Профессор Грюм заходит в больничное крыло и что-то шепотом спрашивает у мадам Помфри. Та краснеет, бледнеет, и во весь голос: “Какие еще средства защиты!? У нас тут больничное крыло, а не аврорат!!”
Пять коротких строк на длиннейшем листе пергамента выглядят сиротливо. Когда Снейп ставит подпись под завещанием, свиток оскорблённо шуршит, закатывая края. С ослепительной улыбкой нотариус Крэмпли придерживает пергамент наманикюренными пальчиками, передаёт перо Дону Эдвардсу. Оттопыренные уши Эдвардса полыхают, как два мака, и гримаса, с которой он ставит широченный росчерк, крайне недовольная.
— Делать вам нечего, мастер, — бурчит он, бросая перо на стол.
Снейп не удостаивает его ответом. Нотариус извлекает из кокетливого бархатного мешочка толстую литую печать, дует на неё, округляя губки, и решительным резким движением бухает поверх трёх подписей. Заглавные буквы вспыхивают голубовато-зелёным светом — и медленно гаснут.
— Вот и всё, мистер Снейп, — бодро говорит мисс Крэмпли, ловко скатывая пергамент и навешивая на него красную ленточку. — Печать, подпись свидетеля, всё как положено. Надеюсь, что вашим наследникам этот документ пригодится нескоро.
Снейп сухо кивает:
— Я тоже надеюсь. Позволите проводить вас?
— О да, пожалуйста.
Снейп распахивает дверь, пропуская даму вперёд, выходит следом. За спиной слышится недовольное бормотание Эдвардса и демонстративный грохот переставляемых котлов.
Когда он возвращается, окно в лаборатории распахнуто настежь, на полу валяются осколки двух реторт, а на каменном столе расплывается огромное пятно, от которого валит едкий сероватый дым.
— Какого чёрта? — рявкает Снейп.
— Подумаешь, — бормочет Эдвардс, накладывая очищающие на стены, пол и столешницу. — С кем не бывает.
— Это была основа для зелья от драконьей оспы! Два котла! Вы уволены!
— С вас станется! — Осколки, повинуясь палочке Эдвардса, скручиваются в сверкающий смерчик и танцуют к мусорному ведру. — Где другого-то найдёте? Тим с Эбби сбежали ещё под Рождество. Хотя вам, конечно, без разницы. Вы всё равно помирать собрались.
— Заткнитесь. Доработаете до конца дня — и проваливайте. — Снейп натягивает кожаный фартук и открывает шкаф с ингредиентами.
Эдвардс захлопывает оконную раму, зажигает огонь под котлом.
— Я надеюсь, вы его вычистили? — осведомляется Снейп, ставя на стол банку со свежей лягушачьей печенью.
— Так оставил.
— Вот это размять в кашицу. Болван.
— Без вас знаю.
— Отрадно слышать.
В следующие полчаса в лаборатории слышится только стук ножей да булькание и плеск в котле. Снейп работает медленно, то и дело останавливаясь, чтобы размять плохо двигающиеся пальцы. В конце концов он, закончив резать уже набранную горсть златоцвета, отодвигает оставшееся Эдвардсу и встаёт к тиглю. Помощник бросает на него быстрый взгляд и принимается напевать новую бесконечную чушь:
— Lero Lero Lillibullero
Lillibullero bullen a la
Lero Lero Lero Lero
Lillibullero bullen a la
Наконец Снейп не выдерживает:
— Где вы откопали эту песню, Эдвардс?
— Прадед мой поёт. Приехал к нам погостить, сидит и насвистывает весь вечер. Говорит, в его время было модно. Хорошая песня, что-то там ещё про задницы и собак, я не запомнил.
— Слава Мерлину.
— Между прочим, прадед не просто так приехал. Моя Лин родить должна со дня на день.
— Поздравляю.
— А вы помирать собрались.
— Эдвардс.
— Lero Lero Lillibullero
Lillibullero bullen a la…
К вечеру, когда они разливают по склянкам готовые зелья, Снейп хмуро сообщает Эдвардсу, что тот может остаться. Эдвардс так же хмуро отвечает, что подумает. Снейп дёргает углом рта. Всё как всегда.
Дома тихо и пусто, на столе записка: «Приду поздно. Гарри». Снейп бросает клочок бумаги на пол, идёт на кухню, достаёт из шкафчика набор зелий. Гламар в пузатом тёмном фиале чуть мерцает синеватым светом. Снейп задвигает его подальше — время для новой дозы ещё не пришло. Залпом он выпивает стакан воды, укрепляющее, снотворное, обезболивающее. Потом идёт в спальню, ложится в одежде на кровать и, прежде чем заснуть, долго смотрит, как сумерки вытесняют из комнаты остатки дня.
Просыпается он резко, будто от толчка. Часы со светящимися стрелками показывают четыре утра, в окно постукивает мелкий дождь, сердце бьётся как сумасшедшее. Снейп замирает, вслушиваясь в ночную темноту и пытаясь понять, что его разбудило, но не слышит ничего. Абсолютно ничего. Он нашаривает палочку, зажигает свет, выходит в гостиную. Дом пуст. На полу валяется записка. Снейп поднимает её, перечитывает и суёт в карман брюк.
— Когда здесь, наконец, будут спать по ночам? — спрашивает дребезжащий голос.
Снейп, дёрнувшись от неожиданности, оборачивается. Поверхность мутного стекла в тяжёлой раме идёт рябью, будто недовольно потягивается. Снейп медленно поднимает палочку
— Бомбар…
— Отвратительно выглядишь, — говорит зеркало.
Осекшись, Снейп опускает палочку, подходит ближе, всматривается в собственное усталое, желтоватое лицо — и облегчённо вздыхает.
— Я имело в виду — под чарами! Ужасно выглядишь.
— Ты можешь видеть под чарами? — спрашивает Снейп оторопело.
— Естественно! Я же не нынешняя молодёжь, которой бы только льстиво звенеть всякую чушь! Мне больше пятисот лет! Меня передавали из поколения в поколение! И если бы ты больше интересовался…
— Будешь продолжать — не доживёшь до очередной передачи.
— И кому же, интересно, ты собрался меня передать?
Снейп убирает палочку.
— Поттеру.
— Нет!!!
От пронзительного визга закладывает уши; Снейп отшатывается и в изумлении наблюдает, как старое зеркало с трещиной в углу подпрыгивает на стене, будто пытаясь сорваться с гвоздей и убежать. Он встряхивает головой и прижимает раму руками. Узорное дерево под ладонями мелко вибрирует.
— Успокойся! — орёт Снейп.
— Нет, нет, нет, не отдавай меня ему, не надо, пожалуйста, не надо!
— Не успокоишься — отдам прямо сейчас!
Зеркало вдруг затихает.
— Не сможешь, — произносит оно ломко. — Сейчас не сможешь. Он ушёл.
Снейпа прошибает холодный пот.
— Что это значит? Куда ушёл?
— Когда он уходил, то посмотрел в меня. Он был белый, а я не успело закрыться. Если бы ты знал, если бы знал! Будто падаешь без конца на острые камни, и бьёшься на всё меньшие осколки, и…
Снейп вцепляется в раму с такой силой, что сминает резной орнамент.
— Или ты мне немедленно объяснишь, в чём дело, или я сам разотру тебя в пыль, — шипит он.
Зеркало всхлипывает — долгий, жалобный, противный скрип, будто по стеклу провели железом.
— Он страшный, твой Поттер. Он даже страшнее, чем ты. У него внутри дыра. Я не могу объяснить тебе, что это такое, я не знаю, но попасть в неё — это хуже, чем разбиться!
— Дыра? — хрипло повторяет Снейп.
— Да, да! Знаешь, иногда люди попадают под действие слишком сильной магии, и она что-то убивает в них. Тогда у них внутри образуется мёртвое пятнышко, или трещинка. Такие люди умеют разговаривать с волшебными вещами…
— Невыразимцы, я знаю! — перебивает он. — Поттер невыразимец. При чём тут какая-то дыра?
— При том, что у него внутри не трещина! Там воронка, пропасть! Как будто из него магией вырвали целый кусок.
— О господи…
Снейп медленно подносит ладони к вискам. Пол качается у него под ногами.
Он другой.
Ты знал, что все невыразимцы в некотором смысле уроды?
Иногда мне казалось, что Гарри больше нет.
Я давным-давно утешился.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Мальчик должен умереть.
Снейп поднимает глаза. Зеркало снова всхлипывает, отражая его пепельно-серое лицо.
— Что с ним сейчас? Говори, быстро.
— Я не знаю. Когда он пришёл сюда первый раз, то посмотрел в меня и как будто потянул внутрь. Сначала было не страшно. А потом я почувствовало это. Воронку без дна. Он смотрел в меня, но на самом деле как будто смотрел в неё, и я, я…
— Ты закрылось. Дальше.
— Я еле выбралось! Представь себя на моём месте! Представь, что твой мальчик стоит на самом краю пропасти, пытаясь не упасть, и при этом держит тебя за руку. Что бы ты делал?
Твой мальчик. Твой мальчик.
— Дальше дыра стала затягиваться, правильно? — спокойно спрашивает Снейп.
— Да! Я больше не хотело рисковать, но иногда, когда он подходил ко мне, я подглядывало. Это было так странно — видеть, как схлопывается что-то настолько огромное.
— Сегодня, — обрывает он рассуждения зеркала. — Что случилось сегодня?
— Он открыл твой тайник. Вообще-то это исключительное нахальство с его стороны, и я хотело сказать ему об этом! Но потом подумало, что ты сам позволил…
Снейп выхватывает палочку.
— Экспекто патронум!
Серебристая лань, неловко переступая копытцами, подходит к книжному стеллажу, тычется носом в широкий облезлый корешок «Истории Хогвартса». Часть полки вместе с совершенно реальными книгами исчезает, открывая углубление в стене и в нём — строй склянок и каменную чашу, покрытую рунами. Снейп выхватывает думосбор из тайника, бухает на стол. Что-то прохладное трётся о его рукав; он опускает глаза. Лань смотрит на него так печально, что хочется ударить, и медленно тает в воздухе.
Три белых керамических флакона рядком лежат на дне думосбора. В таких хранят сильнейшие яды и драконью кровь. Снейп едва сдерживает истерический смешок, вытаскивая плотно загнанные пробки: Поттер постарался от души. Воспоминания текут из горлышек, как кровь из открытых ран, белёсый пар клубится над каменными краями…
— Твой мальчик, — шепчет Снейп одними губами и падает в пропасть.
Высокие стены из безупречно-белого камня уходят в синее небо. Зелёная трава газона кажется такой яркой, что слепит глаза. Жарко. Ужасно, невыносимо жарко. Он стягивает маску с лица и вытирает пот рукавом.
— Ты утомился, Северус?
Костлявая рука поглаживает плоскую голову Нагини. Снейпу кажется, что он слышит противное шуршание сухой пергаментной кожи о чешую.
— Слишком жаркий день для мая, мой лорд.
— Но и самый отрадный, ты не находишь?
— Конечно, мой лорд.
Волдеморт улыбается безгубым ртом.
— Благодаря тебе, Северус. Сегодня — исключительно благодаря тебе. Надеюсь, ты доволен тем, что я позволил тебе принять участие в допросе?
— Вряд ли это можно было назвать допросом. Мы ничего не спрашивали.
В последний момент он пытается придать своим словам хотя бы тень почтительности, но ему не удаётся. Эхо собственного язвительного тона грохочет в ушах как прибой, горечь оседает на языке. Снейп склоняет голову:
— Простите, мой лорд.
От хриплого, но мягкого смеха бросает в дрожь. Костлявые пальцы цепляют его за подбородок, вынуждая поднять лицо. Волдеморт смотрит с благожелательным одобрением, и на мгновение Снейп вновь видит того, под чью Метку без раздумий подставил руку семнадцать лет назад.
— Ты просто не понимаешь, Северус. — Волдеморт проводит пальцами по его коже, так же, как минуту назад гладил свою ручную змею. — Это не страшно. Все в этом мире чего-то не понимают.
— Даже вы, мой лорд?
— Даже я. Но моё отличие от остальных в том, что я всегда стремлюсь понять. Вот, например, Гарри Поттер. — Волдеморт, улыбаясь, вновь опускает руку на голову Нагини. Тело змеи извивается в каком-то почти непристойном танце. — Семнадцать лет назад я применил против него эффективнейшее из заклинаний. Но по каким-то причинам оно не сработало и обратилось против меня. И вот я не понимаю, что это было. Передо мной несколько вариантов. Случайность. Неизвестный мне магический эффект. Чудо.
— Вы пытаетесь понять, что спасло Поттеру жизнь?
— Разумеется. И для этого мне не нужно задавать ему вопросы. Разум Поттера меня не интересует. Меня интересуют возможности его тела. Сколько оно сможет выдержать, почему, как скоро регенерирует... Если у него действительно есть врождённая защита или ещё какая-то особенность, то я её найду. Ты понимаешь меня?
Красные глаза смотрят не на Снейпа — внутрь Снейпа; он часто моргает, чувствуя, как под ногами покачивается земля. Запах крови. Треск ломающихся костей. Дикий крик, тяжёлое дыхание, запах чужого звериного наслаждения... Шатаясь, Снейп делает шаг назад и вновь слышит мягкий смешок Волдеморта.
— А, значит, Поттер так и не смог доставить тебе удовольствие.
Он встряхивает головой, пытаясь прийти в себя.
— У меня несколько другие вкусы, мой лорд, — произносит Снейп холодно. — Но в любом случае вряд ли меня смог бы заинтересовать столь потасканный и при этом неопытный материал.
— Что ж, жаль. Я не собирался отвечать на твою верность такими... неудобствами.
— Служить вам — честь и счастье, мой лорд.
— Разумеется, Северус. Разумеется.
Волдеморт ступает совершенно бесшумно. Подол наглухо застёгнутой чёрной мантии волочится за ним по посыпанной песком дорожке. Снейп идёт рядом, стараясь игнорировать шуршание ползущей за спиной змеи. Полуденное солнце жарит немилосердно, в висках стучит кровь.
— Ты нашёл тех, кто устроил пожар в Хогвартсе?
— Нет, мой лорд. Но Выручай-комната до сих пор не открылась, и я подозреваю, что они остались там.
— И кого же из учащихся не достаёт?
— Джиневры Уизли и Невилла Лонгботтома.
— Адское пламя. Лёгкая смерть, — произносит Волдеморт и, резко развернувшись, хватает Снейпа за горло.
Длинные пальцы захлёстывают шею, как дьявольские силки. Снейп хрипит, перед глазами плывут черные пятна. Что-то тяжёлое оплетает ноги, пригвождая его к месту, и Снейп инстинктивно пытается вырваться. Живые оковы стискивают его ещё сильнее. Как в тумане, Снейп видит перед собой две покачивающиеся змеиные головы, у одной из которых красные глаза.
— Слишком лёгкая смерть, — шипит Волдеморт. — Их семьи умрут не так, Северус, но очень скоро. А вот как быть с тобой, я ещё не решил.
Он отталкивает Снейпа от себя. Нагини делает ещё один ленивый оборот, Снейп давится кашлем, пытаясь протолкнуть хоть немного воздуха сквозь горло.
— Отпусти, — снисходительно произносит Волдеморт, поглаживая змею. Она слушается неохотно. Согнувшись пополам, Снейп тяжело дышит, пытаясь совладать с мучительной тошнотой. Волдеморт наблюдает за ним с прежней благожелательностью.
— Я никак не могу понять тебя, Северус. То ли ты служишь мне слишком хорошо, то ли слишком плохо. Но, думаю, что в ближайшее время я разберусь и воздам тебе по заслугам.
— Я… буду сча… счастлив, мой лорд.
— О да. А теперь скажи мне, что ты думаешь о Поттере.
— Я прошу тебя оценить состояние моего эксперимента.
— Я мог бы, — помедлив, произносит он. — Но…
— Но ты опасаешься, что я сочту, будто ты пытаешься дать ему лёгкую смерть. — Палец Волдеморта касается его лба. — Это твои мысли, а не мои.
Снейп судорожно выдыхает.
— Хорошо, мой лорд. Я считаю, что вам пора проверить выживаемость Поттера под Авадой.
— Значит, ты полагаешь, что мальчишка тут ни при чём.
— Вы его видели. Он всё ещё жив только потому, что вы запретили его убивать.
— Но, может быть, какой-то секрет всё-таки есть. Знаешь сказку о Дарах Смерти?
— Это всего лишь сказка, мой лорд.
— Возможно, возможно... На какой стадии сейчас эксперимент?
— Я сварил новое восстанавливающее, как вы просили. Замедленная регенерация. Никаких эффектов, кроме ожидаемых, оно не дало.
— Он может ходить?
— Да.
— Что ж, — говорит Волдеморт задумчиво. — Я потратил два дня и понял, что ничего не понимаю. Пожалуй, с определённой точки зрения это тоже результат. Ступай, приведи мальчишку.
Коротко кивнув, Снейп разворачивается и идёт к замку. Пот льёт с него градом. Белые камни стен словно светятся изнутри, солнце хлещет по глазам, больно, до слёз. Маска тускло поблёскивает в траве у стены; Снейп наклоняется, чтобы поднять её, и, обжегшись, отдёргивает руку. Маска смотрит на него двумя пустыми прорезями, из которых торчат зелёные стебли. Снейп накрывает горячую поверхность ладонью и, глубоко вдохнув, с усилием поднимает маску к лицу.
Факелы на склизких стенах больше чадят, чем светят. Он зажигает Люмос, идёт по извилистым коридорам, вдыхая тяжёлый запах сырости и тошного отчаяния. У тяжёлой железной двери, преграждая путь, маячит чья-то расплывчатая тень.
— Приказ Лорда, — коротко бросает Снейп.
Тень отступает, в замке с грохотом поворачиваются шестерни. Стоящая в углу метла падает прямо поперёк дороги. Отпихнув её ногой в сторону, Снейп переступает порог камеры.
Поттер лежит на каменном полу, глядя вверх пустыми глазами. Из перекошенного рта тянется струйка слюны. Снейп опускается на одно колено, быстро ощупывает холодное, неподвижное тело. Палец попадает в едва затянувшуюся рану — Поттер дёргается, из его груди вырывается тихий скулящий стон. Снейп быстро шепчет очищающее, потом заживляющее, потом приглаживает пропитанные потом и пылью волосы.
— Эннервейт.
Поттер слабо хмурится, его руки дёргаются, как в судороге. Снейп встаёт.
— Тебя хочет видеть Тёмный лорд, — холодно говорит он. — Поднимайся.
Поттер с трудом переворачивается на спину, приподнимается на локтях, подтягивая под себя ноги. Снейп отводит взгляд.
Идёт Поттер медленно и сосредоточенно. Снейп следует по пятам, держа под прицелом палочки, готовый подхватить в тот момент, когда мальчишка начнёт падать. Он не падает. Он даже ни разу не спотыкается на ступенях. В дымном чаду на узком обнажённом теле не видно ни ран, ни свежих шрамов, и от этого Поттер кажется механической восковой куклой, которую сейчас поставят под жаркое солнце. Просто куклой. В полукруглом проходе впереди нестерпимо светятся белый песок дорожки и аккуратно подстриженная трава, перечёркнутая линиями теней. Поттер останавливается. Снейп резко толкает его в спину и выходит следом.
Они все здесь. Все. Целое море чёрных балахонов и серебряных масок колышется за спиной Волдеморта, сходясь в нём, как в одной точке. Поттер, пошатнувшись, приваливается к плечу Снейпа. Из притихшей толпы доносится смешок. Мальчишка поднимает голову, смотрит пустым взглядом перед собой.
— Подойди ко мне, Северус, — говорит Волдеморт глубоким, звучным голосом.
На негнущихся ногах он делает те несколько шагов, которые разделяют Поттера и молчаливую толпу. Поттер, покачиваясь, словно от ветра, стоит у белой стены. Прищурив змеиные глаза, Волдеморт оглядывает его с головы до ног.
— Нагини, — шипит он тихо. Змея поднимает голову, высовывая раздвоенный язык.
— Мой лорд, вы же хотели показать нам, что мальчишка не опасен для вас! — говорит Снейп громко.
Волдеморт поворачивается к нему, лицо искажено яростью.
— А ты сомневаешься в этом, Северус?— Снейп падает на колени, склоняет голову. — Или, может быть, ты знаешь кого-то, кто сомневается?
Человеческое море за его спиной приходит в движение, расплёскиваясь шёпотом. Солнце жжёт спину. Необоримая сила заставляет его поднять голову — Волдеморт смотрит сквозь прорези маски, его глаза полыхают, как два угля.
— Мне кажется, что я наконец-то понял тебя, Северус, — говорит он снисходительно. — Чуть позже я расскажу тебе о своих выводах. А сейчас... встань. Я хочу, чтобы ты это видел. В первых рядах. Авада кедавра!
Холодный зелёный огонь плывёт бесконечно, долго, как во сне. Всё накрывает непроницаемый мрак, и когда он рассеивается, Поттер лежит у него на руках, всей тяжестью пригибая к земле.
В широко открытых зелёных глазах тускнеет отблеск солнца. Спутанные волосы прилипли ко лбу. Снейп отводит их ласковым, медленным движением, осторожно перехватывает истерзанное тело, прижимается щекой к растрёпанной макушке.
— Гарри, — шепчет он одними губами. — Гарри. Мальчик. Вот и всё, всё. Сейчас. Потерпи ещё немного. Сейчас всё кончится.
Чёрно-белое месиво впереди шипит и воет, и колышется, наползая. Снейп неуклюже достаёт палочку, стараясь не выпустить из объятий тёплое мёртвое тело.
— Инфернус, — произносит он с улыбкой.
Истошный тонкий вой поднимается к небесам, перекрывая рёв огня. Языки пламени лижут белые стены, огненные клыки смыкаются, огромные пасти дышат дымом. Гигантский дракон рвёт на части Нагини, похожую на толстого зеленоватого червяка. Живые факелы мечутся по двору, напарываясь на раскалённые рога. Химера, переливающаяся золотом и синевой, хлещет когтями по судорожно бьющемуся на земле длинному худому телу. Отступив на несколько шагов, Снейп прислоняется к стене и ждёт. Гарри в его руках по-прежнему тёплый, Снейп укачивает его, глядя поверх спутанных чёрных волос на подступающий ад:
— Ты умница. Ты молодец. Всё кончилось. Прости меня, Гарри, прости меня…
По телу Поттера проходит судорога — и он открывает глаза.
Снейп вскрикивает. Гарри хрипит и весь трясётся, хватая ртом воздух; не понимая, что делает, Снейп притискивает его к себе крепче, дико озираясь. Кругом пламя и дым, не стихающие крики, едкий, невыносимый запах сожжённых костей и плоти. Огромная огненная морда мелькает за чёрной завесой. Снейп вспоминает о палочке, которая до сих пор зажата в его правой руке.
— Акцио… Акцио… — хрипит он. Гарри сползает на землю, кашляя и задыхаясь, и у Снейпа щёлкает в голове. — Акцио метла!
Дым окрашивается алым и золотым, силуэт гигантской химеры возникает из черноты. Расширившимися глазами Снейп смотрит в распахнутую пасть, полную синеватых клыков. Жёсткое древко, вылетевшей из подземелья, ударяет в спину, но он не чувствует боли, не чувствует невыносимого жара на своём лице, не чувствует вообще ничего. У него нет времени. Чудовище все ближе, и земля под его ногами рассыпается в пепел.
— Держи... де... держи!!!
Гарри, посиневший от кашля, но совершенно живой, пытается втолкнуть метлу ему в руку. Очнувшись, Снейп сжимает руку вокруг древка и распухших пальцев, дёргает вверх. Гарри с усилием поднимается и седлает метлу.
— Скорее, — сипит он. — Скорее же!
Снейп перебрасывает ногу через рукоять, охватывает Гарри руками, вцепляется в гладкое дерево. Химера чуть откидывает голову назад, прежде чем броситься на них. Снейп, оттолкнувшись от земли, взмывает вверх. За его спиной с рёвом рушится наземь поток огня.
Метла трясётся и виляет, набирая высоту. Снейп не сразу понимает, что они не летят, а только поднимаются к небу, пробивая собой толщу дыма. Гарри практически лежит спиной у Снейпа на груди, его голова мотается из стороны в сторону. На один чудовищно страшный миг Снейпу кажется, что мальчик всё-таки мёртв — но тут Поттер сипло выговаривает:
— Наклонись вперёд. Давай. Вместе.
Он автоматически подчиняется и дрожащими руками пытается выровнять метлу. На земле алые твари взбираются на белоснежные шпили замка, уходящего под волны огня и дыма.
Полёт кажется бесконечным. Иногда Снейп прикрывает глаза, чувствуя, как Гарри трясёт крупной дрожью и как потрескивает под двойным весом гладкое дерево. Густой лес сменяется ковром вересковой пустоши, небо затягивает слоями низких туч. Они пролетают сквозь них, как через завесу водопада. Пальцы сводит судорогой, но Снейп не разжимает рук до тех пор, пока метла не начинает снижаться, вихляя от усталости. В конце концов они неуклюже опускаются в заросли вереска, чудом не приложившись о высокий замшелый валун...
… и Снейп выныривает из думосбора.
За пыльными окнами светлеет. Электрическая лампа под потолком заливает комнату усталым, измождённым светом. Он стоит, опершись руками на стол, и тупо смотрит в каменную чашу, чувствуя на лице капли прошедшего три года назад дождя. Серебристо-белый вихрь воспоминаний медленно кружится, как воронка, поднимая из глубины забытое, забитое, закрытое на семь замков. Маленький дом с покосившимся крыльцом и скрипучей калиткой. Напряжённое лицо Люпина: «Откуда я знаю, что тебе можно верить?». Пустые коридоры ночного Хогвартса. Лонгботтом и Джинни Уизли, бегущие через тайный ход в укрытие в Хогсмите. Гарри, закутанный в его мантию, сидит на земле, прислонившись спиной к вросшему в землю камню. Его глаза закрыты, его губы произносят беззвучно: «Дамблдор сказал мне на вокзале. Ты не виноват».
Снейп рычит и с размаху бьёт кулаком по холодному камню. Воспоминания выплёскиваются, переливаются через покрытые рунами края, тают, будто клочья тумана под солнцем. Он хватает думосбор, собираясь швырнуть его в стену, и вдруг замирает, глядя, как последний белёсый клочок кружится на самом дне. Схватив палочку, Снейп тычет ею в чашу, потом подносит к виску и закрывает глаза.
Он стоит с Поттером под зеленеющим вязом во дворе маленького покосившегося дома. У Поттера весенние глаза, яркие и шальные. У него пунцовые щеки, и настороженный вид, и неправильная улыбка на губах — слишком робкая, слишком…
— В чём дело? — спрашивает Снейп, пытаясь скрыть смятение. — О чём ты хотел поговорить?
Поттер прерывисто вздыхает.
— Вы только не злитесь сразу. Я подумал: сейчас война. Вы можете умереть. Я могу умереть. И никто никогда ничего не узнает.
— Чего не узнает, Поттер?!
— Кажется, я тебя люблю.
Полуденная синева сеется сквозь тонкие ветки. Ствол молодого вяза под рукой прохладный, чуть шероховатый; Снейп с наслаждением втягивает в себя воздух, пахнущий весенней листвой. Кажется, он никогда не дышал вот так — полной грудью, и голова с непривычки идёт кругом, а тело пропитывается солнцем. Поттер стоит напротив, улыбается своей неправильной, смущённой улыбкой, и Снейпу до дрожи хочется шагнуть к нему и коснуться тёплой щеки. Он поднимает руку — и замечает, что Поттер расширившимися глазами смотрит куда-то за его спиной. Снейп оборачивается.
Серебристый волк скалит в улыбке огромные клыки, от густой шерсти поднимаются облачка белёсого тумана.
— Мы это сделали! — говорит волк голосом Люпина. — Чаша у нас. Остался последний!
Снейп переводит взгляд на Гарри. Берёт его за локоть.
