Я даже не сразу попал ключом в замочную скважину - так у меня тряслись руки. Я боялся, что все еще хуже, чем писали газеты. Я шагнул в прихожую и увидел, что по лестнице спускается известный хирург Лесли Окшотт.
"Как он?" - сразу спросил я.
"Очень тяжело".
"Но он ведь выживет? С ним все будет в порядке?" - мой голос был почти умоляющим.
"Конечно, доктор Уотсон. Только ему понадобится время, чтобы поправиться. У него сотрясение мозга, множественные ушибы, пришлось наложить несколько швов. Вы можете к нему зайти, только ненадолго. Он сейчас спит, - доктор Окшотт заметил с неудовольствием. - Конечно, было бы лучше, если бы он находился в больнице, но он, когда пришел в сознание, настоял, чтобы его отвезли на Бейкер-стрит".
"Если Холмс так сказал, значит здесь ему будет лучше. Я позабочусь о нем".
Я поднялся на второй этаж, вошел в комнату моего друга. Там было очень темно, лишь лучик света падал на лицо Шерлока Холмса. Он спал. Голова его была забинтована, на лице следы ударов. Я пододвинул к его постели стул и сел рядом. Грудь спящего мерно поднималась и опускалась. "Жив... он жив... - думал я. - А ведь все могло кончиться очень плохо. Из-за меня. Меня не было рядом. Я не смог защитить его".
На меня стремительно обрушивалось чувство вины. Я же знал, что ему угрожает серьезная опасность. Я сам читал телеграмму с угрозой. Почему же я оставил его одного? Я ведь прекрасно знаю, что мой друг никогда не заботится о своей безопасности. Полностью увлеченный делом и поставленной задачей, он может броситься на преступника с одной тростью в руке. Наверное, на этот раз так и случилось.
Я не помню, сколько так просидел. Луч солнца уже давно померк, и я сидел в полной темноте, прислушиваясь к дыханию Холмса. Дверь осторожно приоткрылась. Это была миссис Хадсон со следами слез на щеках.
"Доктор Уотсон, как он?"
Я узнал собственную жалобную нерешительность в ее голосе.
"Тяжело. Но он поправится".
Несколько секунд мы смотрели на лицо Шерлока Холмса. А потом миссис Хадсон спросила:
"Вы будете сегодня обедать, доктор Уотсон?"
"Не знаю... нет".
Она с пониманием прикрыла дверь. И снова я остался наедине со своими тяжелыми мыслями в ожидании, когда очнется Шерлок Холмс.
Когда-нибудь это должно было случиться. Нельзя до бесконечности играть с огнем. На этот раз Холмс зашел слишком далеко, и вот чем он поплатился. Эти мерзавцы вполне могли убить его. Или сильно покалечить. Как я мог оставить его? Как я мог заниматься больными, когда Холмсу угрожала опасность?
Миссис Хадсон сменила меня через два часа и сурово велела мне ложиться спать.
"Я посижу с ним, не бойтесь".
"Если очнется - позовите меня", - просто сказал я и вышел из комнаты, бросив последний взгляд на бледное лицо Холмса.
Я должен спать, иначе, когда понадоблюсь Холмсу, буду засыпать на ходу. Я лег на кровать, не раздевшись. Сон никак не шел. Я все думал: о том, что было, о том, что будет... О том, как он там, внизу.
Я вернулся в комнату Шерлока Холмса через двадцать минут. Миссис Хадсон взглянула на меня, но ничего не сказала.
"Мне все равно не спится".
И я вновь занял свой пост у кровати Холмса. И просидел, не сомкнув глаз, до самого утра. Едва забрезжил рассвет, я увидел, что ресницы моего друга чуть дрогнули, и он приоткрыл глаза.
"Холмс... вы слышите меня?"
В глазах мелькнуло узнавание. А потом он снова уснул.
Наверное, это было самое тяжкое испытание, что выпадало на мою долю с тех пор, как я познакомился с Шерлоком Холмсом. Хотя нет, я не прав, когда Холмс заставил всех (включая меня) считать его погибшим в течение трех лет, я пережил нечто худшее. Но видеть моего друга в таком состоянии да еще и по собственной же вине!..
Миссис Хадсон прогнала меня из комнаты Холмса обедать. Кажется, я теперь понимал моего друга, когда он отказывался от еды. Это было совершенно излишне. Я не чувствовал ни голода, ни усталости. Только постоянную тревогу за Холмса. Тревогу и страх. Но я все-таки затолкал что-то в себя, чтобы не лишиться сил. И вдруг услышал:
"Уотсон..."
Я поразился слабости его голоса. Тут же примчался, склонился над ним.
"Холмс, слава Богу!"
"Который час?"
"Семь вечера. Вас привезли на Бейкер-стрит вчера вечером".
"Тогда у меня еще есть время..."
"Время на что?" - не понял я.
Холмс ничего не ответил и велел принести его трубку и персидскую туфлю с табаком. Но в табаке ему было отказано. Еще чего не хватало! Он и так был еле жив, с трудом хватало сил, чтобы разговаривать. Я знал, что Холмс продолжает обдумывать это дело с мисс де Мервилль. Ведь думать-то ему не запретишь.
Холмс поправлялся очень медленно. Он даже не пытался встать с постели, был слишком слаб. Однажды я даже ввел ему морфий. Подумать только, я сам даю ему наркотик! Холмс удержался от комментария только потому, что ему было очень плохо.
Спустя несколько дней я прочитал в газетах, что барон Грунер в пятницу уезжает в Америку. Все попытки расстроить его брак с мисс де Мервилль тщетны. Я размышлял, сообщить ли Холмсу об этом или не стоит. Мне почему-то не хотелось его расстраивать. "Все равно ничего нельзя сделать, - подумал я. - Он еще слишком слаб". В четверг мне казалось, что Холмс чувствует себя значительно лучше.
"Холмс, я должен вам сообщить одну... неприятную новость".
Шерлок Холмс не изменился в лице. Он полусидел на кровати и внимательно меня слушал.
"Какую новость?" - спросил он ровно.
"Барон Грунер уезжает завтра в Америку".
Тишина.
"Это точно?"
"Да... об этом писали газеты три дня назад".
"Три дня? Уотсон, почему же вы мне раньше не сказали?" - очень тихим голосом.
"Вы были слишком слабы, и я..."
"Да я-то здесь при чем? Если я не смогу помочь, то случится большая беда".
"По-моему, вы уже достаточно помогли мисс де Мервилль. Она отказывается вас слушать, она рассказала своему жениху о том, что вы приходили к ней, и он нанял головорезов, чтобы вас убить!"
Холмс промолчал... Но я понял, что значительно упал в его глазах.
Днем у него начался жар. Он метался в лихорадке, что-то шептал пересохшими губами. Я сидел рядом с ним, облегчал по мере сил его страдания. Он нашел меня глазами и прошептал (мне пришлось наклониться, чтобы расслышать):
"Уотсон... вы должны знать все о китайском фарфоре. Пожалуйста, это очень важно..."
Мой друг бредил. И это меня пугало.
"Уотсон, вы должны... Не нужно со мной сидеть, лучше изучайте китайский фарфор".
Его лицо горело. Конечно, у меня и в мыслях не было покинуть его - еще раз! Это всего лишь бред. Ну чем, скажите, может помочь китайский фарфор? Холмс снова провалился в тяжкое забытье.
Очнулся он лишь под вечер.
"Уотсон, как идет изучение фарфора?" - прошелестел его слабый голос.
"Фар...фора?"
Я почувствовал, что куда-то проваливаюсь.
"Да, фарфора. Я же сказал вам... вроде бы".
"Но мне и в голову не пришло, что вы всерьез... Я думал, что это бред, вы лежали в жару".
Тишина. Звенящая тишина, в которой было все недогодование, что кипело на душе у Холмса, и которое он не мог на меня высплеснуть.
"Но я же попросил вас. Почему вы это не сделали?"
"Я же объяснил... Холмс, вы себя сейчас хорошо чувствуете?"
Я решил, что это - продолжение лихорадки.
"Прекрасно чувствую, но..."
"Холмс, вы говорите мне изучить китайский фарфор, а я должен выполнить вашу просьбу, даже не понимая, зачем это нужно? Я счел более важным ваше здоровье".
"Чтобы выполнить приказ, необязательно его понимать".
Приказ... Вот значит как. Значит, я обязан выполнять все его указания, даже отданные в лихорадке. А он мои не выполнит, если не сочтет нужным. Сколько раз я, например, просил его быть осторожным. И что теперь? Теперь он лежит здесь. И смеет упрекать меня из-за того, что я предпочел изучению китайского фарфора сидеть у его постели. Я вспомнил его бледный лоб, покрытый испариной, тонкие пальцы, сжимающие одеяло.
"Холмс, вам нужно смириться с тем, что игра проиграна. Вы ничем не сможете помочь этой девушке, она сама выбирает свою судьбу, прекрасно зная, что ее ждет. То, что она не верит вашим словам, ее беда. Вы не можете спасти ее ценой собственной жизни".
В его глазах что-то блеснуло.
"Уотсон, пожалуйста, уйдите из моей комнаты".
Мой рот чуть приоткрылся, а потом я резко вышел из комнаты. Я сел в кресло у погашенного камина.
Я знаком с Шерлоком Холмсом уже много лет. И должен был выучить его за это время очень хорошо. Но я до сих пор не знаю, как он поступит в следующую минуту. Я писал про него рассказы - ему не нравилось. Я отправлялся вместо него на разведку, когда дела не давали ему выбраться из Лондона - и все делал не так. Я пытался следовать его дедуктивному методу - но попасть в точку мне удавалось редко.
Почему я все еще живу с ним в одной квартире, а не съехал куда-нибудь еще много лет назад? Да потому что знаю, что мне будет без него плохо. Что я с ума сойду от беспокойства за него. Стоило мне только заняться своей практикой, и вот результат! Я не мог оставить его.
А Шерлок Холмс оставить меня смог. Тогда, несколько лет назад... Я поднял глаза на картину над камином, изображающую Рейхенбахский водопад. Это постоянное напоминание о пережитом мной трехлетнем ужасе. Когда ему понадобилось уйти, он ушел. И даже не подумал, что будет со мной.
И так ведь всегда. Если бы эти мерзавцы избили бы его до смерти, чтобы я делал? Тогда бы не осталось никакой, даже самой призрачной надежды, что он всего лишь снова решил уйти со сцены.
Кто знает, что предпримет барон Грунер теперь, если мой друг продолжит мешать его планам. А он продолжит. Не нужно было говорить Холмсу об отъезде барона. Он уехал бы и все было бы кончено. Скорее всего тот убил бы Вайолет де Мервилль. Да, это ужасно. Но из-за того, что она свято верит в своего жениха, не должен пострадать мой друг, который всегда отстаивает справедливость, чего бы она ему не стоила.
В комнате Холмса послышался какой-то звук. Спустя мгновение - я уже оказался там.
Шерлок Холмс сидел на кровати.
"Холмс?" - с недоверием позвал я.
Он спокойно поглядел на меня.
"Я должен идти", - сказал он нетвердым голосом.
"Куда?" - спросил я машинально, никуда отпускать я его не собирался.
"Это последний шанс достать дневник барона. Последний шанс отговорить мисс де Мервилль".
"Вы с ума сошли, Холмс? - это прозвучало очень жалобно, а нужно было быть построже. - Вам даже с постели вставать еще нельзя..."
"Конечно, было бы проще, если бы вы меня подстраховали, но раз вы пренебрегли моим приказом, значит, я пойду один".
"Вы даже до двери не дойдете", - заметил я, хотя знал - дойдет.
"Где моя одежда?"
"Холмс, прекратите. У вас было сотрясение мозга, у вас была лихорадка... Я запрещаю вам это делать".
Кажется, в моем голосе прозвучало что-то непривычное для Холмса.
"Что вы сказали, Уотсон?"
"Я сказал - я запрещаю вам. Немедленно ложитесь в постель!"
И дело было не только в том, что Холмсу просто не удастся добраться до места - свалиться раньше. Дело в том, что он идет на опасное дело. Его один раз уже проучили. Что с ним сделают теперь - я не знал.
"Уотсон, я понимаю вашу тревогу, но я должен идти", - в его голосе была усталость.
Как бы он не хотел - он не мог поступить иначе. Я поглядел на него, бледного, измученного, с темными взлохмаченными волосами, которые падают на забинтованный лоб.
"Вам нужен этот дневник? - спросил я, чувствуя решимость. - Вы в курсе, где он находится?"
"В его кабинете, и я должен... Нет, Уотсон. Нет, даже не думаете".
"Если он вам так нужен, то я пойду и достану его".
Я еще не знал - каким образом. Но если это удержит Холмса здесь, то я готов на все.
"Вы не сможете, Уотсон".
"Почему вы так уверены в этом?"
"Потому что вы не сможете", - он покачал головой.
Никогда он не верил в меня. А теперь, после того, как я обманул его надежды, тем более.
"Холмс, объясните мне, что делать. А я сделаю все, что в моих силах".
И именно поэтому я теперь уходил с Бейкер-стрит, оставляя Шерлока Холмса одного в комнате. Я взял с него честное слово, что он будет спать, пока меня не будет.
"Сон и отдых - это все, что вам сейчас нужно".
"Я смогу спать спокойно, когда мисс де Мервилль будет в безопасности".
"Холмс".
"Хорошо!"
Кажется, у меня получается на него влиять. Кажется, я еще не пропащий человек.
По совету Холмса я решил прихватить Китти Уинтер, вдруг пригодится. Теперь я прекрасно понимал план Холмса. По его первоначальному сценарию я должен был отвлекать Грунера, коллекционера фарфора, а сам Холмс должен был искать дневник. Не знаю, удалось бы мне изучить китайский фарфор так, чтобы сойти за знатока. В любом случае Холмс бы не смог нанести тайный визит, даже если бы я справился со своей ролью. И теперь мне приходилось действовать на свой страх и риск.
***
Холмс и не собирался спать. Он сидел на кровати и ждал, ждал, когда же вернется Уотсон. Он понимал, что с ним может случиться все, что угодно. Уотсон плохой актер. Доктор не умеет лгать - у него все написано на лице. А Грунер - слишком опасный противник, это Холмс почувствовал в полной мере.
Спустя полчаса Холмс принял решение - ехать следом за Уотсоном. Он рывком поднялся с постели, сделал шаг к двери... Голова немилосердно закружилась. Чтобы не упасть, он схватился за стену. "А Уотсон не шутил, когда говорил, что я даже до двери не дойду", - подумал Холмс со слабым удивлением.
Ему пришлось вернуться обратно на кровать. Он откинулся на подушку и стал ждать. Уотсон мог вернуться ни с чем. Уотсона могли арестовать. Грунер мог убить Уотсона. "Зачем я его отпустил? - с запоздалым ужасом подумал Холмс. - Не иначе это последствия травмы! Где был мой разум?!"
Но все же теплилась слабая надежда. Что Уотсон справится. Что можно будет сказать ему: "Спасибо, Уотсон, я верил в вас".
Незаметно для себя Шерлок Холмс уснул. Но и во сне его не оставлял страх за доктора Уотсона.
"Мистер Холмс... вам телеграмма".
Холмс распахнул глаза. Хотел было выхватить из рук миссис Хадсон телеграмму, но руки сковала неожиданная слабость.
"Прочтите... пожалуйста".
Голова была словно налита свинцом - не оторвать от подушки.
Миссис Хадсон начала читать. С нескрываемым удивлением.
"Нами задержан доктор Уотсон и его спутница. Его обвиняют воровстве, ее в нанесении тяжких телесных повреждений барону Грунеру. Если сможете придите. Лестрейд". Мистер Холмс, что это значит?"
"Это значит, что Уотсона поймали", - сердито сказал Холмс.
"Вы не сможете пойти. Доктор Уотсон..."
"Доктора Уотсона здесь нет, - отрезал Холмс. - Вызовите-ка лучше кэб".
***
"Холмс! Господи, как вы на ногах-то держитесь!" - это вырвалось у меня прежде, чем я сообразил, что говорю.
Холмс действительно выглядел ужасно. Белое, без кровинки лицо, окровавленные бинты. Он с трудом держался на ногах.
"Лестрейд, что вы еще придумали? Что случилось?" - спросил Холмс, и голос его прозвучал почти как обычно.
"Мистер Холмс, доктор Уотсон незаконно проник в дом и попытался выкрасть какие-то бумаги... А мисс Уинтер, с которой он состоял в сговоре, плеснула в лицо барону Грунеру серной кислотой. Я решил, что стоит вызвать вас".
"Верно, стоит. Уотсон сделал это по моему при... по моей просьбе".
"Вы приказали ему изувечить барона Грунера?" - Лестрейд пришел в ужас.
"Да нет же! - я перебил инспектора, потому что видел - Холмсу трудно говорить. - Нам нужно было выкрасть один дневник. Нам нужно было предотвратить убийство! И только этот дневник мог доказать мисс де Мервилль..."
"Кража все равно остается кражей", - не очень уверенно заметил Лестрейд.
"Лестрейд! - в голосе Холмса прорезалась сила. - Если хотите арестовать Уотсона, арестуйте меня. Уотсон здесь совершенно не при чем".
У меня сжалось сердце от этих слов и от резкой жалости к нему.
"Холмс, вы еле живы! Я вам говорю, как ваш врач, вам нужно немедленно в постель".
Холмс бросил на меня короткий взгляд. А потом посмотрел на Лестрейда, глаза которого нехорошо узились.
"Я прощал вам многое по старой дружбе, но это... Мистер Холмс, ваши с доктором Уотсоном эскапады уже давно вышли за рамки закона".
"Лестрейд, ваши глупости тоже давно вышли за рамки!"
***
Мы вдвоем ехали в кэбе. Мисс Уинтер Лестрейд не отпустил, к тому же против нее были серьезные обвинения. Холмс смотрел прямо перед собой.
"Холмс, вы как?"
"Прекрасно, Уотсон, не волнуйтесь".
"Спасибо вам".
"О чем вы?"
"Ну, вы вытащили меня из цепких лап Лестрейда".
"Оставить вас там я просто не мог".
Когда мы выходили из кэба, у Холмса вдруг сильно закружилась голова - и неудивительно. Ему даже пришлось опереться на мою руку. Но дома Холмс напрочь отказался ложиться в постель, и я пошел на компромисс - устроил друга лежать на диване.
"Уотсон... а дневник-то вы достали?"
"Не успел".
Холмс опустил глаза.
"Значит - все зря?"
"Ну, почему зря, мой дорогой Холмс! Ведь мы добились своего. Грунер обезображен, и мисс де Мервилль..."
"Уотсон, я думал, вы знаете женщин лучше. Она полюбит его еще сильнее. И теперь ничто не помешает разыграться трагедии. Он убьет ее, как убил свою предыдущую жену. Или же превратит ее в такое же несчастное создание, как и множество женщин до нее".
"Холмс, значит все зря?" - я сам не заметил, что повторил слова моего друга.
"Да..."
Тишина.
"Холмс, вам нужно поспать..." - начал я осторожно.
"Хорошо", - беспрекословно.
Нет, кажется, все-таки не зря.
Но это не финал истории. К суду меня не привлекли. Приговор для мисс Уинтер, учитывая обстоятельства, был довольно мягким. Но самое удивительное в том, что трагедия, которой мы так боялись, не разыгралась. Барон Грунер, осознав, что его гнусным деяниям отныне пришел конец, принял заботы наивной Вайолет де Мервилль, которая продолжала любить даже такого обезображенного. И, наверное, она до сих пор считала мистера Шерлока Холмса наглецом, который посмел оклеветать ее мужа и пытался расстроить ее брак.
А что до Шерлока Холмса, то он полностью поправился и теперь с утроенной энергией занимается расследованиями, все так же не беспокоясь о собственной безопасности. Впрочем, со мной всегда мой револьвер, и я всегда защищу своего безрассудного друга.
