Fifty Pound Draw

Следующие полтора дня Клинт по большей части проспал. Каждый раз, когда он просыпался, Коулсон был рядом: проверял капельницу, кормил его супом или просто сидел у кровати, как будто боялся оставить Клинта одного.

Однажды Клинт внезапно проснулся в темноте, и Коулсона нигде не было видно. Дезориентированный, он запаниковал, шумно вздохнув, и чуть не подпрыгнул на месте, когда в поле зрения появился Коулсон, который, как оказалось, спал на полу.

- Что? Что такое? Что-то не так? – его голос был низким и хриплым, совсем не похожим на спокойный голос агента ЩИТа, от которого Клинт получал приказы через переговорное устройство.

Не доверяя собственному голосу, Клинт покачал головой, но Коулсон уже поднялся с пола.

- Что случилось? Вам что-нибудь нужно?

Странно было видеть такое внимание и беспокойство и знать, что оно предназначено ему, но Клинт слишком устал, чтобы с этим разбираться.

- Я в порядке. – Говорить по-прежнему было больно. Все остальное чувствовалось отстраненно, будто издалека. – Ложитесь спать.

Коулсон поднял руку, словно хотел проверить его пульс, пощупать температуру или просто прикоснуться, но так и не сделал этого.

- Вам что-нибудь нужно?

«Мне нужно прийти в себя. Мне нужно приносить пользу. Мне нужно, чтобы ты перестал смотреть на меня так».

- Может, воды?

Через секунду его губ коснулось холодное стекло, и он с благодарностью сделал глоток. Стакан был треснутый, а вода – теплая и несвежая. В комнате пахло сыростью. Кровать, на которой он лежал, была узкой и жесткой, и заскрипела, когда Коулсон присел рядом с ним.

Клинт подавился и закашлялся, и Коулсон тут же убрал стакан и положил руку ему на грудь, успокаивая.

- Тише. Дышите. Все нормально.

У Клинта возникло незнакомое ощущение, какой-то странный бред, не имеющий ничего общего ни с болью, ни с лекарствами, а только с рукой Коулсона, лежащей у него над сердцем. Он бы оттолкнул ее, сбросил с себя, но кашель снова вызвал боль и головокружение. Клинт закрыл глаза и позволил себе провалиться в сон, все еще ощущая давление на груди.

После этого он спал, не просыпаясь.

Ему снилась грязь, и вода, и вкус крови во рту, руки, стиснутые в кулаки и летящие стрелы, и в конце концов земля поглотила его целиком, и, разжевав, выплюнула с отвращением.

Клинт вдохнул запах свежеприготовленной пищи, и у него заурчало в желудке в унисон с шипением масла на сковороде. Он открыл глаза. Странная комната с трещинами на потолке, грубое одеяло, вялая, глухая пульсация в голове и Коулсон, сидящий на полу у кровати.

- Доброе утро, - прохрипел Клинт, сглатывая комок в горле.

- Вечер, - поправил Коулсон. – Как вы себя чувствуете?

В желудке снова заурчало.

- Голоден как волк. И у меня все болит.

Коулсон улыбнулся, широко и искренне.

- Думаю, с этим мы разберемся.

Он встал и ушел из поля зрения Клинта на другую сторону комнаты, затем сказал что-то по-испански, и Бартон напрягся. Он не знал, что в помещении есть кто-то еще, но голос, позвучавший в ответ, был высоким и приятным – женским. Он не нес в себе угрозы. И все же Клинт не смог расслабиться, пока не вернулся Коулсон с тарелкой какой-то еды.

Блюдо состояло в основном из риса и бобов, но Клинт совсем не чувствовал вкуса. Тарелка опустела за считанные секунды, и, подняв глаза, он обнаружил, что Коулсон смотрит на него с легкой улыбкой. И если у него внутри что-то сжалось в это мгновение, так это только от того, что он слишком быстро ел.

- Приятно видеть, что к вам вернулся аппетит.

- Он вернулся с удвоенной силой. – Клинт отправил в рот последние зернышки риса. – Как долго я был в отключке?

Улыбка исчезла с лица Коулсона, оставив налет усталости.

- Более двух дней, - тихо сказал тот. – Я думал… Это было близко. Очень близко.

Клинт вспомнил, как джип скользил и раскачивался, и руку Коулсона у себя на груди. От воспоминаний желудок стянуло тугим узлом, и еда чуть не отправилась обратно тем же путем.

- Что ж, в таком случае, думаю, я поправлюсь.

Коулсон хмыкнул.

- Лучше вам это сделать после всех усилий, которые я к этому приложил.

Разум Клинта все еще был затуманен сном и лекарствами, но уже начинал соображать. Когда машина перевернулась, они были вдалеке от цивилизации, а Коулсон был далеко не глуп, и не стал бы тормозить другое транспортное средство, даже если оно случайно проезжало мимо. Но как-то же они добрались сюда, попали в чей-то дом, и Клинта явно кто-то лечил по-настоящему.

- Вы?.. – Нет, он бы не стал. Ни за что на свете. Слишком далеко было, и уж конечно, оно того не стоило. – Я хочу сказать, вы же не… Как мы сюда попали?

Коулсон опустил голову, и Клинт заметил темные круги под глазами и пятна румянца на скулах, как будто тот слишком устал, чтобы скрывать смущение.

- Ну, я… принес вас сюда.

- Почему?

Он не собирался произносить этого вслух, правда, но Коулсон резко поднял взгляд, так же, как вскидывал пистолет, – быстро и метко.

- Почему? – повторил он, и в голосе его была пустота, а в глазах – холод.

- Это не то… Я просто… - Под пронизывающим взглядом Клинт чувствовал себя ребенком, уличенным во лжи. Он втянул голову в плечи и представил, как Коулсон, истощенный и окровавленный, несет его сквозь ливень. От этой картины он почувствовал себя совсем больным. – Не берите в голову. Я не то имел в виду.

Губы Коулсона пошевелились, как будто он собирался что-то сказать, но не произнес ни звука, а только смотрел на Клинта с непроницаемым выражением. Наконец, он отвернулся с этим своим дурацким хмыком. После долгой паузы Коулсон снова встал и отошел, вернувшись со стаканом воды и двумя таблетками и молча протянув их Клинту.

Тот взял стакан и отмахнулся от таблеток.

- Я в порядке. Уже почти не болит.

- Это антибиотики. Так вы хотя бы не умрете от инфекции в том случае, если ваша глупость не прикончит вас раньше, - сказал Коулсон неожиданно резко, и Клинт поднял голову, встретив его взгляд – жесткий и прямой. Клинт попытался ответить тем же, но от этих стараний у него только снова разболелась голова.

Он взял таблетки и проглотил их, запив водой. Взгляд Коулсона немного смягчился, и на его лице проступила усталость и горечь.

- Постарайтесь еще поспать, - посоветовал он. – Пока что мы в безопасности, но скоро придется отсюда уходить.

Клинт, хоть и чувствовал себя так, будто его волокли по грязной земле несколько дней подряд, предварительно забрав всю одежду, но спал он достаточно.

- Я выспался. Лучше расскажите, где мы находимся и как, черт возьми, сюда попали.

В глазах Коулсона мелькнула странная настороженность, как будто он не знал, как вести себя с Клинтом, но затем он покачал головой и осторожно сел на край скрипучей кровати. Сквозь тонкое одеяло Клинт чувствовал, как бедро Коулсона прижимается к его ноге.

- Мы находимся на втором этаже жилого дома в пригороде Куибдо. – Коулсон указал на кого-то, кого Клинт не мог видеть. – Люди, которые живут здесь, были к нам очень… добры.

Клинт фыркнул.

- Они хотят, чтобы мы ушли, не так ли?

- Как можно быстрее и тише.

- Это справедливо. – Клинт поднял голову и попытался сесть, но комната моментально завертелась у него перед глазами, и он передумал. – Я помню аварию, - сказал он. – А потом практически ничего.

- Потом вы потеряли сознание, - ответил Коулсон. – Вы были… Не знаю, как мы выбрались из машины, но когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на склоне, а вы… вы были совсем плохи. – Его голос становился все тише, как будто ему было трудно говорить, и Клинт понятия не имел, как себя вести.

- Что ж, думаю, мне чертовски повезло. – Клинт попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса.

Коулсон смотрел на него, не отрываясь, серьезный и бледный.

- Я думал, что ты умер, - сказал он. – Я думал, что несу на спине труп.

В его словах звучало неподдельное горе, и это было как удар под дых. Клинт слишком давно расстался с иллюзиями, что кто-то будет оплакивать его смерть, что кто-то позаботится о его похоронах, кроме несчастного гробовщика от муниципалитета. Но Коулсон, который носил костюмы как доспехи и хмыкал так, будто знает все на свете, действительно был бы огорчен, может, даже до слез, он забрал бы его жетоны и проследил, чтобы его похоронили достойно. На могиле не было бы имени, но Коулсон помнил бы это место и, может быть, однажды даже пришел туда.

Клинт зажмурился от внезапного приступа головокружения.

- Бартон? Клинт, ты в порядке?

Коулсон не собирался бросать его. Даже если Клинт умрет здесь, рядом с ним, он вернется и разыщет его тело в холодной земле.

- Клинт?

Тошнота подкатила к горлу.

- Все нормально. Я просто… Я не… Чер…

Он успел наклониться, чтобы не испачкать постель, но почти вся съеденная им еда выплеснулась на пол и, к великому ужасу Клинта, на босую ногу Коулсона.

- Ох, мать твою, - выдохнул он, горло саднило от желчи. – Черт, Коулсон, простите.

Тот положил руки ему на плечи и погладил успокаивающе.

- Не стоит. Ничего страшного. Все нормально. – Он сказал что-то по-испански, а затем обтер губы Клинта влажным полотенцем. – Вам нужно отдохнуть, - продолжил он с такой теплотой и мягкостью в голосе, что у Клинта защемило в груди.

- Не надо…

- Вас только что стошнило мне на ногу, Бартон, - поддразнил Коулсон, и Клинт уловил беспокойство, каплю веселья и что-то еще в его голосе. – Спите. Мы сможем поговорить позже.

Позже. «Позже» всегда было хорошо, только оно никогда не наступало. Клинт снова уснул, и ему приснилось свободное падение.

***

Фил спал на полу. Когда это было нужно, он проверял и чистил глубокие порезы на плече, но в остальном старался каждую минуту, во сне и наяву, проводить рядом с Бартоном. Члены семьи Валентес, в чей дом они вторглись, поглядывали на него искоса, но ничего плохого не делали, а наоборот – принесли ему одеяло, чтобы было на чем спать, и предложили еду. Они не задавали вопросов, и вообще, старались лишний раз с ним не заговаривать. Дети смотрели на него со страхом и любопытством, а взрослые – с подозрением.

Никто из них не задерживал взгляд на Клинте.

- Quién es?

Фил поднял голову, вздрогнув. Тощая девушка, которая всегда готовила еду, стояла рядом и смотрела на него с опаской.

«Кто он?» – спросила она.

- Он… - «Никто» – таков был стандартный ответ, предписанный агентам ЩИТа в подобной ситуации, но Фил просто не мог заставить себя назвать так Клинта, не сейчас. – Я не могу этого сказать.

- Si. Sé que, - ответила девушка, нервно переступив с ноги на ногу. – Вы преступники или тайные агенты, или что-то вроде того. Это я вижу. Я имела в виду, кем он вам приходится?

Фил вспомнил запах кожи Клинта, бисеринки пота у него на лбу и то, как отчаянно ему хотелось слышать его смех.

- Мы вместе работаем.

К его удивлению, та кивнула.

- А. Вот, значит, как.

- О чем ты?

- Ну, он, очевидно, что-то для вас значит. Вашим сыном он быть не может, а на братьев вы не похожи, - как ни в чем не бывало, заявила девица. – Так что это нечто другое, но вы вместе работаете, так что, возможно, все не так, как вам бы того хотелось.

Фил удивленно моргнул и перевел взгляд на Клинта. Что, разумеется, было ошибкой, потому что девушка была права, и Фил это понимал. Сейчас Клинт спал лучше, чем все те три дня и целую вечность, что прошли с того первого раза, когда он уснул в вертолете, и спокойные линии его лица врезались Филу в память и в сердце, словно стрелы. Он отвел взгляд и ответил самым равнодушным тоном, на который только был способен:

- Не понимаю, о чем ты говоришь.

Девушка выгнула бровь, но настаивать не стала, а просто вернулась к своей работе, бормоча что-то о глупых мальчишках. Фил, в свою очередь, подумал, что эпитет удивительно точен.

Теперь, когда напряжение спало, и Клинту уже не грозила скорая смерть, Фил чувствовал себя глупым и усталым. Он не стал бы лгать себе и утверждать, что его действия были продиктованы одной лишь профессиональной лояльностью, и что он сделал бы то же самое для любого другого агента. Общая работа – это не то, что заставляет тебя тащить на себе того, кто больше весит – и к тому же, возможно, вообще мертв, – по горной дороге в проливной дождь и стучать в чужие двери, прося о помощи. Не дух товарищества заставлял Фила задерживать дыхание каждый раз, как Бартон задыхался от боли, не от корпоративной этики у него скрутило желудок, когда он увидел открытую рану у того на боку.

Это было нечто совершенно иное, и какие бы усилия ни прилагал Фил, чтобы выбросить это из головы, он просто не мог.

Клинт пошевелился с тихим звуком, морщась даже во сне. Желание погладить его по голове, чтобы успокоить, было настолько сильным, что Филу пришлось сцепить руки вместе, чтобы удержаться.

Да, это определенно что-то другое.

Ночью Клинт проснулся еще раз, когда вся семья уже разошлась по кроватям, а Фил все так же сидел рядом и смотрел в темноту.

- Не знай я наверняка, решил бы, что вы робот, - сказал Клинт хриплым, скрипучим голосом.

- Почему это?

Пожатие плеч было слабым, но Фил разглядел его даже в темноте, восстановил по памяти.

- Вы едва ли спите. Никогда не волнуетесь, не злитесь и вообще, не показываете никаких эмоций. Единственная человеческая реакция, которую я у вас видел – это смех.

Фил улыбнулся на это.

- О, я определенно человек, - сказал он и, наверное, что-то в его тоне выдало его, потому что Клинт надолго замолчал.

Наконец он спросил, и это было неожиданно:

- Как получилось, что вы связались с ЩИТом?

Назло себе, подумал Фил, но так ответил бы агент Коулсон. Сейчас же он слишком устал, у него слишком сильно тянуло в груди, чтобы бросаться хлесткими фразами, не с Клинтом.

- Мой отец был начальником исследовательского отдела в течение двадцати лет. ЩИТ завел на меня досье, когда мне было семь.

Клинт удивленно поднял брови.

- В адское местечко вас затащили.

- Я не сразу попал туда. – Филу вспомнились крики, ругань, хлопанье дверьми, и без толики самодовольства тогда не обошлось. – Я был военным, рэйнджером. А в ЩИТ попал уже оттуда.

- Благодаря или вопреки своему старику? – спросил Клинт, и он действительно был намного умнее, чем о нем думали.

- Шесть к одному, если быть честным, - ответил Фил. – Он хотел, чтобы я стал адвокатом. А мой второй отец хотел, чтобы я стал учителем. А сам я хотел стать Капитаном Америкой. – Он грустно улыбнулся. – У меня было сложное детство.

- Судя по всему, да. – Клинт задумался ненадолго, закусив губу, а затем продолжил: - Трудно представить вас в комуфляже.

- Смотрелось неплохо.

Даже в темноте он увидел ухмылку Клинта.

- Бьюсь об заклад, это так. Дизайнерские жетоны, да?

- Диор. Сделано на заказ.

- Обалдеть, - присвистнул Клинт. – Так что, ваши отцы были не слишком довольны, когда вы пошли в армию?

В этом-то и была причина большей части криков и хлопанья дверьми.

- Они считали, что существуют другие способы изменить мир, кроме как с оружием в руках, - пояснил Фил. – Они были правы, конечно, но я был молод и глуп, и одержим идеей стать героем.

По лицу Клинта промелькнула тень, и Фил знал, что тот его понял.

- Спорим, вы были чертовски классным рейнджером.

- Нормальным. – Фил был лучшим, если говорить честно, но он воспринимал это как факт, а не как повод для гордости. – Мне пришлось провести совместную операцию с одним из агентов ЩИТа, по-видимому, потому что я уже подписал бумагу о неразглашении. Через неделю директор лично нанес мне визит.

- А ваши отцы?

- Ну, один был не совсем доволен, но ему казалось, что это все же лучше армии. Второй сказал, что когда в тебя стреляют, не важно, одет ты в камуфляж или в костюм.

В полумраке улыбка Клинта была едва видна, но Фил все равно заметил, и его поразило, что за такой короткий срок он изучил это лицо до последней черточки.

- В этом есть смысл.

- Полагаю, да, - согласился Фил, а затем сказал, не столько для продолжения разговора, сколько для того, чтобы уйти от щепетильной темы: - Раз уж у нас тут вечер откровений, думаю, вы задолжали мне историю.

Клинт рассмеялся, и на этот раз обошлось без болезненного шипения и гримас.

- Давайте сделаем так. Я расскажу вам, как поджег Паркса, когда мы будем есть омаров, которых вы мне обещали.

- Это свидание, - согласился Фил и внутренне вздрогнул от собственных слов. Если Клинт и заметил что-то, то вида не подал. – Но вы ведь не станете возражать, если я спрошу почему?

- Почему что?

- Почему вы подожгли агента Паркса?

Тот снова пожал плечами – резче и выразительнее на этот раз.

- Он трепал языком. Мне это не понравилось.

- Про вас?

- Про многих. – Клинт говорил непринужденно, но Фил знал, что все не так просто.

- Что он говорил?

Он не видел, как Клинт нахмурился, но чувствовал, как потяжелел его взгляд.

- Какая разница?

- Для меня разница есть.

- С чего вдруг? В уставе не указано, что нельзя быть мудаком.

- Если бы было, многие агенты получили бы взыскания.

Клинт фыркнул.

- Это факт.

Фил подумал о дисциплинарных отчетах. Согласно им, Клинт был неуправляем и склонен ввязываться в драку. Причинами этих драк, похоже, никто не интересовался.

- Клинт, что он сказал?

- Он нес всякое дерьмо, ясно? – огрызнулся тот. – Он и еще кое-кто из ребят обсуждали одного из вышестоящих агентов, говорили… Ну, всякую чушь. Я сказал им заткнуться, тогда Паркс обозвал меня гомиком и набросился на меня.

Фил нахмурился.

- Вы могли сообщить об этом.

- И что бы я сказал? Что он меня дразнил, и это задело мои гребаные чувства? – Клинт усмехнулся и со скрипом сдвинулся на кровати.

- Возможно, устав не запрещает быть мудаком, - сказал Фил, - но там кое-что написано о неуважении к старшим агентам.

- Да? Тогда вам стоит послушать, что они говорят о вас.

Фил засмеялся и даже в темноте увидел, как на лице Клинта отразилось удивление.

- Вряд я услышал бы что-то новое.

- Вы имеете в виду…

- «Педик» всегда шло первым в списке. На строчку ниже «зануда» и «фрик». Но мое любимое – это «чертов псих, гроза костюмов», хотя это я всегда воспринимал как комплимент. – Он посмотрел на Клинта. – Они что, были более изобретательны?

Клинт помрачнел, и Фил не знал, на кого направлен его гнев – на тех, кто злословил, или на него самого из-за того, что он переводил это в шутку.

- Вы просто позволяете им говорить такие вещи? И вас не волнует, что они вас не уважают?

- Когда мне нужно, они уважают, - ответил Фил, но Бартона это не смягчило. – Клинт, я был тощим нескладным парнем с двумя отцами, и этот парень вырос в ничем не примечательного коротышку. Я был счастлив, когда в седьмом классе открыл для себя каратэ и научился отбиваться от тех, кто ко мне цеплялся.

Выражение лица Клинта изменилось, но Фил не мог его прочитать. После долгого молчания тот спросил:

- Как вас зовут?

- Что?

- Ваше имя, - повторил Клинт. – Я спрашивал, никто не знает. Похоже, никто ничего не знает о вас, даже то, что не засекречено.

- Там много что засекречено, - признался Фил. – Почему вам это было интересно?

- Не знаю, мне просто казалось, что вы… другой. Не такой, как остальные агенты. Мне было интересно.

Фил подумал о том, как впервые увидел Клинта, дерзкого и красивого, одетого в броню из нахальства и ухмыляющегося с вызовом, и он вспомнил, как подумал тогда: ну вот, еще один. Сейчас ему казалось невозможным, что он был так глуп и слеп, а вот Клинт, очевидно, легко выделил его самого из толпы.

- Видите ли, - тихо сказал он, - я приложил немалые усилия, чтобы оставаться незаметным.

- В таком случае, вам следовало носить дешевые костюмы.

- Не богохульствуйте.

Клинт рассмеялся, и его яркая улыбка была видна даже в темноте.

- Ну, так что? Вы перестали звать меня «агент Бартон». Может, все-таки скажете свое имя?

Правда была в том, что большинство агентов не знали его имени просто потому, что не спрашивали – то ли боялись, то ли им было все равно. И все же это тоже была своего рода невидимая граница, которую Клинт пересек с той же лугкостью, с которой спрыгнул с крыши здания.

- Меня зовут Филипп. Фил.

- Вы шутите? Фил?

- Какие-то проблемы? – Имя было ужасное. Фил всегда знал, что оно кошмарное, но никогда еще не был в этом так уверен, как в тот момент, когда услышал его из уст Клинта Бартона.

- Нет-нет. Мне нравится. Оно… Не знаю. Оно сильное и простое. – Он умолк на секунду, и Фил внезапно обрадовался, что вокруг темно. – Я хочу сказать, не то… Не то чтобы вам было дело до того, нравится мне оно или нет, я просто… Мне правда нравится. Это хорошее имя. И оно вам подходит.

Было очень странно слышать, как Клинт запинается, а его обычно бойкая речь сбивается из-за такой малости, как имя. Фил определенно был очень рад темноте и отчаянно хотел сменить тему. Он прочистил горло.

- Как вы себя чувствуете?

Клинт расслабился немного.

- Лучше. Почти по-человечески.

- Ну, это преувеличение, - с невозмутимым видом сказал Фил, и Клинт фыркнул. – Я не хочу задерживаться здесь дольше, чем это необходимо. Сейчас мы в безопасности, но как только вы будете готовы, нам надо двигаться.

- Что ж, тогда вперед, - ответил Клинт, и Фил не знал, чего ему хочется больше – улыбнуться или треснуть Бартона по голове.

- Пока еще нет. Последние несколько дней выдались нелегкими, и нам обоим не помешает отдохнуть.

Клинт покачал головой.

- Я могу идти, босс. Вы сами сказали, нам нельзя здесь оставаться. – Он зашевелился, как будто собирался встать и пойти прямо сейчас, но Фил положил руку ему на плечо.

- Это так, но я не смогу тащить вас на себе еще несколько миль, пока вы будете истекать кровью. – Фил не думал о холодной коже и открытых ранах, и о той щемящей, невыносимой пустоте в груди, которая возникла, когда он понял, что Клинт не дышит. – Пожалуйста, не заставляйте меня удерживать вас силой.

Клинт хмыкнул, но все же лег обратно.

- Опять ваши штучки. Не будь я уверен в обратном, подумал бы, что вы ко мне неравнодушны, сэр.

«И хорошо, что ты не догадываешься».

- Я старший агент, и любой сексуальный интерес с моей стороны будет домогательством, а возможно, принуждением или насилием, в зависимости от обстоятельств. Любые подобные действия, даже в шутку, для меня непрофессиональны и неприемлемы. – Он не думал об ощущении теплой кожи под ладонями и о пронзительном взгляде голубых глаз. – Так что можно с уверенностью сказать, что вашей чести ничто не угрожает, агент Бартон.

- Серьезно? – Клинт фыркнул и наклонил голову. – Вы штопали меня сколько? Уже три раза? Вы трогаете меня каждый раз, как только можете, вы зовете меня по имени, вы тащили меня через чертовы горы. А теперь вы будете тыкать мне под нос дурацкими правилами? Чушь.

Ну разумеется, раз уж Филу суждено хоть раз в жизни попасться на лжи, это должно произойти именно сейчас, но ему ничего не оставалось, кроме как придерживаться выбранной линии.

- Я делал то, что было необходимо, и ничего больше.

- Чушь.

Не рекомендую назначать меня куратором или командиром Клинта Бартона в последующих операциях. Несмотря на мою огромную веру в его способности и восхищение его личными качествами, я считаю, что совместная полевая работа усугубит конфликт интересов, а потому нежелательна.

Независимо от того, что думал Клинт, правила существовали не без причины. Фил не тешил себя надеждами, что его влечение может быть взаимным, и он не собирался ставить Клинта в неловкое положение, как в личном, так и в профессиональном плане.

- Я не совсем понимаю, что вы предлагаете, - произнес он ровным тоном, - но не думаю, что мне это по вкусу.

- Я предлагаю чушь.

- Бартон.

- Нет. – Сильные пальцы Клинта сомкнулись у него на запястье, и Фил абсолютно точно не думал в этот момент о его руках, коже и глазах. – Вы нарушили правила, вернувшись за мной. Вы переступали через них каждую минуту, пока были здесь, так что можете не бросать их мне в лицо только потому, что я заставляю вас чувствовать себя неуютно.

- Вы не… - Фил заставил себя говорить твердо, по его лицу нельзя было прочесть, о чем он думает. – Я не чувствую себя неуютно рядом с вами. Я только говорю, что с моей стороны было бы неправильно и неэтично…

- Но ты этого хочешь.

У Фила пересохло во рту, а кровь в венах обратилась в пепел. Все его существо заполнила пустота, и ему казалось, что он рассыплется в пыль, если Клинт сожмет пальцы чуть сильнее.

- Это не…

- Я понимаю, что ты не можешь, - сказал Клинт, удерживая его взгляд. – И я знаю правила, только… не надо цитировать мне чертово руководство, просто скажи, что не заинтересован. Вопреки распространенному мнению, я не полный идиот.

- Нет, - согласился Фил. – Я бы сказал, ты даже слишком умен. – Жесткая усмешка стала ему ответом. – И ты прав, некоторые мои действия… немного выходили за рамки.

- О, всего лишь немного.

- Но. Личные чувства, которыми были или не были мотивированны эти действия, не имеют значения. Я поступал как агент ЩИТа, и впоследствии важны будут только сами поступки, а не их причины.

- Ты спас мне жизнь. Несколько раз, - сказал Клинт. – И, возможно, ЩИТ не будут интересовать причины, но меня они интересуют.

- Это не имеет значения.

Клинт нахмурился, густые тени сделали его лицо угрожающим.

- Для меня – имеет.

- Клинт, я…

- Фил.

Может быть, это было не самое ужасное имя, если его произносить так, как это делал Клинт. Фил мог бы многое сказать ему, привести множество правил, примеров и случаев, которые показали бы, насколько плохой изначально была эта идея, но все слова умерли у Фила на языке. Клинт заслуживал большего, чем пустые отговорки, поэтому он просто сказал:

- Я не могу.

Он чувствовал горящий взгляд Клинта, который проникал в самое сердце.

- Но ты хочешь.

Его неудержимо тянуло ответить – всего лишь одно короткое слово как ответственность за то, что он и сам себе толком не мог объяснить. Существовало только два варианта ответа, и каждый из них станет предательством. Фил мастерски умел искажать истину, но в этот момент ему понадобились все его силы, чтобы солгать.

- Нет.

Несколько секунд пролетело в тишине. Каждая из них обратилась в ледяную иглу и вонзилась ему в грудь. Он был уверен, что еще немного, и его легкие откажут.

А потом Клинт усмехнулся – широко, зло и холодно, и отпустил запястье Фила.

- Ну что ж. Спросить стоило. – Его голос был таким безмятежным, что у Фила заломило в висках. – Не волнуйтесь, сэр, вашей чести ничто не угрожает.

Что бы ни означал этот холодный обмен любезностями, ничего достойного в нем не было, и они оба это знали.

- Мне жаль, если я…

- Не надо, - перебил Клинт. – Не волнуйтесь об этом. Забудьте. – Он осторожно повернулся, и теперь Фил видел только часть его лица. – Вам нужно отдохнуть, сэр. Не стоит сидеть возле меня всю ночь.

- Да. Конечно. – Фил снова улегся на жесткий пол и уставился в темный потолок, пытаясь убедить себя, что сделал все правильно, что дал верный ответ, и что завтра все вернется в норму.

Той ночью они оба плохо спали.

Когда в окнах забрезжил рассвет, Фил поднялся и как можно тише собрался уходить. Он заметил, что Клинт наблюдает за ним в серых утренних сумерках.

- Я схожу к машине, - сказал он. – Посмотрю, не получится ли вернуть что-нибудь из вещей.

Клинт сдвинул брови.

- Вы уверены, что это хорошая идея?

- Наверное, нет, - признался Фил, - но нам может понадобиться что-нибудь для обмена, и я не хочу продолжать путь безоружным.

- Да, но все же… - начал Клинт, но умолк под взглядом Коулсона. – Конечно. Вы правы.

Лед в груди Фила истончился и дал трещину при виде того, каким замкнутым стало лицо Клинта.

- Я вернусь через несколько часов.

- Я буду здесь. – Когда он повернулся к двери, Клинт добавил: - Те парни из картеля все еще могут разыскивать нас. Будьте осторожны.

Фил послал ему ободряющую, как он надеялся, улыбку.

- Не волнуйтесь обо мне.

Подъем в горы по шоссе оказался намного проще, чем был спуск. Вероятно, сыграло роль отсутствие дождя, сотрясения мозга и бессознательного лучника на плечах. И все же из-за истощения и не до конца заживших травм голова у Фила кружилась к тому времени, когда он дошел до места аварии. Пострадавшее плечо и голова пульсировали в унисон, а пересохшее горло саднило.

Джип все еще лежал на боку, присыпанный камнями. Филу удалось вытащить из кабины сумку Клинта, но остальное почти все пропало. Вещи, которые лежали в багажнике, были разбросаны по всему склону, и собирать их было делом безнадежным. По крайней мере, у них будет оружие, а также сухой паек и аптечка, которую Клинт, видимо, таскал с собой постоянно.

Фил не хотел думать о том, что заставило его буквально носить всю свою жизнь на плечах.

Он перекинул сумку через плечо и пошел обратно к дороге. Лишь дважды ему приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть.

Только в пределах видимости дома, в котором они с Клинтом нашли приют, Фил остановился за каменной насыпью и открыл сумку. Клинт перечислил ему содержимое, но у Фила было предчувствие, что тот умолчал о чем-то. Запустив руку внутрь, он нащупал гладкую поверхность и острые края и грустно улыбнулся. Вытащив нож, он сунул его в карман, затем надорвав подкладку, вынул оттуда комплект документов и счетов на разных языках и в разных валютах.

Клинт носил с собой не только свою жизнь, он нес задатки новой на случай, если она ему понадобится. Своей прагматичной до мозга костей частью, которая звалась «агент Коулсон», Фил оценил это и был доволен. Но другой его части, которая сочувствовала, когда Клинту было больно, и которой было горько от слова «нет», этой его части была ненавистна подобная предусмотрительность.

Он достал несколько подходящих чеков и спрятал сумку среди камней. А подумав немного, взял камешек и нацарапал на поверхности другого корявую стрелку. На всякий случай.

Учитывая, как опасно было появляться в людных местах, Фил старался держаться подальше от центра города и разыскивал заведение с телефоном. Он нашел его в маленьком грязном баре, который оказался почти пустым в это время дня. Бармэн даже не поднял головы, когда Фил к нему обратился, просто указал на древний дисковый телефон, висевший на стене.

Номер, который набрал Фил, каждый агент знал как «Отче наш» уже в первую неделю обучения. После трех гудков раздался щелчок, а затем голосовое сообщение.

- Вы позвонили в службу доставки деликатесов и общественного питания Майка. К сожалению, сейчас мы не можем вам ответить. Пожалуйста, оставьте сообщение, и мы свяжемся с вами как можно скорее. Спасибо и прекрасного дня!

На том конце провода пискнуло, и Фил сказал в трубку:

- Привет, я звоню от имени «Саймон хаус». У нас тут небольшая проблема с заказом. Номер два два ноль шесть один девять. Буду очень благодарен, если вы мне перезвоните. Спасибо.

Он повесил трубку и прошел к барной стойке, чтобы заказать себе выпивку. Через две минуты телефон зазвонит, и Фил надеялся, что услышит знакомый голос на том конце.

Однако через полторы минуты четверо хмурых мужчин с оружием вошли в бар. Все стволы были направлены на Фила.

Его сердце забилось быстрее, но внешне он оставался абсолютно спокоен.

- Есть проблемы, джентльмены?

- Руки за голову. Ты идешь с нами, - скомандовал один из них.

- Ну, раз уж вы так мило просите. – Отхлебнув из своего стакана, Фил встал, поднял руки и медленно подошел к четырем громилам.

При нормальных обстоятельствах он мог бы уложить всех четверых и даже не вспотеть при этом. Но с его ранами и усталостью шансы были не так велики. Логика, подготовка и инстинкт самосохранения диктовали ему сдаться без сопротивления и ждать подходящего случая.

Но это означало оставить Клинта, и эта крошечная деталь опрокидывала все соображения логики и безопасности.

Когда все четверо мужчин были на расстоянии вытянутой руки, Фил схватил длинный ствол ближайшего пистолета и вырвал его из рук владельца, тут же ударив его прикладом в лицо и сломав нос.

Один.

Свободной рукой Фил развернул дуло другого пистолета в сторону, и пуля из него угодила в одного из громил.

Два.

Придвинувшись вплотную к третьему, Фил с силой ударил его в колено, а затем прикладом в висок.

Три.

Он перекинул пистолет в другую руку и поднял его, чтобы выстрелить в четвертого, но оказался недостаточно быстрым, и мужчина ударил его кулаком в лицо. У Фила перед глазами замелькали цветные пятна, он отшатнулся, замотав головой.

Проиграть в этой драке он не мог. Клинт ждал, что он вернется.

Противник снова замахнулся, и Фил пригнулся. Ему удалось нанести отличный удар тому в живот, прежде чем ей-то локоть врезался ему в висок.

Фил пошатнулся и заморгал, сплевывая кровь.

Он думал о красной крови на бледной коже Клинта, о его голубых глазах и светлой улыбке. Он должен вернуться. Он обещал.

Что-то тяжелое, чего Фил не мог видеть, снова ударило его по голове, и последним, что он услышал, был пронзительный звонок телефона.