Сцена суда по поводу дела Лонгботтомов. Старший Крауч выступает:
- И это - мой сын?! Это не мой сын! Я же старался из всех сил, чтобы вырастить порядочного человека, а что вышло?!
Барти-младший:
- Да, папа, ты старался. Но я просто очень изменился за лето.
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
– Не поеду, – хмуро говорит Скорпиус и демонстративно складывает руки на груди.
Альбусу он сейчас напоминает ощетинившегося ежа. И повадки у него ежиные, право слово: чуть что не так – свернуться клубком и выставить иголки. И уже неважно, что послужило причиной недовольства – если Малфой вбил себе что-то в голову, его не переубедишь. Но Ал все же пытается воззвать к его здравому смыслу.
– Да вы с ним даже не увидитесь! Разве что за столом, и то, тебя никто не заставляет вести с ним светские беседы. Мы же договорились уже, все распланировали, продумали...
– Джеймс не входил в наши планы! – перебивает Скорпиус. – Ты говорил, что он останется в Хогвартсе. А уж сидеть за одним столом с этим невоспитанным придурком я точно не хочу!
И стоило шокировать родителей просьбой разрешить Скорпиусу погостить у них неделю? А отец Малфоя – его же чуть ли не месяц пришлось упрашивать! И теперь все коту под хвост, просто потому что Скорпи переклинило на пустом месте?
– Ну хорошо, – Ал готов биться головой об стенку. – Будем уходить на весь день и возвращаться домой только ночевать, еду я буду приносить тебе в комнату в миске, а на улицу мы прямо из-под твоей кровати пророем тайный ход! Чтобы ты ни за что, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, ни разу не столкнулся с великим и ужасным Джеймсом!
Малфой пытается сдержать улыбку, но уголки губ предательски ползут вверх. А у Ала в голове внезапно что-то перещелкивает. Что за дурацкую причину для капризов выдумал Скорпи? Что на самом деле скрывается за категорическим нежеланием находиться рядом с Джеймсом?
– А в чем, собственно, проблема с моим братом? – растерянно спрашивает он, и улыбка мгновенно исчезает с лица Малфоя. – Ну погавкались вы с ним пару раз из–за какой-то ерунды, и что?..
Скорпиус краснеет мгновенно и совершенно по-детски: краска заливает лицо от корней волос и до самой шеи, до безукоризненно выглаженного воротника рубашки. И, подозревает Ал, возможно до самых пяток.
– М-мы с ним не пару раз, – начинает заикаться Скорпиус и краснеет еще сильнее, хотя до этого казалось, что дальше просто некуда. – В смысле, не г-гавкались! Мы с ним вообще не общаемся... Т-только встречаемся иногда... в смысле, в коридорах... Случайно!
Ал в ответ молчит так красноречиво, что становится ясно – уж лучше бы Скорпи вообще ничего не говорил. Они слишком хорошо знают друг друга, чтобы что-либо понять неправильно, и все оговорки и оплошности Малфоя лишь помогают Альбусу быстрее сложить в голове целостную картинку.
Не дожидаясь, пока Альбус окончательно сформулирует мысль, которую как всегда не преминет выложить с обезоруживающей бестактностью, Скорпиус вскакивает с кровати.
– Знаешь, ты прав! – излишне бодро выпаливает он. – Не знаю, что взбрело мне в голову. Будем рыть ходы! – и поспешно сбегает из собственной комнаты.
№2 "Галлеоны"
Альбус не то чтобы сознательно обманул, но оказался категорически не прав.
Даже находясь в гостеприимном доме Поттеров лишь по ночам, Скорпиус умудряется натыкаться на Джеймса. Везде. Дорога по коридору в туалет превратилась в тропу войны, и даже собственная комната не спасает. И хуже всего, что спасаться не хочется.
Джеймс притягивает, сводит с ума и вместе с этим вызывает жгучее отвращение. Еще бы - он мастерски разводил Скорпиуса в течение чуть ли не полугода, ювелирно подстраивал встречи, продумывал действия до мелочей. Манипулятор хренов. А Малфой был и рад – ломался как девчонка, воротил нос, а на самом деле чуть ли не растекался от одного вида Поттера. От напора, бесцеремонности, граничащей с грубостью, от волн желания, исходивших от Джеймса и отзывающихся дрожью в коленях и жаром в низу живота. И когда Скорпиус почти сдался, Джефф Блетчли с пятого курса по доброте душевной, а точнее, из врожденной любви к сплетням и мелким пакостям, рассказал ему о подвигах Поттера. Верить совершенно не хотелось, но не проверить Малфой не мог.
Джефф сказал правду, и ощущение было такое, будто Скорпиуса с ног до головы облили помоями. Джеймс, похоже, хотел не его, а вообще все, что движется, и какую бы реакцию он не вызывал, Малфой слишком высоко себя ценил, чтобы оказаться очередной галочкой в списке Поттера.
По коридору он крадется как вор, но у Джеймса определенно нюх на Скорпиуса. Только этим можно объяснить то, что открыв дверь ванной, Малфой попадает прямиком в его лапы.
– Пусти, урод! – Скорпиус пытается вырваться, но разница в силе слишком очевидна.
– Мне казалось, раньше ты думал иначе, – приподнимает бровь Джеймс и удобней перехватывает тонкие запястья, крепко сжимая их одной рукой.
– Значит, ты ошибся, – зло бросает Малфой, не прекращая тщетных попыток освободиться. – Ты мне не то что не нравишься, ты мне просто омерзителен!
– Я не сотня галлеонов, чтобы всем нравиться! – пожимает плечами Джеймс, всем своим видом показывая, что его вполне устраивает нравиться почти всем.
– Ты столько не стоишь! – шипит Скорпиус сквозь зубы так, что слова едва можно разобрать.
– А сколько ты стоишь? – откровенно смеется Джеймс, сильнее сжимая запястья своей жертвы.
И впечатывает Малфоя в стену, втискивает колено меж его бедер, запускает руку в светлые волосы, запрокидывая голову. Впивается в губы требовательным, жадным поцелуем, и бесполезно сопротивляться – бедра Джеймса вплотную прижаты к бедрам Скорпиуса, и он наверняка чувствует ответную реакцию.
А потом вдруг оказывается, что широкие ладони по-хозяйски шарят под рубашкой, задевают соски, ныряют под резинку штанов, оглаживают ягодицы, проходятся между – и Малфоя уже ничто не держит. Но вместо того, чтобы оттолкнуть Поттера, он цепляется за его плечи и отвечает на ласки, на поцелуи, стонет, выгибается в его руках. А затем горячие пальцы накрывают член Скорпи, и от этого его всего прошибает словно молнией. И он наконец приходит в себя, с силой отпихивает Джеймса, шарахается в сторону.
Конечно Скорпиус не думает, что Поттер побежит за ним, но тем не менее накладывает на дверь своей комнаты все известные ему запирающие заклинания.
Проворочавшись до утра, он засыпает с мыслью о том, что, возможно, галочка в списке – не самый худший вариант.
№3 "Тапочки"
За два дня пребывания Малфоя в доме Поттеров Джеймс успевает подкараулить его по меньшей мере раз пять. Скорпиус старается ни на шаг не отходить от Альбуса и спускаться в гостиную, только когда оттуда слышны голоса Поттеров-старших. Он даже проверяет, нет ли на его одежде или вещах следящих чар, но ничего не обнаруживает. И тем не менее, стоит ему оказаться одному за пределами своей комнаты, как Джеймс словно по волшебству появляется рядом.
Столкновения исправно заканчиваются одним и тем же: Скорпиус, отбившись от Поттера, на всех парах несется к себе в комнату и запирает дверь всеми известными ему заклинаниями, а затем яростно дрочит в душе, вспоминая жадные прикосновения, жесткие поцелуи и восхитительное ощущение собственной беспомощности в руках того, кому так хочется подчиниться.
Утром третьего дня терпение лопается. Скорпиус мирно чистит зубы, когда дверь неожиданно распахивается и в ванную вваливается Джеймс. Одной рукой хватает зубную щетку и сует ее в рот, а другую как ни в чем не бывало запускает под резинку пижамных штанов Малфоя. Горячая ладонь по-хозяйски ложится на ягодицу, и Скорпиус давится зубной пастой. Отшвыривает щетку и, толком не прополоскав рот, несется к Алу.
Но при виде друга все гневные слова застревают во рту. На лбу у Альбуса влажный компресс, глаза лихорадочно блестят, а миссис Поттер со скорбным видом изучает цифры на градуснике.
– Скорпи, дорогой, – растеряно говорит она. – Боюсь, вам с Альбусом сегодня придется остаться дома.
И уехать не получится. Не бросать же Ала в таком состоянии... Скорпиуса раздирают противоречивые чувства: злость на Джеймса, жалость к Алу и одновременно раздражение, что он так не вовремя заболел.
Весь день он проводит рядом с другом и под вечер чувствует, что просто обязан размять ноги, пусть это и грозит встречей с Джеймсом.
Скорпиус тщательно выбирает как можно более скромную одежду: белые фланелевые домашние штаны и такую же футболку. Сует ноги в светлые, пушистые тапочки – а что? они ему нравятся! – и, глубоко вздохнув, выходит из комнаты. Разумеется, стоит ему только спуститься в гостиную, как там немедленно возникает его преследователь.
Пару минут Джеймс просто разглядывает замершего Скорпи, обшаривая взглядом с ног до головы.
– Ты похож на кролика, – заявляет Поттер, валится на диван и тянет за собой Скорпиуса так, что тот, потеряв равновесие, плюхается практически ему на колени.
Скорпиус с демонстративной брезгливостью отодвигается и только после этого реагирует:
– А ты на идиота.
– Да ладно тебе, – Поттер все еще широко улыбается, довольный собственной шуткой, но уже минуту спустя полностью берет себя в руки и совершенно серьезно продолжает: – Что за гиппогриф тебя покусал? У нас же все было хорошо.
– У нас ничего не было, – отворачивается Скорпиус, борясь сразу с двумя противоречивыми желаниями: сбежать от Джеймса и поцеловать его. Прилипнуть всем телом, прижаться голой грудью к обнаженному крепкому торсу, оседлать колени... Щеки начинают гореть, он с трудом сглатывает, в панике пытаясь прогнать неуместные мысли и сосредоточиться на словах Поттера.
–...а, зайчик? – томно тянет тот и похабно подмигивает. Скорпиус понимает, что что-то прослушал, но низкий с хрипотцой голос будто стекает прямиком в пах, не донося до сознания и тени смысла.
– Иди к черту! – невпопад ляпает Малфой и сбегает прежде, чем Джеймс успевает распустить руки.
Душ ему сейчас просто необходим.
№4 "Разбег"
Без Ала Скорпиусу в Хогвартсе совсем не по себе. Все же при брате Джеймс волей-неволей сбавлял обороты, а сейчас, когда лучший друг остался валяться дома весь в соплях, Скорпиуса никто не прикроет. А Поттер как всегда вездесущ.
Впрочем, на этот раз Малфой нашел его сам, насмешка судьбы, не иначе. Хотя можно было бы сообразить, что раз Альбус сказал пароль от ванной старост Скорпиусу, то и с братом он им наверняка поделился. Но поздно думать об этом, когда ты уже прижат к прохладному, влажному от пара кафелю.
Он вырывается с отчаянным упорством, изо всех сил заставляя себя не разглядывать полуголого Поттера, а думать о том, какая он сволочь, похотливый кобель, гриффиндорский придурок... Перечисление эпитетов оказывается настолько увлекательным занятием, что Малфой не сразу понимает, что Джеймс сменил тактику.
– Ломаешься, как девчонка, – насмешливо роняет тот, делая шаг назад, создавая иллюзию, будто Скорпиуса никто не держит. – Слизеринская, трусливая девчонка.
Ответить нечего. Скорпиус нервно обкусывает губы, на языке металлический привкус крови. Да уж, девчонка самая настоящая. Внутри расцветает обжигающая, острая злость на себя – чего он тянет, в самом деле? Джеймс ведь не отвяжется, недаром столько шуток придумали о гриффиндорском упрямстве. Легче уступить, тем более Скорпи ведь...
– Ты же сам этого хочешь, разве нет? – вкрадчиво спрашивает Поттер, будто прочитав его мысли. И снова притискивает Скорпи к стене, жестко и властно, явно наслаждаясь игрой в кошки-мышки.
Привычное «нет» почти соскальзывает с языка. Почти. Что-то останавливает Скорпиуса в последний момент – возможно, в тусклом освещении кажущиеся черными глаза Джеймса, приковывающие, не дающие отвести взгляд. А может, предсказуемое предательство тела, с готовностью отзывающегося на близость Поттера. Горячий язык щекотно проходится по шее, от ключицы к мочке уха, а затем Джеймс вновь отступает.
– Скажи, что не хочешь, что тебе не нравится, – говорит Джеймс, склонив голову и пристально вглядываясь в свою жертву. – И я оставлю тебя в покое. Совсем.
Это звучит пугающе. Скорпиусу становится не по себе от неожиданно обрушившегося осознания, насколько он привык к навязчивому вниманию Джеймса. Насколько он им наслаждается.
– Я знаю, что ты хочешь, – не дает передышки Поттер. – Ну же, признайся сам себе. Чего ты боишься? Решай. Или уходи, или.. – Джеймс облизывает губы нарочито медленным, вызывающим движением и заканчивает почти ласково: – или иди ко мне.
Скорпиус боится себя. Потому что невозможно сопротивляться этому влечению, потому что Малфои не должны быть легкой добычей, но... Если приходится выбирать – он не в состоянии уйти. И Скорпиус как во сне, как с разбега в ледяную воду, как самая глупая в мире мышь – шагает прямо в свою мышеловку.
