Рон принес Гермионе в День Рождения серьги.
- Спасибо, милый! – говорит она. – А вдруг бриллианты не настоящие?
- Не шути так! – отвечает Рон. – Это что же получается, я зря пять сиклей потратил?
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
— Блядский Филч, — бормочет Джеймс и морщится, расстёгивая крючки на мантии.
Пальцы у него стерты почти в кровь, под ногтем на указательном пальце глубокий порез — рассадил острым краем какого-то из дурацких пыльных трофеев в дурацком пыльном шкафу. И даже полечить было нечем: скотина-Филч забрал палочки. «Руками, руками, и до блеска, чтоб как зеркало, я проверю, мерзавцы!» Как зеркало… от такой рожи любое зеркало потускнеет! Сириус, рванув воротник, стягивает мантию через голову, комком швыряет на скамью.
— Дай помогу, Сохатый.
Джеймс опускает руки, вздёргивает вверх голову, открывая ворот. Сириус быстро расправляется с крючками. От Джея одуряюще пахнет — потом, гнусными чистящими средствами и самим Джеем. Сириус едва удерживается, чтобы не прижать его к стенке кабинки. Вместо этого он делает над собой усилие и отступает, откровенно любуясь на открывшийся взгляду здоровый засос у самого плеча.
Сириус, отводит взгляд и начинает быстро выпутываться из оставшейся одежды. Когда он наклоняется, чтобы снять носки, на его зад ложится широкая ладонь.
— Сохатый, отвали, — насмешливо тянет Сириус. — При тебе уже скоро учебник не уронить будет.
— Ну, можешь как-нибудь проверить, — Джеймс забирается рукой под резинку трусов и слегка стискивает ягодицу.
— Ну нет уж, — фыркает Сириус с притворным возмущением. — Мне моя задница дорога как память.
Теплая рука замирает и быстро выбирается наружу.
— Сильно хреново?
Сириус выпрямляется и, развернувшись, встречает смущённый и виноватый взгляд.
— Нет, — честно говорит он. — Это был очень полезный опыт.
— В смысле?
— В смысле — я убедился, что про «сначала больно, потом круто» не врут. Теперь могу лечить это другим с чистой совестью, как честный человек.
— Это кому? — интересуется Джей с невинным видом.
— Да хоть кому! — ухмыляется Сириус. — Хотя, конечно, меня природа так не наградила, так что не знаю, насколько оно мне пригодится.
— Наградила... Родителям тут на рождество статую подарили, из побега Игддрасиля. Здоровая, полгостиной занимает, стоит как весь наш дом и толку от неё никакого. Вот и тут так же.
Сириус хмурится, ловя в шутливом голосе друга мрачные нотки.
— По-моему, Сохатый, ты зажрался. Пол-Хога от зависти бы померло…
— От зависти! — раздражённо фыркает Джей. — Ты Луни случайно не завидуешь?
— При чем тут Луни?
— А при том!
Он быстро сгребает со скамьи вещи и швыряет в шкафчик, с маху захлопывает железную дверцу. Грубое визгливое эхо раскатывается под потолком. Сириус, хмурясь всё сильнее, смотрит в напряжённое злое лицо друга.
— Сохатый. Ты что? — спрашивает он осторожно. Джеймс не отвечает. Сириус берёт его за плечо и слегка встряхивает. — Чего молчишь-то?
— Всё время жду, — с трудом выталкивает из себя Джеймс. — Всё время. Круглые сутки. На занятиях, в Хогсмите, в Большом Зале — всё время жду, что вот сейчас почую… почувствую… рядом… и всё.
Сириус коротко выдыхает, вспоминая то, что Джей рассказывал ему про первый гон. Про первый раз, когда альфа чувствует запах омеги. Сириус слушал, открыв рот, со смесью ужаса и восторга, а потом спросил, что дальше. «А дальше как раньше! Дубиной по башке и в пещеру за ноги!» — ответил Джей и расхохотался, а потом первый раз взял у Сириуса в рот. Вместо взаимной дрочки.
— Слушай, Джей, — говорит Сириус как можно убедительнее. — Ты же сам говорил, что таких, как ты, почти и нету теперь. Ты, может, один на весь Хог, если не на всю Англию. У тебя, может, и не будет никогда никого, кроме меня.
Джеймс моргает непонимающе, каменная неподвижность уходит с его лица — и Сириус заканчивает:
— А ты думал, сможешь меня бросить после всего, что между нами было? Я всё продумал — жить будем в этом твоём Иггдрасиле, детей нам принесут гиппогрифы…
Джеймс смеётся нервно и тычет его кулаком в плечо.
— Согласен. Напомни, чтобы я утром предложил тебе руку и сердце, а не как обычно.
— А как обычно не будет, что ли? Ну нет, на это я не подписывался!
Теперь они хохочут вместе. Джеймс кладет ладони ему на грудь, и Сириус мгновенно покрывается мурашками.
— Пошли скорее, Сохатый. Потрёшь мне спину. Или я тебе, — тянет он, глядя в блестящие от возбуждения глаза. Джеймс коротко кивает и, схватив его за руку, тянет к двери.
В душевой, как всегда, холодно и ни черта не видно. Разноцветные слюдяные ромбики на стенах тускло поблёскивают, едва отражая желтоватый свет выпуклых масляных лапм. Сириус внимательно смотрит себе под ноги — было дело, поскользнулся тут на дурацких каменных плитах и чуть шею не сломал…
— Бродяга, тут кто-то есть, — произносит Джеймс глухо.
От странных ноток в его голосе волоски на коже встают дыбом. Сириус вскидывает голову, вглядывается в дальний угол. Там, в самом конце ряда душевых стоек белеет чья-то голая задница. Струи воды почти беззвучно стекают по странно изогнутой узкой спине, правая рука судорожно движется между ног. Прищурившись, Сириус делает несколько осторожных шагов вперед. Кто-то под душем вскрикивает, запрокидывая темноволосую голову.
— Снейп! — Сириус с горловым смешком поворачивается к Джеймсу. — Это Снейп подрочить припёрся на ночь гля… Сохатый! Ты что?!
Глаза у Джеймса тёмные и пустые. Его рот приоткрыт, грудь ходит ходуном так часто, будто Джею нечем дышать — или, наоборот, вокруг слишком много ветра и воздуха. В знакомом до последней чёрточки лице нет сейчас ничего человеческого, пальцы нервно подрагивают; Сириус бросается к другу, пытаясь удержать — и не успевает. Джеймс уворачивается от него мгновенным, лёгким движением и, раздувая ноздри, идёт туда, где застыла у стены тонкая бледная фигура.
— Стой! Остановись!
Бесполезно. Сириусу кажется, что свет стал густым, а они все увязли в нем, двигаясь медленно, невыносимо медленно. Снейп вжимается в камень с выражением животного ужаса на лице. Черная тень Джея наплывает на него; Сириус пытается ухватить ее, оттащить, но она каждый раз утекает сквозь его пальцы — медленно, медленно, слишком медленно…
— Стой!!!
Его руки смыкаются вокруг туловища Джеймса. Тень на стене бьётся, упираясь головой в потолок. Извернувшись, Сириус бьёт локтем по торчащим спицам вентиля — и на них обрушивается море ледяной воды.
— Пусти! Отпу… блядь… ох!
Джеймс хватает ртом воздух, пока холодный поток вымывает безумие из его глаз. Сириус толкает его спиной на слюдяные плитки стены, под шар тусклого фонаря. Черная тень рушится на пол, вытягиваясь, выцветая; Сириус упирается руками в холодные камни, удерживая дрожащее крупной дрожью, обезумевшее тело друга.
— Всё хорошо, — бормочет он, — Стой тут. Не дёргайся ты, придурок, стой, стой, я сказал!
Ледяные струи хлещут по спине, как плеть, до боли промораживая кости. Джеймс упирается лбом в его плечо.
— Пусти-и-и! — то ли стонет, то ли всхлипывает он.
Сириус прижимается к нему ещё крепче и вдруг ловит краем глаза какое-то движение. Он слегка поворачивает голову. Снейп поворачивает кран, выключая воду.
— Какого хера?!
Это единственное, что он может выдавить: от напряжения и ужаса весь богатый запас ругательств вылетел из головы. Джеймс сильно дёргается, пытаясь освободиться; Сириус хватает его за волосы и, несильно стукнув головой о стену, впивается в губы грубым поцелуем. В висках стучит, сердце скачет в груди, как мяч. Джей, со свистом втягивая воздух, сильно прикусывает его нижнюю губу. Взвыв от боли, Сириус конвульсивно дёргается назад — и холодные ладони ложатся ему на спину.
Охнув, он поводит плечами. Осторожное прикосновение сменяется таким же осторожным поглаживанием. Сириус застывает, чувствуя, что у него вот-вот съедет крыша.
— Снейп… — сипит он, глядя в изумлённые глаза Джеймса. — Уёбывай, пока я его держу…
Вместо ответа его робко, будто на пробу, целуют в шею. Джей, коротко выдохнув, перестаёт вырываться, застывая у стены.
Сириус осторожно поворачивается.
Снейп похож на растрёпанную тощую птицу. У него затуманенный взгляд и розовые щеки. Сириус думает, что в жизни не видел у Снейпа розовых щёк. Он, чёрт возьми, предположить не мог ничего подобного. Не отрывая взгляда от удивительного зрелища, Сириус осторожно касается длинной худой шеи, оглаживает плечи, круги сосков в редких темных волосках. Снейп кусает губы, запрокидывая голову. Сириус всем телом вжимается в Джеймса, чувствуя, как здоровый член упирается в задницу. Джей стонет, вцепившись пальцами в его плечи, сильно, до боли.
— Ты же его порвешь, — хрипло произносит Сириус.
— Не-ет… Я осторожно. Снейп... Северус, чёрт... ты или убирайся, или...
Выражение транса на лице Снейпа не исчезает, но глаза становятся более осмысленными. Осторожно, как-то полуиспуганно он касается бедра Сириуса — и вдруг прижимается к нему всем телом. Сириус охватывает его за плечи и ягодицы, втискивая в себя. Снейп через его плечо целует Джея в губы.
Выдохнув, Сириус скользит между двух горячих, скользких тел, осторожно сдвигаясь влево. Через несколько секунд он смотрит на это со стороны: худые тонкие руки Снейпа на крепких плечах Джеймса, широкие ладони на узкой заднице… Зарычав, он прижимается к Снейпу сзади и кусает в шею. Тот вскрикивает, запрокидывая голову, и Джей впивается поцелуем в горло. Сириус ведет ладонью по бедру Снейпа, минует руку Джеймса, пробирается пальцами между ягодиц. Там скользко. Там чертовски скользко и горячо. Он осторожно толкается внутрь; это легко, с ума сойти как легко, Сириус этого еще не делал, и ему нравится так, что он кончает, забрызгивая пальцы Джея, мнущие упругие ягодицы.
Сириус утыкается лбом в костлявое плечо.
— Блядь... — шепчет он, и тут Снейп подается назад, насаживаясь на его палец. От осознания этого Сириус забывает дышать.
— Растяни его, — хрипит Джеймс.
— Пожа-алуйста — шелестит Снейп, едва шевеля губами.
Их голоса вливаются в его стон, становясь единым звуком. Задыхаясь, Сириус делает что просят, трется снова вставшим членом о бедро Снейпа — пока Джей, запрокинув голову, стоит у стены, зажмурившись, а Снейп целует его ключицы и гладит грудь. Краем помутненного сознания Сириус отмечает покорность, податливость колючего худого тела. Три пальца легко ходят в тесной дырке, он трет бугорок внутри, перед глазами все плывет…
— Готово, — шепчет он и отступает.
Снейп медленно, будто мог стоять только при опоре на Сириуса — опускается на колени. Губы Снейпа — на уровне разбухшего члена Джея, и вид этого члена почти пугает. Джеймс сползает по стене вниз; теперь они оба лежат у ног Сириуса, и тот смотрит сверху вниз на два почти агонизирующих от желания тела.
— По... повернись, — хрипит Джей.
Снейп повинуется, едва не заваливаясь набок. Сириус подхватывает его, стискивая предплечье. Снейп встает на четвереньки. Повинуясь какому-то тёмному дикому инстинкту, Сириус перекидывает ногу через его спину, вставая над ним, наклоняется и широко раздвигает Снейпу ягодицы. Джей рвано выдыхает, толкаясь внутрь, скользит медленно, медленно; Сириус чувствует, как горячее худое тело дрожит крупной дрожью меж его ног, и завороженно смотрит, как движется в мокрой дырке огромный багровый член.
Джею хватает нескольких толчков; его рот распахивается в крике, жилы на шее натягиваются, как веревки — и оно оплывает, становится блаженным, бездумным. Сириус думает, что это самое прекрасное зрелище на свете, и он никогда не сможет насмотреться на это. Джей поднимает на него сонные глаза.
— Бродя-а-ага, как хорошо-о-о... — тянет он и утыкается губами в пах Сириуса.
Сириусу кажется, что рушатся стены и падает потолок.
Когда он приходит в себя, то обнаруживает, что его пальцы мертвой хваткой вцепились в волосы Джея, который облизывает забрызганные спермой губы — и только потому, что он держится за голову Джея, он до сих пор не упал. Джей улыбается так же сонно, прижимает к себе бедра Снейпа, поглаживает их медленно, лениво. Откуда-то доносится тихое, жалобное поскуливание.
— Подожди, сейчас, сейчас, — шепчет Джей, и Сириус понимает, кто издаёт эти звуки. С трудом он перекидывает ногу через тело Снейпа. Колени тут же подгибаются; Сириус падает и тихо матерится от боли, потирая ногу.
Он видит, как Джей осторожно тянет Снейпа на себя. Распрямляется изогнутая худая спина, ребра ходят ходуном под тонкой кожей, узкие ладони скользят по полу, по костлявым коленям, по бедрам, покрытым жёсткими черными волосками, сосульки мокрых волос сползают с лица… Это медленное движение — как течение воды, бесконечно и прекрасно, и Сириус повторяет его, тягуче проводя ладонью по бледной груди вниз, к паху Снейпа. Тело под его рукой такое горячее, что его обдает жаром, как от печки.
— Красивый, — бормочет Сириус в полубессознательной истоме.
Снейп смотрит на него расширившимися глазами. Его губы приоткрыты, из груди вырываются тихие прерывистые стоны. Джей качается, как волна, медленно и плавно, сжимая ладони на гладких худых бёдрах. Сириус ложится набок, смотрит вверх — красиво, боже, как красиво... Одной рукой он начинает поглаживать яички Снейпа, бархатистые, нежные, горячие. В голове все плывет, воздух, наполненный стонами Снейпа и тяжелым дыханием Джея, похож на расплавленный мед, янтарный и теплый. Сириус приподнимается и охватывает член Снейпа губами, закрывая глаза, двигаясь вместе с ними и ни о чем не думая. Когда Снейп дважды кончает ему в рот, это кажется таким же естественным, как тепло и дыхание.
Он приходит в себя, только когда обмякший член Снейпа выскальзывает у него изо рта. Он открывает глаза. Джей, держа Снейпа поперек груди, соскальзывая вместе с ним на пол. Сириус придвигается ближе, и Снейп вжимается в него, обнимает одной рукой. Они лежат и молчат, пока реальность не напоминает им, что камни пола слишком холодные и мокрые.
Снейп оказывается наиболее чувствителен к голосу реальности: убирает руку, ворочается, пытаясь приподняться. Но Сириусу слишком лениво и жалко терять ощущение тепла, и он не отодвигается. Снейп замирает.
— Ну и что это было? — спрашивает он.
— У меня ощущение, что ты задаёшь вопрос самому себе, — задумчиво отвечает Джеймс. — Если не очевидно, то это был секс.
— Вы меня трахнули, — слабо говорит Снейп.
— Вот черт, — вздыхает Сириус. — А я запомнил, что отсосал тебе. Вероятно, у меня послеоргазменные глюки.
