Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Осень всегда была любимым временем года Дженсена. Даже в юные годы (а это, увы, было так давно) он всегда любил осень, это постепенное смягчение пятен летней радуги, когда мир медленно замирает, напоследок успокаиваясь перед холодным молчанием зимы. Осенью от земли невозможно оторвать взгляд, настолько ярки краски — малиново-красные и огненно-оранжевые, ярко-желтые и землисто-коричневые — целый водоворот разноцветья, взывающий к его животным инстинктам подобно сладчайшей из песен.
Он припоминал, как в давние времена, попав в резкий восходящий поток, который щипал, словно зима, но утешал, словно весна, он гнался за братом над зеркалом озер и через каньоны из красных скал, а ветер обдувал крылья прохладой. Он помнил, как блестели глаза брата, когда тот оборачивался, улыбаясь, — всегда более быстрый, всегда более сильный, всегда — более. Как они огибали горы и прорезали мглистые облака, и дух осени гонялся за ними, словно эхо смеха. Они были так беззаботны, так счастливы тогда, пока всё не… Ладно. Просто тогда.
Дженсен мысленно вздохнул, планируя по ветру к растущим внизу деревьям. Нечего сейчас копаться в прошлом, упрекал он себя. Поравнявшись с кронами деревьев, Дженсен разжал лапы, чтобы небрежно связанный тюк мог выпасть из когтей. Прошлое ушло; сделанного не исправишь. Теперь у него есть будущее.
При приземлении он сломал пару деревьев; их стволы с треском разлетелись в щепки, а листья усеяли всё вокруг, но Дженсен счел это своей победой. Его брат, бывало, валил целые леса, просто потому, что мог это сделать, но Дженсен никогда не принадлежал к тем, кто похваляется своей силой. Еще одна черта, которая, в конечном счете, неизбежно разделила их, подумалось ему.
Земли он коснулся уже в облике человека. Выпрямился и расправил одежду, вынул из волос листья и, быстро определив, куда упал брошенный тюк, с трудом взвалил его на одно плечо и направился вглубь леса.
Найти пещеру было нетрудно, ведь он столько раз бывал здесь. Вход был неплохо укрыт за горой упавших камней — всего лишь косая трещина в скале, через которую с трудом смог бы протиснуться человек, но Дженсен знал, что внутри это просторный грот, прохладный и, что особенно важно, легко обороняемый. Им необыкновенно повезло, что они нашли такое место; почти все хорошие убежища занимают еще ранним летом, остальные же переходят из поколения в поколение. Хотя Дженсену оно бы ни так, ни эдак не досталось. Это место было их собственным — их домом, и это был лучший дом на свете.
Знакомое предупредительное урчание раздалось, едва он сделал первый шаг внутрь пещеры, но Дженсен легко отмахнулся от него, сдвинув тюк на спину и быстро привыкая к слабой освещенности. Когда он заговорил, голос странно отдавался эхом от каменных стен.
— Расслабься, любимый. Это я.
Урчание тут же прекратилось, и Дженсен улыбнулся сам себе, медленно пробираясь мимо провалов в земле и поблескивающих минералообразований. Пещера была достаточно просторной, но неглубокой. Через пару секунд Дженсен уже добрался до самой дальней ниши, и от увиденного тепло медленной лаской распространилось вдоль позвоночника.
Величественный, темного цвета дракон лежал, свернувшись, в глубине пещеры, удобно устроившись своим змееподобным телом в круглом гнезде из кучи грязи и травы. Его кожа была темного, дымчато-серого цвета, как сердитое грозовое облако посреди бури, а чешуйчатая шея, целых шести футов длиной, лениво лежала на двух передних когтистых лапах. Крылья были прижаты к телу, а длинный колючий хвост обвился вокруг гнезда, защищая его, но, приблизившись, Дженсен не заметил ни напряжения в позвоночнике дракона, ни страха или опасения в его прищуренных золотистых глазах, пока тот молча следил за приближением Дженсена.
Дженсен небрежно сбросил с плеча тюк.
— Принес тебе обед, — сказал он и с удовлетворением отметил, как блеснули глаза дракона. — Несколько лососей и случайный олень, которого я поймал по дороге сюда. — Говоря это, он развязал тюк и вытряхнул его пропитанное кровью содержимое прямо на землю пещеры. — И не беспокойся, я сохранил печень, как ты и просил, избалованная ты принцесса.
Дракон фыркнул на него, сверкнув ноздрями и выпустив горячий воздух, но, прежде чем повернуться и схватить зубами сразу двух лососей, нежно ткнулся носом в плечо Дженсену, тепло и ласково.
— На здоровье, — улыбнулся Дженсен, присаживаясь на край гнезда и ласкающим движением проводя вдоль спины дракона.
— Эй, дашь мне на них посмотреть?
Без единого колебания дракон быстро приподнял одно из крыльев и немного сдвинулся, не отрываясь от поглощения пищи. Дженсен сглотнул; волна гордости и безграничной любви охватила его, когда он протянул руку и медленно погладил пальцами два кремовых кожистых яйца, лежащих в середине гнезда. Каждое было около фута длиной, теплое на ощупь, и когда Дженсен закрыл глаза и сосредоточился, то почувствовал под тонкими скорлупками движение: крошечные существа двигались внутри и толкались в ответ на его присутствие, как будто хотели поиграть с ним. Это было чудом, не более и не менее, — жизнь, которую они создали вместе, жизнь, которой, как он считал, у него никогда не будет. Он мягко, едва слышно рассмеялся, еще не в состоянии поверить полностью. Подумать о таком еще совсем недавно, когда он считал себя обреченным прожить остаток жизни в одиночестве… Если вообще прожить.
Звук пережевываемых костей, раздававшийся рядом, внезапно прекратился. Он почувствовал дуновение воздуха, что-то вокруг изменилось, и вдруг теплые пальцы твердо и уверенно обхватили его ладонь; они были мозолистыми на ощупь и при этом ласковыми. Дженсен взглянул в зеленовато-голубые, человеческие глаза, и неловко улыбнулся.
— Привет, Джей.
Его муж улыбнулся в ответ, прикасаясь мягким, трепетным поцелуем к костяшкам пальцев Дженсена. Джаред был совершенно нагим в этой форме, давно отказавшись от необходимости одеваться, когда стало очевидно, что он не скоро сможет покинуть гнездо. Его волосы отросли ниже плеч, заметил Дженсен, — в следующий раз их нужно будет подстричь, хотя он сомневался, что Джареда это заботит. Проводя все дни в драконьем обличье, свернувшись и охраняя кладку, Джаред вряд ли стал бы волноваться о таких вещах.
— Всё в порядке? — наконец спросил Джаред, хотя его немеркнущая улыбка давала понять, что он на самом деле ни о чем не беспокоится.
В ответ Дженсен, легко прикоснувшись губами, поцеловал его, тепло и нежно, хоть ему и хотелось большего.
— Я просто… — еще один неслышный смешок, шепот, тайну которого Джаред страстно хотел услышать. — Я чертовски счастлив сейчас, Джей. Больше, чем я когда-либо мог представить.
Протянув руку, Джаред запустил ловкие пальцы в короткий ежик волос Дженсена. В его голосе, когда он ответил, не было осуждения, лишь искреннее любопытство.
— Больше, чем ты заслуживаешь?
Дженсен не стал отвечать сразу. Беспокойство пожирало его с их самой первой встречи, с того момента, как Джаред впервые позволил разделить с ним постель, долг жизни перед более молодым драконом окутывал его. Конечно, оно немного выцвело от времени, это жесткое чувство обязанности, оцепенение в сердце после стольких лет жизни в одиночестве медленно таяло от тепла и доброты Джареда, его любви, которая казалась неисчерпаемой. Дженсен знал, что его встреча с Джаредом была благословением богов, и каждый день он проживал с огромным чувством благодарности за дарованный ему второй шанс.
Но был ли он его достоин? Стоил ли он этого счастья, этого ощущения мира после всех преступлений, которые совершил? Он был убийцей, он сжег дотла своего брата и причинил многим столько страданий и боли. После всего содеянного заслуживал ли он жить долго и счастливо?
Джаред, сидящий перед ним, обхватил его лицо большими ладонями. Он улыбнулся Дженсену, взглянув так, как обычно глядел на тех особенно нахальных, неоперившихся юнцов, которые отказываются покидать гнездо, боясь неизбежного падения на землю.
— Знаешь ли, правильный ответ на этот вопрос только один, — сказал он.
И в самом деле, подумал Дженсен, Джаред прав. Он получил свою кару, безропотно отбыл годы, целые века сурового наказания за то, что совершил. Может быть, боги привели его к Джареду не случайно. Может быть, просто может быть, настало время отпустить всё и попробовать взлететь.
Подняв голову, он положил одну ладонь на грудь Джареду, чувствуя, как сильно бьется его сердце, как жизненная сила его любимого сливается и сплетается воедино с его собственной, поэтому они скорее были одним целым, чем двумя. Как и во всем остальном, что связано с Джаредом, это получалось, как ни странно, очень легко.
— Нет, — сказал он, улыбаясь в ответ. — Нет, пока у меня есть ты.
Джаред широко улыбнулся, наклоняясь для еще одного быстрого поцелуя.
— И ведь тебе страшно повезло, что у тебя есть я, — произнес он, хотя руки, ласкающие плечи и спину Дженсена, предполагали взаимный собственнический инстинкт. — Поймать Среброкрыла, знаешь ли, очень нелегко.
— Сложнее, чем Колосса? — спросил Дженсен, целуя мужа, проскользнув языком ему в рот, позволив рукам гладить тело Джареда, спускаясь всё ниже и ниже.
— М-м, — ответил тот, тычась носом возле уха, потом влажными, жадными губами целуя подбородок Дженсена. — Присяжные еще не вернулись с обсуждения.
— А я уверен, что да. — Для Дженсена, тем не менее, тут не было сомнений. Все остальные считали счастливчиком Джареда — Колосс был самой что ни на есть королевской крови, легендой, о Войне за Господство между ним и его братом знали все, и породниться с Колоссом было всё равно, что породниться с самой силой, создавшей этот мир, — но Дженсен знал, что все они неправы. Это случилось не потому, что Джаред был Среброкрылом, хотя сами по себе они появлялись относительно редко. Это случилось потому, что Джаред был именно Джаредом, и Дженсен часто просыпался от восхищения этим прекрасным, замечательным существом, которое, благодаря божественному провидению, ему удалось как-то завоевать и удержать.
Они отодвинулись от гнезда, устроившись у прохладной задней стены пещеры. Расправляя затекшие от долгого лежания в скрюченной позе мышцы, Джаред издал тихий стон. Каким бы тихим этот стон ни был, но член Дженсена на него среагировал.
— О боги, у меня всюду судороги. В следующий раз наседкой будешь ты, пока я буду добывать еду!
Дженсен только усмехнулся, позволяя Джареду оседлать его бедра.
— Ты же знаешь, что для этого нам придется найти пещеру побольше, — ответил он.
— Точно. — Джаред опять сместился, но в этот раз по совсем другой причине, и Дженсен не смог сдержать тихого стона, когда их соски соприкоснулись. Улыбка Джареда превратилась в ухмылку.
— И как только подумаю об этом, представляю, как ты давишь яйца своей гигантской задницей.
— Теперь я точно знаю, что ты безнадежно страдаешь по моей заднице, спасибо тебе огромное, — ответил Дженсен, и Джаред разразился беззвучным смехом.
— Ага, — сказал он, сверкнув глазами, — и, наверное, даже сильнее.
Они опять поцеловались, горячо, влажно, идеально, и Джаред не сдержал горловых стонов, когда Дженсен ласкал его поясницу, забираясь проворными пальцами еще ниже.
— М-м, Дженсен, дети смотрят. — Сказав это, он, тем не менее, шире раздвинул свои сильные бедра, облегчив доступ для пальцев, и Дженсен только усмехнулся в ответ.
— Пусть учатся смолоду, — ответил он, мягко надавливая средним пальцем на вход Джареда, просто чтобы услышать, как тот стонет и жадно толкается навстречу ласке, а его твердый, покрасневший член начинает сочиться смазкой, касаясь бедра Дженсена.
— Естественный инстинкт размножения, и все дела.
Джаред ответил ему слегка ошеломленным взглядом сквозь длинные пряди волос, но начал вбиваться в Дженсена, зарумянившись от нарастающего возбуждения.
— Ты понимаешь, что у меня не может быть еще одного помета до следующего года, да?
При этих словах усмешка Дженсена стала совсем хищной, он вспомнил все те случаи в прошлом, когда ему приходилось выскальзывать, чтобы кончить не в Джареда и избежать зачатия.
— Вот именно, — сказал он, нежно проглатывая сердитый вздох Джареда, и опустил Джареда на обе лопатки.
Потом они лежали, крепко обнявшись, потные и усталые, но совершенно удовлетворенные. Джаред слегка подул, лаская нежную кожу под мощным подбородком Дженсена.
— В сырой пещере, рядом с половиной оленьей туши и детьми меньше чем в двух футах, — пробормотал он, хотя Дженсен чувствовал, что он улыбается.
— Мы просто потрясающие примеры для подражания.
Дженсен лишь пожал плечами, зарываясь заботливыми пальцами в спутанные пряди волос, нежно почесывая голову Джареда, отчего тот, довольный, едва ли не мурлыкал. Они какое-то время лежали, и молчание уютно укутывало их, словно одеяло, потом Дженсен повернулся к Джареду, теплым дыханием вороша его волосы.
— Эй, — прошептал он, подчеркивая обращение легким поцелуем в висок. — Полетаешь со мной? Там так красиво снаружи.
Джаред тихо хмыкнул, не соглашаясь и не отказываясь.
— Не знаю. Не стоит оставлять детей одних.
— С ними всё будет в порядке, — упорствовал Дженсен, уже чувствуя, как при мысли о полёте в сердце что-то шевелится, разворачивается, и снова оживает ощущение ветра под крыльями.
— Кроме того, ты сидишь над ними слишком долго, и в результате у нас будут только мальчики. Слишком много мужчин в семье, Джей.
Джаред фыркнул в ответ, но возражать не стал, заметив лишь:
— Думаю, тут стало слишком жарко, — и медленно принял сидячее положение. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на гнездо, в его глазах, тем не менее, мелькнула неуверенность, и Дженсен быстро наклонился вперед, отвлекая его поцелуем.
— Не беспокойся, — произнес он. — Я пометил собой весь лес. Никто не осмелится приблизиться.
Дженсен сказал это без задней мысли, но когда Джаред, повернувшись, посмотрел ему в глаза, он точно знал, что Джаред собирается сказать. Поэтому Дженсен, не дав ему даже открыть рот, продолжил:
— Знаю. Знаю, что тебя злит отношение ко мне других драконов, их страх, и я знаю, ты хочешь, чтобы в будущем всё было по-другому. Я тоже хочу и думаю, что когда-нибудь так и будет. Просто… мне нормально и так, Джей. Если это гарантирует безопасность нашим детям, то мне достаточно.
Мгновение казалось, что Джаред хочет начать спор, но затем что-то победило; возможно, логика Дженсена, возможно, его собственные родительские инстинкты или тот факт, что он — тот Джаред, который так глубоко и безгранично доверяет Дженсену, что Дженсена часто это даже пугало. Так или иначе, но Джаред лишь пожал плечами, одарив Дженсена кривоватой улыбкой.
— Ладно, хорошо, — только и сказал он.
Они вместе собрали несколько пригоршней травы, и прежде, чем бережно укрыть яйца, Джаред наклонился, чтобы поцеловать каждое. Позаботившись о детях, Дженсен повернулся к Джареду, протянув руку:
— Пошли?
Когда они вышли из пещеры на свет, Джаред тут же начал моргать, прикрывая рукой глаза от слепящего солнечного света.
— Боги, сейчас гораздо светлее, чем я помню. Неужели я был заперт внутри целых четыре недели?
Дженсен пожал плечами.
— Прошла половина срока, — ответил он. — А результат того стоит.
— Ага, — улыбнулся ему Джаред. — Уже стоит. — Он зевнул и вытянул руки за спиной, как будто не подозревая, какое зрелище при этом представляет, потом резко выпрямился и указал на нечто за левым плечом Дженсена. — О боже… что это такое?
Приступ страха охватил Дженсена, и он, готовый к нападению, обернулся, чтобы посмотреть, но тут же раздался громкий смех Джареда, за мгновение до того, как всё вокруг снова изменилось. Дженсен оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как красивый серый дракон отталкивается от земли в воздух взмахом мощных крыльев, а его золотистые глаза лучатся весельем.
«Ты всегда был таким доверчивым, Дженсен».
Дженсен улыбнулся. «Я тебе покажу «доверчивого», подумал он, чувствуя, как огонь разгорается в нем, когда он превращается, как дракон у него внутри с ревом расправляет крылья в момент трансформации, и весь мир становится лишь землей и ветром, горами и озерами, круговертью осенних листьев и его любимым, зовущим из самых глубин своего сердца, за собой, в бесконечное небо над головой.
«Лети за мной», услышал он шепот, и Дженсен полетел, как делал всегда и как всегда будет делать. Целую вечность. Навсегда. За Джаредом.
