепеляющем, остром, пронизывающем оргазме, чувствуя, как содрогается в таком же оргазме и она.
Потягивая бренди, Снейп расслабленно сидел на диванчике, опираясь спиной о стену и широко расставив ноги, а Гарри предпочел свернуться калачиком на полу у его ног, облизываясь от вкусного вина. Вот только мысли юноши были переполнены мечтами снова отведать еще более соблазнительную на вкус сперму профессора. Наконец, Гарри не выдержал соблазна. Тяжело и жарко дыша, он встал на колени, потянулся всем телом к еще отдыхающему профессору и уткнулся лицом ему в пах. Снейп, как будто только и ждал этого, захватив голову Гарри обеими руками, зарылся пальцами в его взъерошенные волосы, и застонал от удовольствия, направляя Гарри.
Член Гарри снова встал, в паху было жарко и сладко до боли. Но Гарри был слишком поглощен облизыванием члена профессора, надеясь тому доставить такое же удовольствие, какое получил от него сам. Профессор глухо застонав, тяжело задышал и излился терпкой росой оргазма на язык Поттера. Гарри, смакуя сперму любовника, стал быстро дрочить и, представляя, что половой акт еще продолжается, снова бурно кончил.
- Профессор, умоляю, назначьте мне отработку... - едва восстановив дыхание, едва восстановив дыхание, снова начал ластится Гарри. - Назначайте каждый вечер... На всю ночь... Профессор... - застонал Гарри, стоя на коленях перед профессором.
- Ты слишком навязчив... - скривился Снейп.
- Простите, но... Профессор, умоляю, возьмите меня еще раз... - Гарри, снова поглаживая свой возбужденный член и облизывая губы, преданно смотрел на пах Снейпа глазами щенка, наконец вымолившего себе хозяина.
- Что ж, тогда возбуди меня, мальчик...
- Как прикажете, профессор...
Хогвартс-Экспресс летел по кромешной тьме ночи, рассекая мрак яркими, как луч кинопроектора, огнями, и, словно кадры киноленты, мелькали светящиеся окна вагонов.
Утро напугало Гермиону своей внезапностью и беспощадностью. Щурясь от бледного света облаков, заботливо прикрывающих просыпающееся солнце от нескромных взглядов, мисс Грейнджер ошарашенно рассматривала абсолютно голого и прекрасного в своей наготе, как юный греческий бог, Малфоя, и свою мятую одежду находящуюся где угодно, но только не на ней.
- Это была сказочная ночь, крошка! - мурлыкнул едва проснувшись Драко. - Обязательно повторим при ближайшем удобном случае, не правда ли?
- С чего ты взял? - зашипела Гермиона, хватая с полу свое скомканное белье.
- Я... я не понимаю, как это произошло, - потерянно прошептала Гермиона, стараясь не допустить, чтоб потекли слезы, и ясно осознавая, что Малфой ее не поймет. Или не захочет понимать.
- Ну, конечно, а ночью я бы этого не сказал, - насмешливо гнул Драко свою линию. - Не перечь, крошка, тебе это не идет. Улыбнись, и Хогвартс падет к нашим ногам.
- Ты хочешь сказать?.. - от ужаса Гермиона не договорила.
- Конечно! Или ты меня стесняешься? - голос Драко зазвенел угрозой, как стальной клинок.
Малфой схватил Гермиону за руку и поднес ее к губам, поцеловал ладонь, медленно провел губами от запястья до плеча. Горячее дыхание юноши слегка щекотало ей кожу. А она не могла понять, как его душеубийственная сказочно-неуловимая грация обернулась роковым наваждением, и никак не могла решить, неужели он был ей приятен или все-таки привычно противен?.. И то, что он собирается выставить напоказ тайну их отношений, до глубины души оскорбляло ее. А еще больше пугало! Если об этом узнают в Хогвартсе — она погибла не только в собственных глазах, но и в глазах любимого человека, в чувствах которого она и так не уверена.
- Одевайся, если не хочешь, чтоб о наших отношениях все узнали прямо на станции, - довольно улыбался слизеринский принц содрогнувшейся гриффиндорке.
Задумчиво глядя в спину вновь ссутулившегося под грузом семейных проблем Драко Малфоя, одиноко волочащего их к школе, Гермиона прогуливалась по железнодорожной насыпи, делая вид, что наслаждается вдыханием пропитанной волшебством атмосферы. Мимо все тем же неуклюжим аллюром промчался красный, как рак, Гарри Поттер, деморализованный чем-то настолько, что даже не поздоровался, а только быстро кивнул и, пряча глаза, рванул дальше.
- Мисс Грейнджер? Вы забыли дорогу к школе? - вдруг раздался над самым ухом девушки обманчиво-вкрадчивый и такой родной, самый желанный на свете голос.
- Доброе утро! Как провели ночь, профессор Снейп, - с едва сдерживаемым ядовитым любопытством тут же откликнулась студентка. - Прекрасно выспались, я надеюсь?
- Ну, не то, чтоб выспался, зато замечательно развлекся, спасибо. После такой ночи, я, как джентльмен старой школы, теперь просто обязан попросить... - преподаватель позволил себе некоторое время насладиться удивлением Гермионы, стремительно перетекающим в ужас, - попросить вас рассказать, как провели ночь вы?
- Я? - Гермиона почувствовала, что ханжески краснеет.
- Мисс Грейнджер, - голос Снейпа предательски дрогнул, но тут же выровнялся, - неужели вы думаете, что вы умеете играть в эти игры?
- Какие игры? О чем вы, сэр? - попробовала не сдаваться Гермиона.
- О том, что ты на меня злишься, боггарт раздери, из-за ерунды! - внезапно рявкнул профессор Снейп.
- По-твоему, заявить мне, что Гарри Поттер лучше меня во всем и, может быть, даже в постели, ерунда?! - взвизгнула гриффиндорка.
- Ну, дорогая, согласись, что если бы я сравнил тебя с Роном или Невилом, было бы гораздо хуже, - попытался ободрить красную и чуть не плачущую девушку Снейп.
- Куда уж хуже! Ты тогда как с цепи сорвался!
- Должна была уже привыкнуть за столько-то времени, - не желая признавать никакой вины, индифферентно пожал плечами профессор. - В любом случае, не следовало так самоуверенно подсовывать свой любительский отвар мастеру зелий.
- Так ты все знал?! - ахнула Гермиона и обреченно уточнила совсем упавшим голосом. - И когда ты догадался?
- Сразу же, как только ты поставила поднос с кофе на стол. Мне достаточно было лишь на секунду отвлечь ваше внимание, чтоб чуть повернуть поднос, тогда одна из отравленных чашек переехала прямо к тебе в руки.
- А другая — Гарри Поттеру? - осуждающе прищурилась Гермиона.
- Ты первая решила пожертвовать этой фигурой в разыгранной тобою партии, - равнодушно пожал плечами профессор. - Так как прошла твоя ночь? Тебе понравилось то, на что ты обрекла других? Или мне лучше спросить об этом у Драко?
- Можешь спросить у Драко. После обливейта я снова стала чиста в его глазах, а, главное, в памяти, как ангел.
- Подтерла следы своего проступка? Разумно, - с непроницаемым выражением бездонно-черных глаз приподнял левую бровь Северус Снейп. - Мне тоже подредактируешь память?
- Нет, - и губы Гермионы непроизвольно дрогнули. - Лучше сам подчисть ее Гарри, а то на него теперь смотреть страшно...
И Гермиона, совсем засмущавшись, заторопилась к каретам, едущим до Хогвартса. Когда она уже подошла к кружку выпускников и, покраснев, как-то заискивающе начала обсуждать что-то с Гарри, Северус Снейп еще стоял у станции и смотрел им в спины непроницаемым взглядом, задумчиво крутя в руках волшебную палочку и переводя оценивающий взгляд с мистера Поттера на Гермиону и обратно.
