Утром Лавгуд окончательно приходит в себя. Так завядший цветок, вовремя политый водой, спустя какое-то время начинает благоухать. Её глаза светятся если не вселенской благодарностью ко мне (на Люпина она смотрит гораздо более тепло и открыто), то искренним вниманием – точно. Предлагает помощь в перевязке. Я никогда не любил детей, но от этой странной девочки на душе у меня чуть светлеет. Правда, я ни на секунду не могу забыть о том воспоминании, которое стало ей известно. Глупость, конечно, никто из учеников не поверит полоумной Полумне, вздумай она болтать на каждом углу о несчастном, непонятом профессоре зельеварения. И всё-таки я чувствую себя уязвимым. Не хватало ещё, чтобы мой, с такой тщательностью создаваемый, образ жизни начал разрушаться из-за какой-то там ученицы. Мало ли детей из несчастных семей обучается в Хогвартсе! Отлавливать, что ли, их теперь поодиночке в тёмных коридорах замка и жаловаться на свою печальную судьбу – вдруг кто поймёт и оценит? Картинка вырисовывается настолько гротескная, что я тихонько хмыкаю про себя.
Лавгуд настолько легко и привычно перевязывает мне руку, что решаю сделать ей комплимент. Интересуюсь, не изучала ли она где-нибудь маггловскую медицинскую подготовку. Любая другая девчонка на её месте (та же Грейнджер, к примеру) покраснела бы от удовольствия, почувствовав в моих словах похвалу. А Полумна отвечает так, что внезапная логическая догадка обжигает меня: неужели мы с ней настолько похожи?
- Вас бил отец?- впиваюсь взглядом в её лицо.
И понимаю, что ошибся, что по какой-то причине логика подвела меня – таким гневом и отчаяньем вспыхивает она. Сжимается, словно маленький зверёк, загнанный в угол, но глаз не отводит. Такой силы воли я в ней и не подозревал.
- Простите меня, Полумна
У неё начинается истерика. Своим подозрением я словно разрушил детскую веру в идеального любящего отца. Вот только где сейчас этот идеальный? Полумна не производит впечатления согретого любовью ребёнка. Даже когда Дамблдор уступил моим доводам и перед Днём всех святых разрешил второму курсу поход в Хогсмит, я готов поклясться, что видел в коридоре её лёгкую тень. Девочка предпочла одиночество неслыханному везению – против всех правил вырваться на прогулку по всяким сувенирным лавчонкам и кондитерским лавкам торгового квартала.
Я сочувствую ей? В какой-то мере – да. Но единственное, что могу для неё сделать – проводить в больничное крыло. А ещё – спрятать пузырёк с нежелательными воспоминаниями Полумны до лучших времён. Надеюсь, Люпин не станет заниматься восстановлением справедливости и не расскажет о том, что произошло ночью.
***
Рана заживает на удивление быстро. К тому же мои обязанности никто не отменял. Провожу вместо Люпина несколько уроков ЗОТС и свои занятия по зельям. Лонгботтом сжигает за неделю всего два котла. Для него это личный рекорд по ловкости. Оставляю парочку Поттер-Уизли на отработки, лишаю Гриффиндор восьмидесяти очков за наглость – по сорок с каждого. Они, видите ли, вздумали вступаться за Лонгботтома. А отскребать засохшие остатки дрянного зелья от столов и стен, по их мнению, должен был я?
Блэку удаётся проникнуть в гостиную Гриффиндора. Поттеру повезло – он в это время мыл колбы у меня в лаборатории. Пока растерянные гриффиндорцы во главе с Дамблдором и Макгонагалл толпятся у изуродованного портрета Полной дамы, нахожу Люпина и чуть не вытрясаю из него дух.
- Мерлин меня побери! – ору, вцепившись в полы его ветхого пиджака. – Как вы могли пропустить своего дружка в замок?!
- Я… я п-п-потерял его след… - бормочет он в своё оправдание.
- Потеряли? Или наоборот – показали самую удобную лазейку?
- Думайте прежде, чем бросаться такими словами, Северус, - он на удивление легко высвобождается из моих рук. – Я – оборотень, а не предатель.
- Вы… вы…
- Я поклялся защищать сына моих погибших друзей. Но, похоже, в стенах Хогвартса у меня скоро не будет такой возможности – и всё благодаря вам. Это вы были инициатором внепланового изучения оборотней. Кто-то из учеников догадался. Я имею в виду, кто-то ещё, кроме Полумны. В пятницу прибывает комиссия из министерства.
Я молчу.
- Так что если вам так сильно хочется поквитаться со мной, можете заняться другими делами – это у вас уже получилось.
Он поворачивается ко мне спиной и уходит, слегка сутулясь.
Я действительно хотел, чтобы его как можно скорее уволили. Но почему сейчас так тяжело у меня на душе?
