Злой, уставший как собака, мокрый Северус Снейп брел, еле передвигая ноги. Дорогу, и без того дурную, развезло, он постоянно поскальзывался и дважды чуть не рухнул в грязь. До Годриковой Лощины оставалось еще полторы мили, и он уныло проклинал того, кто наложил на окрестности бывшего поместья антиаппарационные чары.
Драко Малфоя он оставил в одной из тех сомнительных таверн по дороге, которые за хорошие деньги предоставляли убежище кому угодно, и наказал сидеть тихо и ждать, пока с ним свяжутся. За три дня странствий, пока они перемещались по всей стране, запутывая следы и уходя от погони, паршивец надоел ему хуже зубной боли: мальчишка жаловался на неудобства, трясся от любого шороха и вообще ныл не переставая.
«Еще немного – и я бы его тоже убил», – мрачно подумал Северус, пиная подвернувшийся под ноги камень, и раздраженно отбросил с лица липкую прядь волос. Плащ начал промокать, мелкие холодные струйки стекали с волос и норовили заползти за шиворот.
Смеркалось.
Наконец показалась ограда: ржавая, покореженная решетка со львами и единорогами. Столбы ворот покосились; сами ворота, сбитые почти шестнадцать лет назад, так и лежали на земле, едва заметные в густой траве: если бы Северус не знал, что они там, непременно бы споткнулся. Развалины дома тоже почти заросли: здесь властвовали крапива, кипрей и дикий шиповник.
Он устало прислонился к одному из столбов и поднял лицо вверх, подставляя его дождю: все равно льет, так хоть грязь и пот смоет.
– Альбус, ну неужели нельзя было поступить хоть как-нибудь иначе? – вздохнул он.
Сидевший на втором столбе мокрый и чуть взъерошенный феникс, склонив голову набок, хитро подмигнул ему ярким голубым глазом.
