Эйлин не боится ходить в Запретный лес. Там тихо, спокойно и совсем не опасно, если знать безопасные места и уметь найти подход к жителям Леса. А она умеет – не зря ходила туда с самого раннего детства, иногда с Хагридом, иногда с Северусом, а совсем недавно получила разрешение ходить туда одной – неглубоко и ненадолго. Там такие растения – в аптеку ходить не надо. Эйлин знает, как собирают растения, которые в аптеках продаются. Те, которые должны быть без корней, вырывают с корнем и даже не отмывают от земли; те, которые нужно собирать на рассвете, горе–травники рвут хорошо если не на закате… да это всё ерунда, они главного не понимают. Вряд ли кто–нибудь из них пытается по–настоящему понять все эти цветочки–листики–веточки. Договориться с ними, чтобы отдали свою силу, то, что есть в них лучшего, то, что больше нигде не встретишь… Эйлин осторожно их соберет, упакует, как величайшую драгоценность, и отправит перерождаться: вот это – в зелье от простуды, это – от ожогов, это придает силы, а это лечит раны… Она пробовала применять к растениям легилименцию, и сама не поняла, получилось ли… мыслей, как у людей, у растений нет. Есть стремление одновременно ввысь и вглубь, бескрайнее спокойствие и совершеннейшее неприятие такого понятия, как смерть – они всегда были и всегда будут, и у них будут дети, и они сами чьи–то дети, их легко колышет ветер, поливает дождь, греет солнце, они хранят в себе силу всех четырех стихий, берегут свои секреты и сокровища, но они совсем не жадные, они только рады поделиться, бери, сколько нужно, суши, храни, режь, смешивай, воплощай в нечто новое, нужное, ценное... усмиряй боль с помощью этого цветка, давай надежду, сохранив и перевоплотив жизнь этой веточки… Закон сохранения энергии, закон сохранения жизни – это и есть настоящее волшебство, а не глупое размахивание волшебной палочкой…
Эйлин поднимается, подставляет лицо еще теплому октябрьскому солнцу, счастливо улыбается. Нашла. Ключ–трава. Хорошая моя. Тебя–то мне и надо. Что–то шепчет листочкам, которые держит в руке, не то «прости», не то «спасибо»… Сейчас она не леди и не префект, ей можно разговаривать с растениями.
За что Эйлин не любит маглов – так это за варварство по отношению к растениям. Сколько видов растоптали, уничтожили, поставили на грань исчезновения, сколько рецептов зелий стало невыполнимыми из–за того, что в их состав входит несуществующий уже цветок, который когда–то на свою беду был красивым…
Правда, есть в этом кое–что хорошее. Северус каждое лето отправляется в экспедиции за редкими травами. В Болгарию, в Румынию, в Грецию. В горы, в степи, к морю. Эйлин ездит с ним. Летние каникулы у нее всегда выдаются замечательными, пол–Европы уже объездила, и сколько всего увидела и узнала!
Из кустов позади нее раздается треск.
Эйлин резко разворачивается, выхватывая палочку и сооружая вокруг себя щит, принимает боевую стойку…
И смеется:
– Как же ты меня напугал!
На полянку выскакивает Рыжий, ее старый знакомый. С виду самый обычный лис, только хвостов у него три. С разбегу натыкается носом на щит, недовольно урчит, потирает нос лапой: что, мол, за встречу ты устраиваешь своему другу?
– Ну извини, – разводит руками ведьма, – не надо было со спины подкрадываться! В следующий раз и заклинанием могу запустить, Тарантеллегрой, например, – ты любишь танцевать, а, Рыжий?
Кстати, о заклинаниях. Эйлин снимает ненужный щит, подмигивает Рыжему и выпускает из палочки еще одного лиса с тремя хвостами, только не рыжего, а серебристого. Лис она нежно любит с детства, – когда ей было шесть или семь, она умудрилась подхватить какой–то жуткий грипп, зелья с ним плохо справлялись, и Северус, обычно строгий, гладил ее по голове, через каждые десять минут спрашивал, как она себя чувствует, кормил апельсинами, а по вечерам читал ей вслух «Маленького Принца». Эйлин тогда еще требовала познакомить ее с дядей Антуаном Сент–Экзюпери, который, видно, папин друг – иначе с чего он так хорошо их знает и такую сказку написал специально для них, двух Принцев, хоть и не маленьких? Северус ответил, что знакомый Антуан, вернее, Антонин, у него только один, и он к сказке никакого отношения не имеет. Эйлин внимательно смотрела на него и пыталась понять, Принц он или все–таки Лис, которого приручить приручили, да так и оставили… и почему он никогда не говорит о ее маме, и кем она для него была – Розой для Принца или Принцем для Лиса… Во всяком случае, про лис она с тех пор особенно много читала – какие они хитрые и ловкие, и какие легенды о них ходят. Несколько раз в Запретном лесу ей удавалось заметить рыжий хвост. Она долго мечтала этот хвост приручить, убегала в лес, нарушая все запреты, Хагрид каждый раз ее ловил, а потом, видно, понял, что проще один раз представить юную леди хогвартской семье японских лис – и пусть они сами разбираются, общаться ли с ней. Эйлин собиралась к ним на встречу тщательнее, чем на прием у Малфоев, а увидев несколько шикарнейших, чудеснейших, милейших рыжих созданий с разным количеством хвостов у каждого, пришла в полный восторг, совершенно недостойный уважающей себя леди, но абсолютно достойный этих самых прекрасных в мире зверей. Особенно понравился ей Рыжий – самый рыжий из всех, и тогда, в начале ее второго курса, еще двухвостый, по лисьим меркам – ее ровесник. Они быстро подружились – она понимала его с помощью легилименции, даже научную работу написала об особенностях восприятия мира животными, ее еще на конференцию юных учёных в Прагу приглашали, Северус был ужасно доволен. Но еще более доволен был Рыжий – у него появилась возможность пожаловаться на занозу в лапе или выпросить куриное крылышко. Когда у него начал расти третий хвост, он не хотел ни гулять, ни играть – у этих лис хвосты сродни человеческим зубам мудрости, отрастают болезненно, и он, свернувшись теплым пушистым урчащим клубочком, укладывал голову ей на колени, а она чесала его за ухом, читала ему сказку про Маленького Принца и обдумывала рецепт обезболивающего зелья - как бы его изменить, чтобы подходило для животных. Северус скептически хмыкал, она тренировалась придумывать язвительные ответы, но зелье всё же разработала, запатентовала, еще и премию за него получила на своей первой конференции юных зельеваров… А год назад, когда в школе поселились дементоры, Северус, посмотрев на массовые нервные срывы подопечных змеек, заявил, что ему проще один раз научить их не самому сложному заклинанию Патронуса, чем каждый вечер отпаивать валерьянкой и откармливать шоколадом. Эйлин была счастлива: влияли на нее дементоры так же, как и на остальных, но традиционные средства борьбы с последствиями ей не подходили – она терпеть не может сладкого. Она занималась особенно старательно: во–первых, чтобы бороться с дементорами, вызывающими у нее отвращение, во–вторых, чтобы порадовать Северуса, и ей одной из первых удалось вызвать серебристого сияющего лиса, любопытно обнюхивающего ее карманы и обмахивающего хвостами лица присутствующих. Когда он начал гоняться одновременно за тремя своими хвостами, заулыбались даже самые аристократичные и непробиваемые семикурсники, а Эйлин с тех пор окончательно стала считаться могучей и талантливой ведьмой, которая их всех еще за пояс заткнет.
Могучая и талантливая ведьма стояла на лесной полянке, всё еще держа в пальцах кустик ключ–травы (кстати, пора его спрятать), и с улыбкой любовалась двумя треххвостыми лисами. Обычно Рыжий любил играть с Серебристым, видя в нем нечто необыкновенное, но в то же время свое, близкое и родное. Однако теперь он только нетерпеливо обнюхал Патронуса и подскочил к Эйлин, вертелся вокруг нее, подпрыгивал на задние лапы и нервно фыркал.
Серебристый растаял. В Эйлин проснулся префект – внимательный, собранный, готовый принимать решения и действовать. Что–то случилось в Лесу, Рыжий хочет ее предупредить.
Мисс Принц присела перед лисом, осторожно взяла его морду в ладони, посмотрела в глаза:
–Что произошло?
Два больших зверя, на двух ногах, как Эйлин, только выше и злее. Чужие. Пришли в лес, много кричали, шумели, сердились. Выпускали свет из рук, как Эйлин, когда запускает Серебристого, только Серебристый хороший, а это было что–то злое. Потом прибежало много наполовину таких, как Эйлин, но на четырех ногах, и очень сердитых. Много ругались. Много кричали. Защищали свою территорию. Схватили первых двух и утащили себе. Наверное, съедят.
Уф. Префект пытается взять себя в руки и продумать план действий. Итак, два человека явились в лес и затеяли дуэль. На шум прибежали кентавры – наполовину как человек, только на четырех ногах – кто еще это может быть, если не они? Много ругались, что неудивительно. Они не любят волшебников и волшебство, особенно в своем лесу. Первые двое, видимо, не захотели решать вопрос мирно. Кентавры и решили их проучить.
Съесть–то они их не съедят. Но луки у них крепкие, стрелы острые, а те двое явно бестолковые. Кажется, Эйлин догадывается, кто эти двое незадачливых дуэлянтов, утренние знакомые. Бестолковые, но неплохие, жалко их будет.
А как у Хогвартса с Дурмштрангом отношения испортятся…
Бежать в замок, звать на помощь? До него отсюда бегом минут двадцать. Еще не меньше получаса уйдет на дорогу к кентаврам. И это не считая времени, которое ей понадобится, чтобы кого–нибудь найти, объяснить, убедить… А кентавры – вспыльчивые создания, долго ждать не будут.
А еще думала, что утром было испытание ее префектоспособности. Ха.
–Экспекто Патронум!
Из палочки второй раз за пять минут вырывается красивый серебристый зверь. Шевелит ушами: что прикажете, леди?
–Отправляйся к Северусу. Скажи, что двоих студентов кентавры взяли в плен, и я иду к ним.
А что ей остается…
–Рыжий, проводи к кентаврам!
Через лес, не разбирая дороги, несется команда спасателей: лис с тремя хвостами и маленькая ведьма с сосредоточенным лицом.
