- Кто там?
- Альбус Персиваль Брайан Вулфрик Дамблдор.
- Входите, и пусть последний закроет дверь!
"Надо закрыть", - думает миротворец Альбус.
"Какое хамство!" - думает Персиваль.
"После всего, что я сделал для магического общества, они должны бы сами бегать и закрывать передо мной!" - возмущается Брайан.
"Я последний, но я не закрою," - отрезает Вулфрик.
Тяжело жить с расчетверением личности.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Чертова жара.
Голова с утра раскалывается, будто вчера весь вечер в кабаке проторчал.
А, может быть, и не жара вовсе, а просто я потихоньку и сам превращаюсь в выродка?
А что – тут из горла моего вырывается задушенный какой-то всхлип, и крыса штабная в чине подполковника, что сидит слева, косится удивленно – может, это самое передается половым путем, вот был бы номер…
Сколько уже я трахаюсь с этим отродьем? Год? Или больше?
Если чего и могло передаться, давно уже передалось.
И стало в Столице одним выродком больше, а никто и не понял пока.
Массаракш, и сколько ж их повязали сегодня?
И на кой черт, скажите, я должен торчать в этом душном кабинете?
Ясно ведь, что будет нынче, как всегда: одного отпустят, прочих – на уничтожение либо перевоспитание.
Полжизни б, наверное, отдал, чтоб только оказаться сейчас в тесной квартирке, на чертовом диване, который давно уже пора менять – я, когда разойдусь, меры не знаю, да и выродок мой совсем не маргаритка. Того и гляди не только диван этот несчастный доломаем – пол провалится, и будет соседям снизу сюрприз…
Ну вот, как я и думал: гражданин… а хрен бы с ним, непонятная совсем уж фамилия – знакомая, кстати, рожа, видать, не в первый раз уже берут…
Штраф и домой – ясно, из «полезных».
Следующий – пацан совсем, а тоже…
Трясется весь, чуть сопли по распухшей после допроса физиономии не размазывает.
Перевоспитание.
Ну и хорошо, вот уже на одного меньше, дадут боги – так и до обеда закончим.
Массаракш-и-массаракш!
Это как же?
Блядь, возьми себя в руки, ротмистр!
Что он тебе вечно втолковывает: «Странник вытащит в случае чего»
И где ж, массаракш тридцать три раза, твой гребаный Странник?!
Слава Мировому Свету – это я сумел как-то не проорать на весь Саракш.
Что я там говорил про жару?
Холод собачий – или это меня так тряхнуло, когда рожу его, фингалом свежим украшенную, увидел?
Смотрит он на меня.
Что значит «Не дергайся?»
Вон уже потащили придурка, чтоб его, сейчас прикрутят к креслицу этому да как начнут беседу…
Пока Странник, массаракш его налево, узнает, пока позвонит куда следует…
Предоставят ему свеженький труп и ручками разведут. Мол, простите, господин хороший. Ошибочка вышла.
Это что значит: моего собственного, личного моего выродка будут здесь допрашивать с пристрастием, а я – сиди с каменной рожей и смотри?
Хрена лысого.
Ах как морду-то вашу перекосило, господин подполковник, когда холодное дуло автомата моего прижалось к вашему плохо выбритому затылку.
- Всем стоять, - говорю хрипло.
Массаракш, водички бы сейчас холодненькой!
Выродок мой тоже охренел, когда увидел.
Что там, все они челюсти уронили, только ребятки мои – Сим этот и Гаал – напряглись, оружие на изготовку.
- Руки от него убрать, - конвойным.
- Сюда иди, - а это уже выродку. – Глазками-то не хлопай, господин заместитель…
Мальчики мои без приказа все поняли.
Прикрывали нас, пока мы втроем – я, выродок мой и крыса штабная – медленно из комнаты выходили.
И потом - тоже.
Хорошо хоть штабной попался сообразительный – хоть в штаны и наложил, но не стал отдавать дурных приказов.
Да и толку, сказать честно, не было бы, прикажи он ребяткам, что дворик-то охраняли, стрелять на поражение.
Половина-то из них – мои мальчики.
А которые не мои – те без прямого приказа влезать не стали.
Влезли мы втроем в машину крысы штабной.
Хорошая у него тачка, новая совсем.
Фанк, понятное дело, за руль, я со штабным этим – сзади.
Когда отъехали подальше, выпихнул идиота этого, настоящего боя в жизни не видавшего, прямо в дорожную пыль.
Город-то я как свои пять пальцев знаю.
Успели убраться, пока там не опомнились да не организовали оцепление.
До леса ближайшего ехали молча, а потом выродок мой, чуть в толстенное дерево не врезавшись, затормозил – и вот тут началось…
- Ты что творишь, ненормальный?! Какого голована, я тебя спрашиваю?! Совсем жить надоело, мудила гвардейский?!
Много чего он еще рассказал.
Громко, с выражением.
А я ,видно, и вправду кретин и все, чем он меня обозвал – на спинку сиденья своего откинулся, сигаретку достал и слушал.
И улыбался, как распоследний идиот.
- Ты понимаешь вообще, что натворил? – спросил он как-то обреченно. – Теперь ведь никакой Странник не поможет…
- Плевать, - ответил я.
И не соврал, между прочим.
Сидел в этой тачке дорогой, на сиденье из белой кожи, с головы до ног мокрый, и сигаретка так и не зажженная дрожала в моих пальцах, а штаны как-то вдруг и сразу сделались ну очень тесными – и плевать хотел на последствия.
Никто не смеет пытать моего выродка. Никто.
Точка.
- Идиот, - чуть не простонал Фанк мой, хватаясь за голову.
- Знаю, - ответил я.
И, отбросивши ненужную сигарету, начал расстегивать ремень
Он чуть пальцем у виска не покрутил:
- Прямо сейчас? Здесь?
А у самого глаза знакомым таким огнем загорелись, и мундирчик свой потихоньку начал расстегивать…
- Да, - просто сказал я.
- Идиот, - повторил он. – Сам подставился, мальчишек своих подставил…
- Ничего им не будет. Выполняли приказ своего ротмистра. Ротмистр спятил. Все.
- Спятил – это ты правильно выразился.
И вылез наружу.
Правильно, так быстрей будет, чем через спинки эти дурацкие переползать… И места сзади куда как больше.
- Псих ненормальный, - только и успел он сказать, когда попал, наконец, в мои руки.
А дальше – дальше ему только и оставалось что прогибать спину и рычать «Сильней, ну!»
Он-то у меня тоже псих.
Самый настоящий.
Самый любимый.
Самый лучший, массаракш…
