Ну что это такое?! Кровь врага, плоть слуги, прах отца....
Берешь бумеранг. Пишешь на нём - " Вольдеморт ". И бросаешь со всей силы. И через пару минут - вуаля!!
Тёмный лорд вернулся!!
(с) M.V.E.
До тех пор, когда все вернутся из Хогсмида, ещё оставалось время. Может, набраться смелости и прокрасться в кабинет Дамблдора, чтобы поговорить с портретами? Они могли знать куда больше Распределяющей Шляпы. Но когда Гарри приблизился к кабинету директора, то услышал доносящиеся оттуда голоса и звук шагов, и ему пришлось ретироваться. Видимо, Дамблдор был там и беседовал с очередным посетителем. Гарри показалось, что он узнал голос Макгонагал – до странности резкий, будто она чем-то возмущалась.
Гарри никак не мог собраться с мыслями. Не мог найти разумного ответа на вопрос, не дающий ему покоя, и уже начал сомневаться, что отрывочные воспоминания о Салли-Энн когда-нибудь сложатся в ясную и цельную картинку. Он укрылся в туалете Плаксы Миртл. Надо сказать, Миртл тоже была отголоском прошлого - почти таким же неуловимым, как Салли-Энн.
Он нашёл Миртл зависшей в одной из кабинок.
– Пришел поплакать? – с надеждой спросила она. – В туалете для этого самое место, знаешь ли.
Гарри покачал головой и присел рядом.
– Можешь мне кое в чем помочь, Миртл?
Ее призрачная фигура подлетела поближе:
– Конечно. Что-то потерял?
Гарри вздохнул:
– Кажется, да. Я помню девочку, но она будто растворилась в воздухе, потерялась в мире, где нет названий ни для чего. Я теперь даже не знаю, была ли она вообще.
– О-о, милый, – Миртл кротко вздохнула. – Ты влюбился в привидение?
В ее голосе послышались нотки любопытства, и Гарри поспешил ответить:
– Нет, я говорю не о привидении. Я не знаю, кто она. Может быть, воспоминание. Скажи, Миртл, ты ее помнишь? Ее распределили на Хаффлпафф два года назад, а потом она исчезла. Ее звали Салли-Энн.
Тень призрачной улыбки мелькнула на печальном лице Миртл:
– Салли-Энн… Да, я помню Салли-Энн. Она приходила сюда поговорить со мной.
Сердце Гарри чуть не выпрыгнуло из груди.
– Правда? Она приходила и говорила с тобой? – Его вопросы посыпались, как из мешка: – Как она выглядела? Что она говорила? Она была девочкой или привидением? Что с ней случилось?
Миртл склонила голову к плечу и ненадолго задумалась:
– Как она выглядела? Несчастной. Поэтому, мне кажется, она и пришла сюда. Если ты привидение и обитаешь в туалете, ты видишь столько слез, сколько тебе и не снилось. Люди стараются прятать свои слезы, а здесь хорошо и спокойно. Сначала она не говорила со мной, просто сидела тут, погрузившись в мрачные мысли. А потом соизволила меня заметить, и через пару дней мы разговорились. Кстати, ей было наплевать на то, кто я такая, не в пример прочим! Мы просто болтали с ней по-дружески.
– Что она говорила? – Голос Гарри опустился до шёпота.
Миртл вздохнула.
– Ой, она говорила столько всего, больше всякую ерунду. Сначала вообще путалась в словах, будто их позабыла. Потом стала говорить получше. Сперва она не могла понять, почему она здесь, в Хогвартсе. Все повторяла: «Как это возможно?». Она болтала о Сьюзен Боунс, которая с ней подружилась, об одноклассниках и доброй Спраут. Несколько дней была в полном восторге от того, что она в Хогвартсе. Говорила, что Сьюзен нравится ей куда больше, чем Амариллис. Я понятия не имею, кто такая Амариллис, а ты?
Гарри кивнул, не в силах и слова сказать. Если верить Распределяющей Шляпе, Амариллис Зеллер была одной из четырёх девочек, распределённых на Хаффлпафф в 1896-ом.
– Тоже, наверное, какая-нибудь подружка, – пожала плечами Миртл. – Сначала она была такой счастливой... Да, я это уже говорила. А потом все изменилось. Она стала такая печальная и все больше плакала. А однажды совсем перестала ко мне приходить. Исчезла. Я не знаю, куда она делась.
– Я тоже, – прошептал Гарри. – Ой, Миртл, как ты думаешь, она была настоящей? Была человеком?
– Человеком? – переспросила Миртл. – О да, она была человеком. Может, все дело было именно в этом.
– Что? – Гарри уставился на мрачное видение рядом с ним. – О чём ты?
– Она была человеком, – тихо ответила она, покачав головой. – Но ей этого не хотелось.
***
Рон и Гермиона возвратились из Хогсмида раскрасневшиеся, с карманами, оттопыренными от сладостей и бутылок со сливочным пивом. К Рону, казалось, вернулась его обычная жизнерадостность, и он посмотрел на Гарри с настоящим сочувствием, говоря:
– Ну и невезуха, приятель: на целый день застрять здесь. Вот, я принёс шоколадных лягушек и шипучих шмеликов.
Гарри с ним согласился, больше обрадовавшись хорошему настроению Рона, чем конфетам.
– А ты что тут делал целый день? – пробормотал Рон с полным ртом тараканьих гроздьев.
– О, – улыбнулся Гарри, – я немного поболтал с Миртл. Она и вправду начинает мне нравиться.
– Все так плохо, да? – сочувственно спросил Рон.
Гермиона тоже взглянула на Гарри, и тот понял, что ей не терпится услышать о том, что ему удалось узнать от Миртл.
– Вот, – Рон бросил ему ещё одну шоколадную лягушку. – Ты ее заслужил, Гарри. Даже не представляю, о чем ты беседовал с этой Миртл. – Он вздрогнул.
– Мы говорили о Салли-Энн, – спокойно сказал Гарри. Он отчаянно хотел обсудить Салли-Энн с друзьями. Может быть, Рон выслушает его сейчас, когда Хогсмид с его чудесными магазинами поднял ему настроение?
– Кто? А-а…– Рон нахмурился. – Ты все еще думаешь о ней? Это уже странно. Ты же знаешь, что ее не было, правда? Я в курсе, приятель, тебе в жизни выпало столько всего, и, само собой… иногда ты видишь всякое. Но если серьёзно, если сам не можешь избавиться от этого пунктика, может, тебе стоит помочь? Мама знает в Мунго одного целителя… Она водила к нему Перси, когда того несколько лет назад заклинило на измерении наших садовых гномов. Может, и тебе стоит к нему сходить… – Рон заметил выражение лица Гермионы и сник. – Ну, я просто стараюсь помочь, – будто оправдываясь, сказал он.
Гарри вздохнул и с силой рванул обертку от своей шоколадной лягушки. Карточка вылетела и упала на пол.
– Что?.. – Рон зачарованно уставился на карточку, даже веснушки на лице побледнели.
Гарри поднял карточку. Там и правда был правитель Аратты.
– Это самая редкая из карточек от шоколадных лягушек, – проговорил Рон дрожащим голосом. – Ходили слухи о том, что они есть, но никто никогда ни одной не видел. А теперь ты держишь ее в руках!
Гарри снова взглянул на карточку, и правитель Аратты безмятежно улыбнулся ему.
– Думаю, да. Тебе такую надо?
Рон посмотрел на него так, будто Гарри окончательно и бесповоротно спятил.
– Надо ли мне? Насколько я помню, все считают, что этой карточки даже не существует, что это всего лишь легенда, придуманная с целью продать побольше шоколадных лягушек. И все равно, каждый, кто хоть раз открывал шоколадную лягушку, знает: когда снимаешь фольгу, сердце всякий раз так и выскакивает из груди, потому что ты надеешься, как дурак, – а вдруг именно тебе повезет, вдруг там будет правитель Арраты. Никому так и не повезло, но у всех дыхание перехватывает каждый раз, когда в руки попадает лягушка. Я раньше считал, что обязательно его найду - когда совсем маленький был. Конечно, когда пошёл в школу, то уже понял, что это вряд ли. И все равно – каждый раз разрываешь обёртку, а сердце так и прыгает...
Он усмехнулся:
– Если бы Дамблдор знал, сколько раз я проклинал его ещё до того, как попал в Хогвартс! Кажется, я ругался каждый раз, когда, развернув лягушку, находил в ней портрет этого чертова директора вместо неуловимого правителя Аратты.
Гарри довольно долго смотрел на него. Потом поднялся и молча отдал Рону карточку.
– Чего? – голос Рона дрожал.
– Можешь ее взять, Рон, – сказал Гарри. – Возьми правителя Аратты, если хочешь. Я больше не собираю карточки от шоколадных лягушек.
– Не собираешь… Гарри, я не могу ее взять. Ты хоть представляешь, сколько она стоит?
– Нет. Послушай, Рон. Мне правда наплевать на эту карточку. Я хочу, чтобы ты ее взял.
Рон недоверчиво уставился на карточку.
– Ой… Спасибо, Гарри. А я не знаю, что и сказать.
Секундой позже он добавил:
– Гарри? Прости за то, чего я наговорил только что, про ту девчонку. Может, она и правда была… Уж если правитель Аратты существует?
– Не думай об этом, Рон, – улыбнулся Гарри.
– Не могу дождаться, когда Фред и Джордж ее увидят, – Рон, все еще не веря своему счастью, ушел показывать это чудо другим коллекционерам. К тому же, он справедливо подозревал, что Гермиона не собиралась восторгаться правителем Аратты.
Когда Рон отошел достаточно далеко, Гермиона вытащила из кармана письмо:
– От моих родителей. Только что пришло. Сегодня утром они были в Сомерсет-Хаус.
– И?..
– Ничего. – Гермиона покачала головой. – В магловских архивах нет никаких данных о рождении Салли-Энн Перкс ни в 1980-ом, ни в 1885-ом. Возможно, Салли-Энн – не настоящее имя.
Гарри рассказал ей о разговорах с Монахом, Полной Дамой и Плаксой Миртл.
– Я не представляю, что еще можно сделать, – тихо сказал он. – Если Салли-Энн помнила Амариллис, то она и есть та девочка, которую распределили в 1896-ом. Но как такое может быть? Может, у неё был хроноворот?
Гермиона нахмурилась:
– Не думаю, что это возможно, Гарри. Никто не может путешествовать во времени так далеко. Она должна быть кем-то вроде привидения.
– И Монах, и Миртл сказали, что она не привидение, и она точно не была похожа на привидение в тот момент, когда я ее видел.
Гермиона побледнела:
– А если она какое-нибудь существо, которое похоже на призрак, но при этом не является им? Может, привидения Хогвартса скажут нам больше?
***
В полночь Гарри, Гермиона и Добби карабкались по ступенькам Астрономической башни на назначенную встречу с тенями прошлого. Гарри предложил было позвать и Рона за компанию, но Гермиона отказалась.
– Он уже сегодня получил свою порцию сверхъестественного, – сухо ответила она.
От вида, открывшегося им на вершине башни, у Гарри перехватило дыхание. Около двух дюжин бестелесных созданий парило в звёздной ночи – неясные, странно-пленительные существа. Гарри сразу узнал и Почти Безголового Ника, одетого в фантастический сияющий камзол с ярким гофрированным воротником вокруг шаткой шеи, и Кровавого Барона – гротескную и скорбную фигуру в жемчужно-белом плаще, покрытом темными пятнами.
Призрак Серой Дамы завис рядом с Бароном. Его мрачный и ужасный вид еще более оттенял ее бледную, неземную красоту. Гарри узнал и темного аристократа сэра Патрика Делани-Подмора, который только что появился и то и дело снимал голову с бесформенной шеи, вызывая бурю восторгов. Плаксу Миртл было трудно заметить в толпе прочих привидений, но она, увидев Гарри, слабо улыбнулась. Гарри и Гермиона не знали многих из этих волшебных существ, собравшихся на залитой лунным светом крыше, но почти сразу же разглядели в призрачной толпе маленькую, хрупкую фигурку профессора Бинса.
Гарри, привыкший думать о профессоре как об обыкновенном учителе, пусть и самом скучном из всех, смотрел теперь на призрак Бинса с внезапным благоговением. Теперь, когда он увидел его силуэт, сияющий в свете звёзд рядом с остальными бестелесными сущностями, то с ужасом понял, что профессор Биннс был не просто воплощением скуки; он принадлежал другому, нечеловеческому миру, области тайн и непознаваемого.
Туманная фигура Монаха парила впереди всех.
– Добро пожаловать, давно оплаканные дамы и господа, – сказал он. – И добро пожаловать, наши друзья из мира живых. Я созвал Совет Призраков, потому что моему вниманию был представлен важный вопрос, вопрос памяти и забвения.
Толпа призраков затрепетала – будто по серебристой воде пробежала рябь. Гарри почувствовал, как рядом дрожит Гермиона, как ее рука скользнула в его ладонь.
– Расскажите нам, Гарри Поттер, – сказал Монах, его голос звучал до странности отдалённо, будто из сна, – о том, что вы помните. Мне кажется, что вы единственный кто знает о любопытной пропаже.
Гарри глубоко вздохнул. Сам толком не понимая, наяву это происходит или во сне, он рассказал призрачному собранию историю позабытой Салли-Энн. Бледная от волнения Гермиона и Добби, глаза которого стали даже шире, чем обычно, добавляли детали, которые Гарри упустил. Добби выдал добытые на кухне сведения о тарелках и порциях, и профессор Бинс пробормотал: «Ага, факты, вот что нам нужно: сухие, холодные факты». Его голос был похож на шорох пергамента. Гарри улыбнулся и внезапно решил, что призрак профессора Биннса остался в Хогвартсе только потому, что не вынес бы расставания с историческими фактами.
– Вопрос в том, – сказал Монах, – как маленькая девочка могла исчезнуть столь бесследно. Ее время здесь закончилось слишком быстро, но даже несмотря на это, ее могли бы запомнить. Но воспоминания подправили, и даже магические записи изменили. Похоже, кто-то приложил все усилия, чтобы об этой девочке забыли. Мы обычно не вмешиваемся в дела живых, но это искусственное забвение касается нас всех. Память – это все, что у нас осталось. Как ужасно было бы исчезнуть из воспоминаний. – Он оглянулся на собравшиеся на крыше призрачные фигуры. – Мы не позволим остальным забыть о ней. Мои давно оплаканные друзья, что вы можете вспомнить о Салли-Энн?
– Мне кажется, я видела ее раз или два гуляющей с друзьями из Хаффлпаффа, – первой заговорила Серая Дама. – Я бы не обратила на нее внимания, но кое-что разбудило мое любопытство: она была маленькой застенчивой девочкой, и все же именно она вела более смелую Сьюзен и рассказывала ей, как найти дорогу. Она была боязливой малюткой, но ходила по Хогвартсу с такой уверенностью, будто давно все знала про его коридоры и залы.
– Вы не помните, видели ли вы ее раньше, госпожа? – Голос Гермионы в темноте звучал тихо и испуганно.
– Не могу сказать, – покачала головой Серая Дама. – Так много детей перебывало в замке. А запоминаются только самые необычные.
– Боюсь, что она стала жертвой злоумышленника. – Голос Кровавого Барона заставил Гарри поёжиться, как от ледяного ветра. – Возможно, её убийца заколдовал воспоминания всех, кто был с ней рядом, чтобы скрыть своё преступление.
– Но ведь если кого-то убивают, он становится привидением, – вежливо вставил Почти Безголовый Ник.
– Ах, – надтреснутый голос Биннса, раздавшийся из темноты, звучал почти неслышно. – Не все жертвы убийства становятся привидениями, и не все привидения были убиты. Но если она была жертвой двойного преступления, как предположил Барон – исчезновения и ее самой, и памяти о ней – она точно должна была остаться в замке, чтобы привлечь убийцу к ответу.
– Я думаю, вы правы, – кивнул Монах. – Ее не могли убить. Но куда она исчезла?
– Я помню, что видел ее в своём классе, – сказал профессор Биннс, поправив призрачные очки. – И однажды она задала вопрос. Это случается сравнительно редко, поэтому я хорошо запомнил. Обычно ученики предпочитают закрыть глаза и молча слушать. Но Салли-Энн Перкс спросила меня. Так, сейчас посмотрим… О чем же она спросила? Что-то из истории Хогвартса, насколько я помню. Ах, да. Она интересовалась, есть ли души у портретов. Я заверил ее, что нет, что они всего лишь отпечатки людей. Пивз однажды рассказал мне о волшебной карте школы, которую довольно давно создала группа учеников и которая показывает имена всех, кто есть в школе, и их расположение в здании. Кажется, она давно утеряна, и, скорей всего, оно и к лучшему. Представьте только, что будет, если такая карта попадет не в те руки. На ней, как я понимаю, можно видеть всех, у кого есть и имя, и душа. Все люди будут на этой карте, но не привидения, поскольку наши души не полностью здесь. И не портреты, само собой, и животных тоже не увидишь...
– У животных нет души? – прошептал Добби. – Даже у Хедвиги, совы мистера Поттера?
Профессор Биннс моргнул.
– Конечно, у животных есть души, но они не показываются на карте, поскольку их настоящие имена неизвестны. Люди-волшебники, конечно, называют питомцев в соответствии со своими прихотями, но истинные имена животных, данные им их родителями при рождении, людям неведомы.
– А как насчет домовых эльфов, сэр? – дрожащим голосом спросил Добби.
На призрачном лице профессора Биннса появилось подобие улыбки.
– Конечно, у домовых эльфов есть души. И надо сказать, что вы могли бы увидеть сотни домовых эльфов на этой карте Хогвартса.
– Что? В Хогвартсе есть домовые эльфы? – прошептала Гермиона.
Удивленный Добби повернулся к ней.
– Конечно, мисс. Добби рассказывал вам о еде, что готовят на кухне домовые эльфы.
– Домовые эльфы готовят еду? Я думала, у кухни есть своя собственная магия. – Гарри заметил, что Гермиона расстроилась.
– И, конечно, в школе есть места, которые не показываются на карте, – размышлял профессор Биннс. – Некоторые комнаты могут быть ненаносимыми по разным причинам – например, ужасная Тайная комната.
– А как насчёт людей, сэр? – спросил Гарри. – Если комната может быть невидимой на карте, бывают ли «ненаносимыми» люди?
– Конечно, мой дорогой мальчик. – Тем, кто ему ответил, оказался Монах. – В данный момент вы окружены именно такими людьми.
Гарри оглянулся на эфемерные фигуры привидений.
– Скажите, – прошептал он. – А могут живые люди быть ненаносимыми?
Монах покачал головой:
– Нет, даже мантия-невидимка не поможет сделать это. У тебя все ещё будет имя и душа, даже если тебя никто не будет видеть.
– Если, конечно, кто-то не украдёт твое имя и душу, – мрачно сказал Кровавый Барон.
Гарри почувствовал, как задрожала рука Гермионы в его руке, как Добби придвинулся поближе. На мгновенье Гарри представил себе, как на утерянной карте видны три точки на вершине башни, окружённые пустотой.