Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Для того чтобы всё изменилось безвозвратно и встало с ног на голову, нужно одно-единственное прикосновение.
Тейт понял это сразу: по крайней мере, подсознательно, ибо разбираться, почему он так реагирует на Бергера, и открывать этот ящик Пандоры не было ни сил, ни желания.
Силы отнимал Проект, а желание… желание покоилось на самом дне проклятого ящика, под ворохом причин и оправданий. Он любил Лиссу, чудесную, понимающую, немного наивную (или только притворяющуюся наивной) Лиссу, а вот Бергера старался активно не замечать, потому что человека с гнильцой в душе любить невозможно. Немыслимо. Неправильно.
И поэтому их объятие – благодарность Бергера за ничего не значащую должность – вышло таким неловким и деревянным. Неживым.
Тем не менее, Карпатия доказала неправоту Ричарда Тейта. Он отличный стратег и политик, хороший Президент, объективно и кроме шуток, но с Проектом ПВ Тейт напортачил, крупно напортачил, и в этом плане мало чем отличается от Бергера. Почему-то данное обстоятельство расстраивает Ричарда куда меньше, чем он ожидал.
Впрочем, и сидеть-то ему полагается не у больничной койки упомянутого Бергера, не отводя взгляда от забинтованных запястий своего врага? невольного союзника? а у себя в кабинете.
Те, кто прибыл на СТ10, пока ведут себя тихо, но это только пока. Радио Типпера Мэлоуна оказалось очень полезным в деле предотвращения революции. Ричард помнил, что паровому котлу периодически нужно спускать пар, иначе взрыва не миновать. Сейчас парнишка вёл эфиры из палаты – он и Лили медленно и уверенно шли на поправку, но врач считал, что лучше перестраховаться, чем потом расхлёбывать последствия. Стелла лично проследила за тем, чтобы ему принесли его пульт и часть пластинок, и Ричард не сомневался, что после выписки Типпер и Лили не вернутся в однокомнатную хибарку Мэлоуна – Стелла твёрдо решила забрать их к себе, и никто не сумеет ей помешать, даже сами Типпер и Лили.
Бедная Стелла. У сильной вопреки усталости и недосыпу женщины белели костяшки пальцев и дрожал голос, когда она шёпотом рассказывала о том, как Бергер лежал в луже собственной крови и улыбался улыбкой абсолютно счастливого человека. Алюминиевая ложка, сломанная пополам. Томми Рэнтон не уследил, но халатность принадлежала всем им – они же бросили Бергера в одиночестве парии, правда? Тейт припоминает обычай табу у древних племен – запрете дотрагиваться до определенных вещей, животных или людей и думает, что попросит Стеллу подыскать Бергеру участок работы важный, ответственный, но не критичный для выживания Фортхейвена, участок, который можно легко и незаметно проконтролировать. После того, как Бергер поправится.
А он поправится – сердечный монитор рисует бесконечные и жизнеутверждающие кривые, а грудь приподнимается и опускается в ритме ровного дыхания выздоравливающего человека.
- С Рождеством, Джулиус, - бормочет Тейт. Имя спящего странно резонирует на губах, привыкших называть своего оппонента и бывшего коллегу исключительно по фамилии.
Сон Джулиуса Бергера глубок и крепок, искушение велико, а страх слишком похож на предвкушение.
Тейт протягивает руку к манящим белым бинтам и наконец разрешает себе прикоснуться.
