Осень. Прекрасная пора. Природа радует своими всё ещё яркими красками, но уже не столь назойливо, как летом, – туман немного скрадывает цвета, делая всё кругом более мягким, приглушённым, спокойным и в тоже время величественным.
Известно, что дождь – это плач небес. Нынешнее состояние мира действительно нуждается в скорби по себе. Причина всему – война. Но люди постепенно адаптируются даже к этому: временами кое-где слышан смех, на некоторых лицах можно разглядеть улыбку. Даже сейчас существует счастье. Да, его стало меньше, но оно никуда не исчезло. Оно тихо ходит из дома в дом, даря минуты радости людям. Из дома в дом. Как Она.
Несколько месяцев назад всё началось. Первое нападение. У жителей Лондона и живущих поблизости появился новый страх. Страх быть Её жертвой.
Говорят, Она приходит ровно в полночь, причём, на какой стороне ты в этой войне для Неё не имеет никакого значения. Она мстит. Последователям Дамблдора, тем, кто за Орден Феникса, и Пожирателям Смерти. Вторым за то, что убили Её семью, первым за то, что не спасли их.
Она не знает промашек. Никто Её не видел, никто не знает, кто Она. Полуночница, именно так стали называть Её люди, оставляет после себя только записки, написанные рукой убитого, содержащие всего лишь несколько слов: «Полночь, Я, Она и Смерть». Их значение и смысл авроры так и не понимают. Но у каждой Её жертвы находят такую записку. Люди боятся Её, Она для них стала вторым Тёмным Лордом. Полуночница.
Ранним утром по Косому переулку, не спеша, шла девушка, погруженная в свои мысли. Немногочисленные прохожие, что попадались ей на пути, даже толком не обращали на неё внимания: утро, дела, дела и ещё раз дела. Завидев в стороне человека, торгующего газетами, девушка направилась к нему.
– Чего желаете, Мисс? – поинтересовался тот.
– «Пророк», если можно. Благодарю.
Расплатившись за газету и свернув её под мышку, она зашагала прочь отсюда – по направлению парка, где всегда читала утренние новости из «Пророка».
Стоило девушке опуститься на знакомую скамейку, как подул прохладный приятный ветерок. Осень. Её любимое время. Конец лета – начало осени. Как сейчас.
На первой странице мелькал огромный заголовок: «Полуночница снова нанесла удар!» Внизу была колдография пожилого человека: он лежал на мостовой, на животе, никаких видимых повреждений, но отчего-то сразу становилось неприятно. От знания того, что он мёртв? Да, именно мёртв. Жертва Полуночницы.
Девушка развернула газету и принялась читать.
«Сегодня в полночь, как мы смеем предположить, Полуночница снова убила. На этот раз Её жертвой стал известный в магическом мире аврор Николас Штайн, прославленный тем, что был одним из самых лучших бойцов ближнего боя и чемпионом по дуэлям. Его жена поведала нам, что в ту ночь, её муж вёл себя как обычно, и что ничего из ряда вон выходящего не происходило. Однако со слов их дочери стало известно, будто около полуночи из кабинета Мистера Штайна доносились непонятные шорохи. Миссис Штайн эту информацию не подтверждает. Мистер Штайн был найден мёртвым сегодня утром в районе пяти часов по лондонскому времени. Записка с известными словами Полуночницы была найдена в переднем кармане брюк. На его теле не обнаружено никаких видимых повреждений, хотя, судя по месту событий, он выпал из окна. После проверки аврорами местности на наличие ауры непростительных заклинаний, стало так же известно, что они не применялись – как и при остальных убийствах Полуночницы. Анализ на отравляющие зелья тоже не принес никаких новостей.
Миссис Штайн заявила, что у её мужа никогда не было явных врагов, и она совершенно не понимает, почему выбор убийцы пал именно на Николаса Штайна. Министерство и авроры пытаются связать всех жертв Полуночницы воедино, но пока они ни к чему не пришли, так как всем известно, что Она нападает как на людей Ордена, так и на Пожирателей Смерти. Многие жители Лондона называют Её героем – Она в одиночку встала на такую тропу. Миссис Штайн сообщила «Пророку», что героем она (цитата:) «эту ненормальную и больную на голову, ту, которой место в Азкабане» не считает. (Цитата:) «Мой муж был порядочным и хорошим человеком. Я не понимаю, почему Она убила его?!»
Совершенно точно развеяны все слухи о том, что Полуночница – Пожирательница Смерти. Это стало известно из достоверных источников.
Мы будем держать Вас в курсе дальнейших событий».
Ещё немного полистав газету, девушка отложила её в сторону, откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Она всегда так делала: после прочтения ей нужно было время спокойно посидеть, анализируя прочитанное и выявляя из него самое главное.
Девушка так и продолжала сидеть, в то время как парк становился всё многолюднее и многолюднее. Это люди, вечно спешащие на работу, куда-то по делам, на важные встречи. Они проходили мимо девушки, но совершенно не замечали её. Даже те, кто пробегал от скамейки всего в паре шагов, и то не обращали на неё никакого внимания. Словно, она и не существовала – это была всего лишь Иллюзия.
Девушка чуть приоткрыла глаза и стала наблюдать за магами. Каждое утро она видела, как они проходят мимо неё – ассоциировалось у неё со своей жизнью. Она у неё тоже проходит. Проходит, причём как-то невзначай, будто миг, а иногда, этот миг растягивается до огромных промежутков времени, в течение которых ты в состоянии вспомнить всю свою жизнь. Но всё равно проходит.
Что у неё было на данный момент? Солидное наследство, оставленное родителями и позволяющее не работать – просто жить, – дальние родственники, которых она никогда не видела, потому что даже и не знала, где они могут находиться. Да живы ли они вообще – об этом она тоже не имела ни малейшего понятия. Дом, родительский дом, в котором она живёт до сих пор. Как же она любила его, пока были живы родители, в этом доме ей всегда было весело и радостно, даже в самые плохие минуты. Но почему-то с их смертью она чувствует только грусть. Грусть и боль, которых не усмирит ни одно зелье, ни одно заклинание, ни один обряд. Боль теперь будет с ней вечно.
Но не только боль навсегда поселилась в сердце этой симпатичной девушки. Большую часть его занимала ненависть. Ненависть к миру, к людям, к тем, кто предал её, к тем, кого она считала предателями.
Дождь, который всё это время моросил, стал постепенно усиливаться, туман начал сгущаться. Девушка поднялась со скамейки и направилась прочь из парка, по пути выкинув газету в урну. Она была ей больше не нужна.
* * *
Прошлое. Чуть меньше года назад.
– Нет, оставайтесь здесь. Вы можете попасть под руку. Авроры сами справятся. Без вас, – после короткой паузы добавила Минерва МакГонагалл.
– Но, – попытался возразить Гарри, Мальчик-Который-Выжил.
– Мистер Поттер, я понимаю. Там родители вашей подруги, Мисс Гермионы Грейнджер. Но постарайтесь усвоить, что вы там будете лишним. В схватку вступили самые сильные и умелые бойцы, такие как Мистер Штайн…
– Профессор! – недалеко от говоривших раздался голос, принадлежащий особе женского пола. Запыхавшийся голос.
– Мисс Грейнджер! Вам было велено не появляться в городе для вашей же безопасности!
– Но там мои родители, Профессор!
Девушка не считала свой поступок нарушением слова – о том, что она не покинет дом на Площади Гриммо, 12. Красные щёки, сбивчивое дыхание, высоко вздымающаяся грудь свидетельствовали о том, что она бежала, и довольно долго.
«Здесь, наверное, кварталов на пять наложены чары против трансгрессии», – думал мальчик, смотря на боевую подругу, которая в это время пыталась и отдышаться, и спорить с МакГонагалл о том, что не вернётся в убежище, а останется здесь, что хочет помочь аврорам, а главное, спасти своих родителей.
– Мисс Грейнджер, здесь лучшие из лучших, что смогли явиться. Вашим родителям ничего не угрожает, разве что небольшой шок и пара царапин. На сколько мне известно, там около десяти Пожирателей Смерти, в то время как Авроров больше дюжины, – женщина едва-едва сдерживалась, чтобы не сорваться и не накричать на неё.
– Профессор, мы уже не дети! Мы совершеннолетние волшебники и мы хотим туда! – снова вступил в словесную схватку Гарри.
– Если вы сейчас же оба не замолчите, я наложу заклятие немоты, затолкаю прямо в центр сражения и посмотрю, что вы на это скажите!
Гермиона опустила глаза. Да, она понимала, что у них нет ещё достаточного опыта, что бы сражаться в таких боях с Пожирателями. Но в школе разве не они становились героями, разве не им благодарны люди, разве не их выделял Дамблдор?
Словно прочитав её мысли, бывший декан снова сдвинула брови.
– Вы дали слово, Мисс Грейнджер, Мистер Поттер. Будьте добры, держите его. Иначе ваше слово ничего не будет стоить.
Ребята кивнули.
В этот момент что-то в доме, где происходила схватка, взорвалось, и душераздирающие голоса раздались на всю улицу.
– Нет! – в свою очередь закричала девушка и упала в обморок.
* * *
– Гермиона, очнись. Ты в порядке?
Открыв глаза, первое, что она увидела – это взволнованное лицо Гарри. Чуть приподнявшись с земли, девушка покосилась на дом. Точнее на то, что от него осталось.
– Что с ними?
– Гермиона, я… Мне…
– Они погибли, да? – чуть слышно прошептала она.
Он не ответил: только посмотрел взглядом, полным душевной боли.
– Мне жаль… – произнёс мальчик одними губами.
Девушка прижалась к нему и зарыдала. Сказать, что ей было больно – значит, ничего не сказать. Ощущение такое, что убили не родителей, а её саму. Что-то внутри так болело, что едва позволяло дышать: слёзы, нескончаемым потоком струившиеся из красных глаз, делали дыхание ещё более болезненно невыносимым – всхлипывания душили её.
Гарри гладил Гермиону по голове, стараясь успокоить. Он знал, какого это потерять тех, кто тебе дорог: на мгновенье перед ним предстал Сириус, но мальчик быстро отогнал виденье. Его родители погибли, когда еще был в младенческом возрасте, и он рос уже зная – их нет. Но Гермиона: её они воспитали, были с ней на протяжении 17 лет и вот, их не стало. Злость охватила юношу. Злость и ненависть. Вскоре он осознал, что вслух проклинает тех, кто был виновен в смерти родных его самой близкой подруги.
– Это я во всём виновата…
– Не говори глупостей! Это целиком вина Вольдеморта! И его приспешников!
– Нет, если бы я всё же пошла туда… Если бы не послушалась МакГонагалл…
– Если бы не послушалась МакГонагалл, то и сама бы сейчас была мертва! Одумайся, Гермиона, ты ни в чём не виновата, – успокаивал её Гарри. – Поплачь, пусть вся боль уйдёт со слезами.
– Она никогда не уйдёт. Никогда… – прошептала девушка, но всхлипы прекратились.
Гермиона отодвинулась от мальчика и попросила помочь ей добраться до Профессора, которая сейчас вместе с Мадам Помфри возилась с аврорами, выжившими после боя.
Таких оказалось больше половины, но все были тяжело ранены: из тринадцати человек шестеро лежали на волшебных носилках с перебинтованными грудью, руками или же ногами, и двое сидело на валунах, у одного из них тело было покрыто безобразными ожогами.
– Мисс Грейнджер, смотрю, вы пришли в себя. Вам следует отправиться на Площадь Гриммо, – обратилась она к девушке, не отвлекаясь от перевязывания головы аврора.
– Да, конечно, Профессор… Я хотела бы знать: мои родители…
Минерва МакГонагалл встала и, положив руку на плечо Гермионе, тихо сказала:
– Они умерли от слишком большой порции заклятия «Круцио». Я очень сожалею, Гермиона. Пойми, никто даже и предположить не мог, что всё так закончится.
Свои мысли, явно оскорбительные, в адрес Профессора и авроров, девушка благоразумно решила оставить при себе.
– А что Пожиратели? – задал вопрос Гарри.
– Семерым из них удалось уйти. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как им вообще удалось выжить, ведь были лучшие из лучших!
– Благодарю за комплемент, Минерва, но этот бой был по их правилам: у них было больше выигрышных моментов и позиций, чем у нас, – раненый одарил женщину грустной улыбкой.
– Но всё же, Дик, я…
– Мы проиграли это сражение, смирись. У них было преимущество: не численное, но профессиональное, и они им воспользовались.
– Профессиональное, сэр? – удивилась Гермиона.
– Да. Не знаю, как объяснить более доступно, но даже нам они оказались не под силу. Мы с трудом сдерживали их нападение, еле-еле успевая обороняться защитными чарами и магическими щитами. Как только кому-то из нас предоставлялся случай нанести удар, произнеся заклинание, так на него сразу же нападали с удвоенной силой!
Его тихий в начале голос перешёл почти что в крик, и Профессору пришлось просить аврора взять себя в руки и не пугать детей.
– Детей, Минерва? Каких детей?! Да мне в их возрасте самое страшное, что довелось увидеть, так это парочка чудовищ в Запретном лесу в Хогвартсе и всё! Они уже не дети, Минерва. Они участники этой войны, – возмущённо выдал им раненый, но всё же взял себя в руки и больше не проронил ни слова, до того времени, как его не трансгрессировали вместе с остальными аврорами.
Гермионе казалось, что всё происходит словно во сне: сражение, в котором все были уверены, что победят члены Ордена, но выиграли схватку Пожиратели Смерти; смерть родителей, хотя Профессор убеждала её, что ничего с ними не случится.
Нет, девушка больше не винила себя в их смерти, но боль, появившаяся в сердце, не исчезла и даже не стала слабее. Она словно навсегда поселилась там. Но теперь злоба и ненависть буквально задавили в ней беспомощность от осознания случившегося. Сейчас девушка ненавидела всех. Пожирателей – за то, что убили её родителей. Да как они вообще посмели? Это были её родители, самые близкие люди на свете, самые дорогие ей люди. Авроров – за то, что не спасли их. Лучшие из лучших, говорите? Да их было больше, а вышли они не победителями в этой схватке, а проигравшими! Профессора – за то, что не позволила ей ввязаться в сражение. Если бы она не была столь упряма и ограничена на том, что для неё они всё ещё первокурсники, которые только что приехали в Хогвартс. Гарри – за то, что не стал прилагать все усилия для того, что бы им было позволено войти в тот чёртов дом!
«Я отомщу. Они все ещё будут бояться меня. Я отомщу».
* * *
Прошлое. Месяц спустя после случившегося.
– Привет. Давно уже ничего не слышал о тебе. Как живёшь? – Симпатичный юноша, с безумно взъерошенными чёрными волосами и глазами, похожими на два огромных изумруда, открывал дверь небольшого уютного тихого кафе, где-то в конце этого переулка, перед девушкой. Грустной и словно потерянной девушкой, одетой в чёрную мантию с накинутым на голову капюшоном. Но стоило им оказаться внутри заведения, как она сняла его, и по плечам девушки рассыпались каштановые кудри.
– Привет. Меня не было в городе. Ничего, всё нормально, я же писала тебе, Гарри.
Пара села за дальний столик, стоящий чуть поодаль от остальных, и заказала обоим по чашке горячего шоколада.
– Да, если эти коротенькие записки можно назвать письмами, то Вольдеморт мне дядя родной, Гермиона! – усмехнулся Мальчик-Который-Выжил.
– Не шути так. Ты же прекрасно знаешь: мне неприятны такие шутки. Я была слишком занята, что бы писать те огромные письма, которые ты так любишь получать от меня. Не переживай, больше записок не будет. Я буду присылать тебе длинные свитки, – и девушка чуть улыбнулась лишь уголками губ.
Он тоже улыбнулся.
– Знаешь, а твои глаза похожи на этот шоколад, – как-то невзначай бросил Гарри.
– Правда? – Гермиона посмотрела в свою чашку, будто пытаясь высмотреть что-то в ней.
– Правда. Только напиток горячий, а твои глаза похолодели. Не нравится мне это. Когда-то они ведь тоже были тёплыми и живыми…
– Когда-то, Гарри. Ты верно сказал, когда-то, – заметив, что он на неё как-то странно смотрит, девушка поспешила добавить: – Со мной всё нормально, не волнуйся. Просто ещё слишком мало времени прошло с тех пор… как…
– Я понимаю. Я всё понимаю. Гермиона, я ведь тоже терял близких и знаю, каково тебе. Но мой тебе совет, как лучшего друга – не замыкайся в себе. Вы мне с Роном тогда очень помогли, и я вам за это благодарен. Благодарен за то, что были рядом в трудную минуту, благодарен за то, что не позволили плохим мыслям и душераздирающим воспоминаниям поглотить меня.
Они ещё немного посидели, поговорили, тихо, спокойно, без ярких эмоций и прочего. Уже прощаясь, Гарри обнял свою подругу:
– Удачи тебе. Держись. Всё будет хорошо.
– Спасибо, тебе тоже удачи, – девушка ещё сильнее сжала в своих объятиях юношу.
Эта встреча, подарившая ей одновременно столько радости и боли, надежды и отчаяния, всё же повлияла на неё с лучшей стороны. Её помнят, её не забыли, она нужна ему, своему другу.
«Но придётся расстаться. Для его же блага...» – думала Гермиона, смотря вслед уходящему брюнету.
* * *
Прошлое. Ещё месяц спустя.
– От тебя не было никаких вестей.
– Знаю. Извини.
– Ты просишь прощения, а в глазах нет ни капли раскаянья. Что с тобой?
– Всё в порядке, – девушка села на предложенный стул. – Я слишком занята. И я же просила не писать мне, Гарри.
– Чем ты занимаешься, Гермиона? Почему ты запрещаешь мне, ведь я даже не знаю, как ты живёшь?! – молодой человек, названный Гарри, со злостью смотрел на свою спутницу, которая в данный момент разглядывала что-то за окном магического кафе. Они всегда ходили в одно и тоже кафе, когда встречались, всегда садились за один и тот же столик, всегда заказывали всё тот же горячий шоколад.
– Тебе будет неинтересно, – ответила девушка.
– Отчего же?
– Поверь мне.
– Гермиона, ты себя хорошо чувствуешь? – он был явно обеспокоен её состоянием. Ей это льстило, ей было приятно. Это вызвало улыбку на её лице. Грустную и едва заметную, но всё же улыбку.
– Как ты пережил всё это?
– Прости, что?
– Я спросила: как ты смог пережить смерть Сириуса?
Юноша озадаченно смотрел на неё. Она никогда не спрашивала об этом раньше, просто всегда была рядом, готовая помочь.
– У меня были вы…
– И всё же. Мы с Роном не могли унять всю твою боль.
– Ты всё ещё чувствуешь ту боль? Прошло два месяца, ты должна принять это, Гермиона. Они умерли, тебе их не вернуть.
– Я знаю… Я знаю… А неужели ты не чувствуешь? – девушка озадаченно посмотрела на него из-под своей чёлки.
– Чувствую. Но жизнь продолжается, со мной или без меня. Я решил не сдаваться. Я победил ту боль. Тебе тоже это нужно сделать. Не отдаляйся от нас. Джинни спрашивала о тебе.
– Что ты ей сказал?
– То, что знаю сам: ты учишься, у тебя нет времени. Даже на нас.
– Этого достаточно.
– Чего достаточно? – не понял Гарри.
– Того, что ты ей сказал.
– Гермиона, я не понимаю тебя…
– Всё когда-либо меняется. Fallax species rerum est. Я знала это. Знала и забыла. Прощай, Гарри. Не забывай меня.
Прежде, чем он смог сказать что-то, девушка быстро поднялась со стула и буквально исчезла, выйдя за дверь. Юноша рванул за ней, но наткнулся только на толпу непонимающих прохожих. Он ещё долго оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать в потоке людей знакомые каштановые волосы, стараясь различить по походке и стуку её каблуков, но всё было напрасно. Она исчезла. Из его жизни, из жизни окружающих, из мира.
* * *
Прошлое. Три месяца спустя после последней встречи Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер.
– Ты потом её видел?
– Нет, больше я не видел её.
– Это плохо.
В гостиной Норы сидела молодая пара. Девушка, с яркими рыжими волосами и озорным блеском в глазах, который даже сейчас, в такое непростое время, не угас, прислонилась к своему собеседнику, положив голову ему на плечо.
– Джинни, я не говорил тебе всего…
– Чего именно? – в её глазах мелькнул какой-то огонёк, но тут же был затуманен привычным блеском ярких глаз.
– О ней… Она стала совсем другой после их смерти.
– Пережить смерть всегда трудно, а убийство – ещё труднее, Гарри.
– Я знаю, но всё равно, что-то было не так… – он явно о чём-то сильно беспокоился. – Знаешь, среди её последних слов была латынь.
– Неужели? Насколько мне известно: да, она интересовалась латынью, но никогда не цитировала и не говорила на ней.
В голосе младшей Уизли проскальзывали нотки удивления и непонимания.
Юноша закивал головой:
– Да, я это тоже знаю, но… Она сказала мне тогда фразу на латыни. А потом, что знала что-то, но забыла.
– Ты помнишь фразу?
– Я никогда не забуду её, Джин, – он выдержал паузу. – Fallax species rerum est.
– Наружность вещей обманчива.
– Ты знаешь латынь? – Гарри так резко вскочил с дивана, что девушка невольно на него упала, потеряв опору, которой был он.
– Нет, но эту фразу запомнила. Я уже видела её…
– Где?
Спокойствие, с которым они начинали этот разговор, куда-то бесследно исчезло: вместо него появилось что-то похожее на гнев и выброс адреналина.
– У неё самой же. Я как-то зашла к ней в комнату, ещё в Хогвартсе, и нашла на тумбочке книгу. Она была очень старой, точнее сказать, древней: вся затёртая, золотая пряжка потемнела, жёлтые мятые страницы немного выпадали из-под переплёта. Эта фраза – название книги. Я спросила Гермиону, что она значит…
– И?
– Наружность вещей обманчива.
– Странное название для книги, – удивился он.
– Ты в точности повторил мои слова! – девушка подпрыгнула на диване.
– И всё же… Она больше ничего тебе не говорила о ней?
– Нет, – Джинни покачала головой. – Она быстро её убрала внутрь тумбочки и запечатала замок незнакомым мне заклинанием. Когда же я собиралась спросить, зачем всё это, то Гермиона просто улыбнулась и сказала, что так нужно. А потом мы переключились на другие темы разговора…
– Ясно.
Гарри вздохнул, а спокойствие опять вернулось к нему. Снова неясность в её поступках, снова неизвестность в том, что с ней и где она, снова её последнее пожелание: «Не забывай меня».
– Гарри, где она? Ты знаешь?
Её голос был тихим, чуть молящим и немного с надрывом.
– Нет. Она просто ушла. Растворилась в толпе, – он немного помолчал и снова сел на мягкий диван. – Знаешь, с того момента меня почему-то не покидает чувство, что её не стало…
– ЧТО? Да что ты такое говоришь?!
– Нет, ты не поняла меня. Успокойся, дай я тебе всё объясню.
Получив от девушки кивок, Гарри продолжил:
– Я не совсем точно выразился. Я имел в виду не то плохое, о чём ты подумала. Не перебивай меня, дай сказать. Просто, она как будто исчезла, словно её больше нет.
Джинни смотрела на него с недоверием. В начале ей действительно показалось, что Гарри считает свою лучшую подругу мертвой, но сейчас... Сейчас она вообще ничего не понимала. Как это, исчезла? Как это, больше нет?
– Не смотри на меня волком, я и сам не в восторге от всего случившегося.
– Тебе нужно было пойти за ней…
– Что я и сделал, но её уже не было там, – грустно выдохнул он.
Повисло молчание.
– Может, чаю? – девушка решила первой разрубить тишину, опутавшую их.
– А ты умеешь готовить горячий шоколад?
– Вы с Гермионой пили шоколад?
Он кивнул. Гарри не в силах был сказать сейчас ей это. Он и сам не понял причины внезапного бессилия.
Джинни, заметив это, слегка улыбнулась ему, наклонилась, чтобы поцеловать в щёку и, встав, последовала на кухню.
– Будет тебе горячий шоколад, – сказала она, скрываясь за дверью.
