Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Гарри вмешивается в ход времени. Трагическая романтичная комедия со счастливым исходом, юный Северус Снейп, зелья, путешествие во времени, падение Волдеморта и поцелуи, которые побеждают смерть.
Комментарии:
С комедией и трагедией автор, видимо, пошутил. А вот романса и флаффа здесь разлито море. Так что любителям «обоснуя» дальше лучше не читать. И обратите внимание: мы с бетами проделали грандиозную работу по приведению авторского флаффа в более читаемый вид. Так что если кто любит сладенькое поядренее, пожалуйте читать оригинал.
Перевод выполнен на конкурс «Хроноворот», посвященный Дню рождения профессора Снейпа.
Северус Снейп стоял в тени, ожидая посадки на Хогвартс-экспресс. Он возвращался в школу на четвертый курс, к разборкам с Мародерами и равнодушию слизеринцев. И когда незнакомый зеленоглазый парень подошел к нему и улыбнулся, Северус несказанно удивился.
– Здравствуй, Северус.
– Откуда вы меня знаете?
– Зови меня Гарри. Я проделал долгий путь, чтобы повидаться с тобой. Скажем так, у нас есть общий друг.
– Попробуй еще раз, Гарри, или как тебя там. У меня нет друзей.
Гарри наклонился к нему и прошептал:
– Но будут.
– Ты что, сбежал из св. Мунго? Странно. Опасным не выглядишь.
– Пусть так. У меня есть кое-что для тебя, – и молодой человек достал из кармана флакон.
– Зелье?
– Да.
– Ну и какое же?
– Зелье популярности. Проверь его сначала. Когда убедишься, что это не яд, выпей. Оно изменит твою жизнь, Северус Снейп. А если повезет, то и весь мир.
– Так ты наркотой торгуешь? Подкатись вон к тому блондину-семикурснику. Сказочно богат и полная задница.
– Северус, это не наркотик. Я и сам не знаю, что это. Но оно сделает тебя популярным.
– Зелья популярности не существует. Если решили меня разыграть, то – ха-ха, очень забавно. И что за болван подослал тебя ко мне?
Слизеринец окинул взглядом собирающуюся на платформе толпу студентов. Казалось, никто не обращал на них с Гарри внимания. И раз никто не смеялся и не тыкал в него пальцем, значит, автор шутки оказался похитрее тупых гриффиндорцев.
– Северус, как мне убедить тебя, что я не шучу?
Снейп рассеянно взглянул на Гарри, прикидывая, как избавиться от подозрительного типа.
– Убедить меня вряд ли выйдет.
– Все знают, что ты предпочитаешь мужчин?
– Слизеринцы знают. А может, вообще вся школа. В любом случае, для шантажа материальчик дохловат.
– А они знают, что у тебя на внутренней стороне левого бедра родинка в форме полумесяца? Что ты завел тарантула, самку, назвал Эдвардом и на основе ее яда варил для бабушки противоревматическое зелье? Что любишь танцевать под музыку Моцарта обнаженным?
– Ты из будущего?
– Да.
– Мы любовники?
– Да.
– И тебя это устраивает?
– Устраивает? Нет! Ты делаешь меня безумно счастливым, когда не строишь из себя полного идиота. Но чаще всего тебе удается и то, и другое. Можно я тебя поцелую, Северус?
Тот замер, вглядываясь в лицо Гарри.
– Ладно.
– Не здесь. Мы пытаемся повысить твою популярность, помнишь?
Гарри взял Северуса за руку, вытащил его на середину перрона и громко заявил:
– Северус Снейп. Я хочу, чтобы ты знал: ты лучшее, что было в моей жизни. Я хочу быть только с тобой, быть верным только тебе, целовать только тебя. Если мы долго не увидимся и тебя привлечёт кто-то другой, я не буду в обиде, но меня ты избаловал и я не хочу никого другого. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знал. Ты спас меня от смерти и придал смысл моей жизни. Я люблю тебя... люблю телом и душой, люблю всем сердцем.
Изумленный общий вздох пронесся над перроном. Когда Гарри прижал к себе ошеломленного слизеринца, тот впервые почувствовал, насколько мощной может быть магия. Магические потоки заструились вокруг него и сквозь него. Он не мог подобрать слов, чтобы описать это ощущение. Гарри погладил шею Северуса, зарывшись пальцами в длинные темные сальные пряди; другой рукой приподнял его подбородок, вынуждая запрокинуть голову. Когда их губы встретились, воздух вокруг затрещал и засветился от мощного магического выброса, и толпа отшатнулась прочь.
Целуя Северуса, Гарри словно занимался с ним любовью, пробуя его на вкус, поглаживая языком и побуждая ответить тем же. Теплая ладонь скользнула по щеке слизеринца, прошлась по спине и переместилась на талию. Северус пошатнулся и, ловя равновесие, ухватился за Гарри. Простой поцелуй оказался чем-то большим. Мгновенно забылись все обиды, равнодушие окружающих, и мальчишка, столько лет чувствовавший себя одиноким и нелюбимым, понял, что все изменилось раз и навсегда.
Они стояли, обнявшись и всматриваясь друг в друга, а вокруг затихали последние всплески магии. Во взгляде Гарри было все – любовь, доверие, уважение и понимание; все, о чем раньше Северус знал только понаслышке. Когда к перрону подошел Хогвартс-экспресс, Гарри притянул слизеринца в долгое объятие.
– Мерлин, ревновать к самому себе… – прошептал Северус.
– Я просто счастливчик, Северус.
– Нет, Гарри. Скорее, я. Я возьму зелье, раз ты так хочешь.
– И даже не проверишь?
– Конечно же, зелье я протестирую, ты, восхитительный придурок! Я тебе верю, но интересно же, как оно приготовлено.
– Боюсь, здесь я тебе не помощник.
– Так это я его варил?
– Ты. Так что, думаю, ничего страшного не случится, если ты захочешь, скажем, формулу продать или еще что.
– Когда мы снова увидимся?
– Еще очень не скоро. Не жди меня, Северус. Живи, развлекайся и стань чертовски искусным любовником.
– Для тебя?
– Да! Это единственное, что я хочу оставить в будущем неизменным.
– А что ты на самом деле хочешь изменить? Расскажешь?
– Прости. Не могу.
– Я просил не говорить мне?
– Нет. Не ты, тот, кому мы оба доверяем.
– Гарри, мне пора, или я опоздаю на поезд.
– Я знаю.
– Спасибо за поцелуй.
– Увидимся, Северус.
– Поклянись.
– Жизнью клянусь.
Гарри проводил взглядом Хогвартс-экспресс, уносящий в Хогвартс юную версию сального мерзавца и Мастера зелий.
– Покажи им всем, Северус, – прошептал юноша, когда поезд скрылся из виду. Он аппарировал в Хогсмид, вытащил из кармана хроноворот, активировал его, а затем через каминную сеть переместился в кабинет Дамблдора.
* * *
– Северус... он теперь жив?
– Жив и здоров, Гарри. Все прекрасно. Гораздо лучше, чем мы ожидали.
– Насколько лучше?
– Он так и не присоединился к Упивающимся смертью. Из-за этого Том был вынужден сам варить все те зелья, что прежде делал для него Северус. Том Риддл погиб вскоре после того, как овладел телом профессора Квиррелла – ты тогда ещё не поступил в Хогвартс.
– Как?
– Несчастный случай в лаборатории!
– Вы шутите.
– Ничуть, мой мальчик. К счастью, все так и случилось. Том никогда не был силен в зельях.
– Северус здесь?
– Увы, Гарри, он больше не преподает. Я предлагал ему должность, но уговорить не смог. В данный момент Северус Снейп – министр магии.
– Что?!
– Популярность и политика на самом деле часто идут рука об руку, мой мальчик.
– Значит, он меня и не вспомнит?
– Никто не забывает свой первый поцелуй.
– Откуда вы… не важно.
– Понимаешь, Гарри, чтобы получить прибыль, всегда приходится идти на некоторые расходы. Вместе с изменением хода времени ты изменил и свою жизнь. Том больше не влиял на неё, и школьные годы Гарри Поттера пролетели без особых происшествий.
– Седрик? Сириус? Джинни? Рон? Все, кто погиб на войне?..
– Все живы и здоровы, Гарри, правда, сейчас вы, по большей части, едва знакомы. Мало кто помнит тебя как Мальчика-который-выжил. Том Риддл давно мертв, и слава не следует за тобой по пятам. Шляпа отправила тебя в Слизерин, и…
– Альбус, моя известность в обмен на жизни тех, кто мне дорог, включая Северуса? Это цена перемен?
– Главным образом да, Гарри. Были кое-какие незначительные отличия…
– Потом расскажете, я побежал!
* * *
Северус Снейп, безупречно ухоженный и элегантно одетый, сидел за заваленным бумагами столом и, нахмурившись, изучал еще одно завуалированное предложение сделать из оборотней граждан второго сорта. Как подобная мерзость попала к нему, Северус не мог даже вообразить. Он и в политику-то влез, участвуя вместе с Люпином и его любовником Блэком в кампании за права оборотней.
– Позволите, министр Снейп?
– Да, мистер Уизли?
– Простите, сэр. Охрана задержала молодого человека, настаивающего, что вы не откажетесь встретиться с ним. Он назвал лишь свое имя, – Перси поспешно сверился с записной книжкой, – Гарри.
– Гарри?
– Да, министр. Попросить охрану вывести его?
– Ни в коем случае. Пропустить.
– Да, министр.
Он часто вспоминал Гарри, но уже почти перестал надеяться.
Когда молодой человек вошел в кабинет, Северус поднялся из-за стола ему навстречу. Он узнал эти зеленые глаза, но в его воспоминаниях Гарри выглядел старше.
– Спасибо, что просил не ждать тебя.
– Пожалуйста. Отлично выглядишь, Северус.
– Мерлин, пусть тебе будет хотя бы шестнадцать.
– Мне восемнадцать. Вам повезло, господин политик.
– Если бы ты не поцеловал тогда меня у всех на виду, я списал бы все на свое разыгравшееся воображение.
– Хотел бы я сказать, что это было частью плана. Но на самом деле я действовал практически наобум.
– Был ли твой план успешен?
– Чертовски успешен. Ты жив.
– О, тогда спасибо и за это тоже.
– Ты встречаешься с кем-нибудь?
– Нет. Всё никак не найду никого подходящего. Нет ли у тебя желания пообедать со мной, Гарри?
– У меня есть желание прожить с тобой до конца жизни. Обед – прекрасное начало.
– У тебя есть фамилия?
– Поттер.
– Ты Гарри Поттер? Джеймс и Лили?..
– Мои родители, да.
– Сожалею, Гарри. Я был вместе с Сириусом, когда мы схватили твоего крестного.
– Петтигрю был моим крестным?
– А ты не знаешь? Питер единственный из нас четверых мог со временем обзавестись женой и детьми, наверное, поэтому Лили с Джеймсом его и выбрали. Никому и в голову не приходило сомневаться в нем.
– Как хорошо, что ты был в тот день с Сириусом... И вообще подружился с ним и с моими родителями.
– У нас есть прошлое, о котором мне ничего не известно.
– Да, есть. В смысле, было.
– Расскажешь?
– Почему бы нет. Ты, наверное, не поверишь ни единому слову.
– Насколько я помню, ты умеешь быть весьма убедительным.
– К вашим услугам, министр.
Их губы встретились. И хотя с первого – и последнего – поцелуя пролетели часы и десятилетия, а смерть их все же разлучила, все время мира принадлежало теперь им двоим. И этого точно стоило ждать.
