-Ну, Поттер, а теперь в лицо мне скажите то, что обо мне думаете!
-А мне гарантированна свобода слова?
-Конечно гарантированна! Как и отработка, а если повезет, то еще и исключение из школы
Когда ты рисуешь себя - ты рисуешь страх. Когда рисуешь семью - это твои кошмары. Лес, сад на бумаге - ужасы в голове... Страх можно найти и разгадать везде, и это не меньшее искусство, чем его посеять.
- Это просто кошмар, Ренетт, не волнуйся. У всех они бывают. Даже у монстров из-под кровати бывают кошмары. Правда, монстр?
- А о чём бывают кошмары у чудовищ?
- Обо мне!
Doctor Who
Нам было лет по восемь-девять — тебе, мне и Джимми Флинну. Мы выдумали самое жуткое чудище, какое только могли представить; чудище было наше персональное, желало слопать только тебя, меня или Джимми и непременно под шоколадным соусом.
"Призрак-5" Роберт Шекли
Локи было несколько обидно и досадно: он провернул столько действий, теперь кажущихся излишними, столько запугивал, подкупал, очаровывал, угрожал, манипулировал, даже кое-что потрудился самостоятельно выкрасть – в общем, уйма усилий, чтобы собрать достаточно материалов о своем ненаглядном братце и его нынешних митгардских дружках, так называемых «Мстителях». Теперь же увесистые папки с подробным досье на каждого из них оказались бесполезны. Локи тупо пялился на них, пока его новый помощник, психолог-консультант по фамилии Крэйн, с жадностью просматривал пачку корявых детских рисунков, совершенно не обращая внимания на серьезные и совершенно достоверный личные дела.
- Может быть, вы всё-таки полистаете биографии? – ядовито спросил трикстер. – Там изложено всё необходимое: родители, детство, карьера…
Доктор Крэйн сделал неопределенный жест рукой, мол, незачем. Локи скептически фыркнул. Психолог соизволил поднять на него глаза и пояснить:
- Там нет ничего нужно нам. То, что вы хотите знать, есть в этих рисунках, - и снова закопался в ворохе пожелтевших от времени листков.
Локи категорически не понимал, как доктор собирается найти интересующую его информацию в кривых кракозяблах, намалеванных Тором или в принцессах с разным количеством пальцев на руках, тщательно и с любовью нарисованных Черной Вдовой, и это его раздражало.
- А почему этот человек раскрашен синим и у него заштриховано туловище, вы, случаем не в курсе, мистер Лафейсон? – Крэйн выудил одно из художеств из общей кучи и показало его Локи.
- А? Это не человек, это йотун, - нехотя ответил трикстер.
- Они, что ли, синие? – уточнил доктор.
- Да. А на коже у них ритуальные шрамы.
- О. Понятно, - психолог кивнул и опять зарылся в бумажки.
Локи нетерпеливо барабанил по столу двумя пальцами. Чушь какая, твердил ему рациональный внутренний голос, детские рисунки, йотуны синие. Не забывай, отзывался на него некто другой, также обитающий исключительно в голове трикстера, что он – самый крупный специалист по страхам, так что он знает, что делает. Чтобы заглушить обоих собеседников, Локи взял один из рисунков со стола, помеченный «Тор, 327 лет», и уставился в него.
- Любопытная картинка, - прокомментировал его выбор Крэйн, не отрываясь от другого листка и одновременно делая какие-то пометки в своем блокноте.
- Ммм? – Локи поднял бровь.
- Вот смотрите, - психолог ткнул карандашом в тонкие лошадиные ноги – на животном восседала фигура, означающая, должно быть, самого Тора, только когда он вырастет, - ваш брат не привык строить долгосрочные планы и обеспечивать себе устойчивое положение в обществе. Это так?
Трикстер согласно кивнул.
- С другой стороны, - карандаш заскользил вверх, - о нем нельзя сказать, что он целиком полагается на волю случая или отдает инициативу в чужие руки. Все процессы он предпочитает контролировать самостоятельно.
Локи удивленно моргнул. Все было абсолютно верно.
- Но это же детские рисунки! – попытался возразить он. – С тех пор прошли тыс… много лет!
- Да, - безмятежно отозвался Крэйн, - но некоторые свойства характера не меняются со временем. Все наши привычки родом из детства.
- И страхи?
- И страхи.
- Сомневаюсь, что и теперь Тор боится тени от пустых доспехов.
- Хмм… Расскажите об этом поподробнее, - психолог отложил рисунок, который держал в руках и выжидающе посмотрел на Локи.
- Ну… - Локи заерзал на стуле, который ему стал внезапно неудобным, как и всё в этой полутемной комнате, будто ему предстоит исповедаться в собственных позорных тайнах. – Когда-то, когда нам было лет по тр… по шесть-семь,Тор считал, что из теней, которые отбрасывают сложенная одежда или снятые доспехи, может выйти призрак.
- Из любых теней?
- Да. Но если из теней доспехов, то призрак особенно опасен. А если доспехи старые и не раз меняли хозяев – тем более, - уточнил Локи.
- Чем опасен?
- Он убьет того, кто его видит.
До коронации осталось всего ничего. Тор уже готов выйти в зал и осушает последний бокал вина перед этим – на удачу. Вот он стоит, глядя прямо перед собой, выпрямляет спину, довольно ухмыляется сам себе. И вдруг краем глаза он замечает скользящую по колышущейся портьере, свисающей с высокого потолка, тень рогатого шлема. Тень плавно движется к нему, пританцовывая, изгибаясь на складках ткани. Тор невольно сжимает эфес прикрепленного к бедру меча и задерживает дыхание. Тень разрастается, у нее появляется туловище, руки с когтистыми длинными пальцами – Тор будто видит металлические шипастые наручи, в которые они закованы – и широкие, зловеще распростертые крылья. Уверенность пропадает с лица громовержца, он напрягается. И тут из портьер бесшумно и стремительно выступает фигура, ломающая тень.
- Локи, это ты, - выдыхает Тор.
- Насколько я понял из наших предыдущих бесед, мистер Лафейсон, ваш брат – очень общительный человек, не так ли?
- Да, это так.
- Странно, странно… Обычно страх мистических существ характерен детям с низкой общительностью, - сказал доктор Крэйн, будто размышляя вслух. – Впрочем, исключения нередки.
Локи вздохнул.
- По правде сказать, - произнес он, пряча глаза, - сказку о призраках из теней рассказал Тору я.
- Зачем?
Локи неопределенно пожал плечами.
- А зачем дети пугают друг друга? Может быть, я завидовал, потому что мне казалось, что мой брат вообще ничего не боится. Может быть, мне не нравилось, что он разбрасывает свои доспехи в нашей комнате. Может быть, просто хотел повеселиться. Не помню я.
- Вы в детстве играли доспехами? – психолог скорчил недоверчивую мину.
- Ага, - коротко ответил Локи, так что стало понятно, что на эту тему он не будет говорить подробно.
- Понятно.
Доктор Крэйн поворошил кучу рисунков и достал еще один.
- Это… дракон, я правильно понимаю?
- Да.
- На этом же листе есть второй рисунок, совершенно иной по почерку. Его рисовал кто-то другой, вы в курсе?
- Это мой рисунок.
- Тогда вы присутствовали при том, как Тор изображал вот… это.
Локи кивнул.
- Расскажите.
- Это было очень давно, - трикстер потряс головой. – Я не помню точно. Кажется, отец вернулся… с войны, он был ранен. Все суетились, мать плакала, нас с Тором заперли в библиотеке, чтобы мы не мешали. И… вот, - неуклюже закончил повествование Локи.
- Ага, теперь все ясно.
- Что?
- Рога, зубы, огромные глаза… дракон похож на змею, но у него так много лап… - расплывчато и непонятно ответил психолог. – Ваш брат не любит змей?
Локи снова пожал плечами.
Тор смотрит на озорные огоньки, скачущие по тонкой-тонкой сеточке радужки в глазах Локи, и ему становится не по себе. Наверное, я еще не отошел от испуга, говорит он себе. Струхнул, как маленький ребенок, как последний дурак. Локи широко улыбается и оглаживает воздух выпрямленной ладонью. Из чаши на подносе слуги, в которой только что было ароматное красное вино, выползают, приподнимаясь на хвостах, маленькие змейки. Слуга вскрикивает и роняет посуду, гулко звякнувшую о каменный пол, на него же влажно шлепаются змейки. Тор вздрагивает.
- Я всего лишь хотел пошутить, брат, - ухмыляется Локи.
- Так что вы хотите сказать этим, доктор? – трикстеру начала надоедать манера доктора Крэйна не говорить по существу, копаясь в бесполезных деталях, которые и без того известны Локи. Психолог снял очки в тонкой оправе и потер глаза, собираясь с мыслями для ответа.
- Знаете, Лафейсон, не существует страшных вещей... то есть вещей, вызывающих страх. То, что люди боятся их - иллюзия, страх в действительности живет внутри. Конечно, существуют страхи смерти, голода, холода и огня, но это даже не страхи – это инстинкты. То же, о чем вы меня спрашивали – это миражи, которые вы хотите, как я понимаю, использовать против вашего брата. Так вот, я думаю, что все иллюзии, вызывающие у него дискомфорт, прекрасно известны вам и без моей помощи. Более того, - доктор тонко улыбнулся, - я считаю, что вы сами давно посеяли их зерна, вам только нужно припомнить их. Это я и делаю – помогаю включить вашу память. А тем, что вы уже сделали, я искренне восхищаюсь, я говорю это как профессионал профессионалу. Я даже готов предложить вам с вашим братом поучаствовать в моих исследованиях в Аркхэмкой клинике – вам в качестве консультанта, Тору – пациента.
Локи нехорошо усмехнулся, встал и навис своим немалым ростом над спокойно сидящим доктором.
- Вы правы, - тихо и угрожающе прошипел он и сменил интонацию, пародируя самоуверенный тон психолога. - Знаете, доктор, а я боюсь себя. Я могу делать страшные вещи.
- О, я не сомневаюсь, - все так же безмятежно отозвался Крэйн. – И я надеюсь, что вы не спровоцируете меня на то, чтобы я заставил вас бояться себя еще больше.
Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, Крэйн – нашаривая в ящике стола маску и компактный баллончик, Локи – сжимая в кулаке трость с крупным светящимся камнем в набалдашнике, трансформированную из алебарды-посоха.
- Что же, благодарю вас за консультацию, доктор Крэйн, - наконец сказал Локи светским тоном.
- Вам спасибо, мистер Лафейсон, - ответил психолог, лучезарно улыбаясь, и встал, протягивая ладонь для рукопожатия. – Вы заберете рисунки с собой сейчас? – доктор обвел широким жестом кучу бумаг на столе.
- После, - процедил Локи сквозь зубы и стремительно вышел, не сдержавшись-таки и хлопнув дверью.
«Впрочем, - думал он, шагая по темным коридорам, - эти сеансы небесполезны. Теперь я точно знаю, где искать его слабые места.»
Доктор Крэйн вытащил из кипы рисунков несколько, те, которые не принадлежали руке пациента, навязанного трикстером, и разложил их перед собой.
- Боитесь себя, мистер Лафейсон? Не думаю… - и принялся мурлыкать под нос, записывая что-то в блокнот и сверяясь с детскими каракулями.
Когда Тора обступают тысячи хохочущих фигур - столько не должно поместиться на узком Биврёсте, это противоречит любой логике - он зажмуривает глаза. Громовержец знает, что это всего лишь иллюзии, но почти готов признаться себе в том, что боится. Не этих призрачных силуэтов, нет, у него есть вполне конкретный овеществленный и одушевленный персональный страх, родной, но пугающий своей непостижимостью. У страха есть имя - Локи.