-Альбус это точно нормально?
-Мини, ну что ненормально в том чтобы оставить младенца осенней ночью, на пороге? Если его Реддл не замочил, то холод и подавно.
Все говорят, что его родители были героями, как будто героизм может читать сказки на ночь, или провожать в Хогвартс, или посылать Громовещатели за проступки.
(Конечно, Бабушка делает это, Гарри делает это, и даже Уизли – но это не то. Конечно, это не то.)
Ему кажется, они думают, что от этого будет лучше. Но это не так. Возможно, это и заставляет его гордиться, но имена, высеченные на памятнике, не заменят тех упущенных разговоров отца с сыном, не заменят потерянной помощи метаморфа.
(Гарри должен понимать это, он должен, но все равно говорит, «они были героями», а Тедди думает про себя, «так же, как и ты, но ты ведь все еще жив»)
Он не спит в полнолуния. Он мог бы, но предпочитает не делать этого. И учителя ничего не говорят, глядя на него по утрам – усталого и измученного.
II.
Виктории восемь, Тедди десять, и он всеведущ. Когда взрослые не смотрят, Тедди изображает их всех, одного за другим, меняя свои черты, копируя их голоса. А Виктория смеется так сильно, что, по ее словам, она готова взорваться.
Тедди решает, что ему нравится Виктория, несмотря на то, что ее имя французское, а ее кожа бледна, как лунный свет.
III.
Иногда ему кажется, что Профессор Лонгботтом понимает все гораздо лучше, чем все остальные.
Гарри должен быть тем, кто понимает, тем, кто говорит «когда мне было столько, сколько тебе сейчас» и «я знаю, что ты чувствуешь». Иногда он так и говорит, но только иногда, и Тедди думает, что на самом деле это не так. Гарри был Избранным, а Тедди даже не был Мальчиком, Который Выжил. За Тедди никто не стоял, он был просто ребенком. У него не было шрама на лбу, и когда он находился рядом с Дементорами, он не слышал, как умирают его родители.
(Он никогда не слышал своих родителей)
А Профессор Лонгботтом понимает, возможно. Он тоже рос с бабушкой. Его родители тоже были героями, только вот у них не было памятника в Годриковой Лощине.
И Тедди думает, что он счастливее Профессора Лонгботтома, и это уже что-то. Ведь Тедди полагает, что он счастливее не многих людей на свете.
(И это не Гарри, особенно не Гарри – кто может быть счастливей Мальчика, Который Выжил Дважды?)
IV.
Когда ему было пять, во время поисков своей морской свинки Тедди нашел коробку с фотографиями под бабушкиной кроватью. Фотографии были старые, и Тедди никого не узнал. Там была одна девушка, которая напомнила ему Викторию – длинные светлые волосы, милое лицо и бледная кожа. Еще две девушки напомнили ему бабушку, одна шатенка с бабушкиной улыбкой на лице, другая брюнетка с ледяным взглядом. Там были и люди, которых он не знал, мужчина и женщина, и два мальчика, которые тоже выглядели смутно знакомыми.
Бабушка вскрикнула, когда обнаружила его, убрала коробку на верхнюю полку шкафа и отправила Тедди в его комнату. Полчаса спустя она вошла в комнату с красными глазами, стаканом молока и шоколадом и извинилась, поцеловав его в макушку и крепко прижав к себе.
Три недели спустя он показал фотографии Гарри, когда Бабушки не было дома. Гарри сказал, что это была семья Бабушки, когда она была молодой, а мальчиков с темными волосами зовут Сириус и Регулус, и что Сириус был его крестным отцом.
Пройдет еще шесть лет, прежде чем ему объяснят, кто та девушка, похожая на Бабушку, и кто та девушка, которая напомнила ему Викторию.
V.
Ему тринадцать, мальчик-слизеринец, усмехаясь, спрашивает его, «не слишком ли ты взрослый для Мишки Тедди? » и Тедди осознает, что его имя не Тедди, а Тед. Мысленно он пробует это имя на вкус: Тед Люпин. Коротко и просто, как у Гарри.
По пути в класс, он проходит мимо Виктории. Она говорит, «привет, Тедди», и когда он отвечает, «зови меня просто Тед», она морщит носик.
«Тед – это слишком взрослое имя», - объясняет она.
Это раздражает его. Между прочим, он старше, чем она, с ее мамой-вейлой и смеющимся папой.
Он спрашивает об этом у Гарри в письме, на что тот отвечает, «я всегда звал тебя Тедди, потому что так тебя звали твои родители. Но если ты хочешь, я буду звать тебя Тед».
Он решает, что Тедди это достаточно взрослое имя, и заколдовывает слизеринца, когда тот снова заговорил об этом.
VI.
Каждый раз, когда у Джинни появлялся ребенок, Тедди был не уверен, счастлив он или нет.
Он был счастлив, потому что Гарри счастлив, потому что его голова почти что кружилась от волнения, а счастье Гарри было заразительно.
Он был несчастлив, потому что появлялся человек, с которым придется делить крестного. Когда появился Джеймс, все было хорошо, Альбус – тоже неплохо, но Лили…Это было слишком – три других человека, которых Гарри будет любить больше, чем его.
Когда он встречает Гарри в холле, тот в очередной раз маниакально улыбается, обнимает Тедди за плечи и говорит, «пойдем, познакомишься со своей сестрой».
«Она не моя сестра», - бубнит Тедди. И ему интересно, делает ли это его плохим крестником.
Гарри не слышит его. И Тедди интересно, делает ли это его плохим крестным.
VII.
В первый раз он поцеловал Викторию на дне рождении Гарри, на заднем дворе Поттеров в свете полной луны. Все остальные все еще веселились на вечеринке, смеялись и болтали. И каким-то образом они двое убежали от всего этого сюда, к траве, залитой лунным светом.
Этой ясной ночью они лежат на траве, Джордж собирается запустить фейерверк, а у них лучшее место во всем дворе, а еще оно далеко от маленьких детей.
Сегодня Тедди выглядит, как его отец. Так бывает каждое полнолуние; локон седины вместо локона цвета, тонкие черты лица, светло-карие глаза вместо темных, зеленых или серых.
Она говорит, «должно быть классно, менять свою внешность, когда захочешь».
Он пожимает плечами, «я не понимаю, зачем тебе это».
Она улыбается ему, ее сладкая, легкая (Боже, пьянящая) улыбка, и он улыбается в ответ.
«Видишь?» - говорит он. – «Наглядный пример».
«Это вовсе не так великолепно», - говорит она и пожимает плечами. – «Я не совсем вейла. Я не могу танцевать», - криво ухмыляется. – «Не могу бросать огненные шары».
Тедди хмурит брови, «жаль». Он смотрит прямо на луну, но что-то подсказывает ему, что Виктория этого не делает. Она смотрит на него.
«Знаешь», - говорит она. – «Ты всегда был моим любимым кузеном».
Он не отводит взгляда от луны. Он смотрит на нее, огромную, круглую, бледную (как ее волосы, как ее кожа) и думает, как ей удалось оказаться так близко к нему. Когда она говорит, он слышит ее голос совсем близко, словно она шепчет ему какой-то мимолетный секрет.
Он смотрит на луну и думает, сказала бы она это, если бы он пошел в отца, а не в мать.
«На самом деле я ведь не твой кузен», говорит он, потому что больше нечего сказать, и его не волнует, что она вейла всего лишь на одну миллионную, она неотразима и, возможно, даже не знает этого, прямо как Флер. Даже не знает, что она делает, что он чувствует. Она племянница Гарри, она на два года младше его и…
«Я знаю», - легко произносит она. – «И я думаю, что рада этому».
Он смотрит на нее, ведь у него не осталось выбора. Она рядом с ним, как вторая луна, сверкающая, и тогда он целует ее, не думая ни о чем.
(И он счастливей Мальчика, Который Выжил Дважды, потому что она отвечает на поцелуй)
