Вечная история: Кирк и чужая планета, Спок и научная станция, Маккой и гипошприц, Чехов и заряд позитива…
Комментарии:
Примечание: Написано на "Star Trek Reverse 2" фест по заявке "Шаг назад", автор tikota.
Заявка здесь: http://archive-st.diary.ru/p187824615.htm
Примечание 2: Таймлайн между TOS и TAS
Вулканская Академия Наук, третий подземный уровень, лаборатория синтеза
Стивал
Стивал закончил подробное описание эксперимента, выключил импульсный лазер и позволил себе испытать удовлетворение. Под действием мощного импульса электроны в мобильном ускорителе частиц послушно превращались в материю. Стивал произвел очередной визуальный осмотр: дрожащие красные капли постепенно притягивались друг к другу, образуя алый шар. Прогнозируемые свойства материи были таковы, что от перспектив захватывало дух. Даже Сорак, глава отдела синтеза, не смог сдержать нетерпения, когда Стивал докладывал о возможностях открытой субстанции. Эксперимента, который мог подтвердить или опровергнуть теорию Стивала, без преувеличения ждала вся Академия.
Ученый включил робот-манипулятор и погрузил образец материи в контейнер с антидетонационным гелем. Необходимые меры безопасности были тщательно соблюдены.
Стивал поднялся из-за стола и чуть заметно поморщился. Теперь, когда поглощавшая все внимание работа закончилась, он сразу заметил, насколько далека от оптимальной температура в лаборатории. Климатизаторы сломались восемь стандартных суток назад, но никто из ученых не обратился к техникам, да и вообще не подал виду, что изменение температуры их беспокоит. Стивал получил штатную должность в Академии всего полгода назад и до сих пор не мог преодолеть некоторую неловкость новичка. Обращаться к техникам первым казалось ему недостойным.
Мягко прозвучал сигнал вызова, и Стивал нажал кнопку ответа. Он внимательно вгляделся в лицо Сорака на экране: ни единой эмоции, ни единого неподобающего выражения. Стивал подавил вздох, смиряясь с собственным несовершенством, и четко доложил:
— Первый этап работ завершен. Через восемнадцать часов одиннадцать минут красная материя будет готова к экспериментальной проверке.
— Проверка откладывается на неопределенный срок. Сверхновая взорвалась раньше расчетного времени. Астрономический отдел ищет новую область для эксперимента, — ровно сказал Сорак и отключился, не дожидаясь ответа.
Стивал долго смотрел на потухший экран.
Доки Звездной Базы-13, звездолет «Энтерпрайз»
Капитан Джеймс Кирк
Личный дневник капитана, звездная дата 5961.2.
«Энтерпрайзу» поручена доставка дипломатов с Обуса-9 на Звездную Базу-6. По уровню сложности эта миссия походит на учебное задание для кадетов Академии Звездного Флота. Похоже, слухи верны, и это будет последний полет «Энтерпрайза» со мной в качестве капитана…»
***
Сказать, что капитан Джеймс Кирк испытывал раздражение, значило существенно погрешить против истины — он был в ярости. Кирк шел на мостик, чтобы высказать лейтенанту Ухуре все, что о ней думает. Сегодня он абсолютно уверился, что подпространственная связь и офицеры связи нужны Звездному Флоту для одной единственной цели: как можно быстрее распространять сплетни. Хотя, если быть перед собой совсем уж честным, капитан втайне считал, что неуловимой субстанции хорошего слуха никакая техника не нужна. И так доберется.
В середине двадцатого века была популярна «теория пяти пожатий». Капитан хорошо о ней знал — Спок как-то уделил этой теории немного времени и доказал, что она работает и для Федерации с ее сотнями планет. Но гораздо четче «теории пяти пожатий» действовало «правило техника репликаторов столовой Штаба Звездного Флота».
Никто не знал, сколько лет Элен Полякофф. Маккой как-то сказал, что с Элен был знаком еще его отец, который по работе бывал в Штабе. Павел Чехов называл крупную седовласую мисс Полякофф Леночкой и говорил, что у нее настоящая загадочная русская душа. Возможно, так и было, если русскость души заключалась в непреодолимом желании все знать и распространять информацию.
Слухи об отставке Кирка дошли до «Энтерпрайза» минут за тридцать. А, между тем, находился звездолет на границе квадранта.
Капитан Кирк — пока еще капитан! — отлично представлял себе, как все случилось.
Возьмем, к примеру, одного абстрактного кэпа звездолета.
— Капитан, — говорит адмирал Ногура. — Совет Федерации очень доволен вами и вашим экипажем. Мы думаем поручить вам еще парочку сложных заданий.
— Готов служить! — радостно отвечает абстрактный капитан, воодушевленно сдает вахту и движется, например, в рекреационную зону звездолета, чтобы хорошенько потренироваться. Душа поет, тело требует движения, жизнь хороша, и капитану только тридцать пять. Ну ладно, тридцать шесть, но ведь это мелочи!
В это время за черт знает сколько световых лет от довольного капитана, на Земле в своем аскетически строгом кабинете адмирал Ногура тяжело вздыхает и говорит личному секретарю:
— Эх, а ведь имярек-то совсем сдал. Это дело с доктором Лестер подкосило его. Психологи рекомендуют убирать из космоса. Штаб поручит ему еще парочку заданий попроще, а потом выдвинет на повышение. Чем плохо? — рассуждает Ногура, мрачно всматриваясь в изображение звездолета «Стремительный», которым когда-то командовал капитан Ногура. — Дом на Земле, жена, детишки, звездная яхта для недалеких перелетов. Рай!
И Ногура топает к сейфу, вытаскивает сатурианский бренди и от души прикладывается к нему — так райскую жизнь переносить гораздо проще.
Секретарь понимающе кивает головой. Минут через шесть, в отсеке-хране для роботов-уборщиков в перерыве между горячими поцелуями он шепчет в милое ушко начальницы хозяйственной части:
— А имярека-то, кстати, в отставку отправляют.
Кстати, уж это или некстати, но еще через десять минут новость доходит до столовой. Правило техника репликаторов на самом деле очень простое — то, что знает Элен Полякофф, знает весь флот.
И уже через восемь минут вызов с Земли тревожит некоего лейтенанта связи:
— Милочка, мы же на зашифрованном канале? Начальства на мостике нет? Ох, дорогая, а капитана-то вашего…
— Ах, — лейтенант потрясена, не может сдержать эмоций, и, конечно, каждый на мостике спрашивает, чем же так расстроена прекрасная связистка. И она, конечно, по большому секрету рассказывает.
Окрыленный перспективой новых заданий капитан отлично побоксировал с андроидом, принимает душ, подставляя бока под ультразвук в крайней кабинке, и тут слышит громкий тревожный голос некоего энсина:
— Хикару, представляешь, капитана Кирка отправляют в отставку, ну, на повышение, в смысле… Ой, простите, капитан, я… В общем… Это только слухи… Ну, я пошел…
Вот такие плюшки с трибблами.
На мостик капитан Кирк не дошел, передумал возле турболифта. В конце концов, может Ухура не так уж и виновата, по крайней мере, всегда лучше знать.
Вулканская Академия Наук, третий подземный уровень, лаборатория синтеза
Стивал
Сорак снова вызвал Стивала только через четырнадцать дней восемь часов и сорок пять секунд.
И снова по невозмутимому лицу начальника отдела синтеза ничего не читалось.
— Готовьте образец для испытаний, — не тратя время на вежливость, приказал он. — Астрономы нашли объект. Координаты будут переданы вам перед стартом. Для транспортировки выделен корабль-прототип «Кальмар». Принцип управления вам знаком?
— Да, — предельно коротко ответил Стивал. Все его внутренние ресурсы уходили на контроль эмоций. Он надеялся, что его лицо сейчас столь же бесстрастно, как и Сорака.
— Вылет через двадцать два часа. Успеете?
— Да!
Сорак помедлил.
— Кстати, как вы решили назвать ваше… творение? — спросил он.
— Красная материя, — ответил Стивал и отключился. Теперь уже у него не было времени на реализацию концепции вежливости.
Но прежде чем начать подготовку красной материи к транспортировке, молодой ученый вытащил личный коммуникатор и послал вызов.
— Дорогая, — Стивал позволил нежности проявиться в голосе. — Я получил разрешение на эксперимент. Нет, что ты, совершенно не опасно…
Доки Звездной Базы-13, звездолет «Энтерпрайз»
Капитан Джеймс Кирк
Капитан Кирк неторопливо передвигался по «Энтерпрайзу», наверное, впервые за все время службы на нем не имея конкретной цели. Он просто шел по своему кораблю, рассматривал стены, технические люки, двери отсеков и кают. Заглянул на рекреационную палубу в спортзал, но присоединяться к тренировке не стал. Потом, воспользовавшись техническими лазами вместо турболифта, переместился на пятую палубу, где проторчал минут пятнадцать в научном отделе за спиной приникшего к окуляру сканера Спока. Тот бросил на Кирка вопрошающий взгляд, капитан покачал головой, не желая объясняться, и Спок невозмутимо вернулся к своему занятию.
Кирк вздохнул, покинул старпома, вошел в турболифт и двинулся в инженерный. Лейтенант Скотт кивнул капитану, исчез в гондоле ВАРП-двигателя, появился через несколько минут, удивленно посмотрел и предложил выпить. Кирк отказался — пить со Скотти Джим завязал на третьем году своего капитанства. Но сама идея развеять дурацкое настроение при помощи алкоголя была неплоха, и Кирк зашел в лазарет. Там он некоторое время понаблюдал за согнутым над микроскопом Маккоем. Доктор разгибаться не собирался, да и вообще, в отличие от Спока, не обратил на Джима никакого внимания.
Капитан Кирк уселся за соседний стол, заставленный колбами и пробирками, и задумался. Молчать с Боунсом было вполне уютно. Наконец Маккой с наслаждением потянулся и, не оборачиваясь, сказал:
— Мы чуть было не подхватили грибок из груза Базы-6. Пронесло, — и добавил без перехода. — Тебе чего налить?
— На твой вкус, что-нибудь, чего я еще не пробовал, — ответил Кирк. На душе мгновенно полегчало, как это всегда происходило в обществе старого друга.
В вычурной формы сосуде, скорее, предмете искусства, чем функциональной бутылке плескалось что-то черное с фиолетовой искрой, проскакивающей при взбалтывании. Боунс с ворчанием выкрутил изящную пробку и достал бокалы.
— Своеобразное, — предупредил он. Жидкость тягуче ложилась на дно.
Капитан с опаской пригубил, по поверхности вина пробежала серия фиолетовых всполохов. Вкус, однако, оказался нежным, с легкой горчинкой, очень подходящим.
Боунс не стал спрашивать, что случилось.
— Может, все правильно, может, действительно пора? — прямо сказал он. — Твой возраст, конечно, еще позволяет летать и летать. Но тебе многое пришлось пережить. Особенно за последний год. Отдохнешь, заведешь семью…
— Какая семья? — спросил Кирк сквозь зубы. — Я не готов, не хочу. Не представляю себе, как уйду. Ты помнишь, каким был Пайк шесть лет назад, когда передавал мне корабль? Выгоревшим, усталым. Он хотел уйти. Меня — выпихивают.
Они помолчали.
— Я уйду, а вы все останетесь. Новые миссии, новые миры, — Кирк мотнул головой. — Спок будет хорошим капитаном, но даже ему отдавать «Энтерпрайз» — кусок от сердца отрывать.
— Джим, — Боунс положил ладонь на плечо Кирка. — О чем ты? Спок не останется. Напишет рапорт, как только ты уйдешь. Да и я… Мне давно предлагали место в медицинском в Джорджии.
Кирк аккуратно поставил стакан на стол.
— Значит, — медленно произнес он, — мне даже передать корабль некому. Скотти стать капитаном не позволят после тех его экспериментов, значит чужого поставят.
Они снова замолчали.
Джим с удивление заметил, что перспектива осесть на Земле перестала его пугать. Даже неизвестный, который будет сидеть в его кресле на мостике, не так уж и волновал. Голова стала легкой, мысли путались и исчезали.
— Черт, что это ты мне подсунул? Я ведь и выпил-то один глоток, — пробормотал он, укладывая голову на руки и закрывая глаза.
— Забавная штука, — голос Боунса доносился как сквозь слой реанимационного геля. — Почти интеллектуальная. Содержит фермент, который реагирует на уровень стресса. При соединении с адреналином образует легкое успокаивающее. Чем сильнее стресс, тем быстрее и убойнее действует. Отдохни, Джим. Ты себя довел до ручки…
«Завтра начинается последняя миссия, — проплыла ленивая мысль. — Последняя миссия, а потом — прощай «Энтерпрайз»
Окрестности звезды Ni'rch созвездия Lasha , корабль-прототип «Кальмар»
Стивал
Стивал внимательно следил, как манипулятор лабораторного робота проникает в прозрачную емкость с красной материей. Крохотный алый шарик переместился в капсулу торпеды, и автоматическая подача отправила снаряд к пусковому люку. Стивал замер, глядя, как большой хронометр отсчитывает последние миллисекунды, а потом плавно нажал кнопку пуска. Яркая искра метнулась к косматой, набухшей огнем, звезде.
«Одно нажатие кнопки, и взрыв отменяется», — с неподобающим восторгом думал ученый.
Торпеда долетела до цели. Реакция была мгновенной: на месте звезды, готовой превратиться в сверхновую, расцвел черный вихрь. Гравитация рванула корабль Стивала, затягивая его в водоворот. "Наконец, тепло», — совершенно нелогично подумать ученый. Он бросил взгляд на показания сенсоров — волна гравитационного возмущения вспенивала подпространство.
«Ошибка в расчетах. Мощность выше на сто тридцать три процента, — теперь Стивал был на удивление спокоен. — Это — сингулярность, на месте звезды открывается сингулярность. Жаль, передать катру некому»
Перед мысленным взором встало прекрасное лицо жены. «Ну, уж нет!», — подумал Стивал и, преодолевая гравитацию, потянулся к кнопке перехода на ВАРП.
Доки Звездной Базы-13, звездолет «Энтерпрайз»
Капитан Джеймс Кирк
Настолько неловко в собственном кресле на мостике Кирк чувствовал себя лишь в первый год после назначения капитаном на «Энтерпрайз». Тогда сидение казалось слишком твердым, подлокотники — длинными, а спинка — не совпадающей с анатомией джимовой спины. Ему понадобились почти три месяца, чтобы привыкнуть. И вот теперь это неприятное ощущение вернулось. Капитан Кирк ерзал в кресле и прислушивался к звукам на мостике. Простучали каблучки энсин Ли-Шен, скрипнуло кресло лейтенанта Ухуры, тихой трелью обозначила открытие ворот дока навигационная панель, пискнул сигнал сканеров научной станции. Годами эти звуки сливались в фоновый рабочий шум, но сегодня Кирк отмечал каждый в отдельности.
Капитан внимательно осмотрел мостик: люди, мерцающие панели, консоли, снова люди.
Хикару Сулу когда-нибудь станет отличным капитаном. Обязательно нужно будет отредактировать его характеристику, акцентировать внимание на потенциале. Для того чужака, который займет это угловатое неудобное кресло.
Павел Чехов до сих пор испытывает неловкость из-за того, как сообщил капитану последние сплетни. Ощущает взгляд Кирка, сгорбился, уши горят. А ведь когда-нибудь и этот мальчик станет капитаном. Да что там, еще и Звездный Флот возглавить может.
Лейтенант Ухура, звезда мостика. Один из лучших офицеров связи Флота. Кирк устал считать, сколько раз ее пробовали переманить на другие корабли. «Ваша Ухура способна установить связь с параллельным миром», — пошутил как-то капитан «Трумэна». И ведь правда — может.
Энсин Ли-Шен, темная лошадка. Ее приписали к экипажу всего три месяца назад. Исполнительна, услужлива, и, может, этой услужливостью Кирку и не нравится. Было бы время, Джим сделал бы из нее отличного офицера. Но времени нет, совсем нет.
Спок. Ох, Спок. Лучший старший помощник Флота, из-за которого Кирку, бывало, откровенно завидовали. Когда Джим покинет Флот, Спок напишет рапорт, и его, конечно, удовлетворят — Вулканская Академия уже не раз подавала запросы на перевод. Джим осядет на Земле, Спок — на Вулкане, иногда будут общаться по подпространственной связи, реже — видеться. А однажды перестанут.
Джим еще раз обвел взглядом мостик и людей на нем. Длительное молчание капитана заставило их нервничать. Кирк мягко, ободряюще улыбнулся.
— Выводите корабль из дока, Сулу, — негромко приказал он.
Сулу мягко потянул рычаг, настолько плавно, что начало движения не зафиксировалось мозгом. Лишь вместо створа ворот доков на обзорном экране распахнулась чернота космоса, расцвеченная огнями звезд.
— Переходим на ВАРП через три, два, одну секунду. ВАРП-пять!
Звезды на экране смазались, и звездолет прыгнул вперед. На ВАРПе предстояло провести около трех часов, и Кирк решил заняться отчетами и ревизией, чтобы сдать корабль в полном порядке. Но, как часто и случалось в жизни Кирка, его планам осуществиться было не суждено.
Внезапно звук, издаваемый научной станцией, стал высоким и тревожным.
— Капитан, — голос Спока излучал невозмутимость. Кирк давно установил прямую зависимость: чем спокойнее голос Спока, тем хреновее будет кораблю. — Нас нагоняет волна возмущения пространства. Пока не могу просчитать ее природу.
— Лейтенант Сулу, ВАРП-восемь, — немедленно скомандовал капитан. — Красная тревога по палубам.
— Да сэр, — руки Сулу запорхали над клавишами. — Переход на ВАРП-восемь через три, две, одну… ВАРП-восемь, сэр.
Завыла тревожная сирена.
— Капитан, волна приближается слишком быстро, на ее гребне — неопознанный корабль. Столкновение неизбежно.
Черт, вот тебе и несложная последняя миссия.
Кирк ударил по кнопке громкой связи:
— Приготовится к столкновению!
Спок начал отсчет:
— Столкновения можно ожидать через восемнадцать секунд… шестнадцать… тринадцать… десять…
—Спок, отставить отсчет! — резко кинул Кирк, вцепляясь в подлокотники кресла.
И стало темно.
Неизвестные координаты, звездолет «Энтерпрайз»
Капитан Джеймс Кирк
Голоса звучали глухо и невнятно, словно капитан находился под водой. Это раздражало. Кирк поднял руки, неимоверно тяжелые, непослушные, поднес к глазам ладони, медленно пошевелил пальцами. Каждый предмет в поле зрения окружало радужное сияние, и это было нехорошим признаком. И уж совсем плохо было то, что среди голосов, которые с каждым мгновением воспринимались все четче, Джим определенно узнал раздраженный боунсов баритон.
«Ох, засунет он меня на три дня в лазарет. Или на четыре», — обреченно подумал Кирк.
Капитан поднял гудящую голову и осмотрелся.
К турболифту как раз подплыли гравиносилки, на которых лежал Хикару Сулу. Видимых ран у рулевого капитан не заметил и, хотя глаза Сулу были закрыты, его грудь понималась ровно и сильно. Чехов сидел за консолью, рубашка на спине была разорвана, виднелись царапины, но, судя по четким быстрым движениям, навигатор не пострадал. Спок помогал подняться растрепанной Ухуре, его взгляд был с тревогой обращен на капитана.
Кирк попробовал встать и тут же столкнулся с проблемой.
— Лежать, — тихо и угрожающе прошипел Леонард Маккой. — У тебя пара позвонков сместилась. Встанешь — ухудшишь ситуацию. И тогда я тебя положу в реанимационный гель на сутки, — последнюю фразу доктор проговорил с ласковой мечтательностью в голосе.
Боунс работал быстро, и вскоре шея и спина капитана были заключены в иммобилизующий корсет, а плечо ныло от чувствительных прикосновений гипошприца.
Доктор помог капитану подняться и усадил его в кресло. А потом отошел на шаг и замер, словно любуясь созданным собственными руками произведением искусства.
— Доложите, коммандер Спок, — проскрипел капитан, поворачиваясь к старпому всем корпусом.
— Столкновение и возмущение подпространства было настолько мощным, что «Энтерпрайз» выбросило из ВАРПа. Потеряно шестьдесят процентов мощности щитов. Судя по полученным сведениям, гравитационная волна, под действие которой мы попали, порождена внезапным открытием и быстрым схлопыванием черной дыры в близких к нам координатах. Сведений о состоянии неизвестного корабля нет. Для поиска научного обоснования данного явления мне требуется время, — Спок бросил взгляд на научную станцию и добавил. — Нас догоняет вторая волна, сэр.
— Щиты на максимум! — скомандовал Кирк.
— Удара этой волны наши щиты не выдержат, — спокойный голос Спока в такие моменты капитана раздражал.
Корабль содрогнулся, Кирк почувствовал эту неестественную для звездолета дрожь всем телом.
— Скотти, — Кирк ударил по кнопке связи, — мы можем еще что-то выжать из двигателя?
— Отдаю последнее, кэп, моя девочка старается, как может, — задыхающийся голос Скотта едва пробивался сквозь помехи инициированные возмущением пространства.
— Планета слева по курсу, большая, для классификации недостаточно данных, — через двадцать секунд доложил Спок.
— Рассчитайте, сможет ли притяжение планеты нас стабилизировать, — приказал Кирк.
— Положительно, — практически мгновенно отозвался Спок. Он сразу понял идею Кирка и начал расчеты, не дожидаясь команды. — Поразительное решение, капитан: гравитационное поле планеты скомпенсирует удар волны, щиты выдержат.
— Чехов, рассчитайте параметры, Спок возьмите управление, выходите на орбиту сейчас же, а когда Чехов закончит расчеты, скорректируете высоту. Службы, отчет по повреждениям…
— Капитан, — негромко прервал Джима Спок. — Новые данные. Это — класс R. Планета класса R.
Самые большие неприятности в жизни Кирка, обычно так и начинались — с негромкого голоса старпома, произносящего короткие фразы.
***
Кирк, не раздеваясь, с наслаждением растянулся на койке. Ноги гудели, шея и спина болели, несмотря на фиксирующие штучки Боунса. Долгой будет ночь. Идти к доктору, чтобы обезболить не хотелось.
Сегодняшнее открытие перевернуло все полетные планы. Ни о каком ремонте и возвращение к миссии речь не шла. Когда ученые Федерации получили данные «Энтерпрайза», они словно сошли с ума. По требованию Земной и Вулканской Академий Наук «Энтерпрайз» оставался над планетой, чтобы произвести полные исследования. Когда Кирк заикнулся о повреждениях корабля, ученый муж с пылающими энтузиазмом глазами только отмахнулся:
— Произведете ремонт в фоновом режиме, — бросил он. Представители Штаба Звездного Флота, присутствующие на видео-совещании, важно покивали головами, и Кирку оставалось только промолчать. Хотя ему очень хотелось спросить, как это они будут размонтировать, чинить и монтировать заново обмотку ВАРП-двигателя в фоновом режиме.
Впрочем, выход капитан нашел и отличный: он организует работу экипажа над ремонтом двигателей, а сам с небольшим десантом спустится на планету. И звездолет ремонтируется, и исследование планеты идет. Ученым нечего возразить будет.
Вот только Боунс…
И один из самых известных капитанов Звездного Флота Джеймс Тиберий Кирк поежился, представив себе, что скажет его друг Леонард Маккой.
***
— Класс R, — проговорил Кирк, всматриваясь в экран, на котором словно пульсировала черная планета. — Вечные странницы, лишенные солнца, блуждающие в космосе, совсем как мы…
— Точнее, — вклинился в лирический монолог капитана Спок, — эти планеты сформировались обычным образом в рамках звездных систем, а потом в результате какого-либо гравитационного катаклизма были вытолкнуты из них. На данной планете зарегистрирована геотермальная активность и, что самое поразительное, фиксируется довольно высокий процент кислорода в атмосфере, — Спок выглядел озадаченным. — Капитан, этот феномен необходимо исследовать.
Капитан решил, что это лучший момент, чтобы сообщить о своем решении. Восстановление звездолета шло полным ходом: четко, через каждые пять часов, сменяли друг друга бригады в двигателях, оставшиеся люди занимались более мелкими поломками. Наладивший работу этого единого механизма Кирк был теперь не так уж и нужен на корабле.
— Надо изучать, — весело согласился Кирк с замечанием коммандера. — Только не думайте, мистер Спок, что вам удастся удрать на планету.
— Капитан, — удивился Спок. — Я вовсе не имел намерения каким-то способом уклоняться от…
— Да он шутит, Спок, — быстро сказал Маккой и тут же переключился на капитана. — А что это ты задумал, Джим?
Кирк мягко улыбнулся.
— Я спущусь с десантом. Не транспортером — слишком непредсказуемая дама планета класса R. Готовьте «Галилео», офицера безопасности и еще… Мистер Чехов, не хотите ли прогуляться на блуждающую планету?
— Вы… Я… Капитан, правда? — Чехов вскочил так резко, что уронил навигаторское кресло. — Вы берете меня?
Краем глаза капитан увидел сильно покрасневшее лицо доктора Маккоя. Кажется, доктор набрал достаточно воздуха в легкие и был готов сказать все, что думает. Поэтому Кирк поторопился.
— Чехов, собирайтесь. Полное обмундирование, тяжелый и легкий скафандры, резерв воздушной смеси, носовые фильтры, щитки ночного видения, контейнеры для биоматериалов. И зайдите к доктору Маккою. Он накачает вас, чем сочтет нужным. Жду вас через два часа на ангарной палубе.
Капитан Кирк двигался с максимальным достоинством, но быстро. Возглас Маккоя «Джим!!!» настиг его уже в турболифте.
— Я зайду к тебе, Боунс, — успокаивающе сказал Кирк и опустил вниз рычаг, закрывая двери.
***
— Адаптогены, антигистамины, — бормотал Маккой, с каждым новым длинным словом прикладываясь гипошприцем к шее Кирка. — Витаминный коктейль, — снова сказал Боунс и на мгновение замер, выбирая новую точку на шее жертвы. — Многофункциональная противовирусная профилактика. И, наконец, отдельно вакцина против венерианского лишая.
— Ай, — не выдержал Кирк, последняя инъекция огнем прокатилась по венам.
— Потерпишь, — неприязненно сказал Боунс.
Кирк был удивлен, он ожидал разноса, ворчания и даже крика, но доктор деловито приступил к делу и не сказал ни единого слова против решения Джима.
— Береги спину и шею, ты был в фиксаторе только сутки, этого маловато для полноценного заживления. Если что, снова используй корсет — неудобно, зато ближайшие полгода будешь ходить и бегать, а не лежать в удобной ванне с гелем. Я тут вам аптечку собрал, немного нестандартный набор, познакомься. Чехова я проинструктирую отдельно. А в общем, не брал бы ты его с собой, — не меняя тона, добавил доктор.
— Это еще почему?— слова доктора поставили капитана в тупик.
— Да не везет ему. Все уже говорят — как Чехов в десанте, так жди беды. Он вляпывается.
Во всей Вселенной мало существ суевернее звездолетчиков.
— Боунс, — мягко пожурил друга Кирк.— Ну ты-то хоть не повторяй!
— А что я? — проворчал Маккой. — Космос и так полон опасностей, еще и это.
— Ему не везет, а я — счастливчик, сам знаешь, меня так пол Флота называет, как-нибудь выкрутимся, — решительно сказал Кирк и продолжил сборы.
Боунс помолчал, а потом негромко проговорил:
— Джим, сначала известие о твоей отставке, потом ты высаживаешься на непредсказуемую планету класса R и берешь с собой одного офицера безопасности и неопытного мальчишку. Джим, ты же понимаешь, как это выглядит с моей стороны?
— Боунс, — Джим остановился и уставился на Маккоя. — Ты как вообще мог обо мне такое подумать?
— Джим, — голос Маккоя дрогнул. — Ты ведь не собираешься делать глупости?
Кирк подошел и обнял друга за плечо.
— Боунс, — мягко сказал он. — Все будет хорошо. Я не собираюсь дать сожрать себя какой-то планете, пусть даже и класса R.
Доктор вгляделся в лицо Джима.
— Ловлю на слове, — буркнул Маккой, собрал препараты в медицинский ящик и ушел инструктировать Чехова.
Джим несколько минут смотрел на закрывшуюся дверь.
Когда раздался зуммер, Кирк решил, что доктор что-то забыл.
— Входи, — крикнул он.
Двери прошипели, впуская Спока.
— Спок? — вопросительно обратился капитан.
— Данные по планете загружены в бортовой компьютер шаттла, — отрапортовал Спок, глядя куда-то в стену поверх головы Джима. — На таком расстоянии использовать инфракрасные сканеры мы не можем, точный состав атмосферы определить не удалось. Слишком мало данных, чтобы определить уровень опасности в целом.
— Благодарю, Спок, — вся эта информация не нуждалась в личной передаче, и Джим терпеливо ждал, пока старший помощник заговорит о том деле, ради которого пришел.
— Джим, вы не измените свое решение пойти в десант без меня? — наконец спросил Спок.
— Нет, Спок, — Кирк был спокоен, но абсолютно тверд. Да, работа на звездолете была налажена как часы, но все же слишком многое могло внезапно пойти не так, и лишать корабль одновременно капитана и старпома было неправильным ходом.
— Логичнее было бы пойти мне.
— Нет, Спок, — снова очень мягко ответил Кирк. — На данном этапе ремонта, на «Энтерпрайзе» нужнее вы.
Они помолчали. А потом Спок сказал нечто совершенно невероятное.
— Капитан, возьмите другой шаттл, «Галилео» слишком часто попадает в аварии.
— Спок! — потрясенно воскликнул Кирк. — Даже вы?! Не ожидал от вас человеческих суеверий.
— Капитан, не оскорбляйте мою логику. Чистая статистика: «Галилео» терпит аварии чаще, чем другие шаттлы «Энтерпрайза».
Они вновь помолчали, а потом Джим, внезапно уставший от многочисленных проявлений дружеской заботы, сказал:
— Мне надо собираться, Спок. А вы примите мостик у Сулу.
— Да, капитан, — невозмутимо ответил вулканец, и Кирк понял, что обидел Спока.
В дверях Спок остановился и бросил:
— Удачи.
И шагнул за дверь. А Кирк снова задумался — за двадцать минут он умудрился напугать Боунса и задеть Спока. Определенно, рекорд.
Тонкая материя отношений капитана Кирка и коммандера Спока нарушилась после той истории на Камусе-2. Чертова Дженис Лестер! Воспоминания о контакте разумов смущали, вызывали неловкость, и капитан со старпомом едва заметно сторонились друг друга.
Сейчас Спок сделал шаг навстречу и ждал от капитана ответных действий, а Кирк не понял.
— Наломал дров, — пробормотал он. — Вернусь, надо будет исправлять…
«Вернусь?»
Восемь световых лет от Спики, поверхность планеты класса R
Капитан Джеймс Кирк
Прежде чем спускаться в атмосферу капитан Кирк решил облететь вокруг планеты на низкой орбите. Неопределённые результаты сканирования тревожили. Кроме того, Кирк просто любил управлять малыми летательными аппаратами. Шаттл реагировал на действия пилота точной и быстрой сменой положения в пространстве.
Обзорный экран не радовал: темная поверхность планеты, не подсвеченная солнечными лучами, производила гнетущее впечатление. Даже темнота космоса выглядела более живой по сравнению с абсолютным мраком на главном смотровом экране шаттла. Сканеры шаттла предупреждали о плотном облачном слое над планетой, но, как и сканеры «Энтерпрайза», не могли точно проанализировать состав пара.
Но Кирк все равно чувствовал радостное возбуждение. Может это и правда его самая последняя миссия и спуск на планету. Зато какая это была планета! Во всем флоте Федерации вряд ли нашлось бы трое-четверо ученых, видевших класс R вблизи. И уж конечно никто раньше на нее не спускался.
Капитан оглядел свою маленькую команду. Чехов пока молчал, но прямо-таки лучился удовольствием. Он не отрывал взгляда от экрана, словно пытался рассмотреть в сплошном мраке что-то особенное, необычное, значительное.
Лейтенант-безопасник Рейнер тоже молчала и смотрела на экран, но ее взгляд был совсем иным — напряжённым, выискивающий опасность.
«Надеюсь, ее готовность стрелять не понадобится», — весело подумал Кирк и опустил инфракрасные фильтры смотровых экранов. Он сам не ожидал такого эффекта: экран буквально взорвался цветом. Водоворот красок от алой до глубокой синей, в котором было невозможно ориентироваться без определенного навыка.
— Что-то для геотермальной активности слишком разнообразно и много, — медленно проговорил Кирк. — Это жизнь, энсин. Растения.
— Но ведь там темно! — воскликнул Чехов.
— Значит, их жизнедеятельность основана не на фотосинтезе, а на термосинтезе или электросинтезе, — пояснил Кирк.
Честно говоря, в теме он ориентировался очень слабо и уже пожалел, что не взял в десант Спока или кого-то из биологов.
— Энсин Чехов, попытайтесь вызвать «Энтерпрайз», — приказал он.
Удивительным открытием хотелось поделиться, но «Энтерпрайз» не отозвался. Неожиданностью это не стало, Спок предупреждал, что возмущения полей, вызванные и черной дырой, и самой невероятной планетой, могут сделать их попытки установить связь бесплодными.
Кирк постепенно расшифровывал данные сканеров, полученные после облета планеты. То, что инфравизоре отображалось как обширные синие области, похоже, было водоемами.
— Даже на совершенно темной планете океаны синие, — тихо сказала лейтенант Рейнер.
— Кислород, вода, растения, — пробормотал Кирк. — А не наткнемся ли мы тут на каких-нибудь сердитых местных жителей?
Несмотря на все принятые Кирком меры, при входе в атмосферу их чувствительно тряхнуло. Посадку нельзя было назвать совсем уж мягкой, но и особых проблем не возникло. Они надежно утвердились на поверхности, и Кирк плавно потянул рычаг выключения двигателей. Урчание стихло, и десантники некоторое время просто сидели, прислушиваясь, как потрескивает, остывая, обшивка шаттла.
Потом Кирк начал отдавать приказы:
— Подготовить и надеть тяжелые скафандры, пока атмосфера полностью не изучена, опускать стекло гермошлема запрещено. Прожекторы шаттла, налобные фонари не включаем, пользуемся исключительно инфравизорами, кто знает, как отреагирует местная флора на свет. Энсин, подготовьте шлюзовую камеру. Лейтенант, на вас контейнеры для сбора образцов. Я выхожу первым, лейтенант за мной, потом энсин…
— Никак нет, капитан, — очень вежливо, но твердо возразила лейтенант Рейнер. — Согласно инструкции безопасности первой выхожу я.
— Я не взял Спока, но все равно нашелся любитель цитировать инструкции, — кисло проворчал Кирк, но возражать не стал.
— И еще, я бы больше не о флоре волновалась, — негромко сказала Рейнер. — А о… — лейтенант не договорила, но Кирк догадался.
«…а о фауне», — мысленно закончил Джим фразу Рейнер. И в список необходимых для выхода на планету вещей были включены фазеры.
План был довольно простым: выйти, собрать образцов столько, сколько можно увезти, вернуться в шаттл и улететь. Но когда в их жизни что-то шло по плану?
Они провели на планете несколько часов и устали смертельно: когда вместо четко очерченных объектов, с внятной окраской и текстурой, перед глазами мелькают разноцветные расплывчатые пятна, мозг на каком-то этапе перестает соображать. Но уж образцов они собрали огромное количество. Лейтенант, которая в детстве, как выяснилось, хотела стать ботаником на гидропонной ферме, проявляла редкую дотошность.
«Энсин, не наступайте на побеги; энсин, это контейнер для плодов, а не для завязей; энсин, у живущих в темноте растений маловероятно наличие цветков; энсин, вы раздавили плод…». Вскоре, Чехов освоился, перестал путать контейнеры и, вероятно, научился порхать над поверхностью, потому что Рейнер, наконец, умолкла. Кирк не увидел — сложно определить эмоции оранжевого пятна на щитке инфравизора — скорее, почувствовал, что это молчание не к добру.
— Лейтенант, — негромко окликнул он.
— Звуки, капитан, — отозвалась Рейнер. — Они изменились.
— Возвращаемся, — коротко скомандовал Кирк. Тревога офицера безопасности передалась и ему.
Однако по пути в шаттл они не встретили никаких опасностей. И через полчаса капитан улыбался, глядя, с каким наслаждением Чехов снимает скафандр.
Чтобы включить свет в кабине пришлось задраить иллюминаторы. Кирк установил освещение на ночной минимум, но даже он больно резанул по усталым глазам.
— Чехов, закрепите контейнеры с образцами. Рейнер, проверьте люки. Стартуем по готовности.
Но старта не случилось — вместо мерного урчания двигатели издали жалобный скрип.
— Капитан, — у Чехова явственно дрожал голос. — Наши топливные баки, они пусты. Абсолютно пусты.
***
Даже в самом раннем детстве Кирк не боялся темноты. Их дом относился к фермерскому комплексу, производящему органические продукты, и стоял посреди кукурузного поля. Стена их с Сэмом детской была новейшим визуализатором, способным воспроизводить любой образ. Сэм любил лес, и днем Джиму казалось, что они живут на солнечной поляне под зеленой листвой в окружении древних стволов. Ночью наступало время Джима, и он отключал экран, превращая его в окно. Ближайший город располагался далеко, и электрическое освещение не мешало смотреть на звезды и бескрайние кукурузные поля, по которым ветер гнал серебряные волны. Но даже самые темные ночи, когда небо было затянуто тяжелыми черными тучами, не внушали Джиму страха. Наверное, его успокаивала мысль, что утром солнце все равно встанет. А может, тогда Джим Кирк просто еще не умел бояться и научился этому много позже, подростком на Таурусе-4, когда его друг умирал от голода у него на руках.
Но темнота планеты за стенами шаттла была иной, слишком чуждой, слишком живой. От мысли, что утро не принесет света, по спине пробегал холодок.
Кирк прислушался к мерному дыханию Чехова и Рейнер. Они действительно спали уже около часа, а до этого больше часа притворялись, поддерживая ритм вдохов-выдохов, а на самом деле чутко слушая мрак за бортом.
Когда выяснилось, что баки пусты, Кирку с Рейнер пришлось снова расконсервировать тяжелые скафандры, облачаться в них и выйти наружу.
Даже самый слабый свет налобного фонаря вызвал катастрофу местного масштаба в окружающем пространстве. Черные, сочные листья местных растений скручивались, словно от соприкосновения с огнем, побеги серели и рассыпались тонкой пылью. Поэтому Кирк постарался провести обследование топливных баков как можно скорее. Впрочем, особо рассматривать было нечего. И Кирк даже знать не хотел, когти какого существа могли пропороть глубокую, рваную борозду в титановом сплаве.
Вывод же был однозначным: они застряли.
Краткий план спасения выглядел так: прожить на планете несколько дней, дождаться помощи с «Энтерпрайза» и улететь восвояси. В том, что уже завтра Спок почует неладное, Кирк не сомневался. Но коммандеру понадобится некоторое время, чтобы найти место посадки, значит, на планете придется провести двое-трое суток.
После совещания они еще раз осмотрели и пересчитали свои запасы: воздуха, воды и еды им вполне хватало на десяток дней. У них даже была палатка — сложное высокотехнологичное устройство, оснащенное системами рециркуляции воздуха, восстановления воды и прочими достижениями технического гения. Вот только спать в ней никто не захотел. Вместо того чтобы установить палатку снаружи шаттла и спокойно улечься, вытянув, по крайней мере, ноги, десант дружно предпочел ночевать скорчившись в креслах шаттла.
Кирк вызвался дежурить первым и вот уже несколько часов рассматривал темноту на экране.
Едва слышно пискнул таймер, дежурство Кирка закончилось. Вставая, капитан неловко повернулся, и спина напомнила о недавней травме острой болью. Тихо ругнувшись, Кирк побрел будить лейтенанта Рейнер, по графику была ее очередь дежурить.
Восемь световых лет от Спики, поверхность планеты класса R
Энсин Павел Чехов
Павел Чехов упаковывал в контейнер очередной образец и испытывал стыд. Ему было стыдно за глупую надежду, что их быстро найдут и, проснувшись, он обнаружит стоящий на поверхности планеты рядом с «Галилео» «Коперник». Стыдно за слезы, выступившие на глазах, когда эта надежда не оправдалась. Стыдно за детское упрямство, которое он продемонстрировал, когда получил от капитана задание снова собирать биоматериал.
Лейтенант Рейнер, получив приказ оставаться возле шаттла и нести вахту, сказала только:
— Есть, сэр!
А энсин Чехов, с ужасом посмотрев на предложенные контейнеры для проб, эмоционально воскликнул:
— Зачем? Это же бессмысленно, — и тут же сник под пристальным взглядом Кирка.
И капитан вынужден был объяснять Паше простые истины: если уж они застряли на планете, нужно максимально эффективно использовать время и привезти ученым «Энтерпрайза» как можно больше материалов для исследований. Растения, грунт, воду — все.
Был и еще один резон, который дошел до Чехова только часа через три: тяжелая, монотонная работа притупила эмоции. Исчезли и надежда, и страх, и даже обида на мироздание.
А обижаться было за что: первый за год десант Чехова, да еще такой невероятный — планета класса R! Когда Пашка тащил по коридорам «Энтерпрайза» оборудование на «Галилео», ему казалось, что все провожают его взглядами, и каждый хочет быть на его месте. Он представлял себе, как возвращается, как сажает шаттл на ангарную палубу, вызывает медицинскую бригаду: Кирк и Рейнер пострадали, не сильно, совсем чуть-чуть, но они оба без сознания. И Павел Чехов, спас их, вытащил с недружелюбной планеты, привез домой своего капитана и сотни бесценных образцов.
Что ж, контейнеры с образцами, по крайней мере, вот они. В остальном реальность с мечтами совпадать не желала: невыносимо тяжелый скафандр, пот, текущий по лицу, цветные пятна, мечущиеся перед глазами. И размеренные движения: желтое мерцание — листок, ножом в правой руке сделать короткий надрез на побеге, одновременно левой рукой поднять крышку контейнера, быстро положить биоматериал, задвинуть крышку, включить режим консервации. И снова, и снова, и снова.
Капитан тоже был занят, брал пробы почвы, но в наушниках постоянно раздавался его голос. Судя по тону, Кирк рассказывал что-то веселое, поддерживая Павла и лейтенанта Рейнер. После, Чехов не мог вспомнить ни одной из этих историй, потому что в тот момент он просто слушал голос Кирка.
— Капитан, — очередную байку Кирка прервала лейтенант Рейнер. — Тут что-то… Не понимаю… Звуки, они изменились, и оранжевые силуэты, капитан, они…огромные, — Павел даже не подозревал, что железная Рейнер умеет бояться. Но она паниковала, и даже не могла скрыть этого.
— Доложите по порядку, лейтенант, — Кирк говорил подчеркнуто спокойно.
Одновременно с этим он нашел Чехова, дернул за руку, и они побежали к шаттлу.
«Контейнеры рассыпались», — отстраненно подумал Павел, и чуть было не выдернул руку из хватки капитана, стремясь спасти свою работу. Ему казалось, что ничего страшнее того, что с ними уже приключилось, произойти не может. А Рейнер просто паникует на ровном месте.
— Эти звуки, капитан. Это… Это звери! Огромные твари! Я не могу, я включу налобный фонарь, я должна посмотреть, увидеть!
— Нет, Рейнер! Сара, слушайте меня! Не включать свет! Это приказ! — крикнул Кирк.
Из наушников донесся резкий невыносимо высокий визг, треск и топот, а потом все стихло.
— Сара, ответьте! — но лейтенант молчала, и Павел начал догадываться, что до сих пор им, оказывается, везло. А вот это молчание — по-настоящему страшно.
Заблудиться им не грозило: с места посадки шаттла бил луч — на лежащем в серой пыли шлеме скафандра лейтенанта Рейнер сиял налобный фонарь. Его свет выхватывал из темноты покореженный, изломанный силуэт шаттла. Корабль был попросту вмят в почву, словно попал под каменный обвал.
Лейтенанта они нашли почти сразу: еще недавно бывшее живым тело, давало достаточно тепла, чтобы ярко светиться в экране тепловизора.
Все, происходившее после этого, запомнилось Павлу отрывочно.
Яркое, пронзительно-четкое воспоминание: налобный фонарь включен, словно темнота больше не имеет значения, Павел сидит на земле и держит на коленях голову лейтенанта Рейнер. Рядом Кирк, медицинский трикодер не дает надежды, но капитан все же что-то делает с телом, водит лазерным сшивателем вдоль огромной раны на темени, касается гипошприцем шеи, стирает кровь с лица.
Еще кадр: каменное лицо капитана. Шипит фазер, вгрызаясь в почву. Могилу не удается сделать глубокой, но если привалить сверху обломком титанового корпуса шаттла, местное зверье не сможет добраться до тела.
Капитан с фазером прикрывает спину Чехова, а сам Павел пытается извлечь из груды мусора хоть что-то ценное. Невскрытые баллоны с воздушной смесью, слишком мало, плохо. Контейнеры со сжатой водой, целые, много, хорошо. Палатка, целая, хорошо. Контейнеры с биопробами, в порядке, безразлично. Научная станция, пострадала, но ремонтопригодна, хорошо…
Капитан Кирк мягко говорит:
— Энсин, придите в себя. Страшная трагедия, но нам нельзя падать духом. Мы должны выжить, ну же, Павел, мальчик…
Вот теперь, слезы — это допустимо, и Павел Чехов плачет, уткнувшись шлемом в плечо Кирка, как за страховочный трос, держась за голос.
Восемь световых лет от Спики, поверхность планеты класса R
Капитан Джеймс Кирк
Кирк проснулся, но не спешил вставать, лежал, рассматривая фонарь, едва-едва светящийся под потолком. Металлизированная ткань палатки свет наружу не пропускала. И, как они вчера убедились, даже тепло из их убежища отводилось, так, что на тепловизорах палатка и ее обитатели выглядели простым синим пятном. Мало ли небольших озер в лесу, они сами во время вчерашнего перехода наткнулись штук на восемь. Вечером Кирк и Чехов, частично реанимировав научную станцию, синтезировали какое-то исключительно пахучее вещество, и теперь капитан надеялся, что ни у кого из зверья желания попить водички из озерца не возникнет.
Они шли уже три дня и дважды за это время натыкались на местных тварей. В первый раз, они чуть не повторили судьбу лейтенанта Рейнер — животные исключительно болезненно реагировали на свет. А Чехов в этот момент возился с коммуникатором, пытался усилить блок передачи, припаяв к нему питание от научной станции. Слабого, едва видимого освещения было достаточно, чтобы их заметили.
Кирк думал, что их моментально разорвут, но как только исчез источник света, твари успокоились и растворились в окружающем мраке.
— Если бы Сара выключила фонарь, — пробормотал Кирк и даже через скафандр почувствовал, как вздрогнул Чехов, которого Джим держал за плечи.
— Они же должны быть слепыми, почему же они реагируют на свет? — вяло спросил Чехов.
— Не знаю, Павел, — устало сказал Кирк.
Чехов Кирка беспокоил. Павел притих, беспрекословно выполнял приказы, на привалах механически жевал пищу и делал несколько глотков воды. Такая покорность была совершенно несвойственна Чехову, и не нравилась капитану. Да еще Кирк боялся, что допустил ошибку, когда решил не оставаться на месте гибели лейтенанта Рейнер. Опасаясь, что зверье, однажды почуявшее кровь, будет возвращаться снова и снова, он решил удалиться от бывшего лагеря на несколько километров. А вскоре понял, что привычные способы навигации на этой планете не работают, и найти место высадки он больше не сможет. Тем более с плохо работающей научной станцией.
Так они и двигались, лишь очень условно определяя направление и оставляя метки для Спока. В этом качестве Кирк выбрал нагревательные элементы, которые использовались для утепления палатки на планетах с низкими температурами. Капитан не сомневался, что Спок узнает характерный алый прямоугольник на экране инфравизора. Если у старшего помощника будет возможность его увидеть, конечно. Чехов, с которым капитан обсуждал это решение, лишь равнодушно кивнул.
Часть контейнеров с образцами им пришлось оставить, но капитан все же смог записать на инфодиск результаты исследований. Кроме того, через пару дней удалось частично починить станцию, и они несколько раз в день запускали ее, чтобы зафиксировать характеристики и координаты районов, в которые их заносило. Это придавало их движению какую-то цель.
Три дня назад Чехов при обработке данных обнаружил нечто интересное.
— Капитан, гляньте! — воскликнул он, и капитан чуть улыбнулся — в голосе Павла снова угадывались восторженные интонации прежнего Чехова.
Кирк мельком взглянул на цифры, а потом впился в них взглядом.
— Не похоже, — у Чехова даже крылья носа дрогнули. — Некоторые характеристики говорят об искусственном происхождении поля. А его размеры… Капитан, область закрытая полем огромна!
Чехов был явно рад, а перед глазами капитана замелькали варианты развития событий. И некоторые из них Кирку совсем не нравились.
— Мы идем прямо к этой области, — задумчиво пробормотал он.
— Капитан, — уловив сомнения Кирка, сказал Чехов. — Наше положение и так критическое, что может быть хуже? Давайте посмотрим, что там?
— Посмотрим, энсин, — мягко улыбнулся Кирк и потрепал Чехова по плечу.
«Эх, мальчик, как мало ты еще знаешь о жизни, — подумал Джим. — Хуже может стать всегда»
***
Два последних баллона со сжатым воздухом оказались поврежденными. Кирк не стал долго размышлять. Очередной раз сверившись с показаниями мобильной научной станции и убедившись, что процент кислорода в местном воздухе довольно приличный, капитан опустил стекло гермошлема. Дышалось тяжело, влажный воздух пах остро и неприятно, но он позволял выжить.
В этом был один плюс: отпала необходимость таскать на себе тяжеленные скафандры. Кирк решительно разобрал шлемы, поколдовал над деталями и вскоре выдал Чехову щиток. Легкий пластик опускался перед лицом и выполнял функцию биологической фильтрации воздуха, на него же выводилась картинка с тепловизора.
Даже без скафандров идти было нелегко. Высокая трава облепляла ноги, и уже после первого часа пути, хотелось только одного — упасть и больше не вставать. Еще четыре дня монотонного, изматывающего похода, единый ритм, который превратил их из отдельных людей в автомат, отключивший мысли, чувства и желания. Оставалось только одно — цель.
Три часа — привал. Три часа — привал подлиннее, обед. Три — снова короткий. Два — ночевка. Поставить палатку. Сверить координаты. Распределить дежурства. Спать. Спать. Спать.
Постепенно они втянулись. Вчера, перед тем как уснуть, Чехов даже вернулся к модернизации коммуникатора, он все надеялся повысить мощность прибора и пробиться к «Энтерпрайзу».
— А вы хороши, Чехов, — заметил Кирк, рассматривая усовершенствования.
— Это все из-за моего происхождения. Ведь даже радио придумали в России, — буркнул Павел, продолжая ковырять упрямый прибор.
Кирк почувствовал, как искренняя улыбка раздвигает губы. Кажется, Павел постепенно приходил в себя.
Смерть Рейнер глубоко опечалила Кирка, каждая подобная потеря становился для капитана личным поражением. Но Рейнер командировал в десант начальник отдела безопасности, а Чехова отобрал сам Кирк. В отношении Павла он чувствовал не просто ответственность — вину. Тем более что Боунс просил не брать Чехова. И то, что Павел снова мог улыбаться и работать, делало эту вину, чуточку легче.
Ночью Кирк отдежурил на два часа дольше, давая Чехову возможность выспаться. А утром его разбудил голос Павла:
— Хикару, ты неправ! Эта навигационная схема не будет так работать!
Энсин сидел в центре палатки и увлеченно беседовал с отсутствующим Хикару Сулу. Капитан вскочил, подошел к Чехову и заглянул ему в лицо. Павел был мелово бледен, глаза закатились, а сквозь приоткрытые веки страшно поблескивал белок. Кирк тряхнул Чехова за плечо, тот вздрогнул, моргнул, и на Кирка уставились испуганные карие глаза.
— Мне что-то нехорошо, капитан, — сказал Чехов с извиняющейся улыбкой. Он начал падать, и Кирк еле успел подставить плечо.
— Потерпи, Павел, сейчас приляжешь, — мягко проговорил капитан, устраивая безвольное тело на матрасе.
Медицинский трикодер подтвердил жар, а кроме этого определил серьезную общую интоксикацию организма. Познания Кирка в медицине были весьма ограниченными, но симптомы не дали ему возможности закрыть глаза на диагноз — у Чехова были признаки вирусной инфекции.
«А может и сработала, — от этой мысли капитан сам покрылся холодным потом. — Просто этот вирус — местный». Он вколол Чехову все, что было: еще одну противовирусную, антигистамин, обезболивающее и парочку препаратов, очищающих кровь. Но у Павла даже не снизилась температура. А еще сам капитан Кирк начал ощущать озноб и ломоту в суставах.
«Быстро-то как, — подумал он, но все же заставил себя налить воды в миску и обтереть Чехова.
Через час капитан разговаривал со Споком, сидящим у дальней стены. Старший помощник рассказывал что-то очень правильное и логичное, а Джим не возражал, со всем соглашался. Он догадывался, что друг ему мерещится, но поговорить с ним напоследок было так правильно. Они как раз вспоминали смешную историю с белым кроликом, когда в палатку вошла высокая женщина в черном комбинезоне.
«Красивый бред, — одобрительно подумал Кирк, осматривая фигуру порождения своего воображения. А вот Спок, кажется, совершенно не был доволен прерванным разговором, он резко вскочил и вытащил фазер.
Потом в глазах поплыло, и Джим отключился…
Восемь световых лет от Спики, орбита планеты класса R
Доктор Леонард Маккой
Некоторая часть экипажа Спока категорически осуждала. Слишком немногие могли догадаться о мыслях и эмоциях старпома, а остальные видели лишь спокойное лицо, логичные приказы и тщательное соблюдение распорядка дня.
Для Маккоя за последние пару лет язык тела вулканца стал настолько выразительным, что он не мог себе представить, как кто-то может не замечать тревогу в темных глазах или крайнюю усталость — в движениях.
Доктор вскипел, когда, почти не стесняясь его присутствия за столом, энсин Дремонд во время обеда сказал энсину Орловой:
— Не понимаю, Спок служит вместе с капитаном много лет, а погляди сейчас на него — сидит с каменной рожей. Все на корабле волнуются, а ему хоть бы что. Бесчувственный чурбан.
Может, Маккой взбеленился бы меньше, если бы не понимал, что вулканец, с его обостренным слухом, реплику энсина Дремонда, несомненно, уловил. И еще: доктор считал, что эксклюзивное право на словосочетание «бесчувственный чурбан» по отношению к Споку принадлежит ему.
— Энсин, — зашипел Маккой. — Закройте рот и не высказывайтесь о вещах, в которых не понимаете ничего.
— Но, доктор…
— Смеете возражать? В лазарете давно некому мыть пол.
— Роботы-уборщики…
— Роботы? Ха! Ведро и швабра ждут вас, энсин, — и Маккой удалился из столовой, гордо задрав нос. Он в полной мере осознавал, что перегнул палку: формально он не превысил полномочий, но подобные наказания уже десятки лет не практиковались во Флоте.
Маленькую стычку, кроме ее участников, Орловой и Спока никто не заметил.
В коридоре Спок нагнал доктора.
— Боунс, — Спок пользовался прозвищем редко, лишь в разговорах требующих крайней степени доверия. — Я, безусловно, благодарен вам за…, — Спок поискал слово, — …защиту. Но не кажется ли вам, что настолько эмоциональная реакция не соответствует степени важности инцидента. И свидетельствует о непорядке с вашей нервной системой?
— Кто тут доктор, вы или я? — брюзгливо спросил доктор, отлично понимая, что Спок прав и он, Маккой, раздул из мухи слона.
Спок помолчал, а потом негромко сказал:
— Поберегите себя, Боунс, — и пошел по коридору в сторону мостика.
Маккой смотрел в напряженную спину и мучился полной невозможностью хоть чем-то помочь.
Изматывающая тревога за Джима не отпускала ни на минуту, и доктор даже начал пользоваться снотворным, чтобы найти ночью хоть немного покоя.
— Я уже слишком стар для всего этого, — часто бормотал он себе под нос.
Его присутствие на мостике не было необходимым, но все равно приходил туда, чтобы доставать Спока, вытаскивать из него чертовы человеческие реакции. Сломается ведь. А что делать со съехавшим с катушек вулканцем Маккой себе не представлял.
Если Джиму семью заменял корабль и экипаж, а Споку — в какой-то мере, Кирк, то сами Спок и Кирк стали семьей для некого доктора Маккоя. Эти сложноподчиненные семейные отношения Боунса частенько тяготили, но никакого выхода он не видел. В любом случае, центром сумасшедшей семейки был все-таки Кирк, и теперь, когда он пропал, все норовило рассыпаться.
Спок отдавал правильные и логичные приказы, и внешне жизнь на звездолете текла в нормальном режиме. Ругался в гондолах двигателей Монтгомери Скотт; трижды в день приходили с отчетом ученые; Маккой заканчивал с лечением последних пострадавших в столкновении.
Но каждый на корабле чувствовал себя потерянным и понесшим потерю. Маккой знал, что Спок заботился о том, чтобы экипаж не слишком зависал на этом чувстве. Старпом гонял подчиненных совершенно безжалостно, ровный голос и занудные сентенции можно было услышать в любой части корабля. Он даже успевал инспектировать столовую и устраивать там грандиозные разносы техникам, и все это не повышая голоса. На Спока злились, его ненавидели, пара человек откровенно боялась.
А сам Спок, между тем, почти перестал есть и спать. И один чертов лейтенант-коммандер медицинской службы чуть не прошляпил этот распрекрасный момент.
Прошлый раз, когда Джим застрял на той райской планетке и играл в индейцев, Маккой почти сразу заметил, что Спок себя загоняет. Правда, тогда ему понадобилось много времени, чтобы решиться на разговор с вулканцем. Но сейчас коммандер научился неплохо имитировать для доктора нормальную нервную деятельность, а заполучить его на медосмотр не удавалось. Попался Спок почти случайно: Маккоя вызвали ночью к энсину Макшармену, у которого пошаливало сердце. Ничего серьезного, энсин был всего лишь ипохондриком, и Маккой давно собирался подать рапорт и списать его на планету. Но энсин всякий раз доктора отговаривал — Макшармен нежной, трепетной любовью обожал космос.
На обратном пути доктор Маккой увидел свет в одной из лабораторий. И, конечно, сунул туда свой нос.
Спок стоял перед столом, перед ним висела трехмерная проекция схемы какого-то сложного прибора, и старпом примеривал к ней все новые и новые узлы. Движения пальцев были почти раздраженными, видимо, у Спока не получалось задуманное.
Вулканец или слишком увлекся, или устал, потому что шагов доктора не услышал.
— А что это вы тут глубокой ночью делаете? — вкрадчиво и максимально неприятно спросил Маккой, поигрывая гипошприцем.
— Я хочу модернизировать схему нашего спутникового приемника, вывести его на низкую орбиту вокруг планеты и попытаться засечь коммуникаторы группы, — подробно ответил Спок, не прерывая своего занятия.
— А днем вы этим заниматься не можете? — язвительно спросил Маккой.
— Днем мне не хватает времени, — ответил старпом и прямо посмотрел на доктора. Вот тогда-то Маккой и понял, что этот зеленокровный гад не спал уже несколько дней.
— Упеку в лазарет, — ласково сказал Маккой и принялся водить датчиком медицинского трикодера возле головы Спока. Полученные данные ему не понравились. — И отстраню от руководства, — добавил он, поджимая губы.
— Стоит напомнить вам, доктор, что у вас нет таких полномочий, — спокойно ответил Спок. Он так и не прервал работу.
— Я не знаю, как у вас с Джимом получается постоянно забывать этот параграф устава. Я могу отстранить капитана корабля, если сочту его медицинские показатели не внушающими доверия, — сладко улыбнулся Маккой.
— О, — Спок, наконец, отвлекся от дела, сложил руки за спиной и повернулся к доктору — Капитана вы действительно можете отстранить, но исполняющий обязанности капитана — не подконтролен врачу. Этот параграф устава недостаточно четко сформулирован, — безмятежно сказал Спок. — Ужасно нелогично. Никак не соберусь уведомить командование Звездного Флота.
— Уж будьте уверены, я эту нечеткость быстро устраню, — сквозь зубы процедил доктор.
— Я не сомневаюсь, но это произойдет не в ближайшие сутки, — спокойно сказал Спок.
Маккой сменил тактику. Он прикоснулся к плечу Спока и мягко сказал:
— Спок, вы загоните себя.
— Их запасы воздушной смеси заканчиваются через семнадцать часов, — спокойно ответил вулканец.
— Но ведь по последним данным атмосфера планеты богата кислородом!
— Убедительно подтвердить эти данные не удалось. И единственное, что я знаю точно — смесь закончится через семнадцать часов.
— А единственное, что точно знаю я — через семнадцать часов вы свалитесь. Уже сейчас вы плохо контролируете свои эмоции и теряете логичность мышления.
Уже то, что доктору Маккою удалось убедить Спока, свидетельствовало, что вулканец был сильно утомлен.
— Возможно, вы правы, — сказал он. Одним движением отправил на запоминающий диск компьютера свою работу и встал. — Я руководствовался в принципе неверным подходом. Утром надо собирать группу.
Маккой временным послушанием Спока воспользовался по полной программе. Он вколол старшему помощнику и витаминный коктейль, и регенератор нервной системы, и даже, втихаря, успокаивающее. И в каюту не отпустил, выделил койку в лазарете и обеспечил видеоконтроль, чтобы вулканец через час не сбежал в свою лабораторию.
Отлично отдохнувший Спок, утром развил бурную деятельность. Прежде всего, подключил к своему проекту Ухуру и еще пару инженеров. Скотти ругался: последних Спок снял с двигателей. День вулканец провел на мостике, решая текущие проблемы, а его новая команда носилась по всему кораблю. Ухура расковыряла запасной пульт связи на одной из нижних палуб и часа два что-то перематывала и паяла, а инженеры, облачившись в скафандры, вышли на обшивку «Энтерпрайза», чтобы попытаться повысить точность расположенных там датчиков.
Когда все эти в высшей степени логичные действия ожидаемого результата не принесли, старший помощник, Ухура и инженеры устроили «мозговой штурм». После чего Спок накачался стимуляторами, вошел в состояние транса и прогнал перед глазами все разработки Вулканской Академии Наук за последние пару лет.
Если бы доктора спросили, он назвал бы штурм как-то иначе, потому что отказывался признать наличие мозгов у людей и…хм… у не совсем людей, принявших такое решение. О том, что Спок выйти из транса самостоятельно не может Маккою доложила испуганная Ухура. Доктор, впоследствии не гордился своим монологом. Но тогда ему нужно было куда-то деть бушующие эмоции.
Вулканец не реагировал на раздражители, а дыхание было настолько редким, что медицинский трикодер дважды сигнализировал о смерти пациента. Давление не определялось, зато показатели мыслительных процессов зашкаливали. Обычные реанимационные меры ничего не дали, Маккою удалось только немного повысить давление и стабилизировать работу сердца.
Когда все возможности были исчерпаны, доктор сказал очень громко, прямо в зеленое ухо:
— Смерти моей хотите, Спок? Если вы окочуритесь, Джим, когда вернется, меня убьет.
Эффекта, конечно, не было никакого, но хоть душу отвел. Маккою осталось просто сидеть рядом, слушать писк прикроватного медицинского комплекса и смотреть, как виновато мнутся у кровати Ухура и компания.
Через час Спок глубоко вздохнул и сказал, не открывая глаз:
— Доктор Маккой, капитан не будет вас убивать, он испытывает к вам глубокую эмоциональную привязанность, именуемую дружбой.
— Сволочь, — с чувством сказал Маккой.
Спок открыл глаза, сел, спустил ноги с кровати, замер, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию и, наконец, встал и покинул медотсек. Свой команде он махнул рукой, и они мгновенно исчезли вслед за ним, только Ухура послала Маккою извиняющуюся улыбку.
— Гад, — с еще большим чувством добавил Маккой, глядя в закрывшуюся дверь.
***
Утро добрым не было. Даже трех процентов добрости не нашел Маккой в утре, начавшемся тошнотой, головной болью и покачиванием стен. Когда Спок вчера ушел из лазарета, Маккой закрылся в своей каюте и напился. Последний раз он так много пил, пожалуй, еще до «Энтерпрайза», на Земле, после того, как осознал, что его дочь будет жить за несколько десятков световых лет от него. Новый муж Джоселин был умен, вежлив и решителен. Пожалуй, он понравился бы доктору, если бы, собственно, не был новым мужем Джоселин и не собирался увезти бывшую миссис Маккой с дочерью на Звездную Базу-9.
Тогда Леонард начал пить. Он ушел в одиночный сплав по Миссури, хотя вежливые роботы-турагенты не рекомендовали ему этого. Днем Лен плыл по течению, вечером пил, утром с головной болью собирал допотопную палатку, ставил на воду каяк и снова плыл. На пятый день такой жизни он познакомился с Джимом Кирком.
В отличие от Маккоя, Кирк ни от чего не бежал, твердо знал, чего хочет от жизни, а одиночные сплавы ему просто нравились. Первое, что сделал Джим, выбросил в реку маккоевский карманный репликатор спиртного. А второе — предложил доктору место в своем экипаже и прозвище Боунс.
С тех пор жизнь доктора, так или иначе, была связана с капитаном Кирком, и как жить без него доктор решительно не знал. А ведь был еще Спок, который существование Боунса усложнял, как мог.
Деликатная трель дверного оповещения отозвалась в больной голове неприятным звоном.
— Кого принесло? — рявкнул Маккой.
За дверью обнаружился сам источник докторовского дурного настроения. Здороваться Спок не стал и сразу перешел к сути.
— Мне удалась модернизация оборудование, и детектор засек следы коммуникаторов группы. Я собираю совещание командного состава в конференц-зале. И Боунс…
— Хм? — новость Маккой еще не переварил.
— Я благодарен вам за помощь, которую вы оказали мне вчера.
Маккой вскинулся, желая высказаться на счет вчерашнего, но предусмотрительный Спок отступил за порог. Автоматическая дверь закрылась, оставив доктора наедине с непроизнесенным монологом.
***
Боунс смотрел на чудо техники во все глаза. За время службы на «Энтерпрайзе» ему приходилось видеть десятки моделей научных станций, но это было нечто новое. Казалось, Спок разобрал привычный прибор на мельчайшие детали, на винтики, а потом собрал каким-то странным, неправильным способом. Прежде станция была красива, как красива любая вещь, созданная профессионалами и выполняющая свою функцию. Теперь окуляры станции расширились, по бокам топорщились непонятные блоки, отовсюду торчали провода.
— Изуродовали хорошую вещь, — проворчал сидящий рядом с доктором Скотт. Он явно страдал, глядя на покореженную станцию. Но, как ни странно, она работала и даже на порядок лучше, чем ее прототип.
— Расшифровка данных, полученных сканерами станции, — лаконично сказал Спок и повел рукой.
Над столом всплыл и медленно обрел объем черный шар.
— Так будет нагляднее, — вулканец что-то переключил, и поверхность планеты покрылась цветными пятнами.
— Растения, — комментировал вулканец, указывая на соответствующие пятна. — Вода, животные.
Боунс не отводил взгляда от разноцветных силуэтов. Чудо жизни так и не стало обыденным для доктора Маккоя. Когда они находили нечто подобное, ему хотелось толкать пафосные речи и читать стихи. Спок, естественно, обошелся без всего этого и показал главное:
— Место посадки «Галилео», — точка на карте запульсировала алым.
— Ребята? — встрепенулся Боунс.
— Живых людей там нет, — коротко ответил Спок. И, поколебавшись, уточнил. — Только обломки шаттла, хотя признаков крушения при посадке не обнаружено.
— Черт, — Маккой сильно хлопнул ладонью по столу. И тут же выхватил их фразы Спока одно слово: — Живых? А…?
— Да, — ответил Спок на так и не заданный доктором вопрос. — Разлагающаяся земная органика, идентификация невозможна… От этой точки ведет нечто вроде инверсионного следа. Излучение тел землян чуждо этому миру, и его остаточные следы можно засечь даже через несколько дней после того, как они покинули это место, — Спок проложил на карте пунктир. — Они исчезли тут, — еще одна точка запульсировала красным. — Далее мы не можем их отследить.
— Почему? — резко спросил Скотти.
— Я считаю, что их сигналы и техногенные, и биологические намеренно глушатся обитателями планеты, — спокойно объявил Спок.
Черт, Боунс хотел бы уметь так — бросить информационную бомбу и нерушимо стоять в эпицентре взрыва. Тишина сменилась гулом, ученые выкрикивали вопросы и, не дожидаясь ответа, торопились со следующими.
— Прошу внимания, — чертов вулканец не повысил голоса, но все его услышали. — Позвольте кратко изложить вам мои соображения. Зона на планете, где исчезли следы нашего десанта, выглядит вот так, — снова движения пальцами и на карте показался идеально ровный черный круг. — Отсюда мы не получаем вообще никаких данных, значит тут действует защитное поле, идентифицировать которое мне пока не удалось. Остальные исследования так же позволяют предположить наличие разумной жизни на планете. Состав атмосферы неестественно богат кислородом, поверхность планеты местами слишком ровная, животные явно сдерживаются в определенных зонах. Над этой планетой работали терраформисты.
— Что вы предлагаете, снова десант? — спросил Маккой.
— Да, — коротко ответил Спок. — Ремонт двигателей закончен, сегодня испытания. Если они пройдут успешно, вечером я на шаттле «Коперник» отправлюсь на планету. Лейтенант Скотт примет мостик. Лейтенант Ухура продолжит работу над системами связи.
«А доктор Маккой снова будет просиживать штаны в лазарете», — с горечью подумал Боунс.
Планета Таршат
Капитан Джеймс Кирк
Лежать было мягко, нечто обволакивало спину, поддерживая каждый изгиб позвоночника, полностью принимая на себя вес капитана — это было первое, что ощутил Кирк, приходя в сознание.
Капитан открыл глаза и уперся взглядом в каменную стену, излучавшую неяркое зеленоватое свечение. Он попытался пошевелиться. Болели мышцы, саднило содранное колено, в голове стучали молоточки. Он был одет в тонкий серый комбинезон, а открытые участки кожи ощущали слабое движение прохладного воздуха в помещении — видимо, жар полностью спал. Джим лежал на чем-то вроде матраса и когда привстал, опираясь на локоть, его мягкое ложе тут же сменило форму, подстраиваясь под новую позу. Помещение, в котором он находился, представляло собой большую естественную пещеру. Всюду виднелся тот же излучающий свет камень. Недалеко от капитана на таком же матрасе лежал Чехов, а возле стены — Спок.
Кирк резко встал, но закружившаяся голова заставила его снова сесть. Матрас покорно перетек, меняя форму на нечто вроде низкого кресла.
«Спок! — пораженно подумал капитан. — Значит, мне не мерещилось. И та женщина. Это действительно случилось! Спок ранен?»
Теперь капитан вставал медленно. Хотя слабость еще оставалась, падение, вроде, перестало ему грозить, и Джим поковылял через пещеру к старшему помощнику. Грудь Спока спокойно поднималась и опускалась, видимых повреждений не было. Чехов тоже был в порядке — ровное дыхание, прохладный лоб, румянец на щеках, не лихорадочный, а вполне обычный. Признаки болезни исчезли.
На душе капитана полегчало, и он внимательнее осмотрел помещение. Кроме лежанок в комнате находился длинный стол, на котором лежали все их устройства: коммуникаторы, покалеченная научная станция, трикодер Спока, контейнеры с водой и щитки от гермошлемов с инфравизорами. Только фазеров не было.
— Капитан, — слабо позвал пришедший в себя Чехов. Кирк улыбнулся Павлу, и тот ответил слабой, чуть дрожащей улыбкой. — Мы ведь не умерли? Это же не рай?
— Вы мне скажите, — мягко пошутил капитан. — Не вы ли говорили, что рай находится в России? Но, судя по всему, мы вполне живы, — сказал Кирк, пожимая руку Чехова.
Спок сел на своем матрасе и встретился взглядом с капитаном.
— Спок, — произнес Джим. — Как вы?
— Удовлетворительно, — коротко ответил старший помощник.
Что-то насторожило Кирка не то в этом лаконичном ответе, не то во взгляде Спока, но выяснить он не успел. То, что казалось монолитной стеной, бесшумно раздвинулось, и в пещеру скользнула черная фигура. Она остановилась в центре помещения, словно демонстрируя отсутствие оружия, а потом поднесла руку к горлу. Раздался щелчок, и черный материал словно стек. Теперь обитательница планеты очень походила на людей Земли, лишь ее кожа была слишком бледной и прозрачной, а глаза раза в два больше, чем у землян.
— Встаньте, пришельцы, ваша стая снова функциональна, вы сочтены не представляющими угрозы, вы можете выйти в город, — проговорила она ровным, не окрашенным эмоциями голосом и отвернулась, собираясь уходить.
— Подождите, — Кирк резко окликнул ее. — Мы были больны вирусным заболеванием…
— Это больше не важно, теперь вы снова функциональны… здоровы, — ответила женщина, глядя в глаза капитану.
— Мы не заразим вас? — спросил Кирк.
— Вы заботитесь о нас? — женщин внезапно мягко улыбнулась. — Нет, вы не заразите нас, вирус выделен и нейтрализован, разработана вакцина. Нам не грозит опасность.
С каждой фразой ее голос звучал все естественней. Именно так говорила бы женщина-ученый с Земли.
— Я — Кирк, капитан Джеймс Кирк, звездолет Объединенной Федерации планет «Энтерпрайз», — представился Кирк.
По губам женщины снова скользнула улыбка:
— Можете звать меня Рейчел, так будет привычнее для вас. Я глава Совета Ищущих планеты Таршат. Капитан, мистер Спок, энсин Чехов, жду вас снаружи, — женщина вышла, словно давая им возможность провести несколько мгновений наедине.
— Она знает наши имена, — напряженно сказал Спок. Это были его первые слова, после произнесенного в ответ на вопрос капитана «удовлетворительно».
— Наверное, распотрошили наши коммуникаторы и инфодиски, — ответил Кирк, не сводя взгляда с проема двери.
— Будем надеяться, что не мозги, — едва слышно проговорил Спок, и капитан вздрогнул.
Кирк сделал шаг за дверь, миновал короткий коридор, и еще одна выглядевшая монолитно стена отодвинулась, выпуская их в город. После зеленоватого полумрака их ослепил свет. Небольшое желтое светило на голубом небе стояло в зените. Сперва Кирк даже ничего не заметил, кроме этого диска, слишком давно они не видели солнца. А потом Чехов восторженно охнул, и капитан опустил взгляд: перед ними раскинулся город. Ажурные белые здания словно сплетались в единый узор, между ними стелились зеленые газоны, с короткой, мягкой травой, журчал фонтан на небольшой площади.
— Как красиво! — звонко воскликнул Павел.
Рейчел мгновенно материализовалась рядом с ними:
— Рада, что вам нравится, — улыбнулась она.
Вокруг них кипела жизнь, по улицам шли люди, лишь неуловимо отличные от землян, они оборачивали к пришельцам светящиеся любопытством лица, дружелюбно улыбались. Недалеко звенели смех и музыка.
Кирк, Спок и Чехов гуляли по городу несколько часов. Рейчел неустанно сыпала фактами, знакомила их со множеством людей, показывала диковинки. История поселения тоже оказалась небезынтересной, Чехов с горящими глазами слушал о борьбе таршатцев с природой блуждающей планеты.
Но устали они довольно быстро, и Кирк с досадой понял, что вирус все же подорвал их силы.
— Вам выделили дом, небольшое уединенное жилье, которым вы можете пользоваться до тех пор, пока мы не наладим связь с вашим кораблем, — Рейчел будто почувствовала утомление гостей и подвела их к небольшому дому. — Здесь у каждого из вас будет своя комната.
Павел мгновенно сунул нос в свою.
— Ох, это…?
— Монитор информации, можете подключиться и узнать кое-что о нашей истории и повседневности, — сказала Рейчел. Павел тут же пощелкал кнопками и впился глазами в экран.
— Коммандер Спок, ваша комната дальше по коридору, рекомендую вам отдохнуть, мы не сразу разобрались с вашим метаболизмом, последствия вакцинации у вас могу проявляться дольше и сильнее. Сон, вот что вам надо, — мягко улыбнулась Рейчел. Спок долго смотрел на нее, потом молча кивнул и пошел к двери. На пороге он оглянулся, и Джим поймал взгляд вулканца, такой же, как в пещере: темный и тревожный.
«С ним что-то не так, во время прогулки почти все время молчал, — мимолетно подумал капитан. — Может правда плохо себя чувствует? Я же не знаю, когда он нас нашел, наверное, тоже успел подцепить ту дрянь. Пусть действительно отдохнет», — впервые за этот день задумался Кирк.
— Ваша комната, — Рейчел открыла дверь, прерывая размышления капитана. Мысли о Споке тут же вылетели из головы Кирка. Джим переступил порог и замер. Огромное во всю стену окно, в которое можно было увидеть весь город. Кирк смотрел и не мог насмотреться на легкие силуэты зданий, устремленные в небо башни, поля вдали на горизонте.
— Нравится? — спросила Рейчел.
— Да, — одними губами ответил Джим.
Он отвернулся от окна, и принялся внимательно рассматривать женщину. Почему-то он знал, что его пристальный взгляд не оскорбит ее. Чаще всего, он сам не замечал ту секунду, когда его отношение к женщине становилось более интимным. Но сейчас Кирк уловил этот момент. Взгляд Джима остановился на изгибе шеи Рейчел — грациозном и каком-то девичьем. Будто что-то щелкнуло в мозгу: поздний айовский вечер, ограда пастбища, а рядом Пэгги — девчонка с соседней биофермы, у нее растрепались волосы, а из ворота рубашки выглядывает нежная шейка.
И уже было неважно, что они с Рейчел знакомы всего несколько часов, и что она даже не человек. Всем своим существом, всем сердцем Джим Кирк ощущал женщину, которую смог бы полюбить. Уже почти любил. Он потянулся к ней, коснулся пальцами щеки, она вздрогнула и всем телом подалась к нему, прижалась нежно и горячо.
«Она — совершенство, — думал Кирк, пока еще мог думать. — То, что я ждал всю жизнь. Вот только — слишком все просто».
А потом мысли исчезли.
***
Сердцем города, несомненно, была площадь, желтое солнце заливало светом яркие цветные плиты под ногами, играло бликами в струях фонтана. Кирк вспоминал вчерашний рассказ Рейчел о том, как тяжело пришлось их народу, как столетиями они не жили, а лишь выживали в пещерах, буквально по крупицам создавая купол, атмосферу, искусственное солнце. История борьбы и победы таршатцев походила на сказку.
Кирк коснулся пальцами поверхности воды — теплая и нежная, как кожа Рейчел. Он улыбнулся, на мгновение погружаясь в воспоминания о вчерашнем вечере, снова переживая минуты нежности.
В себя его привел резкий, болезненный вздох Спока.
«Надо все-таки выяснить, что с ним. Портит такой хороший день», — почти с раздражением подумал Джим.
— Спок, что с вами? — спросил он.
Спок никогда не отличался излишней говорливостью, но рассуждать вслух, исследуя новое, он любил. И Кирк давно привык сравнивать то, что варилось в его собственном мозгу с логичными выкладками старшего помощника. Сейчас же Спок молчал. Собственно, с того момента, когда они очнулись в пещере, вулканец не сказал и десятка слов.
Спок стоял очень прямо и не сводил взгляда с искрящейся воды, вопрос капитана, казалось, вывел его из глубокой задумчивости. Вулканец потер ладонью лоб, и этот совершенно несвойственный Споку жест, внезапно изменил восприятие Джима.
«Это не с ним что-то не так, а со мной!», — вдруг понял Кирк. Площадь, фонтан, яркие брызги не изменились, но эйфория, которую испытывал Кирк, вдруг схлынула, оставляя после себя тревогу.
— Спок, вы в порядке? — даже голос Джима зазвучал по-иному, так он говорил на мостике «Энтерпрайза».
— Я… не уверен, — глухо ответил Спок. — Мое восприятие реальности подводит меня. Я вижу людей вокруг, читаю эмоции по их лицам, но для моего телепатического восприятия их не существует. Они пусты. Сегодня утром, когда я пожимал руку существа, именующего себя Рейчел, я не ощутил ничего. Это так странно, капитан.
Джим еще раз огляделся — площадь, свет, смех, все… нормально. Слишком нормально. Смутные, неуловимые ощущения неправильности сложились в целостную картину.
— Я понимаю, о чем вы. Это место. Оно похоже на мечту о контакте, медленно произнес Кирк.
— Но капитан! — воскликнул Чехов. Он прислушивался к разговору с искренним недоумением. — Все ведь хорошо, что же вам не нравится?
Кирк усмехнулся.
— Вам бы хотелось этого, энсин? — он обвел рукой площадь.
— Да, — очень серьезно ответил Чехов. — После того, что мы пережили, после Сары Рейнер и нашего перехода. Мне бы хотелось чего-то…— Чехов не смог сформулировать свое желание и просто повторил жест Кирка: обвел площадь рукой. — Этого.
— Ну, вот ваше желание исполнили, — тяжело произнес Кирк.
— Это все ложь? — у Чехова дрогнули губы.
Капитан пожал плечами. Если ответить утвердительно, окажется, что и вчерашняя ночь, лишь иллюзия, созданная неизвестно кем для непонятных целей. Признать это Джим пока не был готов.
Спок внезапно покачнулся, и Кирк подхватил его под руку, удерживая от падения.
— Что же с вами, друг мой? — Джим подвел Спока к бортику фонтана и усадил.
— Я теряю себя, — проговорил Спок. — Мне кажется, что я не существую, сложно удерживать собственную личность.
Рейчел подошла совершенно бесшумно, просто появилась у Джима за спиной, Кирк почувствовал ее, но не стал оборачиваться. Не хотел встречаться глазами. Впрочем, он сам виноват. Да, его обманывали, но разве он не сам радостно обманулся?
— Все это иллюзия? — прямо спросил Чехов женщину.
Рейчел помолчала.
— Вы быстро догадались, — спокойно произнесла она. — Телепатия. Мы раньше не встречали телепатов и не умеем обманывать их.
— Вы не существуете? — в голосе Чехова звенели слезы.
— Мы существуем, просто мы не такие, какими вы сейчас нас видите. У нас нет того, что вы называете эмоциями, — так же прямо, как Павел спрашивал, ответила Рейчел. — У нас совершенная техника, строящая пространственные иллюзии, мы способны воспроизвести любую фантазию.
— И вы влезли в мозги Чехова? — Джим нашел в себе силы обернуться и прямо посмотреть на Рейчел.
— Мы не телепаты и не можем, как вы выразились «влезть в мозги». Мы давно научились угадывать, что нужно пришельцам. Да и ваша аппаратура содержала много личной информации, надо просто знать, как ее извлечь,— равнодушно ответила она.
— Но зачем? — Джим сжал зубы.
— Мы так выживаем, — женщина пожала плечами, ее взгляд мимолетно скользнул по лицу Кирка. — Это наше оружие. Доказать потенциальному врагу, что мы безопасны, стать приятными, изучить слабые места, чтобы потом, при необходимости, нанести удар, — ровно перечислила она.
Рейчел щелкнула пальцами, и перед ней материализовалась трехмерная клавиатура, женщина произнесла несколько слов и нажала серию кнопок. Пейзаж изменился так резко, что у Кирка потемнело перед глазами и закружилась голова. Лишь через минуту он смог рассмотреть новое окружение. На месте осталось лишь искусственное солнце, но его свет побледнел и стерся, не в силах пробиться сквозь тяжелые темно серые тучи. Легкая радужная рябь отмечала границы защитного купола, ажурное кружево зданий превратилось в геометрически правильные безликие дома-соты, окруженных системой естественных пещер. А вокруг столпились черные фигуры: все, кто только что вроде бы спешил по своим делам, смеялся и болтал, сейчас замерли и в ужасном единстве повернули к Кирку белые, равнодушные лица. А потом так же одновременно отвернулись и заскользили мимо.
— Что ж, было бы проще изучать вас по предыдущему плану, но и так тоже можно, — произнесла Рейчел. — Вряд ли теперь вам доставят удовольствие прогулки, прошу вас вернуться в свои…, — она запнулась. — В ваше помещение.
Уютный дом, комнаты и кровати оказались в итоге все той же пещерой с матрасами возле стен. Капитан усмехнулся — все правильно, а то ишь, размечтался. Рейчел словно почувствовала эту улыбку и обернулась, но Кирк скользнул по ней холодным взглядом, пытаясь скрыть острое чувство потери, разрывающее его на части.
Кроме «утраченной любви» — Джим чуть улыбнулся пафосности собственной мысли — была проблема вполне реальная: Спок и Чехов. Как только они пришли, Павел лег и отвернулся к стене. Кирк видел, как едва заметно подрагивают его плечи, и решил не трогать сейчас мальчишку. Нужно было позаботиться о Споке. Капитану пришлось помочь старпому дойти до его лежака, Спок ступал неуверенно, и растерянность не уходила из движений и взгляда.
— Вы чем-то нас накачали? — резко спросил Кирк у Рейчел.
— Легкий растительный алкалоид, — помолчав, ответила она. — Улучшает настроение, снижает уровень критичности восприятия. Правда, действует только до тех пор, пока кто-то прямо не укажет на противоречия. Препарат не причинит вреда.
— А с ним тогда что? — Джим кивнул на Спока, который стоял у стены, пристально рассматривая камень, наклоняя голову то вправо, то влево.
— Наша ошибка, — проинформировала Рейчел. — Мы не сразу поняли, что вы принадлежите к разным биологическим видам. На организм мистера Спока наш препарат, очевидно, оказывает иное воздействие.
Кирк готов был задавать вопросы снова и снова, но Рейчел развернулась и вышла. Стена скользнула на свое место и снова стала казаться монолитной.
«Пленники, мы только пленники. Ну, может, еще лабораторные зверушки, — зло подумал Кирк. — Интересно, что с нами сделают, когда изучат?»
Спок посмотрел на Джима и слабо улыбнулся. Настолько ослабевший контроль над эмоциями был плохим признаком.
— Спок, я волнуюсь за вас, — прямо сказал Кирк.
— Я ценю вашу заботу, Джим, но ваше волнение безосновательно, — слова были обычны, именно так мог сказать повседневный логичный старший помощник. Но мягкий тон, голос: капитану казалось, что он слышит человека, землянина.
— Вам плохо? — коротко спросил Кирк, испытывая некоторое чувство вины от того, что ему нравился такой Спок.
— Мне хорошо, — помолчав, ответил Спок. — Очень хорошо. Состояние опьянения. Никогда не понимал его привлекательности для людей. И так тихо.
— Тихо? — недоуменно переспросил Джим.
— Я телепат, это общеизвестно. К сожалению, даже при отсутствии физического контакта, я определенным образом воспринимаю живых существ. Следы мыслей, чувств невольно улавливаются, особенно, когда существ много. Это как постоянный слабый шум в ушах. Сначала он мешает, потом начинает сводить с ума. Ты либо теряешь разум, либо привыкаешь и учишься абстрагироваться, чтобы сохранить идентичность. А здесь тихо. Только вы и Чехов, но этого мало, чтобы пробить восприятие. Тишина, в которой я растворяюсь.
Они помолчали.
— Простите, Джим. Разумом я понимаю, что мое состояние ненормально и как бы мне не хотелось продлить это ощущение, я не могу себе этого позволить. Я нуждаюсь в медитации. Прямо сейчас, — попросил Спок.
Капитан кивнул и отошел, оставляя вулканца наедине с собой, насколько это было возможно в одном помещении.
Кирку было о ком еще позаботиться.
Чехов все так же лежал лицом к стене и старательно демонстрировал ровное сонное дыхание. Но капитан знал, что Павел не спит и сел рядом, ожидая слов. И дождался.
— Они использовали меня, — заговорил Чехов. — Влезли в мою голову, угадали мои дурацкие детские фантазии и выставили их на посмешище!
Кирк положил руку на плечо Чехова.
— Павел, — серьезно и спокойно сказал капитан. — Не важно, сколько нам лет, какой у нас жизненный опыт, как долго мы летаем в космосе. Каждый из нас, поверьте, каждый, мечтает о легком контакте. О том, что мы найдем существ настолько понятных, настолько близких и родственных, что нам не пригодятся фазеры и универсальные переводчики, что мы будем понимать друг друга с полужеста.
Кирк бросил взгляд на стоящего лицом к стене коленопреклонного Спока.
— Мы забываем, что такое близкое существо трудно найти даже среди своих. И каждый раз, влипая в подобную вот этой историю, мы верим, что нашли действительно братьев по разуму. И какими бы наивными теперь не казались ваши мечты, какое-то время мы все их разделяли и наслаждались ими.
— Я понимаю, капитан, — ответил Павел и по голосу, по ставшей более расслабленной позе было заметно, что ему полегчало.
Кирк просидел рядом с Чеховым, пока тот действительно не уснул, а потом упал на свой матрас. Хотя сегодняшний день вымотал его, он не мог даже закрыть глаза. Все время вспоминались то нежная шея в вороте комбинезона, то яркие губы, то глубокие, удивленные синие глаза.
«Нам бы поговорить», — тоскливо подумал Кирк, понимая всю бессмысленность подобного желания. — Но она ведь больше не придет».
Но Рейчел пришла. Она скользнула внутрь пещеры, как всегда, бесшумно, не потревожив ни Чехова, ни Спока. Возле Кирка женщина замерла, пристально глядя на него.
— Ты пришла, — мягко сказал Кирк. Злость улеглась от одного только присутствия Рейчел.
— Я не знаю зачем, — глухо проговорила женщина. — Что случилось вчера? Физически — я поняла, но ведь было что-то еще, не только секс?
— Я любил тебя, — просто ответил Кирк.
— Любовь это ведь чувство, эмоция? — напряженно спросила Рейчел. — Мне нельзя, нельзя…
Она встала.
— Постой, — окликнул Кирк. — Как тебя зовут на вашем языке?
— Мы храним наши имена от чужих, — прошелестел голос Рейчел.
И она вышла, скорее даже выбежала, так же внезапно, как и появилась.
«Интересно, вчера она обманывала только меня или себя тоже», — подумал Кирк.
После коротко разговора ему удалось расслабиться, и вскоре он уснул.
***
Спок с трикодером представлял собой весьма бодрящую утреннюю картину. Старший помощник был подтянут, бесстрастен и деловит. Когда Кирк проснулся, Спок с Павлом уже вовсю трудились, а в деталях и узлах, тонким слоем усеявших поверхность стола капитан опознал разобранную научную станцию и коммуникаторы.
Кирк встал, сделал несколько движений, пытаясь вернуть подвижность спине. Позвоночник отзывался болью, капитан поморщился и снова подробно представил себе монолог Боунса. Образ был настолько ярким, что у Джима окончательно испортилось и без того не слишком радужное настроение. Поэтому он довольно резко поинтересовался с энсина и старпома, что они сотворили с техникой.
— Капитан, вернув должную сосредоточенность, я смог подключиться к информационным системам данного поселения, — доложил Спок. — Их система кодировки несколько сложна для портативного трикодера, даже с внесенными мною в его конструкцию изменениями. Походная научная станция энсина Чехова так же не вполне удовлетворительно справлялась с кодами. На «Энтерпрайзе» я модернизировал стационарную станцию, мобильной я могу повысить мощность аналогично.
Изложенная Споком идея была отличной, и Кирк загорелся, ощущая, как развевается дурное настроение. Они работали несколько часов. Короткими перерывами Кирк воспользовался, чтобы выслушать подробный отчет о ходе ремонта «Энтерпрайза» и о том, как Спок нашел их с Чеховым.
О звездолете Спок рассказал охотно, а о поисках — довольно расплывчато. Он упомянул Маккоя, и Кирк отметил, что нужно будет расспросить Боунса. Ход собственных мыслей ему неожиданно понравился — он уже не думал «если мы вернемся», а только «когда».
— Посадка прошла без эксцессов, «Коперник» приземлился возле границы зоны, где терялись ваши следы. Палатку я нашел через три часа прочесывания местности.
— Но ведь мы еще не дошли до купола, — пробормотал Кирк. — Однако нас уже глушили. Значит…
— Значит, — подхватил Спок, — за вами наблюдали довольно давно. Когда я зашел в палатку, — продолжил вулканец, — и вы, и энсин Чехов были в плохом состоянии. Принятые мною меры результатов не давали, кроме того, я зафиксировал у себя некоторые симптомы вирусной инфекции, что было весьма любопытно. Мне удалось выделить и исследовать вирус. Капитан, он имел искусственное происхождение.
— Они заразили нас специально? — этого Кирк не ожидал.
— Утвердительно, — коротко ответил Спок.
— Они изучали наши реакции в критических ситуациях. Как она говорила — познай потенциального врага? — медленно сказал Кирк.
— А Рейнер? — спросил Чехов. — Неужели они убили Сару Рейнер, чтобы посмотреть, как мы себя поведем?
— Недостаточно данных, — сообщил Спок и добавил. — Но я так не думаю. В своих экспериментах таршатцы не переходят некой черты. Нет признаков, что их этика настолько отличается от земной.
— Я надеюсь на это, — грустно произнес Джим.
— Мы закончили, — прервал мрачные размышления Кирка Спок.
Он почти любовно смотрел на результат их труда. Собранный из научной станции и двух коммуникаторов уродец, принимал и обрабатывал информацию. Вулканец тут же наклонился к окуляру и замер в знакомой позе.
— Поразительно, — сказал он. — Форма защитного поля — не купол, как мы ранее считали, а сфера. Под нами расположено еще как минимум три подземных уровня. И в структуре поля там имеются разрывы.
— Выход из купола? — немедленно переспросил Кирк. — Значит, мы можем бежать.
— Все, что необходимо, у нас есть: тепловизоры, вода и пища. Без фазеров придется обойтись, — спокойно сказал Спок. — Мы доберемся до «Коперника» и вернемся на «Энтерпрайз».
Первый подземный уровень поселения на планете Таршат
Энсин Павел Чехов
Они спускались по отполированным сотнями ног ступеням уже почти час. Павел постепенно успокаивался, а ведь сначала был почти в панике — он не любил подземелий.
Чехов родился на Земле, на территории Нового Русского Союза, но когда мальчику исполнилось девять, отец — мечтатель и романтик — вывез семью на Ганимед. Идее терраформирования этого ледяного мира стукнуло уже больше столетия, но, наконец, появились технологии, позволявшие получать энергию прямо из раскаленного железного ядра планетоида. Предполагалось постепенно растопить лед и получить влажную, с обилием пресных глубоких озер планету, с богатой кислородом атмосферой. Но это был план на ближайшие триста лет, а нынешнему поколению приходилось жить в пещерах. Сложно растить райский сад под землей.
В пятнадцать лет Паша Чехов и его подруга Ирина Галлиулина уже присматривали за энергетической системой. В общем, это была бы неплохая жизнь, если бы ее не портил неискоренимый страх Чехова перед темными извилистыми подземными коридорами.
А когда Паше исполнилось шестнадцать, на границе Солнечной системы клингоны напали на звездолет «Рейкьявик». Капитан Ростов отбился, не потеряв ни одного члена экипажа, а клингонская птичка совершила вынужденную посадку на спутнике Юпитера Европе. Посадка была жесткой, у клингонов сдетонировали торпеды, и мощный взрыв слегка изменил орбиту планетоида.
Астрофизическое равновесие системы Юпитера было нарушено. Европа и Каллисто незначительно сместились и перестали входить в орбитальный резонанс с Ганимедом и стабилизировать его. На разрываемом силами гравитации планетоиде начались мощные землетрясения, физические и климатические условия безнадежно изменились. Планы создания рая, вновь превратились в бесплодную мечту.
Жители успели улететь. Их небольшой корабль удалялся от Ганимеда, и все стояли у обзорного экрана, глядя, как несется в черноте космоса, теряя атмосферу, их временный дом.
Отец так и не оправился от неудачи, не нашел новой мечты и осел в Южной Америке инженером на наземных верфях, где собирали малотоннажные звездолеты. Мать буквально выпихнула Павла из дома в большой город, она хотела для сына иного будущего. Год Чехов готовился к поступлению в Академию Звездного Флота, буквально впитывая знания, четыре года учился в Академии и мечтал попасть по окончании на знаменитый «Энтерпрайз».
И мечта сбылась.
Несколько лет Павлу этого хватило для того, чтобы быть полностью счастливым. Но сейчас, на Таршате, он смотрел на Кирка и чувствовал, как в его душе рождается новое устремление.
«Я стану капитаном», — восторженно решил Чехов. Он даже представил себе свой будущий звездолет, экипаж, приключения, новые, неисследованные области космоса. А потом споткнулся на гладких ступенях. Пришлось из звездных далей вернуться в подземелье, за спину Спока.
До сих пор у них все получалось на удивление просто. Чтобы найти вход на нижние уровни, не пришлось даже покидать систему пещер и выходить в поселение. Созданный Споком прибор, отлично справился с открыванием двери: несколько цифр на маленьком экране, и стена раздвинулась, выпуская пленников.
Проход вниз тоже был заблокирован стеной, и подобрать код открытия к ней никак не удавалось, пока Кирк не сообразил. Он хмыкнул, а потом решительно ткнул в монолитную стену кулаком, и его рука провалилась в «камень» по локоть.
— Иллюзия, — улыбнулся Кирк. — Таршатцы такие затейники.
Павел надеялся на нечто вроде турболифта, но получил гладкие, отполированные столетиями, ступени.
Лестница закончилась так внезапно, что Чехов уткнулся в спину резко остановившегося Спока.
— Разветвления коридоров, — едва слышно сказал Спок, читая показания трикодера. — Живые существа, много. Таршатцы.
Кирк плавно переместился из-за спины Чехова. Теперь командующие офицеры стояли в узком проходе плечом к плечу, полностью закрывая Чехова от возможной опасности.
«Как ребенка, честное слово», — обиженно подумал Паша. Вклиниться между Кирком и Споком никакой возможности не было.
«Ничего, я тоже смогу. Когда-нибудь я смогу так»
Спок снова осторожно двинулся вперед. Они перемещались в полной тишине, заглядывая за каждый поворот, прежде чем сделать шаг. На одном из поворотов Спок замер надолго, потом посторонился, давая выглянуть Чехову и Кирку.
В большой пещере вдоль стены стояли на коленях дети. Вернее, подростки тринадцати-четырнадцати лет. Взрослый таршатец в длинном сером балахоне медленно плыл вдоль ряда. Внезапно он остановился и резко, без всякого предупреждения ударил по лицу светловолосую девочку. Она даже не вздрогнула и не моргнула, как и ни один из других детей.
Зато отреагировал Павел. Если бы Кирк не схватил его за плечо правой рукой, левой зажимая рот, Павел Чехов с воплями бросился бы на таршатца.
— Их слишком много, — прошипел Кирк, показывая глазами в угол пещеры. Там стояли еще несколько фигур в балахонах.
Они не могли даже обсудить увиденное, хотя Павла просто распирало. Но Спок качал головой, кивая на трикодер — таршатцы на этом уровне были повсюду. Пришлось стать еще осторожнее и бесшумнее. Вскоре они снова наткнулись на пещеру с детьми, здесь были совсем малыши пяти-шести лет. Так же как и в первой пещере, дети стояли на коленях, но, кажется, находились в трансе, их глазные яблоки двигались под опущенными веками. Вдруг мальчик в середине ряда дико закричал и вскочил, схватившись за голову. Тут же к нему подплыл взрослый и резко ткнул длинным шестом — блеснул электрический разряд и мальчик обмяк на полу. Тут же появились еще несколько таршатцев, подняли ребенка и, не торопясь, вынесли из помещения.
Не только Чехов не выдержал, Кирк тоже рванулся к входу в пещеру. Энсин не думал, что он будет делать, он был готов вырывать детей из лап этих садистов голыми руками. Порыв остановило силовое поле — Кирка и Чехова просто отбросило, а находящиеся по ту сторону дети и взрослые никак не отреагировали на шум. Либо поле глушило звуки, либо присутствующим было все равно.
Кирк вскочил на ноги первым и подал руку Павлу.
— Что это такое? — подняв Чехова, Кирк подошел к границе силового поля, вглядываясь в происходящее.
— Они вводят детей в транс и проецируют в их мозг различные сюжеты. Как правило — страшные, — сказал Спок. Его голос звучал совершенно спокойно, но выглядел вулканец паршиво — он едва стоял, опираясь на стену.
— Снова, да? — капитан бросился к Споку и поддержал его. — Так же, как тогда в городе?
— Отрицательно, — ответил Спок. — Те, в городе, ничего не чувствовали. Эти дети чувствуют все. Очень сильные эмоции, — Спок покачал головой.
— Не надо, капитан, — поморщился вулканец. — Физически со мной все в порядке. А глушить телепатические способности земные лекарства пока не научились.
— Значит, нам нужно просто уйти отсюда подальше, — констатировал Кирк. — Сможете идти?
Спок помолчал, оценивая свое состояние:
— Да, но не слишком быстро. Сожалею, капитан, что стал обузой.
— Не говорите ерунды, Спок, — поморщился Кирк и помог вулканцу подняться. — Черт, как же паршиво уходить, когда тут такое творится!
— Вряд ли мы втроем можем что-то сделать, — логично ответил Спок.
Чехова эта логичность внезапно взбесила:
— Мы можем погибнуть, спасая этих детей! — почти выкрикнул он. — Как мы сможем жить, если уйдем?
— У нас два пути, энсин, — резко ответил Кирк. — Мы можем погибнуть здесь и сейчас и не спасти никого. А можем вернуться на корабль и попытаться сделать хоть что-то.
— Но вы же видели, что они делают с детьми? Их же убивают!
— Их учат, — тихо сказал Спок, прямо глянув Павлу в глаза. — То, что мы видели — процесс обучения.
— Чему? — глухо спросил Чехов.
— Контролю над эмоциями, — Спок поморщился. — Хотя, скорее, их эмоции уничтожают. Учителя провоцируют возникновение определенного чувства и карают за его проявление. Повторенный сотни раз, этот цикл способен либо свести с ума, либо отучить существо испытывать данную эмоцию.
— Значит они — как вы? — потрясенно спросил Чехов. — Как вулканцы?
— Нет, — коротко ответил Спок.
В пещере началось движение. Взрослый таршатец повел рукой и перед ним появился трехмерный экран. Несколько нажатых клавиш, и дети как по команде открыли глаза, поднялись, синхронно повернулись и вышли из пещеры.
— Урок окончен, — еле слышно сказал Кирк и спросил у Спока:— А в той, первой пещере, там вы не почувствовали эмоций?
— Нет, — ответил Спок. — Думаю, что к четырнадцати годам дети уже выгорают. Через несколько километров силовое поле прерывается, — без перехода добавил он. — Источник телепатического воздействия исчез, теперь я смогу идти быстро.
По пути Спок и Кирк негромко переговаривались. Чехов понимал, что разговор не совсем для его ушей, но — какого черта!— не может же он отключить слух? Поэтому Павел внимательно вслушивался в каждое слово.
— Когда вы были ребенком, вас тоже так жестоко наказывали за проявление эмоций? — поколебавшись, спросил Кирк.
— Джим, — устало ответил Спок. — Меня наказывали лишением доступа в научную базу данных, если я зачитывался после объявленного часа ночного отдыха. Согласитесь, это несколько иное. А мои слишком явные проявления эмоций расстраивали отца. Я любил отца и старался его радовать. Вулканцы, которые не испытывают эмоций — это такой распространенный человеческий миф. Нам доступны чувства, просто не даем им управлять нашей головой. И эта философия отражается в общепринятых нормах поведения.
— Но Колинар? Я читал, что это суровое испытание.
— Колинар… — Спок помолчал. — Колинар жесток, Джим. Но Колинар — выбор взрослого, когда иные способы контроля не работают.
— Спок, вы ведь никогда не пойдете на подобное?
— Джим… — вулканец замялся, но ответить не успел.
Они подошли к очередной стене, которая на первый взгляд была непреодолимым монолитом, а на деле, ловкой иллюзией...
Влажно, душно и абсолютно темно — вот так выглядела свобода.
Павел Чехов опустил щиток тепловизора, и когда перед глазами замелькали знакомые цветные пятна, почувствовал себя почти счастливым.
Орбита планеты Таршат, шаттл «Коперник»
Капитан Джеймс Кирк
Впоследствии, Джим Кирк даже себе не мог объяснить, почему ребенка заметил Павел Чехов, а они со Споком проморгали. Можно было найти десятки оправданий и причин, но факт оставался фактом: о зайце на борту капитан Кирк узнал только тогда, когда «Коперник» начал наматывать круги над планетой.
Первое, что они сделали, когда взлетели — вызвали «Энтерпрайз», но не получили ответа. Сканирование ближайшего района космоса тоже ничего не дало, и тогда Кирк принял решение облетать планету по восходящей орбите и параллельно обследовать пространство. Этот маневр требовал всего внимания и от Кирка, пилотирующего шаттл, и от Спока, прильнувшего к сканерам.
Относительно свободен был лишь Чехов, на которого и легли все мелкие бытовые проблемы. Павлу предстояло разобрать и систематизировать многострадальные контейнеры с образцами — на пути к шаттлу они наткнулись на свою палатку. К чести Чехова, биопробы предложил забрать именно он. Именно в палатке Чехов и увидел сбежавшую из центра обучения девочку. Ребенок больше всего на свете хотел увидеть инопланетный корабль, а Павел Чехов — спасти хоть кого-нибудь со страшной планеты. И они нашли друг друга.
Когда раздался сигнал вызова с Таршата, Кирк сначала решил не отвечать.
— Капитан, вряд ли они смогут нас догнать, возможно, выслушать то, что нам скажут, будет полезно, — рассудительно произнес Спок.
Кирк еще с минуту смотрел на мигающую лампочку вызова, а потом установил связь. Лицу Рейчел на экране он не удивился, а вот словам — еще как:
— Зачем? — напряженно спросила женщина. — Зачем вы это сделали?
— Мы просто вернули себе свободу, — резко ответил Кирк.
— Что мне до вашей свободы? Если бы мы хотели вас остановить, остановили бы. Мы отпустили вас! А вы? — от равнодушия Рейчел ничего не осталось. — Зачем вы забрали ребенка? Как заложника?
— Ребенка? — недоуменно спросил Кирк.
Капитан посмотрел на Спока, а потом медленно перевел взгляд на Павла Чехова и ударил по кнопке связи, прерывая сеанс.
— Чехов, — вкрадчиво произнес Кирк. — Вы ничего не хотите мне рассказать?
***
— Ну вот, я никак не мог успокоиться после всего этого. Полез в палатку за контейнерами, а там она. Она же ничего не хотела плохого, только увидеть «Энтерпрайз»! Она рассказала, что ей уже десять лет, после десяти у них вообще мало кто чувствует, а она не сдалась, несколько раз убегала. Ну, я ее и спрятал в бытовом отсеке. Что я еще должен был сделать?
— Доложить мне! — отрубил Кирк.— Во всех спорных случаях, Чехов, вы должны одно — доложить своему капитану!
Он внимательно посмотрел на жмущуюся к Павлу девочку. Понимая, что все пошло совсем не так, как ей хотелось, маленькая хулиганка сидела тихо, как мышка и выглядела таким ангелочком. Кирк спрашивал себя: как бы он поступил на месте Чехова? И ни один из возможных ответов ему не нравился.
Кирк снова включил блок связи и послал сигнал вызова.
— Это недоразумение, — сказал он, когда вновь увидел на экране лицо Рейчел. — Ребенок просто захотел увидеть звездолет. Ни о каком взятии заложников речь не идет.
— Недоразумение? — теперь Рейчел была спокойна. — Недоразумение. Это уже не важно. На «Энтерпрайзе» находится ее отец. Ваш корабль отвечает, капитан? — спросила женщина. — Мы всегда знаем, в безопасности ли наши дети. И ее отец знает, что она далеко не в безопасности. А вот того, что это недоразумение он не знает.
— Безопасность — это то, что вы делаете с детьми в подземельях? — резко бросил Кирк.
— Вы не понимаете, вы не понимаете ничего! Вы влезли в нашу жизнь, вмешались, не зная и не понимая, а теперь смеете осуждать нас!
— Не могу, — тихо сказала она. Ее изображение в мониторе странно плыло и дрожало. — Это так… стыдно.
— Черт тебя побери, ведь Чехов думает, что спасает ребенка!
— Он ее губит. А заодно и ваш экипаж, — грустно сказала женщина. — Когда посадите свой катер в ангаре — не выходите из отсека, — добавила Рейчел уже другим тоном. — Ждите, я прилечу.
— Решения на моем звездолете принимаю я! — зло бросил Кирк.
— Поверь, это ради вашего блага, — грустно ответила женщина и отключилась.
После обрыва связи с планетой Кирк снова и снова пытался вызвать корабль, но не получал ответа. Когда, наконец, громада «Энтерпрайза» надвинулась на них, капитан уже был убежден, что у звездолета серьезные проблемы.
Они облетели «Энтерпрайз» по широкой дуге, приближаясь к люку вакуум-створа со стороны гондол двигателей. Капитан внимательно осматривал корабль. Внешних повреждений не наблюдалось, двигатели, похоже, тоже были в порядке.
Спок вскрыл ящик с резервными фазерами, вытащил их и проверил заряд. Передающая станция шаттла подала особый сигнал к открытию вакуум-створа, и тяжелая заглушка люка начала отодвигаться. Через пару минут «Коперник» опустился на ангарную палубу.
Некоторое время они сидели молча.
— Я выйду, — сказал Кирк. — Надо посмотреть, что происходит на корабле. Пока не буду заполнять ангар воздухом. Пойду в легком скафандре.
— Я с вами, капитан, — сказал Спок. Его фраза не содержала вопроса.
Кирк кивнул. Они слажено и быстро надели комбинезоны и синхронным движением спустили щитки перед лицами. Капитан принял из рук Спока фазер и выставил режим оглушения.
— Чехов, остаетесь в шаттле с ребенком, — приказал Кирк.
Павел посмотрел на него несчастными глазами, но ответил только положенное по уставу:
— Есть, сэр.
«Ну, может он чему-то и научился», — подумал капитан и шагнул за борт.
Чувствовать Спока за спиной было привычно. Впервые за эти безумные дни капитан Кирк вспомнил о грядущей отставке, о тихом доме на планете, о звездах, которые он сможет видеть, только задрав голову к небу. И о том, что в той будущей унылой жизни исчезнет это: ощущение прикрытого другом тыла. Маккой прав, вулканец не останется во Флоте, он уйдет и теперь Кирк знает куда. Все, о чем они говорили в подземельях, внезапно оформилось из смутной догадки в уверенность: когда Кирк осядет на Земле, Спок вернется на Вулкан и пройдет Колинар.
Они вышли в шлюзовую камеру и, Кирк тряхнул головой, отстраняясь от мыслей о будущем Спока, сейчас не время было думать об этом.
В коридоре царила полная тишина, но лампы мигали алым, информируя о красной тревоге. Спок открыл стенную контрольную панель и покачал головой.
— Капитан, судя по показаниям приборов, главный пульт связи безнадежно поврежден. Из-за этого не работают личные коммуникаторы. Хм, любопытно. На корабле объявлена метеоритная угроза, некоторые отсеки заблокированы.
— А люди, где люди? — напряженно спросил Кирк.
Спок уткнулся в свой трикодер и доложил:
— Несколько человек на мостике, большое скопление в столовой и на рекреационной палубе. Многие — в каютах. Скорее всего, заперты из-за метеоритной угрозы. Подождите, засек в сети коммуникатор лейтенанта Ухуры, видимо, она нашла обходной путь подключения.
— У меня в экипаже полно гениев поиска обходных путей, — буркнул Кирк и вызвал Ухуру.
— Лейтенант Ухура на связи, — из коммуникатора Кирка донесся задыхающийся голос Ухуры.
— Где вы лейтенант? — спросил Кирк, стремясь выяснить причину напряжения в голосе связистки.
— Ползу по техническому лазу на мостик, — раздраженно сказала Ухура, и вдруг поняла, кто ее вызвал. — Капитан Кирк! — радостно воскликнула она. — Ах, капитан! А мы думали, что уже не услышим вас. А мистер Спок, Чехов?
— Лейтенант Рейнер погибла, остальные со мной.
— Мы знаем о Саре, — печально произнесла Ухура.
Кирк не мог выделить лейтенанту время на горе.
— Доложите о ситуации, — приказал он.
Ухура мгновение помолчала, собираясь:
— Жители Таршата вышли на связь на следующий день после того, как мистер Спок улетел на планету. Они сказали, что и вы, и старший помощник живы, но больны, что в воздухе их планеты присутствует вирус, который губителен для людей. Они просили принять группу их ученых, но на планету спускаться запретили даже доктору Маккою. Лейтенант Скотт дал разрешение на визит ученых, но приставил к ним охрану. Несколько дней все было нормально, а сегодня… Наверное, они как-то протащили на борт животное, и сегодня оно взбесилось. Оно ворвалось на мостик, мы с Сулу успели прыгнуть в турболифт, а остальные..., — Ухура перевела дыхание, будто всхлипнула. — Последнее, что я видела, лейтенант Скотт успел включить красную тревогу. А потом эта тварь начала громить мостик. Наверное, что-то замкнуло, система восприняла тревогу, как метеоритную угрозу и заблокировала палубы и отсеки, люди не могут выйти, только мы с Сулу можем передвигаться коридорами второй и четвертой палуб. Но там заблокирован турболифт. Я нашла обводной лаз, из него можно попасть на мостик, придется только расплавить одну перегородку. Надо посмотреть, как там ребята.
Ухура замолчала.
— Лейтенант, вы гений, — мягко сказал Кирк. — Редкое сочетание здравомыслия и героизма. Берегите себя. Мы со Споком попробуем найти это животное, разрешим ситуацию и тоже будем пробираться на мостик. Конец связи.
Капитан переглянулся со Споком. Животное? Они оба ожидали иной угрозы, любой другой, но никак не этого.
Трикодер Спока издал свист.
— Чужой летательный аппарат возле вакуум-створа, — информировал Спок.
— Рейчел, — сказал Кирк. — Пустим ее на корабль. Пусть кое-что объяснит.
К собственному счастью, они не успели покинуть шлюз и зайти в ангар. Низкий сигнал — предупреждение об открытии внешнего вакуум-створа прозвучал, когда давление еще не выровнялось. Спок откинул контрольную панель и включил небольшой экран, на котором можно было увидеть, что происходит. Кирк бессильно смотрел, как откатывается тяжелая дверь, впуская каплевидный чужой аппарат. Капитан точно знал, что не давал Рейчел параметров сигнала открытия, значит, их снова обманули. Пока они рассматривали удивительный город, жители этого города нашли и тщательно изучили шаттл Спока. Или останки шаттла Кирка. А может и то, и другое. Кирк понимал одно: его корабль сейчас полностью беззащитен. Их обманули даже в уровне технологии — обтекаемой формы, выглядящий абсолютно цельным, шаттл таршатцев выдавал цивилизацию высокоразвитую, давно и прочно освоившую космические перелеты. Впрочем, снова логическая ошибка: не их обманули, а они сами радостно обманулись. Не ложь, простое и старое как мир умалчивание.
Шаттл аккуратно опустился на палубу. Кирк ввел на контрольной панели код закрытия вакуум-створа, одновременно включая подачу воздушной смеси в ангар. Через несколько минут, они смогли выйти из шлюза. Летательный аппарат раскрылся как цветок, и по одному из "лепестков" быстро спустилась Рейчел.
— Где ребенок? — резко спросила одна.
— Откуда ты знаешь коды открытия шлюзов в моем корабле? — не менее приятным тоном спросил Кирк. — Что за интересная история с нашей болезнью, делегацией, которая шастала по кораблю? И какое животное вы сюда протащили?
Когда Рейчел услышала о звере, она еле заметно вздрогнула.
— Вы не понимаете, — почти с отчаянием сказала женщина. — Я должна забрать ребенка на планету. Только тогда вы будете в безопасности...— Она внезапно замолчала, а потом сказала едва слышно. — Поздно.
Кирк обернулся — за его спиной стоял зверь. Огромные лапы уверенно упирались в пол, крепкие когти оставляли борозды в титановом сплаве, на косматой морде светились злые глаза.
Кирк сделал шаг назад, зверь обнажил клыки и негромко заворчал.
Рейчел медленно вышла вперед, вытянула руку:
— Это недоразумение, — мягко сказала она.— Просто недоразумение. Ей не хотели зла. Она сама...
Зверь снова заворчал, но сделал маленький шаг назад, словно колеблясь - нападать ли? Кирк решил предоставить Рейчел свободу действий, она явно знала, как общаться с этим животным.
И тут из недр «Коперника» вылез Чехов с девочкой на руках.
Зверь издал даже не рычание, а рев и бросился вперед.
Орбита планеты Таршат, ангарная палуба звездолета «Энтерпрайз»
Энсин Павел Чехов
Ему просто надоело сидеть взаперти.
Оживленная и общительная на поверхности планеты девочка, сейчас молчала, а при попытках Павла разговорить ее, задать вопросы начинала хныкать.
Чехов увидел на экране, как приземлился шаттл Рейчел и решил, что надо выходить. Увезти ребенка было его решением, он же должен и отвечать. Рейчел, конечно, странная, но вроде должна понять. Может, она даже не знает, что делают с детьми в подземельях. Обязательно надо рассказать, убедить.
Некоторое время Чехов провозился с анализатором, тот барахлил и сомневался в наличии воздуха в ангаре. Наконец, Павел решил, что все в порядке и нажал кнопку открытия дверей. Когда он собрался ступить на трап, девочка пискнула и еще сильнее прижалась к нему. Он мягко погладил ребенка по спинке и вышел.
И услышал рев. На него неслось чудовище. С клыков зверя капала пена, а глаза светились красным дьявольским светом. Вместо того чтобы нырнуть в шаттл и заблокировать дверь, Чехов побежал по ангару.
Не выбирая пути, Павел несся быстрее, чем когда-либо в жизни и вскоре оказался в тупике — в этой небольшой нише ремонтные бригады хранили оборудование. Ожидая, что крепкие зубы в любую секунду вопьются в шею, Павел осторожно обернулся. С того места, где он стоял, ангар просматривался плохо, кроме того, полную картину заслонял «Коперник». Но Павел увидел, как капитан Кирк, словно танцевал вокруг покрытой мехом туши, нанося удары то справа, то слева, то, внезапно, спереди. Фазер Кирка валялся на полу в стороне. Зверь следил за капитаном, водя круглой башкой и, кажется, был растерян. Где была Рейчел, Чехов не видел, зато заметил Спока. За несколько секунд вулканец успел переместиться к противоположной стене, с мясом вырвать из нее контрольную панель, и теперь его пальцы мелькали с огромной скоростью, скручивая какие-то провода.
Дальнейшее заняло не более двух секунд, но для Павла растянулось в часы. Очень медленно зверь протягивал лапу, целую вечность острые когти касались легкого скафандра капитана, пропарывая в нем глубокие борозды. Первые алые капли крови неторопливо падали на пол ангара. Капитан медленно отлетал к стене, ударялся в нее и сползал на пол…
Из-за шаттла появилась Рейчел, и время снова понеслось с нормальной скоростью. Внезапно Павлу показалось, что его подводит зрение: фигура бегущей женщины расплылась, подернулась дымкой, а когда дымка рассеялась, вместо Рейчел по ангару бежало еще одно чудовище. Изменилась и девочка, вместо ребенка, на руках у Павла лежал звереныш. Он отличался от взрослых размером, но клыки и длинные когти, свидетельствовали о том, что со временем он превратится в такого же огромного зверя.
Первым порывом было оттолкнуть, бросить маленького монстра, но он прижимался к Павлу с той же доверчивостью, что и ребенок. И так же боялся. И Чехов лишь плотнее обхватил малыша.
Зверь-Рейчел догнала второго, прыгнула, вцепилась зубами в загривок, замотала головой. Тот отвлекся от Чехова, снова заревел, одним сильным движением стряхнул врага, надвинулся на нее и ударил мохнатой лапой. Рейчел взвизгнула, пролетела несколько метров и ударилась о пол ангара недалеко от Павла. Она попыталась встать, но не смогла, жалобно заскулила и замерла. Только ее лапы судорожно подергивались и скребли пол.
Второй зверь остановился, повернулся к Павлу, впился в него горящим взглядом и двинулся вперед. Теперь он шел медленно, явно понимая, что добыча никуда не денется. И Павел сделал единственное, что мог: повернулся к зверю спиной, закрывая от опасности детеныша, хотя хорошо осознавал, насколько хлипкой защитой было его тело.
— Когда я скомандую, Чехов, сделаете большой шаг назад, — раздался совершенно спокойный голос коммандера Спока.
Павел кивнул, его затопила безумная надежда на спасение.
— Сейчас, — все так же спокойно скомандовал вулканец.
Чехов сделал большой шаг назад как раз в ту секунду, когда зверь прыгнул. Тяжелое тело пролетело над головой Павла, зверь мягко приземлился на лапы у стены и завертел головой, ища добычу. Но еще до того, как ошеломленный исчезновением цели монстр развернулся, между ним и Павлом опустилась завеса силового поля.
Энсин неожиданно засмеялся, но сам же оборвал истерический смех. Он сполз на пол, по-прежнему обнимая маленького звереныша, который не шевелился, лишь испуганно поскуливал. Хотелось закрыть глаза, но Чехов смотрел, запоминая последствия собственной глупости. Зверь-Рейчел все так же лежала на полу, теперь она вообще не шевелилась. Капитан стоял напротив, устало привалившись к стене, прижимая руку к боку, и Павел видел, как медленно ползут по гладкому материалу скафандра тяжелые капли крови. Спок был уже рядом с ремонтной нишей и фиксировал силовое поле.
Павла охватила слабость, он откинулся на плотную, хотя и невидимую стену защитного поля и наконец закрыл глаза.
— Как хорошо, что тут есть поле, — вяло пробормотал Чехов, просто хотелось заполнить тишину звуками голоса.
Спок явно воспринял фразу Чехова как вопрос и ответил:
— В звездолетах класса Конституция предусмотрены дополнительные камеры, для удерживания, в случае необходимости, экипажа чужого летательного аппарата, несанкционированно приземлившегося в ангар. Но управлять ими можно только с мостика, пришлось кое-что модернизировать... — Спок внезапно прервал объяснения.
Павел краем глаза засек движение и обернулся. Зверь-Рейчел вставала на ноги. Она смотрела на ребенка в руках Чехова, и ее глаза наливались яростным зеленым светом.
Коммандер Спок мог перемещаться очень быстро. Он подскочил к капитану и подхватил его на руки. Усадив Кирка рядом с Павлом, вулканец забрал у Чехова звереныша и пошел к Рейчел. Капитан терял сознание, сползал, и Чехов обхватил его, устроив голову у себя на плече. Он с ужасом слушал хриплое, рваное дыхание и видел, как лихорадочно бьется пульс на шее. Спок же медленно двигался к зверю, держа детеныша на вытянутых руках. Он подошел очень близко, опустил ребенка на пол прямо перед носом зверя. Она ткнулась головой в лоб малыша, втянула ноздрями воздух, тонко радостно заскулила. Силуэт зверя оплыл, и через долю секунды вместо животного на полу стояла на четвереньках обнаженная женщина. Рейчел была дезориентирована, она медленно встала и оглядывалась, явно не помня предыдущие события.
— Сигнал громкой связи снова светится, Спок, — просипел Кирк, и Павел обрадовался: капитан пришел в себя.
Спок стукнул по кнопке громкой связи и по всем коридорам «Энтерпрайза» пронесся его голос:
— Говорит коммандер Спок. Угроза кораблю ликвидирована. Отбой красной тревоги, отбой метеоритной тревоги. Медицинскую бригаду в ангарный отсек.
— Спок, — снова сказал капитан. — Всех таршатцев в камеры.
— И ребенка? — уточнил коммандер.
— Всех. И реплицируйте им одежду... И... Простите, Спок... Вам придется справляться одному некоторое время, — последние слова капитан произнес извиняющимся тоном и снова отключился.
Спок сделал движение, будто хотел броситься к капитану, но взял себя в руки, Чехов почти почувствовал усилие, которое понадобилось коммандеру для этого.
Вулканец вновь включил громкую связь и объявил:
— Говорит Спок. Всех таршатцев на корабле взять под стражу. Поместить в энергетические камеры. Во время конвоирования соблюдать повышенные меры безопасности. Фазеры на предельную мощность.
Одновременно Спок колдовал над бытовым репликатором. Когда аппарат зажужжал, коммандер вытащил из приемника комплекты одежды и подошел к Рейчел.
К женщине жалась синеглазая девочка, а за энергетической завесой крутил головой растерянный мужчина-таршатец.
— Я должен проводить вас в камеру, — произнес Спок.
Они не сопротивлялись, видимо, превращение отбирало много сил, и способность нормально воспринимать окружающее пока не вернулась. Коммандер оставил всех троих за силовым полем, положив туда же реплицированную одежду.
В ангарный отсек вбежал доктор Маккой. Он быстро провел медицинским трикодером вдоль тела Чехова и резко скомандовал:
— Отдыхать!
Потом доктор мягко подставил ладонь под шею Кирка, бережно укладывая капитана на пол:
— Эх, Джим. Вот и снова ты мой пациент, — бормотал он.
Он быстро менял настройки гипошприца и все вводил, и вводил капитану препарат за препаратом.
Павел медленно поднялся и побрел к выходу из ангара. Мимо него проплыли гравиносилки. Маккой шел рядом с ними, держа Кирка за руку, старым дедовским методом контролируя пульс. Не выпуская запястья капитана, доктор ткнул сенсором трикодера в сторону стоящего у входа Спока, считал показания и спросил:
Спок снова кивнул. Павел заметил, каким тяжелым взглядом проводил вулканец носилки.
Когда Маккой скрылся, Спок снова включил громкую связь:
— Говорит исполняющий обязанности капитана коммандер Спок. Отправляюсь на мостик. Через восемнадцать минут по корабельному времени ожидаю отчеты всех служб.
Жизнь звездолета входила в привычные рамки. Спок отключил громкую связь и пошел к выходу из отсека, в шлюзе остановился и, не оборачиваясь, негромко сказал:
— Энсин Чехов, отправляйтесь в свою каюту. Приказываю вам отдыхать до завтра.
У Павла Чехова нашлись силы только кивнуть.
Орбита планеты Таршат, звездолет «Энтерпрайз»
Доктор Леонард Маккой
На следующий день после высадки Спока на планету, Маккой все еще сильно злился. Этот зеленоухий гоблин все-таки не взял его с собой! Хотя нельзя было сказать, что Маккой сдался без боя.
Вчера, рассматривая на смотровом экране мостика яркую каплю спускающегося к планете шаттла, доктор запланировал полный медосмотр, который закатит вулканцу по возвращении. Отличная будет месть, нужно только разработать протоколы для пары-тройки новых обследований.
Связь исчезла сразу и, хотя это было вполне ожидаемо, Маккой тут же начал волноваться. Впрочем, неспокойны были все, едва заметная, проникающая во все сферы жизни на звездолете нервозность, ощущалась в каждой фразе, в каждом движении людей.
Давно были сшиты многочисленные порезы, залечены переломы. В лазарете осталась всего пара человек, те, кого завалило обломками на нижних палубах. Доктор мог бы гордиться собой — в этой катастрофе он не потерял ни одного раненого. Но радоваться мешала тревога: известий не было уже два дня.
Боунс все чаще приходил на мостик и хотя он понимал, что действует на нервы и без того не слишком спокойного лейтенанта Скотта, не мог усидеть в лазарете. Словно близость к капитанскому креслу и научной станции делала его ближе к самим друзьям.
«Больше не отпущу. Будут спускаться с доктором-нянькой. И ни один король логики меня не отговорит»
Он изредка пикировался со Скотти, сам замечая, что его ирония превращается в сарказм, а шутки становятся совсем уж недобрыми. Остальное время на мостике молчали: короткие приказы, колонки цифр для коррекции орбиты, четкие движение и ни одной искренней улыбки, ни одного открытого взгляда.
Сигнал вызова не рассеял тревоги, напротив, сделал ее душной и тоскливой: передача велась не с коммуникаторов капитана или старпома, не на их привычных частотах. Пока лейтенант Ухура настраивалась на сигнал, пока очищала от помех видеоприем и регулировала универсальный переводчик, Маккой успел подумать о самом плохом.
Существо на большом экране капитанского мостика было гуманоидом. Оно внимательно рассматривало присутствующих и обменивалось короткими фразами с Ухурой, давая той возможность настроить перевод.
Наконец, общение стало возможным.
— Приветствую звездолет Федерации, — для озвучивания существа переводчик выбрал нежный и мелодичный женский голос. И не ошибся — на экранах была явно женщина. — Наша планет называется Таршат. Я глава Совета планеты. Ваши друзья называют меня Рейчел.
— Приветствуем вас… — начал было лейтенант Скотт, но Маккой совершенно невежливо перебил:
— Что с нашими друзьями? — довольно резко и враждебно спросил он.
Женщина перевела на него глубокий загадочный взгляд, в ее глазах блеснула печаль.
— Наша планета тяжела для жизни. Ваши друзья пострадали в столкновении с животными. К сожалению, один из них погиб, еще до того как мы нашли их.
— Кто погиб? — быстро спросил Маккой. Каждый раз ему было стыдно задавать этот вопрос, и каждый раз он не мог удержаться.
— Лейтенант Сара Рейнер, — ровно ответила Рейчел — Джим Кирк, Павел Чехов и Спок в нашем... городе. Но все они в тяжелом состоянии. Вирус, они очень больны.
— Я спущусь, — решительно сказал Маккой. — Я врач, и никто лучше меня...
— Не могу вам этого позволить, — сурово ответила женщина. — У нас и так три пациента. Сейчас под угрозой лишь их жизни, но если этот вирус вырвется или мутирует пострадает все поседение.
— Но вы не знакомы с нашей физиологией! И если бы я провел необходимые исследования вируса, я мог бы определить вид! Возможно, у нас есть вакцина. Да и я сам неплох как микробиолог...
— У вас будет возможность произвести все исследования, — женщина говорила вежливо, но твердо. — Однако не на планете. Через несколько часов на "Энтерпрайз" поднимется наш летательный аппарат. Вам привезут все образцы. Вы проведете необходимые исследования, при возможности создадите вакцину, и наша делегация вернется на планету и введет лекарство.
Инициативу взял в свои руки Скотт:
— Я хотел бы спустить к вам только одну группу, мы заберем товарищей и вернемся на корабль. Так мы избежим многих проблем.
— Никак невозможно.
— Я настаиваю.
— Не стоит. Мы достаточно хорошо контролируем небо. Конечно, это не постоянный контроль, но теперь, когда мы знаем о вас, наши сканеры включены и готовы. Как и наша система обороны.
— Вы угрожаете? — Скотти говорил спокойно. Но Маккой знал, чего стоит это спокойствие темпераментному шотландцу.
— Я предупреждаю, — мягко ответила женщина. — Ждите наш корабль, — добавила она и, не прощаясь, отключилась.
Маккой и Скотти переглянулись.
— Мне кажется или нам в уши лили мятный джулеп? — риторически спросил Маккой.
— Да, похоже, нам врали!— возмущенно воскликнула Ухура.
— Я тоже заметил, — задумчиво протянул Скотти, — я тоже. Вот только наши предчувствия к протоколу не подошьешь. Придется принять делегацию. Но и меры я приму.
Скотти включил громкую связь:
— Говорит исполняющий обязанности капитана лейтенант Скотт. Нами установлен контакт с жителями планеты. Через два часа на «Энтерпрайз» прибудет делегация. Ей выделяется гостевая каюта на восьмой палубе. Вне каюты устанавливается постоянное сопровождение гостей группой офицеров безопасности. Объявляю состояние желтой тревоги.
Маккой отправился в медицинский отсек, проверять наличие реактивов и аппаратуры, которая могла бы пригодиться в исследовании вируса. В этих хлопотах два часа пролетели очень быстро, и пришло время встречать гостей.
Вредный Скотт потребовал встречи по протоколу «Первый контакт». А это значило парадную форму, жесткие воротники-удавки и сладчайшую вежливость, которые Маккой ненавидел. Парадная форма сковывала движения, поэтому добрый доктор проникся искренним отвращением к гостям, еще даже не дойдя до ангарной палубы.
Внешний вид гостей впечатление не улучшил: под длинными серыми балахонами при желании можно было протащить целый арсенал. Кроме того, кому могли нравиться существа способные подкрадываться совершенно бесшумно?
Той женщины, которая первая вышла на контакт, среди пришельцев не было. Трое мужчин и женщина представились по земному — Стэн, Джон и Клара. Объяснили они это тем, что на их языке имена слишком сложны. Стэн и Клара отошли в распоряжение Маккоя, Джоном занялся сам Скотт.
Три дня пролетели как один. Стэн и Клара покидали лабораторию только для сна и еды. И доктор должен был признать, что более расторопных и вдумчивых помощников у него не было никогда. Честно говоря, у него особо не было времени смотреть, кто именно проводит ПЦР-анализ, кто секвенируют ДНК, а кто сравнивает полученный результат с базой. Важно было, что когда он протягивал руку, в нее ложились нужный реактив или пробирка.
Образцы, привезенные пришельцами, оказались действительно кровью Кирка, Спока и Чехова. Никто же не думал, что Маккой поверит на слово? И вирус был особо заковыристый, по базе Звездного Флота не идентифицируемый. На то, что плавало в многочисленных контейнерах анализаторов в лаборатории доктора Маккоя, ни одна из известных вакцин не действовала. Что только Маккой не пробовал, чтобы ослабить чертову заразу! Доктор извелся, спал урывками и видел во сне хвостатые, покрытые ворсинками вирусы.
На третий день, проснувшись после подобной дремы, Маккой вдруг понял, что все это время его, мягко говоря, водили за нос. Никаких мутаций: вирус создала направленная воля ученых.
Вот именно так и получилось, что Стэн и Клара оказались запертыми даже раньше, чем Скотт объявил на корабле красную тревогу.
Охранники, торчавшие в лазарете Маккоя вместе с пришельцами все три дня, сработали быстро и ювелирно. По малозаметному жесту доктора они отвели Стэна и Клару в инфекционный бокс и опустили силовое поле. В некотором роде, это помещение было даже надежнее, чем предназначенная для удерживания преступников камера.
Таршатцы не сопротивлялись, зашли в помещение и опустились на кровати. Между собой они не обменялись ни звуком.
И вот тут-то и взвыла красная тревога.
— Угроза попадания метеорита, — проворковал компьютер системы безопасности, и контур двери в лазарет засветился синим — каюта блокировалась.
Охрана осталась возле бокса, а Маккой попробовал вызвать мостик. Никто не ответил. Доктор перебирал все известные ему коды до тех пор, пока в коммуникаторе не зазвучал голос Ухуры.
— Что происходит? — закричал Боунс, опасаясь, что такая хрупкая связь сейчас же нарушится.
— Видимо пришельцы протащили на корабль какое-то животное, — быстро ответила лейтенант. — Оно взбесилось, ворвалось на мостик. Я и Сулу успели вскочить в турболифт. Лейтенант Скотт объявил красную тревогу, а вот выйти уже не смог. Эта тварь огромна, и она разгромила мостик, — в голосе Ухуры прозвучала злость. — А ведь мы только наладили связь! А сейчас снова — пульт вдребезги, коммуникаторы не работают, и систему безопасности замкнуло. Экипаж заблокирован в каютах! Я еле подключилась.
— Я иду на мостик, — сообщил Маккой, выслушав новости.
— Но доктор… — начала возражать Ухура.
Слушать Боунс не стал, отключил связь и дал себе минуту на размышления. Он постоял возле импровизированной камеры, посмотрел на Стэна и Клару. По полной неподвижности таршатцев он понял, что задавать вопросы бесполезно и отправился собирать медицинскую сумку.
Когда все необходимые препараты были готовы, доктор с отвращением вытащил свой фазер, проверил заряд, закинул на плечо сумку и полез под стол. Совершенно логичное, между прочим, действие. Однажды, доктор Маккой заинтересовался, как капитан Кирк умудряется покидать лазарет, без его, Маккоя, разрешения. И установил маленькую камеру наблюдения в палате капитана. Так он и нашел технический люк, ведущий прямо к турболифту. Люк закрывался герметично, но код доктор теперь тоже знал.
И через пять минут Маккой стоял возле турболифта, одергивая порванную на плече рубашку — лаз был узковат.
Нудный вой красной тревоги начал раздражать, и Маккой подумал о том, что если и правда на борту дикий зверь, эта какофония звуков приводит его только в большее бешенство.
Турболифт послушно отнес доктора на нужную палубу, и Маккой осторожно выглянул в открывшиеся двери. Зверя уже не было, но погулял он по мостику от души — всюду была кровь, у стены стонал рулевой, лейтенант Скотт лежал на полу и часто, хрипло дышал. Научная станция, капитанское кресло, почти все консоли и пульты были покалечены — глубокие борозды, пропаханные огромными когтями кое-где искрили. Целой остались только навигационная панель, обзорный экран да пара боковых консолей.
Но доктора не волновал окружающий разгром, он бросился к раненым. К счастью, после беглого осмотра стало понятно, что ничего критического не произошло. Рулевого Адамса и Скотти пришлось погрузить в искусственную кому, оба потеряли много крови и сил, и им требовалось время для восстановления. От идеи доставить раненых в лазарет Маккой отказался, крупный Адамс точно застрял бы в том техническом лазе. А как отключить метеоритную тревогу Боунс не знал. Единственное, что удалось доктору после сражения с упрямой техникой — выключить сирену. Маккой задумался: старшим офицером, который должен принять командование стал он. У Кирка и Спока командовать получалось легко и непринужденно, отдавай приказы подчиненным, да и все дела. Вот только у Маккоя никаких подчиненных поблизости не наблюдалось.
На уцелевшей боковой консоли замигала красная лампочка. Монитор панели был разбит, но доктору удалось рассмотреть, что это сообщение об открытие ангара извне.
«Ну вот, еще гости пожаловали, — мрачно подумал доктор. А потом, с внезапно забившимся сердцем, позволил себе надеяться: — Вдруг, это наши вернулись?»
Он пощелкал тумблерами пульта связи.
— Я доктор, а не инженер, — вслух посетовал он.
Снова ожил сигнал открытия внешнего люка.
— Не звездолет, а проходной двор! — рыкнул Боунс.
И тут раздался глухой стук из-за стены. Доктор отскочил, вытащил фазер и приготовился защищать раненых и себя.
— Хороший зверик, — проворковал он, сам понимая, как фальшиво это звучит.— Шел бы ты куда-нибудь, а?
— Ох, доктор, вы только не стреляйте, — раздался из-за стены голос Ухуры.
Пока доктор сообразил, что к чему, кусок панели около турболифта отлетел в сторону, и из очередного технического лаза выбралась злая и грязная Ухура.
— Доктор, — раздраженно сказала она. — Ну что вам мешало люк открыть? Я ж с третьей палубы ползу, там турболифты заблокированы…
И Ухура добавила к монологу еще пару слов. Доктор, внезапно осознавший, что он консерватор, поджал губы. Ухура не обратила на эмоции доктора никакого внимания и скользнула в сплетения проводов под пультом.
— Кстати, наши вернулись, в ангаре, — невнятно из-за куска провода зажатого в зубах добавила она, но на лавину закономерных вопросов доктора отвечать не стала. — Через минуту налажу громкую связь, сами спросите. Готово, вызывайте ангар.
Но вызвать ангар Маккой не успел. По кораблю разнесся голос Спока…
— Говорит коммандер Спок. Угроза кораблю ликвидирована. Отбой красной тревоги, отбой метеоритной тревоги. Медицинскую бригаду в ангарный отсек.
«Один — жив, — порадовался Маккой, собирая в сумку раскиданные по мостику препараты и инструменты. — Вот доберусь до ангара, сам прибью»
Орбита планеты Таршат, звездолет «Энтерпрайз, лазарет
Капитан Джеймс Кирк
Следующие сутки капитан Кирк смотрел на реальность сквозь стекло реанимационной камеры, а его тело было погружено в ванную с зеленым гелем. Кроме того, дорогой друг Боунс постарался и так качественно накачал Джима всеми возможными препаратами, что тот мог думать только две мысли.
«Ненавижу Маккоя…»
«…и зеленый цвет»
И кстати, оказалось, что ванная с зеленым желе спинных фиксаторов не отменяла, так что Кирк еще и пошевелиться не мог. Правда, учитывая действие фирменного коктейля «Боунс и ко», особо и не хотел.
Приходил Спок, молча постоял над ванной, оценивая возможность впихивания в голову капитана информации, счел Кирка безнадежным и ушел. Приходил Чехов, говорил долго и виновато, обещал стать лучшим навигатором, а потом лучшим капитаном, а потом вообще — лучшим и похожим на Кирка. На двадцатой минуте капитан закрыл глаза и сделал вид, что уснул.
А потом пришел Боунс. И это было самое страшное, ведь Кирк не мог впрыгнуть в турболифт и сбежать. Пришлось выслушать все, что доктор думал о Джиме, Споке, Чехове и об идиотизме полезшего в космос человечества в целом.
Уходя, Маккой нанес последний удар:
— И кстати, в этих фиксаторах ты в тот уютный лючок под столом не пролезешь, — сказал коварный доктор.
Утром, свежий и бодрый как птичка Маккой, осмотрел капитана и милостиво позволил ему покинуть реанимационную камеру. О причинах такой снисходительности Кирк узнал практически сразу — вредный доктор отстранил его от командования на неделю. И эти семь дней капитану предстояло провести в лазарете. Видимо, у Маккоя еще было что сказать.
Еще день, пока препараты гуляли в крови, капитан провел в состоянии блаженного отупения. А потом в голове прояснилось, и пришла скука. Кажется, Боунс был уже не рад неделе с капитаном в лазарете. В планы доктора явно входило изводить Кирка, но выяснилось, что в эту игру можно играть вдвоем, и Джим в ней далеко не новичок.
Через пять дней доктор со слезами — радости — на глазах выписал дорогого друга. Фиксаторы, правда, не снял, но Кирк уже привык к ним как к родным.
Первым на повестке дня стояло навестить палубу безопасности и камеры. Временные заключенные вели себя спокойно. Женщины сидели на своих постелях, а отец с дочерью тихо беседовали. Когда Кирк подошел к силовому полю, все встали и вежливо поздоровались. Капитан, отвесил общий поклон.
— Рейчел, ты не могла бы уделить мне немного времени?
— Конечно, — улыбаясь, произнесла женщина.— Все мое время принадлежит тебе.
Кирк осознанно не повел Рейчел в комнаты службы безопасности, предназначенные для допросов, на Энтерпрайзе ими вообще пользовались крайне редко.
Они обосновались в пустой сейчас кают-компании. Охрану капитан оставил за дверью. Они с Рейчел сидели друг напротив друга, разделенные столом и смотрели друг другу прямо в глаза. Капитан знал, как виртуозно умеет врать эта женщина, но сейчас ему хотелось верить спокойствию в синем взгляде. Не равнодушию, а именно спокойствию, словно после принятого тяжелого решения.
— Рассказывай, — просто сказал он.
Рейчел так же не стала задавать пустых вопросов и начала рассказ:
— Когда-то Таршат был спокойной, солнечной планетой, на которой наши предки вели мирную жизнь. До нас дошло мало сведений о Катастрофе, но, как ты можешь догадаться, она была глобальной. Планету выбросило из солнечной системы, превратив в темный, вечно блуждающий мир. Выжили не более двадцати процентов населения. Это было страшное время. Все то, что я рассказывала о городе, светиле, формировании поверхности планеты — правда. Наши предки долго боролись, и они, казалось, победили. Численность населения вновь стала расти, начали развиваться технологии, худшее осталось позади. Но, видимо, изменение условий жизни на планете запустило процесс мутаций. Сейчас уже трудно сказать, какой именно фактор стал мутагеном, но жители нашего мира, выходя из себя стали превращаться в монстров в прямом смысле слова. Сильные эмоции, страх, ярость, запускали процесс трансформации, и спокойный отец, еще вчера обожавший своих детей, убивал всю семью.
— Ужасно, — проговорил Кирк. Он потянулся к женщине и накрыл ее руку своей.
Рейчел слабо улыбнулась и продолжила:
— Когда предки поняли, что происходит, они стали искать выход. И лучшим путем показалось полное уничтожение чувств. Нет эмоций, нет превращений, нет жестоких убийств. Сначала система казалась идеальной.
— Она очень жестока, — хмурясь, констатировал Кирк.
— Да, но это менее жестоко, чем позволить ребенку бродить среди трупов своих братьев и сестер, которых он только что убил.
— Но уничтожать эмоции все равно не выход, — упрямо сказал Кирк. Нарисованная Рейчел картина стояла перед глазами.
— Наша система воспитания далеко не совершенна. Срывы случаются, вы видели. Кроме того, процесс мутации продолжается. Еще двести лет назад, мы отдавали детей в обучение только с десяти. Сейчас первое обращение может произойти в пять, и возраст все время снижается. Но самое страшное, обучение ломает некоторых детей. Многие меняют облик и не могут вернуться, дичают и живут вне купола, как звери.
— Те, кто убил Рейнер…
— Да, это наши дети.
— Но ваш путь — это же тупик, Рейчел! — воскликнул Кирк. Он вскочил и принялся ходить по кают-компании.
— Ты думаешь, мы не знаем? Три поколения назад стало ясно, что количество детей, ломающихся при обучении, растет. И единственное, что мы можем сделать — не давать тем, кто остается в облике зверя размножаться. Мы начали искать другой выход. Тщательно изучали пришельцев, которые к нам попадали. Нам нужна была помощь. Но далеко не все могли ее оказать. Инопланетяне имеют своих монстров, пусть не таких явных, как наши. Мы встречали жадность, агрессивность, властолюбие. Постепенно был разработан протокол контакта. Мы наблюдали за пришельцами в критических ситуациях, заглядывали в их мечты. Давали им возможность проявить себя и познакомить нас с монстрами, живущими в их душах.
— И как тебе наши? — спросил Кирк.
— Симпатичнее других, — просто ответила женщина. — Вы — прошли наш отбор.
— Но мы же не сделали ничего особенного, — удивился Кирк.
— А мы и не ждали особенного. С тобой я снова чувствовала, впервые с десятилетнего возраста. Посмотри на меня сейчас! Эмоции, которые пробудил во мне ты, не исчезли, но я не обращаюсь, значит, не любое чувство вызывает транформацию. Наши предки сделали ошибку. Вместе с гневом, яростью, страхом они убили любовь и радость. А со временем мы просто забыли об этом. А ваш мистер Спок? Он научился контролировать себя, не проходя столь жестокого обучения в детстве. И пусть он сам считает свой контроль несовершенным, для нас это возможный путь. И главное, что убедило меня…
— Что?
— Ваш Чехов, который в ангаре готов был спасти детеныша ценой своей жизни. Я буду убеждать Совет подать прошение о вступлении в Федерацию. Мы так много можем дать друг другу. Но что нам делать теперь, после того, что случилось на корабле?
Кирк помолчал, а потом медленно улыбнулся:
— Я знаю, что нам делать. Нам нужно сделать шаг назад.
Он поднялся и галантно поклонился:
— Я капитан Джеймс Тиберий Кирк, Звездный Флот Объединенной Федерации планет. Ваша планета необычайно заинтересовала наших ученых. Можем ли мы спустить небольшую научную экспедицию?
Рейчел поднялась, пригладила волосы и радостно улыбнулась:
— Я — Рейнеталь, глава Совета по контактам планеты Таршат. Добро пожаловать на поверхность нашей планеты, капитан Кирк…
Штаб Звездного Флота, Земля, кабинет адмирала Ногуры
Адмирал Ногура
— И продумайте над моими словами, — наставительно произнес Ногура.
— Непременно, сэр, — кажется, Кирку речь адмирала понравились, вон как улыбается. Или уже знает о…?
Адмирал отключился.
— Чертов Кирк, — проворчал он, обращаясь к секретарю.— Выкрутился. Как его теперь уволишь? Таршат вступает в Федерацию, но обмениваться посольствами согласен только с помощью «Энтерпрайза» и Кирка. И как теперь Кирка уволишь… тьфу, повысишь?
Орбита Звездной Базы-8, звездолет «Энтерпрайз»
Капитан Джеймс Кирк
— Подумайте над моими словами, — торжественно проговорил адмирал Ногура.
— Непременно, сэр, — улыбаться, крепко сжимая зубы, оказалось совсем непросто. Даже щеки заболели.
Когда адмирал пропал с экрана, Кирк покинул мостик, оставив командование на Сулу. Ему срочно требовалась тренировка по боксу. И каждый раз, когда его кулак полетит к спарринг-партнеру андроиду, он будет представлять себе лицо адмирала Ногуры. Чем-то сильно недовольный адмирал, сорвал на Кирке свое плохое настроение. А капитану пришлось сдерживаться, уважая возраст и положение.
Джим колотил по корпусу андроида, пока не заболела спина, и ядовитый внутренний голос, очень похожий на голос Маккоя, не сказал: «А не надеть ли нам фиксаторы на пару дней?»
Джим даже оглянулся вокруг, не выглянет ли из-за угла друг Боунс. Доктора не было, но тренировку Кирк все же прекратил. Он пошел в душ, подставил бока ультразвуку и попытался расслабиться.
Звонкий голос Чехова ворвался в сознание.
«Неужели снова?», — морщась, подумал Джим.
— Сулу, слушай, что Ухура рассказала! С ней Леночка связывалась. Капитана Кирка не списывают! Тьфу, не повышают! Таршатцы готовы работать только с ним, и теперь мы будем… Ой, капитан! Извините! Ну, я пошел…
« Нет, ну правда, какого черта?», — подумал Кирк, расплываясь в счастливой улыбке.
Окрестности планеты Обус-9, корабль-прототип «Кальмар»
Стивал
— Но профессор Сорак…
Стивал сам понимал, что выглядит жалко. И что должен нести ответственность. Но все-таки наказание было слишком жестоким.
— Ваша ошибка в расчетах по красной материи привела к астрофизическому бедствию масштабов звездной системы. Ваша вторая ошибка при переходе на ВАРП едва не погубила звездолет Федерации со всем экипажем. В попытке избежать столкновения, они вынуждены были прервать миссию. Так что будет только справедливо, если их задание выполните вы. Тем более, вас выбросило из ВАРПа как раз в нужных координатах.
— Но ВАРП-двигатель «Кальмара» поврежден, и я не смогу его отремонтировать вне верфей Вулкана.
— Дипломаты Обус-9 никуда не торопятся. Напротив, в разговоре со мной они подчеркнули, что спокойное путешествие с помощью импульсных двигателей их устраивает. Как и ваша компания.
— Вам известны традиции Обуса? Их эмоциональные реакции похожи на черную дыру. Вчера в течение семнадцати минут сорока восьми секунд они всем посольством рыдали, когда мне не удалось установить связь с вами. А когда мне все же это удалось, они устроили вечеринку с танцами.
— Побольше духовных практик, друг мой, — важно ответил Сорак. — Кстати, эмоциональная окрашенность вашей речи и несколько сомнительные метафоры в ней, говорят о том, что вы действительно нуждаетесь медитациях, — и Сорак отключился.
А позади кресла пилота материализовался глава обусанской делегации.
— О, наш драгоценный друг, да наградят тебя пребыванием в вечной радости, да усладит твои глаза сияние божественной Рианилии, да ступят твои ноги на мягчайшие травы Ои, — обусанин набрал в грудь воздуха, готовясь продолжить получасовое утреннее приветствие.
Стивал обреченно склонил голову. Идти к Звездной Базе-13 на импульсных двигателях оставалось восемь стандартных месяцев.
