Если Амбридж пожелает
Пир когда нибудь устроить -
Не отлынивай, а лучше
Развлеки её гостей.
Приходи на пир пораньше,
Разложи на стульях кнопки:
Пусть не думают студенты
Будто дремлют силы Тьмы.
А когда прибудут гости -
Корчи рожи минестерским,
Дергай старост за косички,
Бинсу рожки наставляй.
Флитвику поставь подножку
Задразни до слез Миневру,
Муху дохлую Синистре положи
В горячий суп.
Если Снейпи вдруг захочет
За тобой, вскочив, погнаться,
Ты ему шнурки ботинок
Перепутай под столом.
Вот тогда-то скажет Дамби:
"Было весело у Амбридж!"
Сложат песни - так сумеешь
Ты в историю войти.
Широкий подоконник пахнет нагревшейся краской и пылью. А слезами не пахнет. Совсем. Ни капельки.
Со второго этажа хорошо видны садовые дорожки. Белесые, как выгоревшее июльское небо, неухоженные -- как весь дом. Непривычно.
Откуда-то снизу поднимается тошнотворный запах еды. Подкатывает к горлу, заставляет сглатывать слюну. А вот никуда он не пойдет. И вообще он есть не хочет. А в Хоге кормят гораздо лучше. По крайней мере -- там мясо каждый день.
Драко понятия не имел, что когда-нибудь ему захочется этого мяса. Захочется в школу.
Сладкая вонь переваренной картошки заглушается глухим ароматом табака. Тетка закурила. Чертова тетка. Сидит сейчас на отцовском месте и сбрасывает крупный пепел в отцовскую пепельницу. А мама виновато рассматривает свое отражение в скользкой дольке чайной ложки. Все как обычно: мать вечно чувствует себя виноватой -- то перед мужем, то перед сестрой. А перед ним -- никогда. Ну и не надо.
От нагретого пола все равно тянет какой-то сыростью. Как будто после отцовского ареста авроры опечатали не только счета, но и навесили на дом теплоотталкивающее заклятье. Ему все время холодно, несмотря на летнюю жару. Несмотря на каникулы.
Слышно, как тетка гремит стулом. Нет, слава Мерлину, она еще не уходит. Сейчас она закурит еще одну сигарету. Будет смотреть на маму и презрительно учить ее жизни. Хотя сама в ней ни фига не понимает: вздрагивает при виде эльфов и все время забывает, как зовут нынешнего министра. И курс галлеона просчитывает медленно-медленно, совсем не так, как это делал отец.
Больше всего Драко ненавидит Беллу Лестранж именно за это. За то, что это ее жилистые руки обхватывают подлокотники отцовского кресла. За то, что именно ее чертова закорючка украшает собой долговые расписки, просроченные счета, векселя и закладные. За то, что это ее грубоватый голос отмахивается от кредиторов, как от назойливой мошкары.
Еще тетка умеет кричать на маму. Выбивать из ее пальцев очередной бокал. А мама обмякает и трезвеет -- от одних только властных интонаций.
Именно тетка решила, что занятия будут проходить в его бывшей классной комнате. Хотя Драко, между прочим, совсем взрослый. И имеет полное право входить в отцовский кабинет. Смотреть его бумаги. Может он в них разбирается, откуда ей знать.
Но вместо этого -- унылый стол со следами многолетних царапин и въевшимися тенями детских рисунков. Как будто Беллатрис хочет извиниться, что не отравляла Драко еще и детство.
На первом этаже прохладно. Там есть такие места, где вообще ничего не изменилось. Вещи еще ждут скупщиков из Лютного и дельцов из Ночного. "Цисси, ну на кой шут тебе сдался этот супружеский полигон?" Меблировка спальни гасит полтора векселя. И мама кивает, подобострастно улыбается и смаргивает, глядя в пол.
Как он ненавидит тетку.
Щелк-щелк-щелк. Боммм... Шесть вечера. Часы в отцовском кабинете. Завтра и их продадут.
Щелк-щелк-щелк. Без стука.
--- Не стал обедать? Твои проблемы.
Белла устраивается напротив. Складывает руки на столешнице, как примерная ученица. Диплом об успешном окончании Азкабана.
Из-за таких сук, как она, там усилили контроль. Отцу будет труднее сбежать.
Щелк-щелк-щелк. Беллатрис стучит ладонью по столу. Просит сосредоточиться.
От одного ее вида Драко начинает трясти. И есть теперь хочется. Но она не выпустит. Только в туалет и обратно. Как под конвоем.
Старая мымра.
Он пытается вспомнить какую-нибудь гадость. Просто, назло. Но Белла -- это не мама. Она не будет биться в истерике при изображении дохлой мыши.
А он до сих пор боится мышей.
--- Так ты еще и зверушек боишься? --- пронзительно-ласковым шепотом интересуется тетка. --- Упасть в обморок при виде гиппогрифа? Ай, Драко, детка, как нехорошо...
Докопалась, зараза. Теперь неделю станет вспоминать.
--- Ты заниматься будешь или сопли жевать? --- Лестранж прищуривается.
Отец никогда на него не кричал.
Драко пытается отгородиться. Выстроить... что она там говорила? Стену? Темно-зеленая. Прочная. Как бархат отцовской мантии. Как будто отец его закрывает.
--- Так Флинт на тебя при всех орал или с глазу на глаз, в раздевалке?
Прочная, зеленая. Как листовое железо на библиотечном флигеле.
Войти туда вечером, присесть на подлокотник кресла и спрашивать. Или глядеть через плечо -- на пожелтевшую страницу.
--- За разбитый стакан "превосходно" на СОВах точно не ставят.
Мантия. На плечиках, в шкафу. Теперь она пахнет только дурацкой сыростью. А может, мама тоже ее обнимала.
Отец сам собирался учить Драко окклюменции.
Серая точка пробивает муторное закатное небо. Они стоят на террасе, все трое. Тетка с неизменной сигаретой, мама с альбомом старых колдографий и он. Никто не поверит, но с учебником. "Леггилименция. Теория и практика". Это не хогвартский учебник, а методичка. Маленькая, потрепанная, залистанная до дыр. У тетки все потрепанное, даже руки. Тяжелые веки и морщины выглядят так, будто Беллатрис одолжила свое нынешнее лицо у кого-то напрокат. Она же носит мамины мантии.
Наверное, Драко слегка рехнулся. Потому что он слышит в мамином голосе надежду. А чего хорошего в новых предписаниях из Гринготса? Хотя мама честно обещала, что за экспонаты из оружейки она купит ему метлу. Пять лет назад отец укомплектовывал команду и не морщился, а теперь Драко вынужден летать на каких-то старых дровах. Хоть вообще бросай к чертям квиддич.
--- Теперь тебе не за снитчем надо будет приглядывать... -- Кажется, тетка на него вообще не смотрела. Она испепеляет четвертушку пергамента. -- Нет, Цисси, это не от адвоката.
И мама снова обмякает, а потом косится на окна столовой. Бутылка с наливкой. Никто кроме мамы и не претендует на сладкую выпивку. Эта седая мымра пьет отцовский вискарь.
Сова не ждет ответа. Улетает.
Драко ей завидует. Честно говоря, он сам не ожидал, что ему так захочется отсюда свалить. Куда угодно, хоть в школу. На него там будут коситься и слегка обходить стороной, зато никто не будет рыться в его мозгах с той же хозяйской неспешностью, что и в отцовском сейфе.
Гойл и Крэбб выгонят всех на хрен из спальни и сядут под дверью играть в карты. И никто к нему не полезет.
У тетки очень теплая рука. От неожиданности Драко вздрагивает.
--- Ничего, получишь ты свои результаты. И на учебники деньги найдем.
Все-таки тетка Белла не такой уж хороший леггилимент.
Щелк-щелк-щелк.
Тени деревьев слипаются с июльской листвой.
--- Ночь будет жаркая, -- Белла роется в отцовском шкафу, перебирает бархат и шерсть, оценивает оттенки черного. Серебристые застежки летят на пол.
Мама смотрит на них так, будто это -- повестка в Уизенгамот.
Драко думал, что до полуночи его оставят в покое. Ошибался. Голоса мамы и тетки бесцеремонно долбились в уши. Успокаивали, обещали, говорили о награде. Проклинали отца и просили быть осторожнее.
Потом Беллатрис начала вспоминать Азкабан.
Щелк-щелк-щелк.
Хорошо, что часы стучат так громко.
--- Ему всего шестнадцать...
--- А что ты хочешь, время такое. Это жизнь, Цисси. Да не морщись ты так, обратно все пришьешь.
--- Может, все-таки, я?
--- И куда ты с ним такая аппарируешь? В закрытый паб на стойку бара?
Мама подбирает с пола перламутровые пуговицы.
От мантии немножко пахнет отцом. Наверное, она висела в дальнем углу.
--- Готов?
Теткины глаза прожигают на нем клеймо. Ставят метку. Щеки Драко горят сильнее, чем черная вязь, которую Белла маскирует рукавом маминой блузки.
--- Готов?
Драко очень хочется помотать головой. Стянуть кровельное железо плотной мантии. Уйти к себе. Уставиться на выцветшие следы рисунков, которые сейчас не видны в темноте классной комнаты. Высунуться из окна и заметить свет в библиотечном флигеле.
