Любопытство Снейпа усилилось. — На что ты намекаешь?
Сириус картинно вздохнул. — А ты угадай, Северус. На что я могу намекать? Что означает "не быть хорошим мужем"? А?
Директор пожал плечами. — Не имею ни малейшего понятия. Вряд ли ты мог не обратить внимания на то, что в этой области человеческих отношений у меня нет опыта. Учитывая, что это говоришь мне ты, то скорее всего это должно означать, что он не трахает свою жену до потери сознания хотя бы три раза в день.
Учтиво поклонившись, Сириус снова усмехнулся. — Спасибо за столь высокую оценку моих любовных способностей. Но если серьезно — разве ты мог бы сказать, что женщина, выглядящая как Гермиона, счастлива?
***
Предмет их разговора сейчас свернулся в кресле у окна в своем маленьком убежище, следя взглядом за луной, медленно плывущей над верхушками деревьев, окружающих замок. Покой, который она ощущала, был грубо нарушен появлением мужа, который неслышно открыл дверь и с силой ее захлопнул, заставив Гермиону подпрыгнуть от неожиданности.
— Ради Бога, что ты вытворяешь?
Она смотрела на него, пытаясь успокоиться после испуга. — Я просто решила отдохнуть несколько минут, и…
— Отдохнуть несколько минут? Гермиона, тебя не было более получаса! И именно сегодня! Ты же знаешь, насколько это важно. Наши гости заподозрят что-то неладное, если ты немедленно не вернешься.
— Ты мог бы сказать им, что у меня болит голова.
Он подошел к ней совсем близко. Гермиона вздрогнула.
— Болит голова? Ты не могла выдумать более жалкое маггловское объяснение? Твоя ванная набита средствами от любого вида головной боли! Никто не поверит в такую нелепую причину твоего отсутствия.
— Что ты имеешь в виду, говоря "жалкое маггловское"? Головная боль — это головная боль, и волшебники страдают от нее так же, как и магглы. Или ты имеешь что-то против того, что я магглорожденная? Это не в первый раз.
— Нет, — устало ответил Гарри. — Конечно, нет. Я просто… Ты не можешь… Черт побери, Гермиона, не заставляй меня терять лицо перед всеми этими людьми. Сегодня же День Победы, ради Бога, предполагается, что ты должна быть рядом со мной. Неужели это так трудно? — теперь он уже кричал на нее, а она ненавидела это. Она всегда была слишком чувствительна к шуму, но шум в сочетании с агрессией был для нее абсолютно невыносим. Ни сейчас, ни когда-либо.
— Так в этом все дело, да? — тихо сказала она. — Твоя репутация, твой имидж. Все из-за этого, Гарри?
— Нет! — закричал он. — Как ты можешь говорить такое после всего, что я сделал для этой страны? Моя репутация? Я мог бы отказаться от нее, если бы это было нужно для какой-то великой цели, но я повторяю, я НЕ СТАНУ подвергать ее опасности из-за твоих детских прихотей!
— Боже… — выдохнула Гермиона. — Да как ты смеешь называть мое отчаяние детской прихотью?
Гарри был зол настолько, что уже не мог кричать. — Отчаяние? — спросил он угрожающим шепотом. — Правда? Так вот как это называется? Гермиона Поттер, в модной итальянской мантии, с кучей драгоценностей, моя жена, любое желание которой выполняется, прежде чем будет произнесено, заявляет, что она в отчаянии? У тебя есть все, что ты захочешь, и ты знаешь, что можешь получить еще больше. Может быть, если бы у нас были дети, ты бы не отчаивалась! Ты чувствовала бы ответственность.
"Конечно", — с горечью подумала Гермиона. — "он должен был этим закончить. Как я только могла подумать, что он не применит свое любимое оружие?"
Ее решение не иметь детей было одной из первых причин их конфликта. Сначала она не хотела, потому что в двадцать лет чувствовала себя слишком молодой, чтобы быть матерью. Ей хотелось так много узнать, нужно было справляться с таким количеством новых обязанностей. Позже, когда ей овладели апатия и неудовлетворенность, у нее появилось ощущение, что в таком состоянии она не сможет быть хорошей матерью. Через некоторое время Гарри стал нетерпеливым, пытался переубедить ее, самым наглым образом используя так называемых друзей, чтобы "поговорить с ней". Но она оставалась непреклонной, уверяя, что в ее возрасте она еще сможет иметь детей, если вдруг изменит решение. Тем не менее, настойчивость мужа довела ее до того, что у нее почти не осталось сил сопротивляться.
— Я подумаю об этом, — ответила она. — Теперь, пожалуйста, возвращайся к гостям. Я присоединюсь к тебе через несколько минут.
Не сказав ни слова, Гарри кивнул и вышел из комнаты.
***
— Так все эти слухи о вас и Ливии Вилкокс…
— Абсолютная чушь! — рявкнул Снейп, в который раз проклиная себя за то, что не успел увернуться от Риты Вритер.
— Девушке двадцать один год, а мне пятьдесят шесть, и вы это прекрасно знаете! Я что, похож на старого ловеласа?
Проведя длинным ухоженным ногтем по своему бокалу, Рита наклонила голову и хищно посмотрела на него. — Ну, — протянула она. — Учитывая все, что я слышала, вы могли бы быть в хорошей компании, директор, если бы интересовались девушками вдвое моложе себя.
Северус не попался на крючок. — Я вижу, у вас закончилось шампанское, — вежливо ответил он. — Позвольте принести вам еще бокал? — он загадочно улыбнулся. — Подобные сборища можно выносить только с хорошей выпивкой, правда? — он подмигнул и исчез.
Конечно, он не собирался возвращаться к ней. Завтра он напишет ей коротенькое письмо, в котором объяснит, что встретил… надо бы придумать кого-нибудь поубедительнее… — и предложит ей пообедать в Лондоне. Да, подумал он с акульей усмешкой, это должно сработать. А сейчас ему просто нужно смыться в одну из маленьких комнат для отдыха в надежде, что его никто не заметит. Он собирался отдохнуть минут пятнадцать или двадцать в тишине, а потом вернуться к толпе.
Комната, должно быть, была одним из малых салонов, которые использовались для менее многочисленных приемов. Помещение освещал только слабый лунный свет, пробивающийся через полузакрытые шторы. Снейп упал в кресло и потер переносицу. Он же знал, что ему не стоит пить шампанское! Виски, даже в значительных количествах, не вызывал проблем — Блэк достаточно натренировал его. Но от сладковатого вкуса и всех этих пузырьков ему было плохо. "Как забавно", — подумал он. — "Сегодняшние бутылки были из коллекции Малфоя. Château Malfoy Grand Cru Grand Réserve 1999! Прямые поставки из конфискованных виноградников и подвалов умершей правой руки Волдеморта".
— Чертов ублюдок заслужил это, — пробормотал он.— За все, что сделал.
— Вы случайно не о моем муже? — раздался приглушенный голос из темноты.
Теперь Снейп подпрыгнул от неожиданности. — Кто, черт побери… — один быстрый щелчок пальцев зажег свечи, и комната стала видна во всем своем великолепии. Она была обставлена в стиле, который Северус предпочитал всем остальным из-за его величественной строгости — французский ампир. Никогда больше строгий классицизм и французская элегантность не соединялись в такой гармонии. Кстати о пропорциях. В кресле у окна сидела женщина, чей профиль на фоне темно-зеленых бархатных штор теперь можно было разглядеть. Продуманно-небрежные локоны, изящный нос и стройная шея — она словно сошла с полотен Давида. Снейп был ошеломлен, и начал заикаться как подросток.
— Я… э… простите, я не собирался…
Теперь она взглянула на него. Если до этого он был поражен ее красотой, то сейчас его словно настиг удар молнии, когда он понял, что она…
— М… миссис Поттер, э… я хотел сказать, э… Ваше превосходительство… — все, что он сумел из себя выдавить, ругая себя за недостаток оригинальности.
Она грациозно поднялась и подошла к нему, протягивая ему правую руку, которую он взял, все еще не зная, что сказать. — Достаточно просто миссис Поттер, — сказала она с улыбкой. — А… мы с вами случайно не знакомы?
Он ответил, не подумав, но ведь подсознание часто предлагает нам правильные решения. — Нет, я еще не имел чести быть представленным вам. Меня зовут Шон Спарвис, и я очень рад с вами познакомиться.
Это было одно из двух его старых шпионских имен, анаграмм от настоящего имени — Перси Эванс и Шон Спарвис. Он часто использовал их в те времена, когда ему постоянно приходилось лгать и шпионить. И по какой-то неизвестной для себя причине сейчас он выбрал менее жалкое из двух (Перси Эванс всегда казалось ему немного неуклюжим), предпочитая, чтобы она не знала о том, что на самом деле он ее ненавистный и страшный профессор Зельеделия. Учитывая, как давно они встречались в прошлый раз, не было никакого риска, что она его узнает. Он неохотно отпустил ее руку, поняв, что удерживал ее дольше, чем позволяли правила этикета. Хотя, кажется, она этого не возражала. Ее оценивающий взгляд скользнул по нему от макушки до пят. Странно, но от этого у него сразу прекратилась головная боль, и по телу разлилось приятное тепло.
— Здесь прохладно, — сказала она, подтвердив то, что он не просто согрелся в комнате. — Вы не возражаете, если я зажгу огонь?
Он покачал головой, все еще чувствуя, что его язык приклеился к небу. Легким щелчком пальцев она разожгла камин, и села на стул напротив весело затрещавшего пламени. Она кивком пригласила его присоединиться, и когда они оба сидели, глядя на огонь, спросила. — Так кто же вы, мистер Шон Спарвис?
