Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Когда слова заканчиваются, я поднимаюсь и делаю первый шаг назад. Тишина плавится и стекает вязкими восковыми каплями. Я хотел бы сказать еще что-то, непременно глупо-ненужное, но сладкая печать молчания залепила мой рот, и печатка на ней – «больше никогда».
Мне кажется, я больше не вернусь, и горный туман эхом в обрыве ловит мои мысли.
Старый мир отпускает меня, слазит, как поношенная змеиная кожа, я гол и беззащитен, но я встаю и иду, оставляя позади.
Первый кадр – Импала. Она застыла ониксовым сателлитом, а вокруг плещет море подсолнухов. Я никогда не видел столько солнц сразу. Кажется, можно расслышать гул прибоя и ход далекой солнечной клепсидры. Мы сидим на капоте Импалы, в руках обоих – теплое пиво. Небольшое intermezzo, только и всего. Мир вокруг кажется разукрашенным неумелым, но старательным ребенком: голубое небо с росчерками белых облаков, легких настолько, будто это потерянное ангельское перо, янтарное солнце, истекающее медом на оранжево-черно-зеленое живое поле, точки-зрачки в кошачьей зелени твоих глаз. Твои контуры дрожат от жары, но я не боюсь потерять тебя: закрыв глаза, ощупью, чувством плеча в плечо, пальцами по губам. Я не боюсь.
Кадр второй – твои руки. В нервных пальцах – смятая сигарета, еще хранящая тепло моих прикосновений. Отец в соседней комнате, окно – настежь, я сижу на подоконнике, а ты стоишь рядом. Ты – черный силуэт на фоне темно-сиреневой комнаты, за моей спиной небо грязно-коричневое, неприятное, а где-то вдалеке в луну уткнулся призрачный палец заводской трубы. Он щекочет ей брюшко, а у тебя в пальцах горит звезда. Ты подносишь ее к губам, я заворожено наблюдаю за тобой, и ты срываешься дымным облаком несказанных слов. Этой ночью у нас одна тайна, хотя завтра утром я получу от тебя по шее – чтобы больше ни-ни, ясно? Я скажу тебе, прикусив губу – тогда ты тоже. Ни-ни.
Звезда в твоих пальцах останется тайной одной ночи.
Третий кадр – глаза. Ты распадаешься, как карточный домик, и каждое утро я просыпаюсь с ужасом. Я боюсь начать забывать. Тебя нет неделю. Глаза зеленые, а возле большого пальца левой руки – маленький шрам. Смешно сказать, картошку чистил, давно, давным-давно, когда небо еще и не думало падать на землю. Тебя нет месяц, и каждое утро вместо молитвы я вспоминаю твой облик, твои манеры и улыбки. Через два месяца меня иногда будит твой голос. Я просыпаюсь, пытаюсь удержаться, поймать тебя, поговорить с тобой, но, стоит мне перешагнуть порог между сном и явью, как ты исчезаешь, опять оставляешь меня. Лето прошло, и твой амулет временами теплеет. Но, наверно, это только мое тепло – хотя, сколько его там осталось… я восстанавливаю детали, пишу тебя, как картину, боясь упустить малейшую деталь. Единственное, что хотел бы я оставить у обочины – застывшее стекло твоих глаз, когда мне на мгновение показалось, будто я заглянул в ад. Но это выше моих сил.
Когда ты возвращаешься, мне кажется, я совсем забыл тебя.
Дорога утекает за моей спиной, и старый мир вмешивается в асфальт, вкатывается в покрытие, притрушивается воспоминаниями пополам с дорожной пылью.
Но я не отпускаю тебя. Мне всего лишь так кажется.
