- Рон, а как у тебя с девушками?
- А никак!
- Почему?
- Мне еще в раннем детстве отец говорил: «Сынок, никогда не поступай с людьми так, как не хочешь, чтобы поступили с тобой!»
Персонажи ЗВА принадлежат MGM и прочим гражданам, причастным к созданию Звёздных врат, а я как всегда: денег не получаю, ничего не знаю, моя хата с краю.
Are you hungry?
Are you sick?
Are you begging for a break?
Radiohead, “We Suck Young Blood”.
Шок – это прекрасно, шок это хорошо. Потому что употребление алкоголя с целью забыться заканчивается головной болью, тошнотой и прочими изысками абстинентного синдрома. А так – всего лишь приятное онемение. Не тела, но души.
В первые несколько часов, в хаосе и неразберихе, задумываться о том, что именно только что случилось, было некогда – Родни вместе со всеми помогал разгребать завалы, отбирая то, что ещё можно было починить. Башня уцелела чудом, лишившись всех стекол и части потолка. Стены покосились, искривились, но выстояли. Меньше всего досталось полу, хотя он почернел и обуглился в том месте, где находился эпицентр взрыва.
Потом, разбирая вещи Карсона, держась за ручку гроба, и у открытой могилы в далекой шотландской деревушке Родни ничего не чувствовал. Совсем. Умом он понимал, что боль потери пока слишком сильна, чтобы её ощутить, но цеплялся за это отстраненное равнодушие – когда оно закончится и начнется «отходняк», похмелье покажется раем.
Фотографию, где кто-то «щёлкнул» их вместе на одной из немногочисленных дружелюбных планет (возможно, Пэрриш, но Родни не был уверен), он оставил себе. Как напоминание, что его друг действительно существовал, и радовался доставленной «Дедалом» удочке, мечтая о невиданных на Земле рыбах.
Речь Элизабет в Контрольном зале невольно царапнула учёного своим пафосом: да, доктор Беккет спасал жизни, не спал ночами, выхаживая самых безнадёжных раненых, но эпоха древнегреческих трагедий давно ушла в прошлое, и было бы правильнее рассказать о нём что-нибудь простое, человечное. Карсон боялся высоты, любил леденцы со вкусом вишни, молочные коктейли и исторические хроники, и всей душой ненавидел несправедливость и ромовый пудинг. Но Родни молчал. Даже на поминках, когда старший брат Карсона передал ему слово, он не смог выдавить из себя ни звука. Странно, особенно для того, кто обычно болтает в круглосуточном режиме. Он знал, люди шептались, удивляясь, что может быть общего между эгоистом и истериком, обладающим безграничным самомнением, и тихим шотландцем, редко повышавшим голос. Друзей, подобных Карсону, у таких, как Мередит Родни МакКей, не бывает, верно?
Вернувшись на Атлантиду, он послушно отправился к Кейт Хайтмайер. Без заключения психолога о проходе через Врата лучше забыть.
Вина и отрицание, говорила Кейт, это нормально.
- Представьте, что вы всё-таки отправились на рыбалку c Карсоном, как и обещали, Родни. И отключили связь – выходной, не хочется, чтобы вас дёргали…. Если честно, не представляю вас без ноутбука….
- Я бы взял его с собой. Карсон поругался бы немного, потом посмеялся бы, что я и сплю с компьютером в обнимку…. Если бы я полетел с ним, он бы не умер.
- Те несколько взрывов, Родни. Он бы всё равно произошли. Доктор Вейр послала бы за вами подполковника Шеппарда или майора Лорна. Но время было упущено, и, кто знает, вероятно, тогда было бы больше пострадавших. Больше смертей. Доктор Беккет спас всех нас, и ему не хотелось бы, чтобы вы винили себя.
- Откуда вы знаете?
- Карсон Беккет не способен держать на кого-либо зла, и в глубине души вы это тоже понимаете, Родни. На сегодня достаточно, жду вас в понедельник, в три часа. Хорошо?
- Да, доктор Хайтмайер.
- Вот рецепт. Успокоительное. Сейчас я не буду назначать вам антидепрессанты или транквилизаторы. Не следует злоупотреблять ими. Но если вам что-то понадобится до понедельника, обращайтесь в любое время.
- Конечно, доктор Хайтмайер.
В медчасть Родни не пошёл. Новое лицо и отсутствие шотландского акцента заставили бы его покинуть уютный кокон неестественного спокойствия, а учёный не был к этому готов. Не теперь. Бумажку, исписанную традиционным для врачей неразборчивым почерком, забрал Радек, понимающе похлопал Родни по плечу, и вскоре на столе астрофизика появились пончики, кофе и небольшой пузырек с темной жидкостью, распространяющий вокруг себя ароматы пустырника и ромашки.
Первая миссия «после» прошла успешно. По крайней мере, для знаменитой своей потрясающей невезучестью и не менее потрясающей способностью выбираться из опаснейших ситуаций, пусть и с существенным вредом для здоровья, ЗВА-1. Никто не пытался их убить, покалечить, продать в рабство или предложить местный приветственный напиток с лимонным (или апельсиновым) соком. Кроме того, оказалось, что в палатке шамана обретается МНТ, и после недолгих переговоров команда заполучила его в свою безраздельную собственность в знак расположения к наследникам Древних, ну, и как доказательство мирных намерений. Родни не стал возражать и рассказывать, что наследники они относительные. Больше подобной ошибки он не повторит. Опасно для жизни, да и полный или наполовину использованный модуль в хозяйстве всегда пригодится. Шамана поблагодарили за торжественный ужин, пригласили в гости (вместе с вождём племени), и, обменявшись с хозяевами заверениями в вечной дружбе, ЗВА-1, гордые собой, неспешно удалилась к Вратам. Всю дорогу Шеппард бросал на учёного обеспокоенные взоры, но на брифинге МакКей светился от радости: МНТ это вам не пшеница какая-нибудь, и Шеппард с Тейлой успокоились. Пожалуй, только Ронон догадывался, что от энтузиазма учёного за милю несёт фальшью, но приставать с расспросами было не в привычках сатеданца.
К сожалению, «шоковое» состояние не может длиться бесконечно. С каждым днём завеса становилась всё тоньше и тоньше, и Родни надеялся, что когда его «прихватит», он будет на Атлантиде, а не посредине битвы с рейфами.
Карсон.
Мягкий голос, лёгкая рука – уколы никогда не казались настолько безболезненными. С ним было не страшно. Когда так отчаянно борются за твою жизнь, перемежая уговоры с гэльскими ругательствами, от цветистости коих покраснел бы и морской волк, умереть никак нельзя.
Первый человек, что-то увидевший за хвастовством и показной уверенностью.
Друг, покорно соглашавшийся на эксперименты с инопланетной техникой, которой он боялся до потери пульса и сознания.
И нарушенное обещание.
Кейт Хайтмайер не ошибается –дипломированный специалист всё-таки, но от этого не легче.
Он сказал, что с удовольствием поедет на рыбалку. И позже нашёл предлог, чтобы отказаться от поездки. Потому что очень хотелось закончить обновление для сканеров дальнего действия. И пообедать с Кэти – с милой девушкой, слушавшей его, затаив дыхание и с открытым ртом. А рыбу он половит в следующий раз.
Он не знал. Или знал и забыл, что следующий раз – весьма ненадёжная категория. И придётся с этим жить дальше.
Галлюцинация на пирсе стала последней каплей. Родни не верил в привидения, и не сомневался, что стоящий рядом с ним Карсон, Карсон, который не осуждал и простил его – плод воспаленного воображения. И не проходящего чувства вины. Если дал слово – умри, но сдержи.
Он шёл по коридорам Атлантиды, всё ускоряя шаг. Нужно найти место, где никто его не побеспокоит. Радио Родни бросил на кровати, перезарядил пистолет, проверил фонарь – на нижние уровни города спускаться без сопровождения запрещалось, там могло водиться что угодно: от заблудившегося рейфа до радиоактивных пауков размером с кошку.
Транспортёр доставил его на минус четвертый этаж. Дальше – пешком. Два лестничных пролета, неясные тени от фонаря на стенах, зажатое в ладони оружие – на всякий случай, но двери по-прежнему распахивались перед учёным автоматически. Минус шесть. Можно остановиться: Родни был достаточно далеко от освоенных коридоров Атлантиды, чтобы никому не пришло в голову искать его здесь.
Комнатка, должно быть, когда-то была складом. Её до сих пор загромождали какие-то балки и полуразвалившиеся ящики, но места для того, чтобы свернуться калачиком и наконец позволить себе сорваться (мужчины не плачут и роняют скупую слезу лишь в исключительных случаях – когда это происходит в кино) вполне хватит.
- Доктор МакКей, с вами всё в порядке?
Майор Лорн. Принесли же его черти не вовремя.
- Разумеется. Я тут ээээ… исследую интересные сигналы на ДЖС*, - отозвался Родни. «А голос-то подрагивает, нехорошо».
Лорн недоверчиво покосился на пистолет в его правой руке. Ученый проследил за направлением взгляда, застыл….
- Вы что, подумали…?
Ну, конечно. Нестандартное поведение и оружие, выглядывающее из-под форменной куртки, привлекают внимание. И наводят… на определенные мысли. Скорее всего, Лорн забеспокоился и пошёл вслед за ним. И никого не предупредил – боялся опоздать.
- Я знаю, некоторые товарищи с отрицательным ай-кью спят и мечтают, чтобы я застрелился. Но знаете что – не дождётесь.
- Простите. Но у вас было такое лицо…. Я окликнул вас, но вы не отреагировали…. И я решил лично убедиться, что волноваться не о чем.
- Как видите, волноваться действительно не о чем, - но тираду Родни не закончил – в нём бурлил смех: МакКей не только параноик, самовлюбленный нарцисс и зануда, но ещё и самоубийца, ха-ха-ха, очень весело, просто обхохочешься. Комедия абсурда. Санта-Барбара. И мексиканский сериал.
Смех неожиданно перешёл во всхлип, а потом ещё один, и ещё. Ученый уткнулся лицом в колени, пытаясь справиться с конвульсиями, пропитывая жесткую ткань безуспешно сдерживаемыми слезами. Он слышал, как майор садится рядом на каменный пол, но Лорн молчал и не делал попыток придвинуться ближе.
Дрожь стихла так же внезапно, как и началась, но Родни не решался поднять голову – он не торопился увидеть жалость в глазах Лорна. Он небрежно вытер лицо рукавом, и замер, когда ему в руку лег белоснежный носовой платок.
- Он чистый, - сказал Лорн.
Родни ощутил, как на щеках вспыхивает жаром проклятый румянец, но не успел пробормотать «спасибо» - ожила рация майора.
- Да, мэм. Доктор МакКей со мной, мэм. Мы исследуем склад на минус шестом. Скоро поднимемся наверх. Есть, мэм. Через два часа. Нет, мы справимся.
Астрофизик медленно распрямился и неуклюже поднялся.
- Ну что же, за дело, - нарочито громко произнес он всё ещё нетвердым голосом.
- За дело, доктор, - улыбнулся Лорн. – С какого ящика начнём?
- Пожалуй, с верхнего. Не поможете его снять?
- Без проблем. Ого! Как вы считаете, чем это может быть?
Шок – это замечательно. Поначалу. Потому что потом боль хлынет штормовой приливной волной.
Боль – это жизнь, думает Родни. Она не уйдёт, но будут дни, как сегодня, когда хоть чуть-чуть, но становится легче дышать.
________________________
*ДЖС – детектор жизненных сигналов (Life Signs Detector, LSD)
