Пигмалион

Гермиона еще ни разу в жизни не чувствовала себя так странно. В детстве она очень любила крыжовник, и к нескончаемому возмущению матери, всегда ела его одним способом – передними зубами, тогда все еще большими, она прокусывала в кожице маленькую дырочку, высасывала мякоть, я пустую кожицу выбрасывала. Кожица была кислая, грубая и волосатая, ее Гермиона не любила.
‘Каким-то образом’, – размышляла она, - ‘ягоды крыжовника сумели отомстить мне за такое обращение. Они поймали меня, высосали из меня все, что могли, и бросили валяться пустую оболочку. Так значит вот как они чувствовали себя, бедные ягоды’.
При мысли о кислых ягодах ее рот наполнился слюной. Гермиона попыталась ее проглотить, но подавилась и закашлялась. Было больно, но не в груди, а немного глубже, ближе к спине. Когда она убрала ладонь ото рта, на ней были маленькие красные пятнышки. ‘Клубника?’ – удивилась она. - ‘ Я думала, мы говорим о крыжовнике…’ Но ведь она ела клубнику… и не так давно… только не может вспомнить где. Хотя это было чрезвычайно приятно. Ах да, там же были еще и взбитые сливки. Она снова закашлялась и услышала звук шагов спешащего к ней человека. Над ней появилось приветливое, улыбающееся лицо.
- Гермиона? Ты слышишь меня?
- Мадам…Помфри…? - с трудом сказала Гермиона.
Та засияла. – Да, моя дорогая, я мадам Помфри. Как ты себя чувствуешь?
- Я…Я не знаю. Спина болит. И еще я кашляю. И мне надо почистить зубы после того, как я поела клубники.
На доброжелательном лице появилось озабоченное выражение. – Клубника? Почему ты подумала…
Гермиона показала руку. – Когда я кашляла, - объяснила она.
- А, это. Нет, это не ягоды, это последние остатки крови, которая выходила наружу. Знаешь, у тебя в легких ее было предостаточно.
Сморщив лоб, Гермиона старалась переварить информацию. – Кровь? Мы снова что-то натворили? – И вдруг приступ страха. – А Гарри и Рон… С ними все в порядке?
- Гарри и… о, моя дорогая, моя дорогая! – забормотала женщина. – Я думаю, тебе нужно еще немного поспать.
Гермиона не протестовала, потому что чувствовала себя совершенно обессиленной. Она проглотила зелье, которое ей принесли – на этот раз осторожнее, потому что не хотела снова подавиться. Кашлять сейчас ей совсем не нравилось. Ее глаза тут же закрылись и, меньше чем через минуту, дыхание стало ровным. Мадам Помфри смотрела на нее, задумчиво покачивая головой. Она часто наблюдала амнезию, бывшую следствием сильного стресса, поэтому не слишком волновалась. Скорее всего, это не надолго. Возможно, в следующий раз Гермиона проснется, уже вернувшись к реальности. Ее подсознание само обо всем позаботится.
**Сад был захватывающе прекрасен. Гермиона стояла и смотрела в полном восхищении. Стиль был чем-то между английским и французским – приведенная в порядок естественность. Островки полевых цветов, разбросанные по аккуратно подстриженному газону, маленькие прудики с водяными лилиями и квакающими лягушками, деревья, которым, должно быть, было не меньше сотни лет, судя по толщине стволов. Она бродила по этому райскому саду, который был очень большим, но огороженным высокими стенами. Время от времени стена мелькала между деревьями.
К ней подбежали двое детей, крича от восторга, спотыкаясь, падая, вскакивая опять, катаясь в мягкой траве. Ее дети. Ее любимые мальчики. Гермиона протянула к ним руки, присев на корточки, чтобы поймать их, когда они бросятся к ней в объятия. Один из них был рыжеволосым, и его лицо было сплошь усыпано веснушками. Другой, выглядевший немного серьезнее, внимательно смотрел на нее зелеными глазами. Когда Гермиона попыталась пригладить рукой его черные волосы, он улыбнулся. Дети ничего не говорили, но черноволосый мальчик взял ее за руку и потянул к одному из вековых деревьев. Она поднялась и пошла за ним, все еще держа его за руку, другой мальчик шел позади. Она несколько раз поворачивалась к нему, протягивая свободную руку, но он только улыбался и качал головой. Дерево, к которому ее вели, выглядело очень странно. Вместо листьев на его ветвях росли ленты из какого-то серебристо-белого материала, слабо колышущиеся от ветра. Некоторое время они сидели в тени дерева, наслаждаясь теплым ветерком, ласкающим их лица.
В саду были и другие дети. Мальчики и девочки, некоторых из них она знала, другие тоже были смутно знакомы. Они играли с разными штучками: она разглядела парящие над травой перья. У некоторых были миниатюрные книги, которые их хозяева явно не собирались читать, прыгая в траве, как будто исполняя какой-то странный танец, движения которого Гермиона не могла узнать. У других были маленькие котлы, а один даже вел единорога на ярко-красном поводке.
Один из детей отошел от группы, очевидно привлеченный чем-то. Он пошел к кустам, за которыми виднелся участок огораживающей сад стены. Ребенок – маленький мальчик со светло-русыми волосами – слегка наклонил голову, как будто прислушиваясь к чему-то. Потом он обернулся, как-то странно улыбнулся ей, снова повернулся к стене, плюхнулся рядом с ней в траву и начал выковыривать один из кирпичей коротким пухлым пальцем. Остальные не заметили, что их приятель нашел себе новое занятие, и продолжали играть в свои игры. Гермиона закрыла глаза. Вдруг приступ безотчетного беспокойства заставил ее снова посмотреть по сторонам – маленький мальчик все-таки как-то ухитрился отковырять кирпич и теперь собирался вынуть его из стены.
Она чувствовала, что этого нельзя допустить. Если он вынет этот кирпич, обрушится вся стена, и ничто не сможет защитить прекрасный сад от ужасов, таящихся за ней. Гермиона вскочила на ноги и побежала к ребенку, пытаясь кричать «Нет! Нет!», но почему-то у нее не получилось произнести ни звука, а когда она оказалась около стены, было уже поздно. На месте кирпича зияла дыра, через которую, через которое было слышно какое-то неотчетливое шипение. Слишком испуганная, чтобы двигаться, потому что она понимала, что знает, что там внутри – или точнее снаружи – но ее разум не позволяет этим знаниям всплывать на поверхность, она замерла на месте, и смотрела, как огромная черная змея медленно заползает в отверстие и скользит к ее детям. От ужаса она не могла кричать и не могла заставить себя броситься вслед за рептилией. Змея подползала все ближе и ближе к детям. ‘Сейчас она кинется на них’, – подумала Гермиона, но ошиблась. Змея задержалась у подножия странного дерева и подняла свою узкую голову. Потом она начала грациозным движением обвиваться вокруг ствола, поднимаясь по нему вверх. Рыжий мальчик пошел вперед. Ему очевидно не нравилось, что змея поднимается, он дотронулся до нее… тогда и последовал бросок. Гермионе показалось, что это ее ударили прямо в сердце. Ее взгляд встретился со взглядом ее ребенка. До этого вокруг не было слышно ни единого звука, то теперь мальчик громко закричал. «Гермиона!»**
- Гермиона, проснись! Ах, мне нужно было дать ей зелье для сна без сновидений, как я могла быть такой идиоткой!
Она открыла глаза и увидела то же доброе обеспокоенное лицо, что и в прошлый раз. – Мадам Помфри, Северус жив?
На лице пожилой женщины было заметное облегчение. Она кивнула.
- Я могу его увидеть?
-----*****-----
Когда мадам Помфри сообщила Директору о том, что Гермиона проснулась, она ожидала что Гарри, которого она видела в кабинете Снейпа, тут же появится из камина. К ее изумлению, в языках пламени показался Директор. А где же Гарри? Правда она предпочла не задавать вопросов – опыт подсказывал ей, что ответы на большинство из них появятся сами, если набраться терпения и немного подождать. Снейп слегка кивнул ей, взял со стола сосуды с зельями, приготовленными для пациентки, и пошел к Гермиониной кровати.
Когда он очень нежно поцеловал Гермиону в лоб, казалось бы, забыв о присутствии другого человека, удивление мадам Помфри возросло. Но когда Снейп сел на край кровати, взял руку Гермионы и начал целовать ее пальцы, она вообще с трудом сдержала изумленный возглас.
Поппи решила, что не хочет видеть, что произойдет дальше, хотя ей и было чрезвычайно любопытно узнать, как между этими людьми могло возникнуть нечто большее, чем дружба. Она закрыла дверь своего кабинета и строго запретила себе подглядывать в замочную скважину, потому что это совершенно недопустимое поведение. Нет, она просто вернется через пятнадцать минут, чтобы напомнить, что молодой женщине необходим отдых – ничто не запрещает ей войти без стука, неожиданно для них. Улыбнувшись, мадам Помфри села писать отчет о прошедшем дне.
Северус погладил Гермиону по голове. – Ты плакала?
- Я видела очень страшный сон. Но теперь я чувствую себя лучше. А что у тебя с рукой?
- А, это, - беспечно бросил он. – Я немного повредил ее, когда ты сбила меня с ног. Но Поппи уже ее вылечила. Сразу после того, как вырвала тебя из объятий смерти. – Гермиона вопросительно взглянула на него и услышала рассказ об успешном извлечении пули. – Ты потеряла много крови, так что тебе придется задержаться здесь еще довольно надолго.
- Думаю, мне лучше перебраться в госпиталь Св. Мунго.
Он выглядел встревоженным. – Ты с ума сошла? Тебя нельзя никуда перемещать еще по крайней мере три-четыре дня. И потом… - он замолчал и начал играть с ее волосами. – Мне кажется, что здесь более здоровый воздух, чем в Лондоне и даже в Дувре. Что такое? – Спросил он, заметив тень огорчения на ее лице. – Ты не должна…
- Я думаю, мы еще успеем об этом поговорить. Я просто немного расстроилась… Гарри даже не захотел побыть здесь со мной.
Сегодня День Искушения Северуса Снейпа, мрачно подумал он. Точно так же, как и в полдень, в разговоре с Помфри, он многое хотел бы сказать о Гарри, причем ничего в его пользу. Но с другой стороны, будет лучше, если Гермиона скажет это сама. Поэтому он дипломатично предположил. – Ну, я думаю, он знает, что ты в надежных руках. К тому же ты была без сознания, так что не было смысла в том, чтобы…
Она широко раскрыла глаза. – Да к черту эту логику, Северус. Ты сам-то что делал? Пошел в свой кабинет или остался здесь со мной?
Что ж, он все рассчитал правильно…. – Ну конечно, я остался здесь с тобой, но…
- Какое еще «но», Северус. Он ушел, вот что имеет значение. Удивлюсь, если он вообще соизволит меня навестить!
Она разволновалась, а учитывая ее все еще не восстановившийся объем крови, успокоить ее нужно было любой ценой. – Нет, нет, успокойся, - вполголоса сказал он, продолжая поглаживать ее волосы. – Не бери этого в голову. Он ждет в моем кабинете. Мы обедали вместе – Шизоглаз, Сириус он и я. Потом мы… поговорили, и когда Поппи нас позвала, он решил разрешить мне навестить тебя первым. Один из типично Гриффиндорских поступков, если хочешь знать мое мнение. Но он очень хочет придти сюда. Вот сейчас я вернусь, и скажу ему…
Бледное лицо Гермионы покраснело от нервного напряжения, а дыхание снова стало неровным. – Я…я не хочу его видеть! – выпалила она. – Не смей его сюда посылать! – Она хотела сказать еще что-то, но приступ кашля помешал ей это сделать. Мадам Помфри с озабоченным видом выглянула из кабинета. Северус жестом попросил ее не выходить, и снова повернулся к Гермионе.
- Тогда прими зелье, Ежик, и хорошенько выспись. Оно способствует еще и восстановлению крови, так что завтра утром ты будешь чувствовать себя не такой обессиленной.
Она послушно выпила лекарство, не забыв все же сморщить нос. Вкус зелья для восстановления крови был таким же противным, как и запах. Так как она была очень слаба, зелье подействовало быстро, и глаза Гермионы уже начали закрываться, когда она спросила. – Ты останешься здесь?
- Конечно, останусь. Только схожу в кабинет, попрощаюсь с Гарри, и тут же вернусь…- Он замолчал, потому что продолжать не было необходимости – Гермиона уже спала. Улыбаясь при мысли о том, что педантичность похоже не покидает его ни при каких обстоятельствах, он собрал со стола пустые бутылочки и понес их мадам Помфри. На лице у женщины было такое любопытство, что казалось, что ее прямые седые волосы сейчас закрутятся во множество маленьких вопросительных знаков. Тем не менее, сейчас он не хотел отвечать на вопросы. Хотя ее любопытство было вполне обоснованным, удовлетворять его сейчас было бы слишком утомительно, так что он просто бросил на нее взгляд, который заставил бы самого сфинкса задуматься, стоит ли задавать вопросы, или просто дать этому человеку пройти. Поппи была простой ведьмой. Поэтому она слегка поежилась и поблагодарила интуицию, подсказавшую ей воздержаться от расспросов, когда Снейп появился в ее кабинете.
- Вы сможете поставить там еще одну кровать, для меня? – он спрашивал так, как будто это была самая естественная вещь в мире. – Я хотел бы остаться с ней, но слишком устал, чтобы провести ночь в кресле.
Поппи только недоуменно кивнула и проводила его задумчивым взглядом. Когда Директор исчез в зеленых языках пламени, она пошла проверить, как чувствует себя Гермиона, которая после второй порции лекарства выглядела гораздо лучше и дышала ровнее.
-----*****-----
- Как она? – спросил Гарри и добавил. – Она надолго вас задержала.
Каким-то образом Гермионина слабость и ее неподдельная обида на поведение Гарри существенно понизили терпимость Северуса к ее высокопарному мужу. Этот негодяй еще и ревнует! Он годами не уделял ей внимания, используя ее исключительно как красивое украшение дома, а теперь он ревнует! Этого оказалось достаточно, чтобы его чувство вины растаяло в воздухе. Честно говоря, оно и раньше не слишком его мучило, но теперь оно исчезло окончательно.
- Можете не верить, Поттер, - огрызнулся он, - но я на самом деле разговаривал с ней. Я знаю, что это отняло много времени, которому можно было найти лучшее применение, но это действительного того стоило.
С этими словами он налил себе бренди и сел. Гарри оставался на месте, все еще продолжая стоять. Некоторое время он просто смотрел на Снейпа, на которого этот взгляд не производил заметного впечатления. Наконец Гарри сказал. – Я хочу ее видеть.
- Крайне извиняюсь, но это не представляется возможным. – Поразительно, как легко оказалось довести его до кипения, подумал Снейп. Было заметно, что внутри у Гарри все бурлит, но он старается сдерживаться.
- Будьте добры объяснить почему.
- Охотно. Сядьте, пожалуйста. Еще бренди? – Было трудно заставить себя удержаться от презрительного тона. Если он сядет, он потеряет преимущество от того, что возвышается над ним. Если нет, это будет очень ребяческая реакция. Он сел. Северус протянул ему бокал, картинно ленивым движением откинулся назад и скрестил ноги.
- Ну и?
- О, извините. Конечно же, вы хотите объяснений. На самом деле их два. Первое – она только что приняла снотворное и сейчас находится под его действием. Второе – она была… скажем, слегка расстроена из-за того, что вы предпочли присутствовать на какой-то встрече, а не оставаться около ее кровати. Обоснованная причина для обиды, должен сказать, хотя и слегка сентиментальная.
- Почему вы ей это сказали? – разъяренно спросил Гарри.
- Потому что она спросила, Поттер. Или вы думаете, что у меня есть необходимость очернять вас в глазах вашей жены? Да нет, вы и сами с этим прекрасно справляетесь.
- Ты… ты украл у меня жену, и еще имеешь наглость…
- Я ее не «украл», Поттер. Она не предмет. И уж ты точно не ее хозяин, - довольно резко ответил он. – И, только в качестве бальзама для твоей израненной души, Министр, сообщу, что мы не спали друг с другом…пока. – Сквозь полуприкрытые глаза он заметил, как буквально за секунду Гарри рассвирепел еще больше. Еще одна, умело отравленная стрела, и на этом можно будет закончить. – Все, что было между нами — это поцелуи. И э… ласки.
Бокал Гарри со стуком опустился на стол и разлетелся на тысячу осколков. – Не стоит описывать мне все детали этого грязного дела! – прошипел он. – Что ты сделал? Подлил в ее бокал Любовное Зелье? Она уже несколько лет отвергала меня, а ты являешься и….
- Знаешь, - медленно произнес Снейп, - по-моему ты не совсем правильно выразился. Она не «отвергала тебя», а «отвергалась тобой» - думаю, разница очевидна.
Гарри побагровел. – Так все дело в… в сексе! – он буквально выплюнул последнее слова. – Что ж, посмотрим, сколько это будет продолжаться!
- Твоя принадлежность к твоему факультету становится чрезвычайно очевидной, когда ты начинаешь заявлять, что поцелуи и секс – синонимы, Поттер. – Министр чуть не взорвался прямо не вставая с кресла. «Прекрасно», - подумал Снейп, - «Этого вполне достаточно. Это было очень легко. Теперь будем говорить серьезно». Вслух он сказал, - Все дело в любви, Поттер. Я люблю ее. И горячо надеюсь, что это взаимное чувство. Тебя это шокирует, да? А теперь, с твоего разрешения, я хотел бы лечь. Я очень устал и плечо все еще болит.
Не в состоянии выговорить ни единого слова, Гарри поднялся и вышел из комнаты. Северус фыркнул. Нет, дразнить Поттера не было поступком, которым можно гордиться. Но это было приятно. Через несколько минут Снейп, переодетый в пижаму, вышел из ванной, бросил горсть дымолетного порошка в пламя камина и произнес. – Госпиталь!
Он ухмыльнулся, увидев, что Поппи поставила его кровать так близко к Гермиониной, что они соприкасались. К счастью, в этой палате больше никого не было, так что это не имело значения. К тому же будет очень приятно проснуться так близко к ней. Северус развязал пояс пижамы, лег и повернулся лицом к Гермионе. – Спокойной ночи, любимая, - прошептал он и осторожно поцеловал ее губы. Она слегка пошевелилась и улыбнулась во сне.
- Если все пойдет хорошо, так будет каждый день, - подумал Снейп и тоже улыбнулся перед тем, как заснуть.