Гермиона попала в лапы Пожирателей смерти. Они ее всячески пытали, но она ничего не сказала.
Воландеморт спрашивает одного из Пожирателей:
-Вы Круцио применяли?
-Да.
-И что ничего не сказала?
-Нет.
-А вы расчесать ее не пробовали?
-Ну, мы же не звери!!!
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Проверить, все ли пуговицы застегнуты.
Придирчиво осмотреть ботинки.
Начищены до зеркального блеска – впрочем, как всегда.
Лишь бы не встретить взгляд зябко кутающегося в одеяло выродка.
- Не хочу на это смотреть, - получается почему-то не злобно и решительно, а попросту жалко.
Почти… умоляюще?
Чачу злится. На себя – за непривычно-беспомощные интонации в голосе; на этого – ясное дело, ничего не скажет, но в глазах уже появилась тоскливая обреченность; на жизнь свою пропащую и на мироустройство вообще.
- Ну хватит, - чуть более резко, чем необходимо, говорит он. – Я ведь сгоряча и придушить могу, сам знаешь. А ты уж как-нибудь… Не впервой, потерпишь.
Выродок не отвечает, но Чачу прекрасно чувствует умоляющий взгляд.
«А может быть, - думает ротмистр, и размеренное дыхание вдруг сбивается от внезапно накатившего страха. – Может быть, он этого и ждет. Надоело два раза в день подыхать от боли, а застрелиться духу не хватает, вот и…»
А если правда? И что прикажете делать?
Он, Чачу, конечно псих, и убить ему так же легко, как в баню сходить, и выродков он ненавидит, но… Судьба любит шутить над простыми смертными – иначе как объяснить, что ротмистр, гвардеец, верный слуга отчества, готовый на все ради блага страны и Неизвестных Отцов, не сможет, не сумеет жить, если на свете станет одним выродком меньше. Одним конкретным выродком, который сейчас неотрывно смотрит в спину, не решаясь попросить.
А ведь когда-то ротмистр уже узнал, что такое жить без него.
Пусто, холодно, и никакая выпивка не помогает забыть; а иногда вдруг представлялось, что с ним сделали ребятки из Департамента… И подушку грыз, заглушая звериный вой, и ребят, бывало, загонял чуть не до смерти, а однажды чуть пулю себе в лоб не пустил с пьяных глаз – слава Мировому Свету, собутыльник попался понятливый, остановил.
А ведь есть у выродка соседи, и кто знает – вдруг именно сегодня ворвутся в квартирку бравые ребятки…
«Бред, - мысленно рявкает ротмистр. – В доме каждая собака знает, где он служит. И про начальника его бесценного наслышаны. Не посмеют»
С другой стороны, мало ли на свете дураков? Позвонит какой-нибудь кретин куда следует, и неизвестно еще, успеет великий и ужасный Странник вытащить своего зама.
Запросто прибить могут. Бывали случаи, знаете ли.
«Массаракш, - в отчаянии думает Чачу. – И что тогда? Нет, уж лучше я. Быстро и с гарантией. И сразу же – дуло в рот…»
Значит так - проверить, заперта ли дверь.
Обычно ротмистр с порога набрасывается на этого, нетерпеливо тащит в комнату, где ждет предусмотрительно разложенный диван; а иногда, если совсем уж невмоготу, они делают все прямо на полу – в тесной прихожей либо на потертом ковре в комнате.
В общем, про дверь они обычно вспоминают уже после…
Быстрый взгляд на часы – уже скоро.
Что ж, на самом-то деле совершенно не хотелось тащиться куда-то на ночь глядя.
«Диван не подойдет, - размышляет ротмистр. – Не ровен час, навернемся»
Значит, на полу.
На том самом месте, где каких-то полчаса назад…
Выродок смотрит изумленно, однако по-прежнему молчит и послушно садится на пол, опираясь спиной на диван.
Чачу с какой-то фанатичной сосредоточенностью проверяет пистолет – заряжен, с предохранителя снят – и кладет оружие рядом.
Хватает этого за плечи, прижимает к себе.
И до боли сжимает зубы.
«Вот оно, началось», - думает ротмистр.
Выродок в его руках трясется, извивается, стонет чуть слышно.
Рука сама тянется к чужой шее, внутри огненным цветком распускается невыносимая радость пополам со жгучей ненавистью. Внутренний голос рычит: «Убей, убей!», а комната вдруг плывет, мокрый туман застилает глаза.
Неожиданно выродок чуть не выскальзывает из рук – в последний момент Чачу успевает подхватить; секунду ротмистр видит искаженное мукой лицо, закатившиеся глаза.
- Убить, - сквозь зубы шипит он.
Крепче сжимает своего выродка, кусает губы.
– Ни хрена, сука, сиди на месте… Убить… всегда успеется…