Зельевары

— Вы всегда так обращаетесь с ценными папирусами? — с холодной улыбкой спросил Малфой, вынул палочку и, прежде чем Гарри успел среагировать, произнес «Акцио».

Оставалось только с ужасом наблюдать, как он разворачивает свиток. Однако, к громадному облегчению Гарри, в следующую секунду прозвучало отрывистое заклинание, и папирус свернулся вновь, да так туго, будто его еще и связали. Гарри протянул руку, чтобы взять его.

— Что вы здесь делаете? — возмущенно воскликнул он.

Уголок губ Малфоя скривился.

— Не припомню, чтобы мне запрещалось посещать какую-либо часть дома, — холодно сказал он и повернулся к открытому шкафу.

Это было правдой. Малфой поклялся Кингсли не покидать дом без сопровождения до того момента, как Снейп не будет вылечен, или Кингсли сам лично не разрешит, но на передвижения внутри ограничений не было. Должно быть, он, Гарри, выглядит сейчас преглупо.

— И все же, что вы искали?

Малфой повернулся и окинул Гарри долгим взглядом, будто раздумывал, стоит ли с ним разговаривать.

— Видите ли, мистер Поттер, рецепт, который изначально использовал Гиппократ, по некоторым причинам не подходит Северусу. Сегодня мы убедились, что вероятность исцеления практически равна нулю. Я ищу более подходящие рецепты.

— Но откуда вы знаете, где искать?

— Вы забываете, что моя жена — Блэк. Я провел в этой библиотеке гораздо больше времени, чем вы в этом доме, мистер Поттер. Кроме того, как вы, вероятно, уже успели заметить, семейные библиотеки ориентируются на нужды владельцев и их родственников, указывая на нужные книги.

— Эхем, — Гарри покраснел. На нужды владельцев, значит?..

Малфой снова повернулся к Гарри спиной и, вытащив сосуд со второй полки, повесил его прямо в воздухе между ними. Его движения казались легкими и изящными, как у молодого человека. И опасными.

В этом Гарри нисколько не сомневался.

Малфой открыл крышку, вытащил папирус, заглянул в него и отправил обратно, над сосудом поднялся столбик песка и тут же аккуратно опустился внутрь. За несколько минут перед глазами Гарри перебывали все шесть сосудов со второй полки.

— Я вижу, вам нечего делать, мистер Поттер, — заметил Малфой, приступая к третьей. — В таком случае, вы можете проверить шкаф напротив.

— Вы, что, собираетесь их все перебирать? — Гарри оглядел четыре шкафа: в каждом было не менее десяти полок.

— Предлагаете что-то другое? Так вы помогаете или нет?

— Я не знаю греческого, — сознался Гарри. Он чувствовал себя школьником, оставленным на второй год, и это раздражало. Кроме того, он, кажется, упустил возможность уйти отсюда и взять свиток с собой.

— Не обязательно знать греческий. Нужно всего лишь отсортировать папирусы, в самом начале которых стоит печать — посох со змеей.

— Посох Асклепия!

— Эти папирусы принадлежали Афинской колдомедицинской библиотеке.

— Все?

— Все. В том числе тот, который вы держите в руках.

— Неужели? — спросил Гарри с нервным смешком.

— Не стоит краснеть, мистер Поттер, — заметил Малфой, не прерывая своего занятия. — Я в курсе, что вас интересуют однополые отношения. Вы подглядывали за мной и Северусом…

— Я всего лишь хотел узнать, что вы задумали! — Гарри заводился все больше. — И этот свиток я взял случайно, потому что сосуд был выдвинут. Не вы ли брали его вчера? Откуда вы знаете, что там?

— Я успел заметить печать. Двое целующихся мужчин. Это уникальное учебное пособие. Увы, секреты подобной магии в наше время утеряны.

— Учебное пособие? — ошеломленно переспросил Гарри, растеряв весь пыл.

— Разумеется, — отозвался Малфой. — Греки верили, что нет выше любви, чем между мужчиной и юношей. Для юноши считалось невероятно престижным найти взрослого мужчину, готового делиться своими знаниями. Юноши готовили себя к первой встрече по таким вот свиткам, изучая необходимые позы и движения.

— Ну знаете ли!..

— Греки изобрели множество ритуалов для того, чтобы мужчины могли делиться мудростью и магией, а юноши — жизненной силой. К сожалению, большая часть библиотеки была разграблена, и уцелели лишь рецепты и несколько подобных «учебников». В Средневековье интерес к ритуалам передачи силы проснулся вновь. Полагаю, тогда папирусы и оказались в библиотеке Блэков. Однополые связи в магическом мире якобы не поощряются. Между тем, во многих чистокровных семействах передача особых магических способностей от отца к сыну практикуется до сих пор.

Гарри ахнул.

— Вас это изумляет, мистер Поттер? — Малфой подвесил перед его носом очередной столбик песка. — Ваш крестный никогда не рассказывал, накануне какого дня он сбежал из дома?

Гарри передернуло. Последнее, чего он хотел сейчас — выслушивать подобные вещи про Сириуса. У Малфоя, что, вообще отсутствует чувство меры?

— Хотя, между нами, есть куда менее варварский способ передать магию. Помнится, он также описан в одном из этих свитков. Дело в том, что магические способности передаются, даже если любовный акт его участникам лишь снится. Надо только сделать так, чтобы они увидели один и тот же сон, — на губах Малфоя, упаковывающего очередной папирус, заиграла легкая улыбка. — Что, если вы разбираетесь в тонком искусстве сновидения, совсем несложно.

— Простите, меня все это не интересует, — твердо прервал его Гарри. — Научите меня упаковывать папирус.

Малфой пристально посмотрел на него, но затем молча взял свиток и сосуд, опустил один в другой и показал нужное заклинание.

Следующие полчаса Гарри промаялся, пытаясь его освоить. Выстроить песок в ровный столбик никак не удавалось, и приходилось потом собирать его с пола и фильтровать с помощью заклинания очистки сыпучих ингредиентов. По счастью, последнее он, благодаря учебнику Принца-полукровки, освоил в совершенстве. Малфой наблюдал за всеми его манипуляциями очень внимательно, однако попытки помочь не сделал ни разу. Но хоть не отпускал ехидных замечаний про «руки-крюки», и то хорошо. В этом он, пожалуй, выгодно отличался от Снейпа.

Наконец столбик более-менее выровнялся, и работа пошла споро. Почти сразу же Гарри повезло — на двух папирусах со второй полки отыскалась нужная печать. Малфой просмотрел их, бросил: «Это уже кое-что» и велел складывать свитки в кресло, на специально наколдованный поднос.

Высокомерие, сквозившее в каждом его слове и жесте, бесило, но здоровье Снейпа было дороже споров, и Гарри решил по мере сил не обращать внимания на то, что он про себя окрестил «малфоевскими штучками».

Довольно быстро он дошел до пятой полки, и тут случилась небольшая катастрофа. Один из сосудов, видимо, был плохо закрыт, и в тот момент, когда Гарри снимал его, на него посыпался песок. От адского жжения в глазах он выронил и сосуд, и палочку, и, пытаясь выкашлять песок из легких, согнулся пополам, наткнулся на угол шкафа и на кресло, и, чтобы устоять на ногах, схватился за первое попавшееся под руку — мантию Малфоя. И вдруг оказалось, что он уже сидит, хотя при этом не может сделать ни одного движения, голова его запрокинута, глаза широко открыты, а в них льется вода.

Когда боль отпустила, и Гарри смог видеть более-менее ясно, то обнаружил, что Малфой стоит напротив с двумя палочками в руке. Сам он по-прежнему не мог двинуться с места. Пол между ними устилали песок и черепки сосудов. У ног Малфоя валялся порванный свиток.

«Он специально устроил все это, чтобы…» От собственной беспомощности бросило в холодный пот. В саднившем горле пересохло. На лице Малфоя играла гадливая усмешка. Он поднял свою палочку. Гарри напрягся, изо всех сил пытаясь порвать путы, но ничего не выходило.

— Кингсли вас не выпустит отсюда! — скороговоркой выпалил он, делая отчаянную попытку остановить Малфоя.

— Что? — тот опустил палочку.

— Если вы меня хоть пальцем тронете, Кингсли не выпустит вас отсюда! — воскликнул Гарри.

— Кингсли? А при чем тут?.. — переспросил Малфой, и вдруг засмеялся.

Да не просто засмеялся — захохотал, запрокинув голову и содрогаясь всем телом. Внутри у Гарри все оборвалось. Малфой казался еще менее вменяемым, чем прежде. А палочка, прыгавшая в его руке, вновь указывала вперед.

— Мерлин, Поттер! — в очередной раз всхлипнув от смеха, сказал Малфой. — Северус был прав. Вы полагаете, что весь мир заинтересован исключительно в вашей персоне. Я всего лишь хотел высушить вас и себя.

И он действительно произнес самое обыкновенное высушивающие заклинание.

Черт, ну почему с Малфоем он все время чувствует себя таким дураком? Вскочив на ноги, Гарри протянул руку за палочкой:

— Никогда! Никогда больше не смейте применять ко мне Петрификус, слышите?! — заорал он.

— Неужели? — совершенно спокойно и даже мягко ответил Малфой. — И как, по-вашему, я должен был предотвратить ваше падение мне под ноги, мистер Поттер? Кроме того, вы щедро посыпали песком и меня. Кто-то из нас должен был прекратить это. Вы наверняка не знаете, но для хранения папирусов применяется песок с особыми свойствами. Его магия уничтожает все чужеродное, кроме, собственно, самих папирусов и сосудов, в которых они хранятся. Еще несколько минут и последствия могли стать необратимыми.

Гарри вздрогнул.

— Иногда я просто ненавижу магию, — пробормотал он, без сил прислоняясь к шкафу.

— Меня она тоже радует не всегда, — признался Малфой. — Видите, и у нас может найтись кое-что общее, мистер Поттер, — с задумчивой улыбкой добавил он.

— Вряд ли я хочу иметь что-то общее с тем, кто прислуживал Волдеморту, — буркнул Гарри.

Малфой взглянул на него и, молча стал убирать последствия разгрома.

— Вероятно, вы еще слишком молоды, чтобы понять это, мистер Поттер, — сказал он, когда последние черепки исчезли. — Но через несколько лет вы женитесь на мисс Уизли, у вас появятся дети, и вы начнете понимать, что такое ответственность за семью.

— Причем тут это? Не заговаривайте мне зубы! Вы примкнули к Волдеморту добровольно!

На этот раз Малфой молчал куда дольше. Не спеша, один за другим, он отправил пострадавшие свитки на полку, убрал палочку и посмотрел прямо на Гарри. Выражение его лица было предельно серьезным.

— Хотите сказать, что вам никогда не приходилось осознавать, что вы заблуждались, мистер Поттер? Позвольте узнать, что, в таком случае, в вашем доме делает Северус? Ваше поведение в предыдущие годы свидетельствует о том, что вы испытывали к нему только ненависть. Вы внезапно воспылали к нему нежными чувствами? Полагаю, это все же не так. Осмелюсь предположить, что вами движет не что иное, как чувство вины, и горячее желание все исправить.

Чувство вины. Гарри сглотнул. Он еще не задумывался о своих мотивах, но, похоже, Малфой попал в самую точку. Как часто ему хотелось вернуться в прошлое! По-настоящему учить окклюменцию, верить Снейпу и никогда не залезать в его думоотвод, не обзывать его трусом и не обвинять в смерти Сириуса. И хотя бы элементарно поблагодарить за спасение жизни на первом курсе.

— Не стоит, мистер Поттер, — тихо сказал Малфой.

— Что? — переспросил Гарри.

— Скажите, в тех условиях, при тех обстоятельствах, обладая теми знаниями о жизни и людях и той информацией о ситуации, вы могли бы сделать что-то иначе?

— Нет, но… — начал было Гарри, но Малфой остановил его, прикоснувшись на долю секунды кончиками пальцев к его губам.

— То-то и оно, мистер Поттер. Чувство вины — это не что иное, как эмоция, которая не имеет ничего общего с реальной ситуацией. Эмоция, которая лишь разрушает. Посмотрите, что она сделала с Северусом. Вся его жизнь была подчинена чувству вины.

— Он спас весь магический мир, — тихо возразил Гарри.

— Но не себя.

— Не себя.

Следующие полчаса они перебирали папирусы молча. Гора свитков на кресле все росла, а нужного не находилось. Гарри уже перестал надеяться, когда, упаковывая очередной папирус, вдруг услышал взволнованный голос Малфоя.

— Полагаю, это то, что нам надо. Здесь хватит работы для двоих. Северус мне рассказывал о ваших успехах в зельеварении на шестом курсе. Полагаю, с этим вы справитесь. Идемте, мистер Поттер, время дорого!